Мажор. Сделаю тебя своей

– А как у всех?

– Постоянно чего-то не хватает.

Горло пощипывает разрастающийся ком. Зудит. Давлюсь этим чувством.

Аверин, наконец, поднимает на меня свой взгляд. Он смотрит в мои глаза, а я лишаюсь дара речи. На меня в эту самую секунду смотрит сын.

У Арсения такие же глаза и тот же глубокий взгляд, как и у Стаса.

– Ты уверена, что забираешь сына из секции? – не сразу понимаю, о чем меня спрашивает мажор.

Не отвечаю. Поднимаю руку в знак прощания. Горло оцеплено колючей проволокой, по которой пробегает смертельный ток. Все тело бьет им, стоит сделать неверное движение.

Уже сидя в машине, даю волю слезам. Накрывает сильнее, когда получаю сообщение от мамы:

«Игрушку Арсения мы нашли у нас дома. Не езжай к Стасу».

Глава 5. Саша

– Откуда ты взяла этого ромашкового? – неожиданно спрашивает.

Ромашкового… Придумал же!

– Следователь прокуратуры. Зовут Михаил. Он хороший и добрый.

«В отличие от некоторых», – просится с языка.

– Кто бы сомневался. Хороший… – язвительно комментирует. – Целовались?

– Может, и целовались.

Саша.

– В этом ресторане бронь столиков за несколько недель, – взволнованным голосом говорит Мишка.

– Ты заказал столик несколько недель назад?

– Нет, – еще сильнее смущается, выглядит при этом мило, – воспользовался связями. Иногда же можно?

Корнилов отодвигает стул, чтобы я смогла сесть, сам обходит и садится напротив. Столики здесь круглые и довольно маленькие. Мои колени то и дело касаются колен Миши.

– Здесь уютно, – решаю приободрить старшего следователя.

– Правда, нравится?

Киваю и скромно улыбаюсь.

Мишку повысили месяц назад, и он приглашал отметить. Но у меня заболел Арсений, я не смогла.

В помещении интимный свет. Он делает черты лица мягкими и соблазнительными. Корнилов улыбается загадочной улыбкой и не сводит с меня глаз. Смущает.

Потому что пять лет, пять долгих лет Миша ухаживает за мной и надеется на что-то большее.

Нет, разумеется, я знаю, что периодически у него бывают короткие романы, когда наши «отношения» заканчиваются моим категоричным отказом.

Однажды я сильно ему нагрубила. Это было два года назад. Я случайно увидела в сети фото Аверина с его женой и сорвалась.

Разозлилась страшно.

В ту ночь еще у Арсюшки поднялась высокая температура, и мы по скорой поехали в больницу. А на той фотографии мажор улыбался, обнимал свою красивую жену. Выглядел счастливым, когда я с красными от слез и бессонницы глазами пыталась успокоить орущего двухлетнего ребенка.

– Как Арсений? – вырывает меня из мыслей. Не сразу и вопрос расслышала. На имя сына только среагировала.

– Замечательно.

«С отцом как бы познакомился», – про себя договариваю.

– На карате ходит. Ему очень нравится.

«И тренер у него – Стас Аверин. Круто, правда?» – снова с ехидством зудит в голове.

Беру бокал с водой и выпиваю до дна. Во рту пересохло адски, а губы покрылись трещинами.

– Арсений – славный мальчишка, – Корнилов задумчиво говорит и крутит в руках столовый прибор.

Заказанную еду никак не несут – полная посадка, а мне до чесотки хочется уже чем-то заполнить рот и занять руки.

Когда мы остаемся с Корниловым один на один и поднимается тема моего сына, я чувствую какую-то вину перед Мишей.

Наверное, старший следователь догадывается. Обо всем. А мне стыдно за свою глупость, за доверчивость, за наивность. На итог не жалуюсь, но щеки вспыхивают, когда ловлю на себе его взгляд. Он несколько осуждающий, хотя Мишка и словом не обмолвился на мой счет.

