Из 18 в 120

Служанок я попросила подождать за дверью, чтобы не смущаться перед ними, раздеваясь. Я не могла смириться с постоянным надзором. После многих лет самостоятельного обслуживания мыться при свидетелях кажется диким. Я вздохнула и, быстро сбросив с себя одежду, залезла в пенную ванну. Тяжело смотреть на старческое отражение и понимать, что это теперь твое. Когда еще пару дней назад ты была обладательницей упругой кожи и по-юношески стройного тела.

Пришедшие на мой зов служанки подавали все, что я просила. Пришлось принять их помощь в промывке и расчесывании волос. Попросив подождать их за дверью, я ополоснулась и, завернувшись в полотенце, вышла. Женщины уже разложили на туалетном столике шпильки, заколки, расчески и какие-то средства. В комнате появилась Навина. Сейчас, рассматривая их всех вместе, я точно могла сказать, что все они родственницы. Женщины хоть и были высокие, крепко сложенные, с фигурами, одетые в одинаковые платья до пола серого цвета, полностью закрытые и с передниками поверх, но цвет волос и разрез карих глаз у них сильно отличались. Одна была белокожа и темноволоса, другая рыженькой и с веснушками по всему лицу. И казалось бы, где связь? А она была в Навине. Девчонка была по-детски угловата, ее тело еще не приобрело положенных форм. Я бы даже сказала, что она худощава. Из представленных сведений я знала, что ей исполнилось тринадцать лет, а работает Навина у меня всего месяц. Она была белокожа и имела разрез глаз, как у темноволосой женщины, а вот волосы были рыжими, да и рот крупноват, как у второй служанки. Видимо, одна – мама, а вторая – тетя по отцу. Служанки мало говорили, и я пока не понимала, кто из них Анья, а кто Олия.

– Госпожа, Навину наняли за несколько дней до вашей болезни, и она пока мало чему обучена. Позвольте, мы ей все покажем, – сказала черноволосая женщина. Я лишь кивнула и села к зеркалу.

– Смотри внимательно и запоминай. Берешь расческу, вкладываешь в нее активирующий камень, прижимаешь его пальцем и аккуратно проводишь по волосам госпожи. Если вдруг где-то встречается препятствие, то расческу откладываешь и обязательно вынимаешь активирующий камень. Берешь вот эту зеленую баночку, наносишь на руки и аккуратно, прядь за прядью, распределяешь жидкость по волосам. После вновь берешь расческу, вставляешь активирующий камень и прочесываешь пряди. Расческу не ронять, на стол не бросать, если что с ней случится, пять лет будешь работать без жалованья, – мне аж неловко стало!

У Навины было самое маленькое жалование из всех, но по городу для личной служанки даже оно было больше среднего. Однако пять лет…

– Олия, она будет аккуратна, – ответила рыженькая.

Отлично, значит это Анья. Олия закончила просушивать мои волосы. Расческа оказалась аналогом фена, и от нее исходило тепло. После нанесенной сыворотки волосы стали гладкими и блестящими, и ни один волосок не топорщился.

– Волосы после подколешь и займешься лицом. Сначала намочишь вот этот кусочек ткани вот этой жидкостью из темного флакона. Потом кисть, вставишь в нее активирующий камень и сделаешь ею массаж лица, как я.

Олия провела несколько раз сверху вниз по переносице. Затем от переносицы по надбровным дугам и от носа к скулам. Ощущения были очень приятными, и я прикрыла глаза.

– Теперь наносишь вот этот крем под глаза, подушечками пальцев вбиваешь очень легкими движениями, далее берешь вот эту губочку, макаешь в синюю баночку и аккуратно промакиваешь губкой лицо, – я специально приоткрыла глаза и увидела баночку с кремообразной жидкостью бежевого цвета, что-то наподобие тонального крема. – Анья, покажи дочери, как правильно уложить волосы госпоже.

Женщина скрутила мои волосы сверху в подобие пучка, потом вытянула несколько прядей и надела черную сеточку на волосы, закрепив округлой заколкой с синими камнями. Прическа сама по себе была неплоха, но в зеркале я увидела, как она безжалостно прибавляет мне лет. И это несмотря на то, что после волшебных манипуляций Олии с лицом морщинки кое-где и разгладились, синева под глазами исчезла, а кожа словно засветилась изнутри. Неплохо для ста двадцати, не правда ли? Когда же на меня надели платье, спина невольно выпрямилась, а грудь соблазнительно приподнялась благодаря корсету, я бы ни за что не дала этой даме в зеркале больше шестидесяти. Даже походка, благодаря правильной осанке и высоким каблукам, преобразилась. Двигаться стало немного тяжелее, но вид был поистине царственным. Теперь не хватало лишь легкого прикосновения косметики и свежего оттенка волос.

