Пламя надежды

– Не входите, всё в порядке.

Как сразу смотрю в ту же сторону, но никого не вижу и уж тем более не слышу, поэтому понятия не имею, кому он это сказал. А потому стараюсь всё же осмотреть его на предмет повреждений, боясь за голову.

– Я в норме, не стоит, – вновь отвечает парень на мои рассуждения в голове. – Чего не скажешь о тебе.

И уже начинаю осматривать себя, чтобы понять, о чём Кейдан говорит. Однако не вижу и не чувствую ничего, что могло бы доставлять сильный дискомфорт. Не считая ноющей боли во всём теле от резкого падения. Но когда он приближается и разрывает кусок шёлковой ткани на рукаве блузки до плеча и пытается достать кусок небольшого стекла, впившегося в кожу, я начинаю осознавать, насколько это острая боль, что непроизвольно взвизгиваю.

– У миссис Фисч есть всё необходимое, чтобы обработать рану.

Он отходит к разбитому окну, вместо которого теперь просто пустота. Где теперь почти ничего не граничит между кабинетом и облаками. И где спокойно можно оступиться и слететь вниз, сломав уже не только копчик.

Кейдан осматривает ещё уцелевшие куски рамы и ощупывает там что-то, высовываясь больше на улицу и кивнув кому-то или чему-то внизу. Воспользовавшись случаем, я подкрадываюсь к нему и осторожно осматриваю спину. Вся чёрная рубашка превратилась в рваные лохмотья сзади, видны тёмные мокрые пятна и то, как он постоянно поводит левым плечом.

Машинально я тянусь к его руке, желая утешить, – быть может, поддержать? – но вовремя отдёргиваю руку обратно, прекрасно понимая, что мои сожаления ему даже не по барабану.

– Что это было? – Я встаю чуть позади него, обхватывая себя руками, чтобы унять вновь нарастающую панику и стараясь лишний раз не нарваться на неприятности, чтобы и впрямь не выпасть из окна с двадцать четвёртого этажа.

– Правда.

– Не понимаю, о чём ты, – бормочу я.

– Ты же хотела узнать её. Ну так вот она. Перед тобой.

Ума не приложу, о чём он сейчас говорит.

Как этот непонятный взрыв может мне всё объяснить? Он только ещё больше затуманивает, не давая ни о чём другом соображать.

Откуда он взялся? Кто это сделал?

Или это было случайностью, и где-то просто замкнула проводка?

Думаю, что показаться врачу ему всё же стоит.

– Думай же, Агнесс. Тебя ведь взяли в этот холдинг не только за симпатичную мордашку, – парень не сводит с меня глаз, больше напоминающих хищный взгляд пантеры. Одно неверное движение или слово, и он вцепится мне в глотку в доли секунды, не успев я даже моргнуть.

Кейдан полноценно разворачивается ко мне и складывает руки на груди. Внимание привлекает та, которая была буквально несколько минут назад вся в порезах, но сейчас же обе руки идеально чисты.

Ни намёка на огромный бум в его собственном кабинете, если не считать рваной рубашки.

Но как это возможно?

Я стараюсь быстро проморгаться и посмотреть ещё раз, но ничего не меняется, и уже невольно оглядываюсь вокруг, не привиделось ли мне всё это. Но нет, как всё было в убитом состоянии, так и осталось. Не представляю, сколько выйдет им ремонт за этот…

– Ты уходишь не туда, – вырывает из моих же размышлений Кейдан.

– Куда я…? – Я замолкаю, понимая, что тот вновь ковыряется в моей голове. – Как у тебя так быстро зажила рука?

Мечу взгляд с его руки на его лицо и так несколько раз, пока он не отвечает:

– Ещё.

– Ещё? – удивляюсь я, вскинув брови.

– Что ещё? – Кейдан смотрит мне в глаза.

Нет, он сведёт меня с ума своими головоломками и шарадами.

Но тут в голове проносятся вихрем воспоминания, мысли и некоторые моменты буквально друг за другом, которые раньше казались незначительными. И я впадаю в ступор.

Я вспоминаю, как быстро и ловко он добрался до меня; взять тот спонтанный искусственный обморок или этот чудовищный взрыв, от которого он меня буквально спас. То, как он, в конце концов, может свободно гулять у меня в голове, читая всё, что ему не предназначено. И как быстро затянулись порезы на его теле, из которых уже просачивалась кровь.

Да это бред.