Михаил до зубного скрежета правильный и честный. Дед – генерал, отец – полковник, мать – заслуженный педагог.

– Думаю переводить его в другую школу, – ненавязчиво говорю и глазами стреляю в Корнилова.

Хочется какой-то романтики, а мы о сыне моем говорим. Как хвост тянется и образ отца Арсения. Раньше такого не было. Всему виной последние встречи.

Я бросаю взгляд на свою сумку, где до сих пор лежит ворованный по ошибке Кэтбой. Так и не доехала, не отдала. Попросту струсила.

Аверин больше не писал. Значит, никто про игрушку и не спрашивал.

– Тебя чем-то не устраивает та, в которую ходит Арсений?

Не устраивает. Всем.

Но я, нервно хохотнув, опускаю глаза на пустую тарелку. Понимаю, что голод пропал, но аппетит так и не появился. Не нужно было соглашаться на это как бы свидание.

– Если хочешь, я поговорю с кем нужно, мы найдем Арсению самую лучшую школу и самого лучшего тренера, – Мишка кладет свою руку поверх моей и пытается поймать мой ускользающий взгляд.

Парочки вокруг смеются, что-то тихо обсуждают и делают селфи, а я сижу как стукнутая пыльным мешком, когда напротив меня классный парень.

Я ему нравлюсь, он в восторге от моего сына. У Мишки хорошая работа и такие же хорошие перспективы, а я лишь думаю о том, как бы все же вернуть несчастного Кэтбоя.

– Самый лучший тренер?… – переспрашиваю, и глаза Корнилова вспыхивают.

Его рука, что еще держит мою ладонь в плену, нестерпимо горячая и сухая. Колени то и дело стучат друг об друга, Мише это нравится. И я не спешу отодвинуться или забрать свою руку.

– Поможешь?

– Да без вопросов. Ради тебя и Арсения…

Откашливаюсь, когда нам, наконец, приносят горячее. Аппетит не разгулялся, и я ковыряю вилкой в довольно приличном на вид рагу.

Выгляжу со стороны, должно быть, как сука.

– В следующем месяце у моего, скажем так, родственника день рождения. Я приглашен, – отпивает воду и делает паузу, внимательно при этом изучая меня. – Было бы здорово, если ты сможешь поехать со мной.

Кусочек курицы кислит во рту, а при сглатывании застревает. Противный вкус растекается внутри, и я снова бросаю взгляд на закрытую сумку, где прячется «трофей».

Надо все же его вернуть, чтобы уже забыть эти дни как страшный сон.

– Что скажешь? – настаивает. – Арсения можем взять с собой.

Хмыкаю.

– Ему понравится в Питере.

Тело вздрагивает против моей воли, а с губ срываются нечленораздельные вздохи. Они имеют что-то общее с ругательством.

– В Питере?

– Да. Юбилей моего двоюродного дяди будет в Питере. Он там живет.

Улыбаюсь натянуто. Только вот уставилась я на Корнилова непривычно долго. Взгляд наверняка сумасшедший и бегающий.

Против Питера ничего не имею, но… Черт, куда ни посмотри и что ни скажи, везде ассоциации с этим Авериным. Как специально!

– Ты подумай несколько дней, а потом соглашайся, – шутит. Приходится посмеяться.

– Хорошо.

– Нужно передать имениннику, в каком количестве мы будем.

Остаток вечера стерся. Будто кто-то ластиком прошелся в моей голове. Одна лишь мысль ультразвуком проходит:«Опасно, опасно, смертельно».

Мишка подвозит меня к родительскому дому и галантно открывает дверь, а когда выбираюсь, его рука преграждает мне путь.

Корнилов упирается ладонью об крышу своего «Седана» и стоит слишком близко. Я чувствую все ноты его туалетной воды. Мята, горький табак, древесная смола. Вкусно. И очень ему идет.