Глава 4

Герарх сообщил утром, что мистера Перегрина ждали к пяти. Я уже расположилась в кабинете, оказавшемся смежным с моей спальней. Осмотреть поместье не представлялось возможным, да и сил пока не было. В кабинет без стука вошел молодой человек. Отвесив шутовской поклон, он расплылся в улыбке:

– Алек Перегрин, прибыл по вашему указанию.

Я ожидала увидеть кого-то вроде Герарха. Все-таки заведовать всеми делами должен человек опытный и солидный, а парню, севшему передо мной в кресло, на вид едва ли перевалило за двадцать пять. Среднего роста, но плечист. В его облике чувствовалась забота о себе: короткие светлые волосы, казалось, были небрежно взъерошены, но за этой кажущейся случайностью явно просматривалась рука стилиста. В хитрых зеленых глазах поблескивало озорное превосходство. И даже в улыбке читалось какое-то лукавство. Как старушка могла довериться такому балагуру?

– Лиззи, дама моего сердца, ты обворожительна, как всегда. – Фу, какая мерзость! Меня, конечно, принарядили для встречи, но он откровенно льстил. А уж "дама сердца" – надеюсь, это не то, о чем я думаю… – Герарх сказал, что ты собираешься продавать поместье?

– Не думала, что мой управляющий такой болтун, – протянула я с укоризной. Я серьезно озаботилась тем, насколько быстро распространяются еще даже не подтвержденные слова. Мистер Перегрин преобразился. Улыбка сползла с лица, взгляд стал колючим.

– Ты же знаешь, что связывающие договоры не позволят нам ни словом обмолвиться с чужими людьми, а о твоем поместье я мечтаю все те годы, что служу тебе и готов платить любые деньги. Так что мне сообщили, можно сказать, по-свойски.

Как интересно, все слуги связаны какими-то договорами. Хотелось бы верить, магическими. И откуда у моего наемного работника такие капиталы, чтобы выкупить мое поместье?

– В ближайшее время я не собираюсь продавать поместье. Но хочу оценить его примерную стоимость. А также навести порядок во всех делах, поэтому запросила отчеты и хотела бы услышать о состоянии своих дел лично от вас, – я постаралась придать голосу отстраненность.

Не нужны мне ни его улыбки, ни комплименты. На слове «вас» я сделала особый акцент. Сначала мистер Перегрин поморщился, а потом вдруг расслабился и вернулся к своей прежней лукавой улыбке. Шут, да и только.

– Ты, наверное, думаешь, что тот месяц, что ты болела, я и не думал тебя навещать. Но ты не права, моя Лиззи. И своим неожиданным контрольным срезом ты меня не подловишь. Каждый свой отчет я готов прокомментировать до малейшей детали, и ты нигде не найдешь ошибки.

Его фамильярность начинала раздражать, и я решила ответить тем же.

– Ну, можешь начинать, – и я передала ему документы, заранее принесенные из спальни. Это стало моей роковой ошибкой.

Мистер Перегрин действительно комментировал каждую деталь своего отчета. Он листал страницы с каким-то садистским удовольствием, показывая, где была получена очередная выплата и на что она пошла. Мы просидели до полуночи. Иногда заходила Навина и спрашивала, не подать ли чай, и я лишь кивала, боясь что-то пропустить. Можно было бы его остановить, но, несмотря на дотошность и некоторую душность мистера Перегрина в делах, я понимала, что он на своем месте. Только сейчас у меня была возможность получить максимум информации. Я узнала, что владею окрестными землями, где выращивают хлопок и лен. А также огромным производственным цехом, где ткут и красят ткани. Кролики, коза и верблюд, содержащиеся в поместье, – редчайшие породы, их шерсть высоко ценится. На производстве изготавливают эксклюзивные шали и платки на заказ для состоятельных дам. Имеется собственное ателье, куда поступает часть тканей, а часть идет на экспорт или обмен.

