Вечерний лабиринт

– А кто мне отдаст мой галстук?! – снова вскипел шеф.

– Я дам вам другой, еще лучше… – сказал Алексеев, пытаясь снять с себя галстук.

– Не нужен мне ваш галстук, – заорал шеф. – Мне нужен мой галстук!

– Но это не мой галстук… – растерялся Алексеев. – Это галстук того человека, у которого ваш галстук.

– А-а-а!! – закричал шеф и бросился на него, как таран.

Двери лифта закрылись. Свет погас.

Полная темнота. Возня. Сдавленные стоны. Нечленораздельные выкрики. В узких прорезах вентиляции мелькают дни и ночи.

Голос Элеоноры: Прекратите! Прекратите, вам говорят!

(Возня стихает.)

Голос шефа: Слезь с меня! Сейчас же!

(Снова возятся.)

Голос Элеоноры: Успокойтесь, наконец! Сколько можно?!

(Возня прекращается.)

Голос шефа: Включите свет, я ничего не вижу.

Голос Элеоноры: Кажется, мы едем.

Голос шефа: Мы поднимаемся.

Голос Элеоноры: Нет. Опускаемся.

Голос Алексеева: Спускаться дальше некуда. Мы стоим на месте.

Голос шефа: Включите свет, я ничего не вижу.

Голос Элеоноры: Коля, это ты?..

Голос Алексеева: (С грустью.) Нет, не я.

Голос Элеоноры: Уберите руки!

Голос шефа: (Меланхолично.) Включите свет, я ничего не вижу.

Лифт остановился. Двери открылись. Перед ними был холл первого этажа.

– Вот мы и приехали, – сказала Элеонора, выходя из лифта и поправляя платье.

– Вы с какого этажа? – спросил человек в униформе, сидевший рядом с лифтом.

– Не знаю, – сказала Элеонора.

– С девятого, – сказал шеф.

– У вас свет не работает, – сказал Алексеев злобно.

Человек в униформе кивнул и склонился над блокнотом.

Наступила тягостная пауза. Пользуясь служебным положением, шеф бессовестно уставился на Элеонору. Алексеев нахмурился и отвел глаза.

– Может быть, нам сходить в ресторан? – спросила Элеонора, с улыбкой глядя на шефа, особенно на расстегнутый воротник его рубашки без галстука.

Шеф оживился.

– Это было бы весьма кстати.

– Не надо, – сказал Алексеев, не оценив коварного замысла.

Элеонора разочарованно вздохнула.

– А вас никто не спрашивает, – сказал шеф Алексееву. – Вы отправитесь сейчас в мой номер и напишете объяснительную записку на имя начальника главка. И не вздумайте извращать события. Я проверю. Все безобразные факты вашего омерзительного поведения должны быть налицо. – Он протянул Алексееву ключ от номера. – Вам все ясно?

Алексеев взял ключ с видом приговоренного к смерти.

– Да.

Он беспомощно посмотрел на Элеонору. Элеонора так же беспомощно пожала плечами.

– Прошу вас… – сказал шеф, галантно предлагая ей руку.

Они неторопливо направились к ресторану. Шеф – степенно, Элеонора – грациозно.

Алексеев стоял и смотрел им вслед. Потом повернулся и пошел к гардеробу. Он был унижен, отвергнут и забыт.

У гардероба он остановился и долго смотрел в лицо гардеробщику, нисколько не замечая его. Гардеробщик сначала просто ждал, потом что-то говорил, но Алексеев не слышал его и никак не реагировал.

– Коля! – раздалось у него за спиной. – Коля!

– Ты вернулась!

– Нет, Коля, подожди.

– Чего ждать? – спросил Алексеев, ощущая необычайный прилив энергии. – Нам нечего ждать!

– Сначала дай мне твой галстук, – мягко сказала Элеонора.

– Зачем?

– Так надо, Коля. И не задавай вопросов. Если ты не понял меня сразу, то и сейчас не поймешь.