– Я надеюсь, ты согласишься, Саша, – голос какой-то кашемировый. Мягкий, чуть хриплый и до стона сексуальный.

Киваю в знак того, что услышала его. А Мишка убирает руку с крыши машины и кладет ее мне на шею. После металла кожа ладони холодит, как кусочек льда. Наклонившись, касается моей щеки губами. Аккуратный, даже целомудренный поцелуй. Только отходить не спешит. До подъезда иду и не оборачиваюсь. Сердце грохочет, как ящик с гвоздями: громко и очень звонко. Зайдя в квартиру, проверяю телефон и вижу пропущенное сообщение.

«Саша, ты уверена, что та игрушка Арсения? У меня спрашивают про этого. Кулбоя». Стас.

Не Кулбоя, а Кэтбоя, дурак!

Улыбаюсь, широко улыбаюсь.

Еще и подписался.

Легкое покалывание ощущаю в солнечном сплетении, как предчувствие какое-то. И это странным образом отрезвляет.

«Уверена. Кэтбой наш».

К черту тебя, Аверин!

Глава 6. Саша

Как говорят, без прошлого нет будущего?

Ужасное выражение. И кто его только придумал?!

Саша.

Забегаю на работу, чуть опоздав. У нас так не принято.

Ходят слухи, что одного юриста за систематические опоздания уволили, а секретарю сделали строгий выговор. В общем, руководство фирмы не жалует опоздания даже на минуту.

Сердце вылетает из груди, ткань любимой блузки прилипла к спине. И, как назло, вчера вечером полетел кондиционер в кабинете. Судя по температуре, ничего не починено.

– Кофе? – с порога предлагает Кристина. Мой друг и верный соратник. Она прикрывает мою спину, я ее.

– Боже, ты меня спасешь.

Делаю глоток. Обжигаюсь. На этом не останавливаюсь.

Мне необходима ударная доза кофеина: я не спала полночи. Думала о предложении Корнилова, об отдыхе в сентябре с Арсением, и… Кэтбое.

Уверенно заявляю, “Герои в масках” отныне – мой самый нелюбимый мульт. Всех троих теперь на дух не переношу. Особенно синего котяру, хоть он и правда крут.

– Начальство заходило? – кое-как выровняв дыхалку, впиваюсь взглядом в Кристину.

Шепчу. С углового стола на нас во все глаза смотрит Лариса – Лара. Не самый приятный человек нашего небольшого женского коллектива. Мы подозреваем, она стучит. И имя, получается, ей очень подходит.

– Ты вовремя. Еще никого не было.

Выдыхаю. Удача сегодня на моей стороне.

Прохожу к своему столу, он как раз напротив Лары. Ее взгляд методично сверлит во мне дыру, и улыбается коллега, как настоящая змея. Ядовитая и мерзкая.

– Что? Была у нотариуса, – уверенно вру и присаживаюсь.

В чат тут же падает личное сообщение от Крис: “Я сказала, что ты была в суде”.

Вот блин.

В целом, на работу не жалуюсь. Ничего сложного или того, с чем бы я не справилась. Учитывая кое-какой опыт с отцом, могу сказать, что разобраться с документами в государственной структуре сложно, в частной – раз плюнуть.

Да и офис недалеко от дома и детского сада. Да еще и от спортивного центра.

И надо было Аверину открыть его в этой точке? В моем золотом треугольнике: дом, работа, сад?

– Белинская, для кого правила висят на стене? В картинках, между прочим? – голос Лары такой сладкий, что у меня массово сводит зубы.

Смыкаю челюсти и перевожу взгляд с документов на Лару. Ну точно не змея, а крыса.

– В чем проблема?

– Выключай звук на телефоне. Он отвлекает от работы.

Прислушиваюсь. Заунывная мелодия летит из моей сумки.

Ругнувшись про себя, достаю и сразу выхожу из кабинета. С недавних пор я боюсь смотреть, кто мне звонит.