Помимо данного поместья было еще три владения. Имение в горах и чайные плантации, прилегающие к нему. Поместье с небольшим виноградником и производством вин находилось относительно недалеко от нас. Но я пока слабо представляла карту этого мира и оставалась верить человеку передо мной на слово. Также имелся маленький домик в столице. Хотя мне показалось, что маленьким он был только на словах мистера Перегрина.

Старушка занималась и благотворительностью, что помогало снизить налоги. В городе был открыт приют для животных, куда ежемесячно поставлялись необходимые вещи. Видимо, чтобы избежать воровства, она предпочитала предоставлять материальные блага. Оплачивала операции в лучшей ветеринарной клинике. Алека там пытались обмануть и взять больше положенного, но имелся свой человек, следящий за всем. Слушая его, я понимала, что каждая копейка, вернее, шендлер, учтена. И этот человек меня не обманывает. Его зарплата – всего один процент от сделки. Но процент от тех сумм, что я видела в отчетах, – целое состояние. А ведь деньги поступали на счет и вновь шли в работу, и с этой суммы он снова получал процент. Теперь я верила, что мистер Перегрин мог бы выкупить мое поместье, если бы захотел, и я бы согласилась. Когда он ушел, я выдохнула с облегчением. Квалификация этого работника больше не вызывала сомнений. На прощание мужчина поцеловал мою руку и вышел из кабинета, чуть ли не припрыгивая, словно провел здесь время не за работой, а на приятном отдыхе.

Одно меня беспокоило: что связывало его и старушку? Отношения между ними балансировали между дружбой и легким флиртом. Подавая чай, он пытался погладить меня по руке. Объясняя что-то, старался обойти стол и присесть на подлокотник моего кресла. Я всячески этого не допускала: как только он приближался, я ставила локоть на подлокотник, а то и вовсе не слишком изящно переваливалась на ту сторону. Алек лишь улыбался и отходил, полагая, что я обижена за то, что он не навещал меня во время болезни. Под столом я давно сняла надоевшие лодочки и мечтала залезть в кресло с ногами, но держалась из последних сил. Я почтенная леди в возрасте, должна вести себя достойно. Не пристало сидеть в кресле как маленькой девочке перед своим наемным работником. Когда Алек ушел, я все же поддалась порыву, ослабила корсет и забралась с ногами в кресло, но это оказалось не так удобно. Кости заныли, что-то начало тянуть в спине, и я поняла, что с возрастом меняется слишком многое. Не обуваясь, я вышла из кабинета и хотела кого-нибудь позвать, но Анья, Олия и Навина, несмотря на поздний час, стояли у перил лестницы и смотрели вслед Алеку.

– Ах, какой мужчина, глаз не оторвать, даром что ему перевалило за сотню, – вздыхала Анья.

– Ты замужем за моим братом, думай, что говоришь. Да еще и при дочке, – ворчала Олия.

– Ой, а то ты так не думаешь, сама стоишь глазеешь.

– Мама, а правда, что он сватался к нашей госпоже?

– Правда.

– Так она же старая.

– Так это было давно, много лет назад. Говорят, красавицей была, за ней толпами поклонники бегали, а она всем отказывала. А у мистера Перегрина сильный дар, он может еще сотню лет прожить и не постареть. Может, поэтому и не согласилась.

– А откуда ты все это знаешь, если это было так давно?

– Так Любава все знает. Она тут лет сорок, если не больше, работает, еще старых слуг застала.

Ага, вот где кладезь информации. Только как узнать то, что знает Любава? Загадка…

А с этим мистером Перегрином теперь все более понятно. Он почти мой ровесник. Хорошо, что вышла без туфель! Я вернулась и закрыла дверь. Втиснула ноги в эти пыточные устройства и, открыв заново дверь, сделала вид, что только что вышла, слегка кряхтя, чтобы мое появление точно заметили.

Лежа в кровати, я поняла, что к концу вечера прониклась к Алеку дружескими чувствами. Мистером Перегрином после того, что узнала, называть его уже будет тяжело. Хотя он еще тот хитрец. Надо быть осторожнее с людьми в этом мире, вон как можно в возрасте-то промахнуться.

Глава 5

Утро встретило меня желанием исследовать поместье и его территорию. Вчера, заглянув в шкаф, я приметила несколько пар брюк и рубашек, дополненных корсетом. Остановив выбор на черно-белой гамме, я без труда облачилась в наряд. Корсет рубашки завязывался спереди, что было весьма кстати.