Состроив недоверчивое лицо, уже поднимаю брови.

– Ты что, «Сумерки» пересмотрел? – усмехаюсь я.

В ответ он лишь нервно фыркает и закатывает глаза.

В этот момент дверь в кабинет открывается, и появляется миссис Фисч с белой небольшой коробкой. Глаза её распахиваются от увиденного кошмара, когда оглядывается вокруг, а после чего спрашивает:

– Вы в порядке? Как это произошло? – Она быстро цокает каблуками в нашу сторону, перебирая маленькими ножками, пытается обходить осколки. Уже начиная бегло осматривать меня, а затем Кейдана, тот лишь отмахивается и небрежно кивает в мою сторону.

– Правое плечо.

Миссис Фисч отходит и ставит коробку на диван, полный осколков, невольно оглядывая комнату ещё раз.

– Пойди сюда, милая. Я осмотрю.

Но я не тороплюсь прервать этот зрительный контакт с Кейданом, который, как мне кажется, говорит гораздо больше, чем он сам. Но парень вновь не выдаёт ни одной эмоции, кроме раздражения от моего сравнения. А миссис Фисч всё ещё стоит там и наблюдает за нами, что мне становится неловко, и всё же отвожу взгляд первой, подходя к ней. Женщина открывает импровизированную аптечку и копошится в ней, затем достаёт некий флакончик с мазью, палочку и бинт.

– Придётся потерпеть, рана достаточно глубокая, – предупреждает она.

И начинает наносить мазь тёмно-зелёного цвета. Я стискиваю зубы и отвожу взгляд, чтобы случайно не взвизгнуть от настигшей обжигающей боли, от ощущения которой пробегают противные мурашки даже по голове.

– Почему не красной? – спрашивает Кейдан.

– В её ситуации она, увы, бесполезна.

Я сглатываю от облегчения, когда миссис Фисч уже завязывает узелок из бинта на моём предплечье и немного отходит.

– Спасибо, – искренне благодарю я её. – Не хочу показаться грубой, но не могли бы вы оставить нас ненадолго?

Кейдан ухмыляется, когда та беспокойно и даже смущённо смотрит поверх своих больших красных очков то на него, то на меня. Хочет было что-то сказать, но передумывает и просто забирает свою коробку с лекарствами и медленно пятится к двери, на что Кейдан ей лишь кивает, и та осмеливается закрыть её с той стороны.

Спустя пару минут тишины он решает начать первым.

– Так на чём мы остановились? – И, делая задумчивый вид, резко ахает: – Ах да, на том, что я долбаный фрик, который фанатеет от белок из какой-то там неправдоподобной недовампирской саги.

Он произносит это с таким отвращением и презрением, что его сейчас стошнит, и мне кажется, что моё предположение его даже оскорбило. Но эта ситуация веселит.

Сегодняшний день вообще можно назвать самым увлекательным и развесёлым в моей жизни. Столько событий, как сегодня, со мной не происходило даже за всю мою жизнь в целом.

Но тут в голове вспыхивает ехидная искорка, от которой я не могу сдержать такой же ехидной улыбки даже при всей этой обстановке.

– Так значит, ты всё-таки смотрел эту «недовампирскую сагу»? – я делаю руками знак кавычек, когда цитирую его слова.

Парень стопорится, но молчит. И я разражаюсь тихим хохотом.

Неужели ему настолько понравился фильм, что он возомнил себя вампиром? Я понимаю, когда все девчонки мечтали оказаться на месте Беллы и жаждали найти этого самого Эдварда, пусть он и был лишь персонажем фильма, их ещё можно понять. Но чтобы так впечатлить взрослого парня…

– Прекрати нести всякий бред в своих мозгах, – брезгливо он роняет эти слова, от чего у меня не унимается усмешка.

Но, кажется, его терпение правда лопается, потому что будто по щелчку оказывается прямо напротив меня, сократив между нами достаточно большую дистанцию сквозь широкий кабинет в одно мгновение. От неожиданности я непроизвольно начинаю пятиться назад, пока не упираюсь спиной в дверь и Кейдан не дышит мне в лоб.

Мне начинает не нравиться этот его фанатизм, потому что такой уверенный и нервно-возбужденный взгляд меня пугает.

Да, однозначно пугает.

Быть может, в любой другой ситуации он бы казался привлекательным и даже где-то могущественным, но в этой – нет.

