Прикосновение. Книга первая. Я хочу тебе сказать…

Мы разбрелись по аллеям, с любопытством заглядывая в самые отдаленные, недоступные места. От влажной земли шел запах прошлогодних листьев, чем-то напоминающий бабушкин огород ранней весной, на котором я с удовольствием играла, греясь на солнышке, ощущая ласковые лучики на своей щеке.

После похода меня прям распирало от восторга! Всех замучила, постоянно твердя о том, как было здорово и интересно в этом походе.

Но вовсю разбушевавшиеся дни окончательно наступившего лета заставили забыть о нем, тем более появились новые друзья, с которыми я носилась по улицам, играя в мяч, особенно в штандер. Почему-то состояние ужаса, когда мяч летел вниз, так будоражило и веселило.

Иногда вместе с нами играла Валя.

Но пришел конец этому бурному и свободному лету, нужно было готовиться в школу.

Примерка школьной формы, фартуков, почему-то два: белый и черный, выбор портфеля. Все осталось позади, а у меня вдруг заболел глаз, словно в него попал песок. Мама повела к глазному врачу, который так странно назывался окулист.

Я ужасная трусиха и очень боюсь врачей. Но маме надоели мои жалобы, и вот уже сижу в кожаном кресле, стуча от страха зубами.

А приветливая женщина в белом халате говорит:

– Не бойся, я только посмотрю твой глазик этим увеличительным стеклышком – и все! Ты расслабься и смотри вот сюда, – и показала на стекло в черном футляре.

Послушно посмотрела.

Затем врач что-то шепотом сказала маме, и та прижала мою голову к себе, при этом успокаивая и говоря, что ничего страшного, все будет хорошо.

Врач пинцетом вытащила из глаза нечто и засмеялась:

– Вот и все, а ты боялась. В твоем глазике, в самом зрачке, была заноза, но теперь ее нет, и все будет в порядке.

Затем она объяснила маме, как нужно промывать глаз, а потом заключила:

– Возможно, останется бельмо на глазу.

Мама сразу же запаниковала и потащила меня к какой-то знакомой бабке, которая начала что-то шептать, а потом посыпала в глаз белый порошок. Затем сказала о какой-то луне, благоприятной для лечения, и поэтому эту неделю нужно приходить к ней каждый день, и она будет заговаривать и снова сыпать этот порошок. Должно помочь.

Что самое интересное – действительно, помогло, никакого бельма, но далеко вижу плохо.

Запись седьмая

Вот и настал мой первый звонок.

Я с цветами и мамой стою на огромной школьной линейке и жду, когда же назовут мою фамилию, мысленно примеряясь к учителям. Особенно захотелось попасть к учительнице в красивом синем жакете с узорным воротником и такими же узорными карманами.

И когда она произнесла «Бордина», внутри от радости запел птенец, а я быстро пошла к ней, еле неся огромный, собранный мамой красочный букет.

Поздоровавшись и приняв букет, она так по-доброму улыбнулась мне, чем сразу же влюбила в себя.

После линейки мы все двинулись в класс, где, рассевшись по партам, принялись бурно знакомиться, но вошла учительница и сказала:

– Тихо! Здравствуйте, дети! Давайте знакомиться. Меня зовут Анна Кондратьевна. Я ваша учительница, – и начала объяснять, что и как будем учить и много чего еще.

Но я уже была не я, а именно Анна Кондратьевна. Это имя звучало для меня как прекрасная мелодия: А-а-н-н-а К-о-н-д-р-а-т-ь-е-в-н-а…

Эта женщина стала эталоном всех моих действий, я старалась говорить, двигаться, даже улыбаться, как она. На пьедестале моих ценностей теперь царила только Анна Кондратьевна. Решила непременно стать учительницей – с музыкой и балетом покончив навсегда.

В школе дела шли нормально, училась хорошо, но не отлично. Ввиду своей стеснительности не хотелось быть в первых рядах, чем очень огорчала маму. Но я боялась говорить перед всем классом, хотя понимала и соображала очень быстро.

Несмотря на эту самую стеснительность, я была общительная, и друзей хватало, особенно подружилась с Наткой Носковой. Хотя эта невзрачная с виду девочка притянула к себе, скорее всего, своим именем – Натка, чем сама по себе. Ну, помните Натку в «Военной тайне»?!

Когда я попыталась ей сказать, что у нее такое же красивое имя, как у героини Гайдара, то неожиданно для меня выяснилось: она понятия не имеет о «Военной тайне», и вообще, ей никто ничего не читал. Мне стало жаль ее, и я вкратце рассказала о «Военной тайне».

Натке так понравилось, и она все время просила меня что-нибудь рассказать.

А я вдруг обнаружила наслаждение от пересказывания того, что читала мама.

Вот так мы стали друзьями и даже ходили ночевать друг к другу, хотя мама мне категорически это запрещала. Она не любила, чтобы я ночевала у кого-либо.

Когда мы жили еще в Свердловске на Украине, мама читала папе «Молодую гвардию», и Олег Кошевой стал моим любимым героем. Родители часто говорили о комсомольцах Красного Дона и рассуждали, что это совсем недалеко от Свердловска. Я же в ужасе закрывала глаза, мне слышался их стон из заваленных шахт, словно он еще до сих пор звучит.