– Но это не мой галстук.

– Все равно. У него нет галстука. Его не пускают в ресторан.

Она оглянулась. Шеф стоял у дверей, гордый, как статуя, и разглядывал потолок.

– И это все, что ты хотела мне сказать?!

– Нет, Коля, не все, но сначала дай галстук.

– Только в обмен на мой паспорт, – сказал Алексеев.

– Коля! Неужели ты такой же, как все!

– Нет, – закричал Коля. – Я не такой! Я наоборот! Все требуют за свой галстук чужой паспорт, а я за чужой галстук – свой паспорт!

– Прости меня, Коля, – сказала Элеонора. – Я пойду у него узнаю.

– Иди, – сказал Алексеев. – Узнавай.

Через минуту она вернулась с паспортом.

Алексеев сорвал с себя галстук.

– Ты не уходи, – сказала ему Элеонора. – Подожди меня. Я быстро. Слышишь? Подожди меня обязательно. Потом ты всё поймешь.

Алексеев ничего не ответил и повернулся к гардеробщику.

– Привет!

– Здрасте, – сказал гардеробщик. – Ваш номерок.

– Я его сдал, – сказал Алексеев. – Вместе с пальто, шапкой и портфелем.

– А а… – сказал гардеробщик. – Сейчас. – И ушел вглубь вешалок.

Пять секунд. Десять секунд. Двадцать секунд. Откуда-то сверху с раздирающим душу визгом грохнулась глыба льда и раскололась.

Алексеев почувствовал, как он с ног до головы наполняется холодной уверенностью человека, которому нечего терять.

– Эй! – крикнул он и грохнул кулаком по деревянной перегородке. – Сколько можно ждать?!

– Сию минуту, – выныривая из-за вешалок, сказал гардеробщик и услужливо распахнул перед Алексеевым пальто. – Не извольте беспокоиться.

Алексеев оделся. Накинул на голову шапку. Взял портфель и положил в него бутылку вина.

– Вы забыли номерок, – сказал гардеробщик, поймал его за руку и сунул жестяной номерок.

– Спасибо, – великодушно сказал Алексеев и надел номерок на палец.

– Опять уходишь?!.. – крикнул кто-то, сбегая вниз по лестнице.

Алексеев медленно повернул голову. Перед ним стоял мужчина без своего галстука, правда, теперь уже с чужим галстуком.

– А как же мой галстук? – спросил он нагло.

– А как же мой паспорт? – спросил не менее нагло Алексеев.

Мужчина вытянул шею и попытался разглядеть на Алексееве за воротником и шарфом свой галстук.

– А где мой галстук? – по-детски обиженно спросил он.

– А где мой паспорт? – усмехнулся Алексеев.

Мужчина замялся.

– А где Элеонора?

– Вместе с твоим галстуком, – сказал Алексеев и внезапно добавил: – А ты знаешь, что мне пришлось заплатить за тебя в ресторане?

– Ох, прости, – сказал мужчина и стал рыться в карманах. – Сколько?

– Двадцать пять, – сказал Алексеев.

– А счет есть? – недоверчиво спросил мужчина.

– Конечно, – сказал Алексеев. – У Элеоноры.

Мужчина нашел деньги и отсчитал Алексееву двадцать пять рублей пятью пятирублевками.

– А одной бумажкой нельзя? – спросил Алексеев.

– Нет. Но я так и не понял, где Элеонора?

– Это заметно, – сказал Алексеев мстительно. – Она ушла вместе с твоим галстуком. Разве не понятно?

– Я так и думал, – сказал мужчина, – она такая… В этом она вся… А где мой галстук?

– Я обменял его на паспорт.

– На какой паспорт?

– На свой паспорт.

– Твой паспорт?.. Так я же его.

– Правильно, – сказал Алексеев, – ты его.

– Значит, мой галстук у этого старого хрыча с четвертого этажа?!

– Совершенно верно, у старого хрыча, – сказал Алексеев, – и не только галстук.