Через несколько мгновений он хватает меня за руку и вкладывает в неё что-то. Он сжимает этот предмет рукой, а затем резко отдёргивает ладонь. И я вижу, как по его руке начинает течь тёмно-красная струйка.

– Что ты наделал?? – я вскрикиваю и выкидываю осколок, который он зажал мне в руку, и хватаю его ладонь, добавляя: – Ты в своём уме или ты хочешь заработать столбняк?!

Однако почти сразу я запинаюсь и замолкаю.

Кажется, мои глаза выпали бы из глазниц, если такое было бы возможно сделать самостоятельно. Но, видя, как глубокая рана постепенно затягивается прямо на моих глазах, я теряю дар речи.

Это что, шутка какая-то?

Так не бывает.

Это невозможно. Просто никак не возможно.

– К-как ты… – После продолжительного молчания и полностью зажившей ладони я всё же отрываюсь от неё и поднимаю голову к нему: – …это сделал?

– Ты знаешь ответ на свой вопрос, так зачем переспрашиваешь? – Он отдёргивает свою руку из моей и вытирает кровь об брюки.

– Потому что так не бывает! Прекрати меня разыгрывать! Это уже не смешно, – раздражённо рявкаю я.

– Не смешно, говоришь? А так достаточно смешно?

Он азартно оскаливается, издавая глухое гортанное рычание, исходящее даже не из его чуть приоткрытого рта, а из него самого, откуда-то из глубин его плоти. И его челюсть начинает меняться. Пара боковых зубов удлиняется и заостряется к низу, превращаясь в два идеальных, острых, как бритва клыка.

И вот теперь я кричу.

Кричу так, что лёгкие сплющиваются от нехватки кислорода, и в груди чувствуется удушливое сдавливание. Но это ничто по сравнению с ужасом, который меня сейчас охватывает. Я хочу убежать, спрятаться и, наконец, проснуться от этого затяжного кошмара, который начинает набирать новые обороты, к которым я совершенно не готова. Не знаю, кому я перешла сегодня дорогу не в том месте, но он явно проклял меня и обрёк на вечные мучения. И что даже возможно, я уже в аду.

Закрывая рот руками, стараясь хоть как-то заглушить свои охриплые вопли, я скатываюсь вниз по стене и не понимаю, что мне делать дальше.

Вампиры?

Серьёзно?

Кто ещё? Русалки да оборотни? Или феи и драконы?

Но я видела своими глазами, как у него выросли клыки и как его серьёзный порез зажил за считанные секунды. Хотя и всё равно не понимаю, как это возможно.

Тогда получается, что все фильмы – правда? Или…

– О вкусовых предпочтениях вампиров тебе расскажет мой милый братец. От меня ты требовала правды – ты её получила, теперь уходим.

Кейдан подбирает мой кардиган с пола, отряхивая от осколков, и направляется к выходу. А я специально мешкаю и не собираюсь идти вслед за ним. И тогда он, не останавливаясь, хватает меня за руку и, поднимая, выводит за собой.

Глава 24

Спускаясь в лифте, я стараюсь держаться от него подальше. Затем горько усмехаюсь своим рассуждениям в голове: «Он же вампир, ему ничего не стоит сломать мне шею и на расстоянии». Не удивлюсь, что и это он умеет в совершенстве так же, как и читать мысли.

И когда до меня наконец доходит, что он действительно умеет читать мысли, то заставляю себя ни о чём не думать, от слова совсем, чтобы сохранить хоть какую-то конфиденциальность в своей голове.

– Это вряд ли сработает, но можешь попытаться, – устало говорит парень, глядя на открывающиеся двери лифта на первом этаже.

За ними уже стоит Кристофер, который, кажется, взведён до предела.

Кейдан выходит первым и грубо впихивает ему мою кофту, после чего быстро исчезает из виду. В то время как его брат с беспокойством смотрит на меня и забинтованное плечо, быстро оценивая, нет ли других повреждений.

Выходя из лифта, я не спешу приближаться к нему, ведь его брат – вампир. Если только они не сводные, конечно.

– Он… твой родной брат? – вырывается у меня, смотря на него с недоверием.

Кристофер улыбается, но улыбка эта подавленная, и неохотно кивает.

– Значит… ты тоже? – машинально делаю шаг назад, опасаясь за свою безопасность уже не только из-за странного взрыва.

Кристофер начинает неуверенно оглядываться по сторонам.

– Мы можем поговорить в другом месте?