Обувная полка не предложила кроссовок, зато там обнаружились кожаные туфли на плоской платформе, с регулирующимся ремешком. Мягкие на ощупь, они внушали надежду на комфорт.

Волосы расчесала обычной расческой и заплела в косу. Возможно, это и незамысловато, но возиться с пучком, а тем более просить чьей-либо помощи, не хотелось. На столе стояли баночки, знакомые мне благодаря Олии. Эффект разглаживания морщин был заметен только пока средство оставалось на коже. После умывания все возвращалось на круги своя. Возможно, это маскировка, а может, и накопительный эффект. Проверю позже. Зато помады, туши и румян я не нашла.

Пить укрепляющий отвар натощак я не стала, прихватив его с собой. Сначала нужно найти кухню, позавтракать, а заодно, может, и разузнать что-нибудь интересное. Часов я здесь так и не увидела, ориентируясь лишь на собственные ощущения. Если кухарки еще нет, можно будет побродить по поместью.

Я уже знала, что слева от моей спальни кабинет, за ним – еще одна дверь, дальше – стена и лестница вниз. То же самое и в другую сторону: две двери и лестничный пролет. Лестница вела в огромный зал, очевидно, предназначенный для приемов и балов. Дернув ручку двери, следующей за кабинетом, я увидела стеллажи с бумагами. Архив. Нужно будет изучить документы, отыскать договоры с работниками, а в идеале – и завещание. Неужели и правда нет никаких родственников?

Вернувшись, я повернула ручку двери справа от комнаты. Небольшое помещение оказалось кладовой для инвентаря для уборки. Стало понятно, что она граничит с ванной, чем и объясняется ее размер. В следующей комнате – зачехленные комплекты белья на полках, пледы, шторы, запасы баночек, ткани, коробочки с пуговицами… Рассматривать все это богатство не было желания. Не удивлюсь, если там были припасены пуговицы на замену для каждого наряда. Старушка, судя по всему, была щепетильна до мелочей.

Осмотр не занял много времени, но я уже чувствовала подступающий голод. Было решено целенаправленно искать кухню. Спустившись вниз и окинув взглядом зал, я насчитала четыре двери. Та, что под лестницей, оказалась заперта. Потянув ручку двери справа, я уловила аромат ванилина – лучший проводник до кухни, похоже находившейся в конце коридора. По обе стороны коридора располагались двери, штук восемь. Наверняка комнаты для персонала. Не хотелось бы увидеть кого-нибудь в неглиже. И хорошо, если это женское крыло.

Приближаясь к цели, я все отчетливее слышала звон вилок, ложек и тарелок. Точно, не ошиблась. Приоткрыв дверь, я увидела дородную, но очень ловкую женщину. Она вихрем носилась по кухне. На плите, похожей на нашу, стояли две кастрюли и сковорода. В другой части кухни – обычная печь, с дровами и дымоходом. Я, повидав расческу-фен и аппарат для исследования организма, ожидала чего-то более волшебного. На скатерть-самобранку не рассчитывала, но и древней печи не ожидала.

Посреди кухни стояло два стола. Один – среднего размера, второй – поменьше. На нем – раскатанное тесто, тазики, накрытые тряпочками. Средний стол, видимо, для персонала. Интересно, есть ли здесь столовая? Я сейчас ем в своей комнате, но, может, полагается куда-то спускаться? Хотя желания сидеть одной за огромным столом у меня не было, а персонал вряд ли ко мне присоединится.

В очередной заход Любавы к печи я аккуратно вошла и посмотрела, что же она там готовит. Судя по аромату – выпечка. И точно – сахарные булочки. Рот наполнился слюной, и я чуть не подавилась.

Любава обернулась на звук и проворно загородила собой окошко печи. Это что же, от меня булочки прячут? Стало как-то неприятно. У женщины было доброе открытое лицо, большие круглые голубые глаза, прямой нос, пухлые губы и такие же пухлые красные щечки. Я не могла определить ее возраст, но выглядела она моложе меня.

– Госпожа, что же вы? Я сейчас все сделаю и принесу вам завтрак, не беспокойтесь.

Да я и не беспокоилась, а лишь хотела знать, что мне подадут сегодня.

– Я здесь подожду, – ответила я и села за большой стол, пристально наблюдая за Любавой.