Мужчина в чужом галстуке свирепо зарычал и бросился к лифту.

– Стой! – крикнул Алексеев, но тот уже влетел в лифт.

– Вы на какой этаж? – кричал человек в униформе, вскакивая и волоча за собой стул.

– Подожди! – кричал Алексеев.

Двери лифта закрылись. Мужчина в чужом галстуке отбыл в неизвестность.

Алексеев и человек в униформе посмотрели друг на друга.

– А я вас где-то уже видел, – сказал человек в униформе. – Вы с какого этажа?

– Это как получится, – сказал Алексеев и пошел в ресторан.

У дверей он достал из портфеля бутылку вина и показал швейцару. Швейцар заинтересовался и открыл дверь.

– Комиссия, – представился Алексеев и ткнул пальцем в швейцара. – А где ваш галстук?

Швейцар вздрогнул, прикрыл рукой горло…

– Но мне… – сказал он.

– Ничего не знаю, – сказал Алексеев и протянул ему деньги мужчины в чужом галстуке. – Обменяйте живо на двадцатипятирублевую бумажку.

Швейцар, озираясь, убежал.

Алексеев независимо разглядывал лепной потолок, наслаждаясь своим человеческим достоинством.

– Пожалуйста, – сказал запыхавшийся швейцар.

– Благодарю, – сказал Алексеев, взяв хрустящую ассигнацию, и вышел вон.

– Вы на какой этаж? – спросил его человек в униформе, сидевший на стуле рядом с лифтом.

Алексеев нажал кнопку. Двери лифта открылись.

– Вы на какой этаж? – с нетерпением переспросил человека в униформе.

Алексеев поднял его вместе со стулом и поставил в кабину лифта.

– Вы на какой этаж? – передразнил он человека в униформе.

Человек закричал. Двери лифта закрылись.

Алексеев снял шапку, постоял несколько минут с обнаженной головой и стал подниматься по лестнице.

На третьем этаже он достал ключ от номера и поднялся на четвертый, болтая им в руке.

– Между прочим, – сказала ему дежурная по этажу, – выходя из номера, вы должны оставлять ключ мне.

– Я бы так и сделал, – сказал Алексеев, – если бы я выходил из номера.

– Так что же, – сказала дежурная по этажу, – мне все мерещится? И на самом деле вы сейчас в номере? А мне мерещится, что вы здесь?

– Нет, что вы, – сказал Алексеев. – Это мне мерещится, что я в номере, а на самом деле я здесь.

Дежурная по этажу задумалась и стала загибать пальцы.

– Если мне мерещится, что он вышел из номера – раз, если ему мерещится, что он вышел из номера – два, если мне мерещится, что ему мерещится – три…

– Кстати, – сказал Алексеев, – если в 415-й номер придет посетитель. Вы меня слушаете?.. Такой энергичный, крикливый мужчина, скажите ему, что он не там ищет, пусть спустится в ресторан.

– …Если ему мерещится, что мне мерещится – четыре.

Алексеев тяжело вздохнул и пошел в 415-й номер.

Открыв дверь, он зажег свет и огляделся. На стуле лежало пальто, на столе – типовой проект. Алексеев положил типовой проект к себе в портфель, а в карман пальто опустил двадцать пять рублей. Потом достал лист бумаги, хотел написать объяснительную записку на имя начальника главка, но передумал, смял бумагу и бросил демонстративно в угол комнаты. Затем погасил свет, вышел из номера и закрыл дверь.

Дежурной по этажу не было на месте. Ключ от номера Алексеев оставил у себя и стал спускаться по лестнице, считая ступеньки:

– Раз, два, три, четыре… сорок восемь, сорок девять.

Между вторым и первым этажом он остолбенел.

– Пятьдесят.

По вестибюлю металась Элеонора. Увидев Алексеева, она бросилась к нему и, схватив его за руку, потащила по лестнице обратно наверх.