– Привет. Не отвлекаю?

Алена. Ольшанская. Или, если уж на то пошло, Исаева.

После случившегося мне было сложно общаться с подругой. Хотелось рассказать обо всем, но ее связь с Костей спутала мне все карты.

Я боялась, что правда по цепочке со временем дойдет до Аверина. Они ведь дружат. Или дружили. Теперь не в курсе.

И я молчала. Как и все эти годы. А Аленка ни о чем не спрашивала и не задавала никаких вопросов.

Может, подруга обо всем догадывалась, а может, не рискнула расспрашивать о том вечере, чтобы не вскрывать мои раны.

Цинично, но мне это было только в плюс.

– Звоню пригласить тебя завтра вечером к нам с Арсюшкой. Соскучилась, – голос такой, будто она уже тискает моего сына.

Это умилительно, вообще-то.

Ольшанская-Исаева сразу нашла общий язык с Арсением, хотя он не жаловал никого, кроме меня. Был капризным, крикливым и не спал по ночам. Первые два года я жила как во сне.

– Аверина же не будет? – выпаливаю и тут же зажмуриваюсь.

Я не хотела это спрашивать. Вырвалось.

– С чего он должен быть? – довольно ровно переспрашивает.

Но я слишком долго знаю этого человека, чтобы понять: Аленка нервничает. В эту самую минуту она закусывает губу, а взгляд мечется.

– Ну как же? Он в городе. Давно, причем.

Сама от нервов терзаю губы, съедая помаду. Сладость растекается по языку, но я хочу запить ее водой. Да и во рту пересохло. Из-за кофе ведь, да?

– Вы встречались? – спрашивает после длительного молчания.

Облокачиваюсь боком на пластиковый подоконник, взглядом шаря по толпе на улице. Там тепло, даже жарко. А меня холодная дрожь сковывает, голос каким-то простуженным слышится.

– Он тренирует моего сына. Бабушка записала в секцию, и вот – сюрприз!

Смеюсь. Но мне не смешно. Снова лихорадит, как при гриппе. Отвратительное заболевание.

– Пипец! То есть вот это совпадение! – искренне удивляется. И я ей верю.

Отдаю должное. Подруга и правда неболтливая. Если они с Исаевым обо всем догадывались, то ни словом не обмолвились Аверину.

Впрочем, Костя никогда не полезет в чужую семью без спроса. Для него это как нарушить закон в стране, где введена смертная казнь.

– Так, значит, его не будет?

Прикрываю веки. Все годы я жила спокойно, а за какой-то вечер все изменилось. И теперь что ни день, то я сталкиваюсь с прошлым, как на ринге.

Но драться я не умею…

– Нет.

– А вообще, он бывал у вас, да? Вы общаетесь? – тихо спрашиваю. Кто бы знал еще зачем?

«Чтобы обезопасить себя и своего сына от таких вот неожиданных и внезапных встреч!» – выкрикиваю мысленно.

– Саша, – строгий тон заставляет выпрямиться, – ты пять лет назад попросила тебе ничего и никогда не рассказывать о Стасе. Так вот, я ничего не говорю и на вопросы твои не отвечаю.

Упрямая и раздраженная. Заслуженный ответ. Признаю. На секунду стало стыдно.

– Не обижайся, прошу. Да и Костя мне запретил что-то рассказывать, – шепчет.

И да, дурная у меня подруга. По голосу слышу, как она улыбается.

– Ну так что, придете?

– Конечно. Какие вопросы.

Остается надеяться, что никто там наверху не решит снова столкнуть меня с Авериным. Дружить семьями – не наш вариант.

Глава 7. Саша

Остается надеяться, что никто там наверху не решит снова столкнуть меня с Авериным. Дружить семьями – не наш вариант.

Саша.

– Ничего себе ты вырос, Арсений. Еще немного, и перерастешь меня, – восхищается Аленка.