Я хочу возразить ему, замотав тут же головой, но парень добавляет:

– Тебе нечего опасаться, я не причиню тебе вреда, Агнесс, клянусь.

Несколько мгновений я просто думаю. Думаю о том, как остаться в живых теперь, когда я всё знаю и когда на улице начинает темнеть.

– Прошу, Агнесс, давай поговорим, – Кристофер тянется к моей руке, но я невольно и немного нервозно отдёргиваю её за спину.

– Прости, но сегодня я хотела бы отправиться домой.

Говоря это, потираю раненое плечо, которое вновь начинает ныть и кровоточить. Вспомнив, кто передо мной, я медленно перевожу взгляд с мокрой красной повязки на Кристофера. Сердце забилось от страха, что он может напасть на меня. Однако парень даже не смотрит больше на руку. Нет, он встревожен, но эта тревога больше похожа за меня, за эту ситуацию с раной и за весь день в целом. Ни намёка на то, чтобы он хотел впиться мне в руку… или в шею. От этой мысли я сглатываю, и, кажется, он замечает моё беспокойство по этому поводу, когда поглаживаю вместо руки уже свою шею, и едва усмехается.

– Нет, я тебя не съем. Ты слишком хорошенькая. – Кристофер лукаво подмигивает и тем самым заметно снимает накопившееся напряжение между нами. Я даже посмеиваюсь, когда мы всё же выходим из парадных дверей холдинга.

Что за карма такая?

Только встречаешь хорошего парня, как он оказывается либо не той ориентации, либо зацикленным на себе эгоистом, либо же вообще вампиром.

Не знаю почему, возможно, дело в его поступках или в самом характере Кристофера, но он внушает меньшей опасности, в отличие от его старшего брата.

– Тебя подвезти? – спрашивает тот, наверное, на автомате, когда мы доходим до дороги.

С губ почти слетает твёрдое и уверенное однозначное «нет», однако решаю прикусить язык.

Я могу дать ему отворот-поворот и уехать домой, а могу докопаться до истины, которую наверняка знает Кристофер. Я так и не спросила у Кейдана про тот вечер и теперь, узнав, что существуют такие… приятели, обязана разузнать, было ли то существо галлюцинациями Молли или же взаправду. Нет, я не использую его, он ведь сам просит о разговоре по душам. Отличная возможность услышать две версии происходящего.

Начнём с более дружелюбного и миловидного брата.

– После чая миссис Фисч мне так хочется есть, что за салат и сочный стейк вместе с тем напитком я готова продать душу, – усмехаюсь, но сразу же вспоминаю о его брате. – Ты тоже умеешь читать мысли? – настороженно спрашиваю я, боясь, что он может разоблачить меня.

Кристофер меняется почти мгновенно: его лицо, только что напряжённое и виноватое, становится более вдохновлённым.

– Нет. – Улыбка снова озаряет его лицо. Не такая ослепляющая и искренняя, как раньше, но сейчас мне хватит и этой с лихвой. Лишь бы он не корил себя за что-то, в чём нет его вины.

Парень инстинктивно отходит к чёрному внедорожнику, припаркованному возле нас, и тянется за ключами, но потом быстро закрывает его обратно.

– Прости, я…

– На самом деле, на сегодня я нагуляла столько шагов, что их цифра не поместилась бы даже на циферблате смарт-часов, поэтому… – и ближе подхожу к его автомобилю, – я только «за».

Кристофер улыбается и удовлетворённо кивает. Он подходит к пассажирской двери и открывает её, помогая мне залезть в машину. Удивительно, насколько родные братья могут быть непохожими друг на друга.

Из небольших наблюдений могу сказать, что Кристофер более… практичен. О чём говорит и его автомобиль. Нет, он тоже великолепен: от роскошного чёрного кожаного салона с деревянными вставками на дверях и приборной панели до люка на крыше, который тянется по всей длине машины. Однако, если сравнить его с Кейданом, то у него машина предназначена лишь для двоих пассажиров. Хотя я уверена, что если бы существовали машины только для водителя, у него был бы именно такой.

У Кристофера же, наоборот, просторный и более… семейный, что ли, если так можно выразиться о вампирах. Что уже говорит что-то о нём как о личности. Или для чего тогда ему такой большой багажник?

Он запрыгивает в машину, заводит её и, резко нажав на педаль газа, срывается с места.

Нет, в чём-в чём, а в любви к быстрой и манёвренной езде у них у обоих по баллу.