– Сорок девять, сорок восемь, сорок. – Алексеев сбился со счета.

– Коля, быстрее, идем отсюда, – говорила она, – сейчас что-то будет.

– Что? – спросил Коля.

Раздался звон разбиваемого стекла, высокие двери ресторана распахнулись, пропуская Колиного шефа.

– Отпустите меня! – кричал он начальственным голосом, пытаясь вырваться из рук швейцара и метрдотеля. – Я трезвый! Отпустите!

– Трезвый он, как же! – кричал выбежавший следом официант. – Трезвые в ресторан без денег не ходят!

– Есть у меня деньги! – кричал шеф, вращая глазами и пытаясь залезть в карман серого в клеточку пиджака. – Только я их потерял!

Элеонора уткнулась головой в плечо Алексеева и вздрагивала при каждом крике.

– Их здесь целая банда! – кричал официант. – То один, то другой, то нет денег, то есть деньги! Надоело!

Алексеев стоял с бесстрастным лицом и с высоты лестничной площадки наблюдал за происходящим.

– Стойте!! – раздался пронзительный крик, и из лифта, как черт из шкатулки, выскочил мужчина в чужом галстуке.

– Вот он!! – закричал он и вцепился в галстук шефа. – Мой галстук!

Лицо у шефа вздулось бордовым шаром, и он страшно захрипел.

Швейцар с метрдотелем отпустили шефа и набросились на мужчину в чужом галстуке.

Потерявший опору шеф мешком повалился на пол.

– Я больше не могу, – всхлипнула Элеонора. – Я не железная. Я устала от всего этого. Мне надоело быть эмансипированной женщиной. Хоть что-нибудь ты можешь сам сделать?..

– А что я должен сделать? – удивился Алексеев.

Элеонора долго смотрела на него, потом горько вздохнула.

– Ничего. Ты написал объяснительную записку?

– Нет.

– Тогда идем. Мы будем писать ее вместе.

– Обратно? А он?

– А что он?.. Он теперь до утра не вернется.

– А о нем напишем?

– Конечно, – Элеонора улыбнулась. – Мы напишем о его безобразном поведении. Пусть почитают. А что у тебя с рукой?

Алексеев посмотрел на свою руку.

Указательный палец, продетый в жестяной номерок от гардероба, надулся и посинел.

– Вот черт!.. – сказал Алексеев. – Уже не снимешь… Неужели это никогда не кончится?..

– Что не кончится? – подозрительно спросила Элеонора.

– Да всё это… – махнул рукой с номерком Алексеев.

– Так мы пойдем? – обиделась Элеонора.

– Пойдем, пойдем.

И Алексеев стал уже в который раз подниматься по лестнице. Элеонора шла за ним в полном молчании чуть сзади и сбоку.

– Вы в какой номер? – спросила их дежурная по этажу.

– В 415-й, – сказал Алексеев.

– В 415-й?! – обрадовалась дежурная по этажу. – Подождите-подождите…

Она выскочила из-за стола и загородила им дорогу.

– Вам просили передать, – злорадно щебетала она, – что вы не там ищете и чтобы вы спустились в ресторан. Так что, – она ехидно улыбнулась Элеоноре, – вам придется вернуться.

Алексеев остолбенело смотрел на дежурную по этажу и не двигался с места.

– Но, простите, – возмутилась Элеонора. – Как же так?! Что значит, мы не там ищем?!.. И почему мы должны опять спускаться в ресторан, когда.

– Спасибо, – вдруг сказал Алексеев дежурной по этажу и, схватив сопротивляющуюся Элеонору за руку, потащил ее к лестнице.

– Куда ты меня тащишь?! Куда?! – выкрикивала Элеонора. – Что случилось?! Я не понимаю! Я не понимаю, почему мы должны идти опять в ресторан из-за того, что ей кто-то сказал, что нам надо идти в ресторан! Я не понимаю, почему мы должны.

Алексеев заткнул уши руками и затряс головой.