Вот, под впечатлением «Молодой гвардии» я и влюбилась в одноклассника Олега Куликова. И хотя он не был Кошевым, одного имени оказалось достаточно. Я во всем видела его сходство с настоящим Олегом. К тому же он был светловолосым, а остальное я уже придумывала сама.

Короче, призналась об этом Натке, та меня поддержала, и теперь мы не сводили с него глаз. Вот такая любопытная возникла ситуация.

Куликов так и не узнал о моей любви, но почему-то при встрече с ним мой птенец внутри так трепыхался, а я, наоборот, вся замирала.

Наступил Новый год, первая школьная елка!

Хотя в памяти осталось только много-много народу, хоровод возле пушистой огромной красавицы елки, кулек с конфетами и мама, восхищающаяся палочками зефира:

– Нет, ты правда не хочешь?! Ну и дуреха же ты, Алька, это ж такая вкуснятина!!!

– Ну и ешь сама, а мне не нравится.

Хорошо помнится зимняя дорога домой, заснеженный тротуар, превратившийся в сплошной каток, по которому еду на своем портфеле. За что частенько перепадало от мамы. Но так здорово катиться по нему, жмурясь от мелькающего света фонарей на столбах.

Мама говорила, что так поступают только хулиганы, а примерные девочки нет.

Но я только посмеивалась внутри, чувствуя, будь на моем месте, она каталась бы тоже.

Первый класс закончила ударницей, без троек, мама хвалила, но тут же сетовала:

– Могла быть отличницей. Постарайся, Аль!

Особенно маму удивляли мои трудности со чтением. А мне просто не хотелось читать по нескольку раз одно и то же. Я читала один раз, пусть и по слогам, но сразу же улавливая суть содержания, читать второй раз было совершенно неинтересно.

Я всегда стремилась, да и стремлюсь к новому, еще неизвестному, чтобы побыстрее понять окружающий мир. Увы, это не вписывалось в школьные правила.

Короче, училась, росла, постепенно превращаясь в девочку, совсем непонятную даже самой себе, не то что другим.

Впрочем, внутренний страх и стеснительность научили быть скрытной.

Моим самым большим увлечением стало чтение, которое и осталось любимым надолго. Как только научилась читать, тут же взахлеб зачитывалась своими любимыми сказками.

Я обожала жить с моими героями: сопереживала и плакала, когда что-то шло не так, возмущалась и обижалась, если вдруг побеждало зло…

А когда сказки имели счастливый конец – тут уж все ярко сияло «радужным цветом» и превращалось в настоящий праздник. Смешно и грустно вспоминать эти удивительно чистые детские дни, когда все казалось возможным и все было абсолютно реальным.

Настолько реальным, что я не могла тогда даже предположить. Это произошло, когда я с очередным упоением читала одну из своих любимых сказок «Финист – Ясный Сокол».

Ощущение было настолько ярким, что помню, как будто это случилось только вчера. Привычный мир вдруг куда-то исчез, и я оказалась в своей любимой сказке. Я имею в виду – по-настоящему оказалась. Все вокруг было реально живое, движущееся, меняющееся… и потрясающее.

Я не знаю, сколько пробыла в этом удивительном мире, но когда это вдруг исчезло, внутри осталась только какая-то болезненно-глубокая звенящая пустота.

Казалось, что наш «нормальный» мир вдруг потерял все свои краски, настолько ярким и красочным было мое странное видение. Совсем не хотелось с ним расставаться, не хотелось, чтобы это кончалось. И тогда начала сама придумывать и сочинять героев и персонажей в выдуманном уже мною мире…

Надо сказать, сказку «Финист – Ясный Сокол» нашла в бабушкином огромном сундуке, там же оказался в каком-то древнем переплете синего цвета первый том сочинений Пушкина.

Сказка же была тоненькой книжицей, но так красиво оформленной чудной вьющейся вязью…

Запись восьмая

Маму по-прежнему тянуло куда-нибудь поехать, и она стала уговаривать отца в новое путешествие – за какой-то неизвестной лучшей долей:

– Гриш, если бы ты только видел, как красиво в Токмаке! – с воодушевлением начала она. – Теп-лынь!!! А какие фрукты! Поедем попробуем устроиться там. На первое время у дяди Павла остановимся, а там видно будет, снимем где-нибудь комнату. Поедем, а?

Ну кто сможет устоять перед маминой напористостью?! Никто! Вот и отец не устоял.

Быстренько продав дом со всем скарбом, а остальное упаковав в чемоданы, мы уже ехали в плацкартном вагоне, предвкушая встречу с жаркой Киргизией.

Мама расписывала нам Токмак как южный рай, расположенный в предгорьях Тянь-Шаня. Мы с интересом слушали, особенно я – представляя этот юг, что-то в виде восточной сказки.

В Алма-Ате нам надо было делать пересадку на другой поезд.

Всезнающая мама, прокомпостировав билеты на два дня позже, решила навестить проживающих в Алма-Ате родственников – бабушкиных сестер – тетю Катю и тетю Марусю, заодно и брата Виктора с его женой Манечкой. Которые сразу же после свадьбы уехали жить в Алма-Ату.