В воздухе витает несколько ароматов, и один из них – запах салона автомобиля. Он главный, а за ним следует шлейф от мужского парфюма. Сегодня я не чувствовала этого запаха от Кристофера, поэтому, возможно, он не его или…

Я оглядываюсь и замечаю на заднем сидении мужской пиджак. Вероятно, аромат доносится от него. И я солгу, что он мне не нравится. Думаю, этот приятный сладковато-горький и терпкий запах останется в моей памяти ещё надолго, когда вдыхаю его поглубже.

Когда мы подъезжаем к кафе, в котором мы уже бывали, он открывает для меня дверь и подаёт руку.

Интересно, сколько ему лет, если эти жесты для него простая обыденность? В каких веках были балы и казни за мелкое воровство?

Но я отгоняю от себя эти мысли, давая возможность Кристоферу самому всё рассказать. Не додумывая лишнего и ненужного, что запросто могло бы спугнуть меня и побудить свалить отсюда как можно скорее, не заходя даже в само заведение. Хотя я совру, если скажу, что не желаю этого где-то внутри.

Проходя вглубь небольшого зала, в котором ненавязчиво играет классическая мелодия, к тому же столику, где мы сидели в прошлый раз, я замечаю, что народа почти что нет. За исключением пожилой пары с собачкой, что начинает немного напрягать.

Пока мы усаживаемся, нам приносят меню, и, на удивление, оно одно.

Они тоже знают о том, кто он, или просто не посчитали нужным принести ещё одно меню? Но тогда это чересчур непрофессионально со стороны официанта. Чаевые я бы ему не оставила.

– Они тоже в курсе? – Я смотрю на один буклет, подвинутый ко мне, а потом на Кристофера.

Мотая головой, парень мягко улыбается.

– Не думаю. Простая человеческая наблюдательность. И СМИ.

– Какая тогда у вас отмазка от еды для нас? Вряд ли эта диета на «Кровавой Мэри» остаётся незаметной. – Начинаю листать меню, когда натыкаюсь на этот коктейль и меня передёргивает.

– Токсикофобия. Для всех у нас с Кейданом боязнь быть отравленными, – он тихо усмехается, а я выгибаю одну бровь в недоверии.

– И все верят?

– Ты забываешь, в каком месте мы работаем, Агнесс. Вряд ли для них это странность, больше походит на обязательные меры предосторожности в крупном бизнесе. Поверь, порой сверхъестественные существа – это не самое страшное, что может произойти.

– Ну… да, – соглашаюсь я, понимая, что он говорит о людях.

Сразу же вспоминается миссис Фисч и та девочка. На душе вновь становится мерзко холодно, осознавая, что, возможно, Кристоферу тоже доставалось от нелюдей.

После нескольких базовых вопросов о том, где они берут столько крови, не истребляя всё человечество, и почему спят в обычных постелях, и вообще, почему им нужен сон, и почему он не боится света, уже приносят мой заказ, а Кристофер разражается заливистым смехом, от которого у меня краснеют щёки. И он так и не ответил ни на один заданный мною вопрос.

– И почему ты не побоялся поговорить здесь, но зато на работе был так категоричен?

Он облокачивается на спинку дивана и отвечает без ехидства, подробно разжёвывая каждый ответ на мой, может казаться, даже глуповатый вопрос.

Но для кого он глупый?

Я узнала о существовании вампиров менее часа, поэтому считаю, имею право знать, врут в фильмах или нет.

– Здесь видно всех, как на ладони, и всем абсолютно всё равно, о чём мы сейчас с тобой беседуем, в то время как холдинг – самое прослушиваемое помещение в городе, которое бьёт рекорды даже рок-концертов, по слухам.

В ответ я лишь киваю и хочу задать следующий вопрос. Но он опережает и кивает на мою остывающую еду, к которой я ещё не притронулась из-за любопытства к Кристоферу. А ещё из-за полного отсутствия аппетита, что, глядя на этот сочный поджаренный стейк с молотым сверху перцем и веточкой розмарина, мой желудок заворачивается в тройной морской узел, чтобы не выплюнуть содержимое ещё вчерашнего завтрака на эту самую тарелку.

– Хорошо, давай так. Я буду рассказывать, а ты, наконец, поужинаешь? – он больше утверждает, нежели спрашивает, но я соглашаюсь, ведь для него я умираю с голоду.