– Замолчи!!

Элеонора замолчала на полуслове и всхлипнула. Алексеев продолжал спускаться по лестнице.

– Все вы такие… все… – тихо, сквозь слезы, сказала Элеонора.

Алексеев обернулся и, пересилив себя, сказал:

– Прости.

Элеонора снова всхлипнула и ничего не ответила.

– Я что-нибудь придумаю, – сказал Алексеев, ощущая мучительную неловкость. – Я сам виноват, что так получилось.

Он помолчал.

– Я сейчас попробую пройти один, а ты иди минут через пять и не волнуйся, она тебе слова не скажет. Ладно?

Он улыбнулся ей. Она отвела обиженные глаза.

– Все будет нормально, – сказал Алексеев и стал снова подниматься по лестнице.

На четвертом этаже его лицо приобрело самоуверенное выражение, и он вошел в холл спокойно и неторопливо.

– Меня никто не искал? – спросил он дежурную по этажу, помедлил и добавил, – я из 415-го номера.

– Только что были, – заулыбалась дежурная. – Вниз ушли, как вы и просили.

– Ай-ай-ай!.. – сказал Алексеев. – Какая жалость!

– Но вы же сами просили, – сказала дежурная.

– Я? – удивился Алексеев. – Когда? Я ничего не просил. Вы что-то путаете…

– Я путаю?! – возмутилась дежурная по этажу. – Я никогда ничего не путаю. А вот вы путаете, что я путаю!

– Ну ладно, ладно, – сказал Алексеев, – теперь уже все равно, кто кого путает, но если кто-нибудь из них вернется, вы имейте в виду, что я в номере и жду их. Только не перепутайте.

Дежурная чуть не взорвалась, но пересилила себя.

– Можете не беспокоиться, – сказала она, – я ничего не перепутаю, если вы сами ничего не перепутали… – она оглянулась на полки с ключами. – Сейчас я вам только дам ключ, вы ведь… из 415-го?..

– Из 415-го, – сказал Алексеев. – Но вы мне его уже дали. – И он помахал ключом. – Вот он.

– Ах да. В самом деле, – дежурная по этажу растерянно посмотрела на ключ и смутилась, – конечно, как это я могла. Конечно, конечно.

– Ничего, – сказал Алексеев, – перепутали, с кем не бывает, – и отправился в номер, оставив дежурную по этажу в некотором замешательстве.

В номере Алексеев снял пальто, шапку и, кинув всё на кровать, подошел к окну и отдернул занавески.

Город весь сверкал огнями. Значит, что-то еще существовало за пределами замкнутого круга. Это было как глоток свежего воздуха.

Внезапно лицо Алексеева стало красным, потом зеленым и снова бледным. Рядом с окном разноцветно вспыхивали рекламные буквы.

Дверь в номер медленно открылась, и на пороге появилась Элеонора.

Алексеев, помедлив, обернулся.

– Проходи, – сказал он и сделал несколько шагов ей навстречу.

Элеонора прикрыла за собой дверь, прошла со скучающим видом мимо Алексеева и встала у окна.

Реклама скользнула цветными бликами по ее лицу. Элеонора раздраженно посмотрела на Алексеева.

– Ну так что?.. – спросила она.

Алексеев смутился, пожал плечами.

– Ничего…

Потом засуетился, отыскал портфель, вынул из него бутылку вина и победоносно водрузил ее на стол.

– Вот. Помнишь, мы собирались выпить за знакомство.

Элеонора насмешливо покачала головой.

– Помню. Только это было очень давно. Теперь надо пить за что-то другое.

– За другое так за другое, – сказал Алексеев, нашел два стакана и разлил вино. – А за что?

– За что хочешь.

Алексеев задумался, обвел взглядом номер, увидел у кровати тапочки шефа и обрадовался.

– Вот! Давай выпьем за эти тапочки! Сначала за левый, потом за правый.