В руках держит очередного робота – подарок. Сын не отводит взгляда от коробки. Любит он, когда фигурки гнутся, сгибаются, руки превращаются в какие-нибудь пулеметы, а на голову надевалась маска. Мальчишка…

– Ты одна? – опасливо озираюсь. Мы всего лишь в коридоре, да и в квартире тихо, а мне неспокойно.

– Костя приедет чуть позже. Что-то срочное на работе. Впрочем, как всегда, – грустно добавляет.

Да, тяжело быть женой юриста, который только начинает карьеру. Терпению ее можно позавидовать, хотя подруга никогда особо им не отличалась. Что тут скажешь, любовь.

В груди покалывает от такой мысли. Я никого не жду после работы, да и мне никто не звонит спросить, когда я буду. Кроме мамы и папы, разумеется. Но это, как вы понимаете, совсем другое.

– Сейчас привезут пиццу. Твою любимую, сырную, – обращается к Арсению.

Закатываю глаза. У Ольшанской правило: раз ребенок у нее в гостях, значит, можно есть всякую фигню. Хотя пиццу она где-то очень вкусную заказывает.

– Вина? – тихо спрашивает меня.

Устало выдыхаю. День выдался тот еще. Да и не за рулем сегодня: отдала машину в сервис после нашей эпичной встречи с моим прошлым.

– Не откажусь.

Ольшанская-Исаева разливает соломенную жидкость по высоким бокалам и протягивает один мне. С первым глотком наступает желанное расслабление. Главное, следить за языком.

Кто бы знал, как хочется поделиться.

– Миша Корнилов меня в ресторан недавно приглашал.

Аленка вытягивает губы уточкой, но молчит. Знаю, она не в восторге от старшего следователя.

– Тоже мне новость…

– И позвал на день рождения какого-то его родственника.

Взгляд задерживается на сыне. Арсений вскрыл коробку и вовсю изучает робота. Страшные все же эти современные игрушки.

– С ночевкой? – спрашивает, не скрывая любопытства.

А я рада, что хоть этим могу поделиться.

– Это ничего не значит. Со мной будет Арсений.

– Звучит так, будто ты уже согласилась.

Задумываюсь. Я по-нормальному и не думала над предложением Корнилова. Но мне так хочется уже каких-то изменений в своей жизни, хоть волком вой.

Устала быть одной. Или, скорее, одинокой.

Пять лет назад после случившегося я не могла вообще смотреть в сторону парней. По понятным причинам. Потом роды, уход за новорожденным Арсюшкой, учеба.

– Возможно, и соглашусь. В конце концов, что я теряю?

Делаю глоток. Большой какой-то. Еле-еле сглатываю и начинаю изучать свой маникюр.

– Миша нравится Арсению, да и Корнилов вроде как неплохо с ним ладит… Так что да, я соглашусь. И вообще, решила дать Мише шанс.

Как-то слишком громко получается это сказать.

Тело мгновенно напрягается, а пальцы сжимают ножку бокала излишне грубо. Никакой изящности в движениях.

Аленка быстрым взглядом окидывает меня всю, проверяя на адекватность, наверное.

Мы редко ссоримся, да и сейчас это мало похоже на ссору. Но после того не очень приятного разговора по телефону между нами нависает недосказанность. Может, она и была всегда, а я трусливо закрывала глаза.

– Я разве сказала что-то против? – обидчивый тон заставляет чувствовать себя плохой подругой.

Ольшанская отставляет почти полный бокал и идет к Арсению.

Нервы ни к черту.

Снова обвинить… Аверина?

Не выдерживаю и сажусь рядом с подругой, касаясь ее плеча. Она как раз что-то разбирает в роботе: Арсений отломал деталь.

– Прости, – тихо произношу.

В горле шипит, слезы близко, но я не могу понять их причину. Усталость? Загруженность? Страх?