Кристофер потирает идеально гладкий подбородок, явно задумываясь, с чего начать. Стоит ему посмотреть на моё плечо, как взгляд становится таким же невзрачным и безэмоциональным, как час назад.

– Говоря, что тебе угрожает смертельная опасность, я не лгал, – он нервно вздыхает. – На твоём плече метка охотника, и он не остановится, пока не заполучит твою душу.

Его руки лежат под столом, но я слышу некое похрустывание, исходящее оттуда. Только всё равно не могу сдержать усмешки от прозвучавшей версии Кристофера.

Охотник?

За душами?

Кажется, я всё ещё сплю, а этот гадкий будильник не хочет будить меня от кошмарного сна.

– Но как она там появилась? Я ничего не замечала… – всё же говорю я.

– Судя по твоему состоянию, это произошло примерно неделю назад. Простые люди их не видят, поэтому и не догадываются о своём положении.

Я хмурюсь, потому что не верю в это. Однако он начинает перечислять симптомы, и я невольно загибаю под столом пальцы на каждый совпадающий со мной. Называет тошноту, головокружение, потерю сознания, пропажу аппетита, слабость, бессонницу, галлюцинации и ночные кошмары. Он перечислил восемь основных и самых частых вестников этой метки, пять из которых совпадают со мной.

– Как… Как он это делает? – мой голос подрагивает.

– Не он. Они. У охотника есть что-то типа посыльного со стаей адских гончих, у нас его называют поводырём или высшим гончим. Его выбор – только люди. Их душами он расплачивается за «жизнь» хозяина. Чем ценнее человек при жизни, тем дороже его душа. Соответственно, её хватает намного дольше. Чтобы повесить мёртвую метку, ему нужно только прикоснуться к своей подходящей жертве, – говоря это, Кристофер хмурится.

– Так… Этот «поводырь», он человек? И как снять эту самую метку?

Отрезав кусок мяса и наткнув его на вилку ещё в начале рассказа, тот всё ещё находится там. Превратившись уже в холодную подошву, я откладываю приборы в сторону, надеясь, что отмазка с остывшим и невкусным мясом сойдёт за правду для парня напротив.

Он опускает взгляд на стол, желваки зашагали, а плечи напряглись. Проходит не менее пары минут, прежде чем Кристофер произносит эти слова, и мой мир рушится, как лавина, сошедшая с Эвереста.

– Её невозможно снять.

– Так значит… Я умру? – К горлу подкатывает горечь, отчего слова еле слышны.

Кристофер не произносит ни звука, и этим всё сказано.

В его молчании и внешнем виде сказано больше, чем я хотела бы услышать. Во рту скопилось слишком много жидкости, и я сглатываю, не подавая вида, что переживаю. Хотя, признаюсь, что слышать ранее о своей скорой смерти не приходилось. По сравнению с этой новостью, факт, что вампиры реальны, занимает только третье место, уступая синтезированной крови, которой они питаются, и этому чёртову охотнику со своими дворнягами соответственно.

Мои мысли обрываются, и я нервно и быстро спрашиваю у него, когда взгляд округляется:

– Как выглядят эти псы?? Огромная собака, у которой вместо плюшевой шёрстки кости и светящиеся, залитые кровью глаза?

Выпрямляя спину, парень мрачнеет ещё сильнее, если такое возможно.

– Где ты их видела?

– Не я. Подруга застала одного на первом этаже, пока тот разрывал на куски Дакса… – И замолкаю.

Значит, то, что я слышала, было правдой…

Это не было пьяными галлюцинациями или сном, это было наяву. И Молли могла не вернуться после той стычки с адским псом.

– У неё есть метка? Как её состояние? – волнуется Кристофер.

Вспоминаю, что она отошла от той встречи только пару дней назад. А до того сопровождала каждую ночь криками, от которых я просыпалась в холодном поту и бежала к ней с горячим чаем и успокоительными. Но она не говорила ничего о плохом самочувствии или о потерях сознания, впрочем, и я многого ей не рассказывала, чтобы не заставить переживать ещё сильнее. Если вспомнить то, что перечислил Кристофер, то у неё совпадает только один пункт из восьми, но и у меня не все, но эта штука красуется на плече.

Внутри зарождается паника за подругу, и я тянусь к сумке, чтобы набрать её номер, но та не берёт.

Смотря на время, думаю, что она ещё едет с работы в баре, в битком набитом общественном транспорте, и её, как обычно, зажали.