Он помедлил, удивляясь самому себе, но сказано – сделано, и поднял свой стакан. Элеонора не двинулась с места. Алексеев смутился.

– Тебя это не устраивает?

– Нет, – сказала Элеонора.

– А за что же тогда?..

– Не знаю, – сказала Элеонора. – У меня сегодня день рождения.

Алексеев открыл рот, хотел что-то сказать, но поставил стакан на место и подошел к ней.

– Прости меня, – сказал он. – Я не знал.

Они смотрели друг на друга, пока Алексеев не понял, что от него чего-то ждут.

– Я тебя поздравляю, – тихо сказал он.

– Спасибо, – так же тихо ответила Элеонора.

– Я тебе желаю, – медленно выговаривал Алексеев, – счастья, здоровья и успехов в личной жизни…

Здесь он замолчал, понимая, что говорит глупости.

– Спасибо, – с жалостью сказала Элеонора.

Алексеев смотрел на нее, пытаясь каким-то неведомым для него способом выразить свои чувства, но не мог или этого способа не существовало.

Тогда он осторожно взял ее лицо руками и притянул к себе. Близко, ближе, совсем рядом. Но Элеонора вскрикнула и вырвалась у него из рук.

– Ты меня поцарапал!

Несколько мгновений Алексеев недоуменно смотрел на нее, потом увидел у себя на пальце жестяной номерок и обезумел.

Шепча ругательства и проклятия, он пытался сорвать его с пальца, топал ногами, стонал от боли, пока не обессилел и в немой покорности не опустился на кровать.

Элеонора заливисто смеялась.

Алексеев угрюмо посмотрел на нее и снова уставился на пол.

Элеонора еще смеялась, но на лице у нее была жалость.

– Я тебя обидела?

Алексеев качнул головой.

– Нет.

– Но ты меня правда поцарапал, – сказала Элеонора.

Алексеев поднял голову и улыбнулся. Элеонора рассмеялась.

Потом подошла к нему и взяла его за руку.

– Надо мылом намылить, – сказала она. – Тогда, может, снимется.

Алексеев кивнул. Сидя на кровати, он благодарно смотрел на нее снизу вверх, и снова молчание затягивалось и становилось обоюдным согласием, но никто не решался нарушить его.

И тогда в эту требовательную тишину ворвался из коридора близкий голос шефа.

– …Так нельзя! Недопустимо! Я порядочный человек! Меня ценят! Уважают! Вы понимаете?!.

Алексеев в панике вскочил с кровати, схватил свои вещи и заметался по номеру. Элеонора растерянно смотрела то на него, то на дверь.

– …Это просто недоразумение! И совершенно бестактно в вашем случае подозревать, невзирая на лица!

– Прячься! – зло прошипел Алексеев, кинулся к окну и встал за тяжелую занавеску.

Элеонора механически бросилась за ним, но Алексеев вытолкнул ее, продолжая шипеть: – Да не сюда, за другую!..

Элеонора рассердилась, пожала плечами, но подчинилась.

– Конечно, я мог бы пожаловаться на вас, но я не стану этого делать. Это не в моих привычках. Хотя, если бы я обратился, куда следует, вам бы пришлось несладко, могу вас заверить, вы бы сполна ответили за свое самоуправство и беззаконие, но я, обратите внимание, но я вас прощаю, так и быть. Вы меня понимаете?..

– Вино!.. – прошипел Алексеев из-за колышущейся занавески.

Элеонора взяла со стола один стакан и передала его Алексееву, другой взяла сама и, чокнувшись с ним через занавеску, отпила глоток. Невидимый Алексеев невнятно выругался.

– …Надеюсь, что это не повторится. Вы понимаете? Это не должно повториться! Ключ. Где же ключ?..

Элеонора забрала со стола бутылку с вином и спокойно зашла за занавеску.

– Ах да, я же его отдал! Вот черт!

Дверь в номер открылась.

– Ха! – сказал шеф. – Открыто! Дежурной нет, ключа нет, а дверь открыта!