– Да ладно, забей. И да, езжай в Питер. Арсения можешь мне оставить. В конце концов, хоть вырвешься из круга «дом-работа-сад».

Еще спортивный центр появился. Правда, у меня в планах было вырезать этот угол.

От внезапного звонка в дверь мы одновременно переглядываемся. Живот становится каменным от предчувствия. Я все же не люблю сюрпризы.

– Пицца? – Аленка тоже беспокоится и посматривает на часы. Играем обе.

– Скорее всего. Кто же еще?

Сглатываю беспокойство. Оно падает в желудок и разжигает там неприятный, мешающий дыханию костер.

Я остаюсь в гостиной рядом с сыном, Ольшанская идет открывать. Готова уже чувствовать запах горячей пиццы, а его все нет.

Голос Костика сначала расслабляет закостеневшее тело, а потом… другой голос делает из меня глиняное изваяние, которое вот-вот засунут в гончарную печь. Не могу пошевелиться, не могу дышать, даже думать получается с трудом.

Крадусь на цыпочках. В ушах слаженные и частые удары сердца слышатся. До тошноты.

Аверин немного растерянный стоит в пороге. Сегодня он в рубашке и брюках. Непривычно.

Рецепторы раздражает его аромат, хотя это невозможно. Я не обладаю такими способностями – за несколько метров учуять знакомый запах.

Память такая штука, даже запах она воспроизводит отчетливо.

– Добрый вечер, – здоровается, сталкиваясь со мной взглядом. Увидел же!

Выхожу из своего укрытия, но и рта не могу раскрыть. Кажусь со стороны невежливой. Мы все здесь взрослые люди, и по-хорошему нужно просто сказать «привет».

Даже не спрашивать «как дела». Это уж точно будет лишним. Но я уставилась на Аверина и в тысячный раз за третью встречу подмечаю, как он изменился.

– Мы пойдем, – бросаю короткой фразой в Аленку и разворачиваюсь, чтобы быстро забрать Арсения.

Атмосфера тут же меняется. Я жалею, что пила вино. Мозг отказывается соображать. Мечусь из угла в угол, и то и дело кажется, что все на меня смотрят.

– Стас! – сын бросается прямо в руки Аверина.

Тот подхватывает его на руки. Оба улыбаются. Одинаково.

Мне становится душно от того, что я вижу. Перед глазами плывет.

Когда-то мне снился такой же сон: я, Аверин и наш сын. Я сочла это кошмаром и старалась больше не вспоминать о нем. К слову, ничего похожего больше и не снилось.

А тут на тебе. Получите, распишитесь.

Внутри все горит, как сдобренное спиртом. Это уже не вино, что-то похуже. Обида и страх. Та еще гремучая смесь.

Я забираю несчастного, кинутого на пол робота, ветровку Арсения, взглядом прохожусь по залу, чтобы ничего не забыть. Оттягиваю время. Мне предстоит обуваться в одном пространстве с Авериным. Он не спешит заходить к Исаевым.

– Алена, спасибо за прием, – без намека говорю, Ольшанская слышит другое и тихо извиняется.

Посылаю ей дохлую улыбку и, наконец, поднимаю глаза на Стаса. Его сын все еще в его руках. Под ребрами становится тяжело.

– Разреши? – протягиваю руки.

Оба уставились на меня. Глаза одного цвета, взгляд как копировали, темно-русые, как у мажора, волосы. В остальном – моя копия. И на том спасибо. Что бы было, если Арсений родился точной копией Стаса?

– Я провожу.

– Не стоит. Мы… на такси.

Духота усиливается. Если не выберусь на воздух, рискую свалиться в обморок.

– Могу подвезти. Ты не на машине?

Наше простое общение, как тонкая леска, стягивающая горло. Я говорить с ним не могу.

– Нет. На такси.

– Саша…

– У тебя есть автокресло? – иду ва-банк.

Неужели он и правда думал, что я сяду к нему в машину? Еще и с сыном? И мы будем мило общаться об успехах Арсения?