Он вошел в номер.

– Алексеева нет! Ну, знаете ли!.. За это шкуру спускать надо.

Вслед за ним вошел официант.

– Вы подождите, – сказал ему шеф, – я сейчас. – И скрылся в туалете. Там он запел: «Без женщин жить нельзя на свете, нет!..»

Официант взял со стола ключ от номера, повертел в руках, положил обратно и уселся на стул, устало вытянув ноги.

Шеф вышел из санузла и огляделся в поисках официанта. Увидев его сидящим на стуле, он недоуменно вскинул брови.

Официант смутился, замешкался, но со стула встал.

Шеф недовольно хмыкнул и стал ковыряться в карманах пальто.

– Вот она! – радостно воскликнул он и вытащил двадцать пять рублей. – А я думал, сперли! Пожалуйста!

Официант кивнул, сунул деньги в карман и собрался уходить.

– А счет?! – сказал шеф. – А сдачу?!

Официант позеленел, достал блокнот и стал его нервно листать.

– Вот, вот… – говорил шеф, довольно улыбаясь. – Так бы сразу.

Официант вырвал из блокнота счет и передал шефу: – Девятнадцать восемьдесят три!

Шеф поудобнее уселся на стуле, вытянул ноги и стал изучать счет. Официант звенел мелочью, набирая сдачу.

– Постойте, постойте, – сказал шеф. – А что это за «мор»?

– Мороженое, – буркнул официант.

– Что-то я не помню такого, – подозрительно сказал шеф, глядя на него снизу вверх, как сверху вниз.

– Его ваша дама съела, – сказал официант, – потому и не помните.

– Ах эта… – сказал шеф, снова заглянул в счет и возмутился. – Что же она, четыре порции съела?!

Официант кивнул.

– Точно.

– Вот это да… – сказал шеф. – Ну и ну. Когда это она успела.

Официант высыпал на стол мелочь.

– Здесь всё точно.

Шеф мельком посмотрел на сдачу, потом на официанта и махнул рукой.

Официант, уходя, громыхнул дверью.

Шеф выругался, потом звучно зевнул и с мучительной судорогой потянулся.

Алексеев, стоя за занавеской, посмотрел на Элеонору. Она стояла, поджав губы, и смотрела прямо перед собой.

Шеф, все так же сидя на стуле, зацепил один ботинок за другой и скинул их – один в одну сторону, другой в другую. Потом протянул руку, распахнул дверцу холодильника и положил в него ноги.

– Хорошо-о-о-о-о, – умиротворенно протянул он, с наслаждением шевеля пальцами ног. – Хорошо, – и причмокнул. – Набегался.

Затем он тяжело вздохнул, поднялся со стула, взял ключ и запер дверь комнаты.

Алексеев с Элеонорой переглянулись. Положение стало в буквальном смысле слова безвыходным.

– Зачем пил всякую гадость?.. – философски заметил шеф, возвращаясь в комнату. – Женщины нет, жизни нет, зачем пил, спрашивается? Ну ничего, ничего, все это не зря, все это еще пригодится, личные отношения только укрепляют производственные.

Он осуждающе рыгнул и стал раздеваться.

– Элеонора! Элеонора! – с раздражением передразнил он самого себя, снимая брюки. – А как что, так сбежала… Раз, два – и нету… – Он скинул покрывало с кровати, забрался под одеяло. – …Одно воспоминание… – и потушил ночник.

Стало темно.

В дверь требовательно постучали.

Шеф чертыхнулся, включил свет и босиком подошел к двери.

– Какого черта?!

– Это дежурная. Откройте немедленно.

– О господи, – вздохнул шеф, открыл дверь и высунул голову. – Ну что еще вам от меня нужно?..

Дежурная по этажу демонстративно постучала по будильнику, который держала в вытянутой руке.

– Видите?..

– Вижу, – тупо сказал шеф. – А что?

– Ничего, – сказала дежурная по этажу. – Пять минут двенадцатого.