Хуже кошмара.

– Автокресла у меня нет, – сдается.

Незаметно выдыхаю.

– Но до такси провожу.

Глава 8. Саша

У него так просто выходит общаться! Завидно даже.

Саша.

В лифте я слышу только треск канатов, назойливое гудение и свое дыхание. Концентрируюсь на корявой царапине на створке и стараюсь успокоить свои мысли. Они скачут, как кузнечики, с плохой на хорошую и обратно.

А лифт все спускается. Как же медленно!

Когда двери раскрываются, крепче сжимаю горячую ладонь сына и пулей выскакиваю. Аверина в этом маленьком замкнутом пространстве было катастрофически много. Он насытил собой все молекулы воздуха.

Плечом толкаю тяжелую дверь, другой рукой захожу в приложение и вызываю такси.

Стас недовольно вздыхает где-то сзади. Помочь хотел? Справлюсь, мажор!

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я вас подвез? – голос низкий, вибрирующий.

В его машине наверняка уютно, тепло и спокойно. В прошлой было именно так. Но сейчас категорическое «нет».

– Сразу видно, у тебя нет детей. Нельзя перевозить ребенка четырех лет без автокресла, – шиплю ему, как настоящая змея. Настоящая, проснувшаяся весной гадюка. Яд у нее самый опасный, свежий.

Сказала быстро. Подумать не успела. В самом деле хотела укусить.

«Время ожидания пятнадцать минут».

Черт.

Аверин стоит все еще рядом, сложив руки в карманы брюк. Я делаю вид, что мы даже не знакомы. Как же глупо это, должно быть, выглядит со стороны.

Люди после тяжелых разводов могут общаться, как взрослые, а я демонстративно хмыкаю и отвожу глаза в сторону. Лучше же на урну с мусором пялиться, чем на красивого Аверина, правда?

А он рассматривает меня. Взгляды чертят круги и линии по всему телу без какого-либо намека. Ему все еще любопытно, в каком-то смысле, и странно.

– По поводу клуба уже решила? – завожу Арсения за спину. Сын устал и без слов мне подчиняется.

Стас делает шаг на нас. Раньше он не был таким высоким. Или это я сейчас кажусь себе маленькой? Букашка, что отчаянно сопротивляется лапками.

– Да. Есть другой клуб недалеко от детского сада.

Вру. Никакого клуба нет. В радиусе пяти километров нет ничего похожего на то, что открыл мажор.

За пять лет перестала краснеть, когда смотрю в глаза другому человеку и сочиняю что-то. Иногда это выручает.

Но вот язык сейчас поворачивается с трудом. Я как пьяная. Слова спотыкаются, когда я стараюсь говорить четко и внятно.

– И тренер там хороший, – решаю добить.

– Как фамилия? – прищуривается и губы растягивает в наглой, мажорской улыбке. Прям как раньше. Ни одного отличия не найти.

– Кого?

Облизываю губы и сильнее запахиваю пиджак. На улице кажется свежо.

Арсений теперь крутится под ногами, как котенок.

Такси все нет…

– Тренера, – с усмешкой отвечает.

– Иванов.

Его взгляд ощутимый и заставляет поежиться, как от сильного ветра. Пронимает до нутра и словно ладонью сжимает, соки высасывает. А Стас всего лишь ждет ответа.

– А зовут?

Раздраженно вздыхаю. Арсений отломал еще одну деталь робота и сейчас капризно хнычет. Пытается починить, но не выходит.

Мозги набекрень. Усталость, вино, Аверин и его вопросы… Как тут можно что-то правильное придумать?

– Иван.

– Иванов Иван. Знаю такого.

Врет. И Стас знает, что я вру. Мы оба врем и смотрим в глаза друг друга. Аверин вроде как улыбается, но это так похоже на маску. А что под ней – любопытно. Все тот же? Ну конечно! Такие, как мажор, не меняются.