Она нервничала и, казалось, раскраснелась еще больше. Но, поняв, что я никуда не уйду, быстро достала заслонку и закрыла печь. Потом добежала до ящичка, достала оттуда мешочек и засыпала в кастрюлю, стоящую на плите, нечто до боли напоминающее овсянку… Тут же на плиту Любава поставила чайник и залила туда воду из глиняного кувшина, приговаривая:

– Сейчас, сейчас, госпожа, я уж водичку-то с утра грею, чтобы вам сразу овсяночку вашу сделать, и чаечек сейчас будет. Зеленый, как вы любите, пять минут – и все будет готово.

Я сидела и не могла понять: это тонкое издевательство или что? В печи – сахарные булочки, а я должна давиться овсянкой? Может, у меня диета, диабет или проблемы с ЖКТ? Я наблюдала за Любавой искоса; она явно нервничала и часто посматривала на печь, но как будто боялась открыть ее при мне. Что-то здесь не так.

– А чем это у нас так приятно пахнет? – решила я уточнить.

– Дык это… – Любава аж замерла от моего вопроса. Все интереснее и интереснее. – Ванильный сахар я купила, мужичкам нашим в чай добавлять.

– А они почувствуют разницу? – удивилась я.

– Герарх почувствует, у него очень тонкий вкус, Ритка сама меня просила, – Любава начинала и передник мять, посматривая на печь. – А кашка ваша уже готова. Сейчас все на поднос поставлю, чайку налью и вам все принесу, госпожа.

– Я здесь поем.

Любава чуть чашку не выронила. Не радовала их старушка своим посещением, ох, не радовала.

– А что это у тебя в печи такое готовится, не подгорает?

Чашка все-таки выпала из ее рук и разбилась, я услышала всхлипы.

– Любава, да что вы, ну разбилась и разбилась.

– Простите, простите… – слышалось сквозь сдавленные всхлипы, – они так просили, я не могла отказать, мы же люди простые, этих диет не знаем, нам же, чтобы повкуснее и понаваристее…

– Кто просил и что просил?

– Ой, да никто не просил, что это я, это сама я все, меня и увольняйте.

Я определенно чего-то не понимаю.

– Любава, если вы сейчас все расскажете как есть, то я не буду вас увольнять.

Ко мне развернулась заплаканная Любава, подошла к печи и вытащила оттуда сильно зарумянившиеся сахарные булочки, как будто это все объясняло, но я так и не поняла.

– Любава, я сказала – все рассказать.

Всхлипнув, она тяжело вздохнула и села за стол.

– Вы хотели, чтобы мы все здоровыми были. Чтобы вместе с вами приобщались к правильному питанию. Но мы не могли, и вы разрешили тогда и сахарку добавлять, и молочка, и свининку изредка мужичкам подавать. Все-таки работа-то у них нелегкая. Да и женщины наши за день так набегаются, что им ваши овощные и рыбные запеканки не помогают силы восстанавливать. Ну, и стала я по чуть-чуть их баловать помимо ваших распоряжений, то булочки, то пирожки, то пельмешки, – мой взгляд упал на столик, где все было подготовлено и для пирожков, и для пельмешек. – Вы же все равно едите отдельно, к нам не спускаетесь.

Она промокнула лицо передником.

– Вы не подумайте, вашу диету я строго блюду. Овсянку вам каждый день варю на воде без соли и сахара, – это я уж заметила. – Чай только с ваших плантаций высокогорный зеленый завариваю, только из этих верхних, как их, типсов растений. Запеканки на обед только из рыбы или индейки. Ну туда уж вы соли сами разрешили немного добавлять. Картошечку вчера вам подала только, чтоб сил побольше после болезни прибавилось, а с сегодняшнего дня буду вам только гречку подавать, – тут я готова была уже заплакать. – Вы уж меня не увольняйте, вычтете из жалованья. Я готова несколько месяцев бесплатно поработать. И всем нашим скажу, что хотят они изысков есть – пусть в таверну ходят, – Любава все не умолкала, и мне уже становилось страшно, до чего это дойдет.

– Не стоит так жертвовать, оставляйте свои булочки и пирожки, – я тяжело вздохнула и попыталась сделать скорбный вид, – я решила пересмотреть свою диету, как видите, не помогла она от болезни, да и кто знает, сколько мне осталось…

– И то верно, хоть поживете хорошо, – Любава обрадовалась, как маленький ребенок.

– Давай сюда свои булочки, но с моим любимым чаем, – чай действительно был неплох.

Любава подошла к плите и вспомнила про разбитую чашку, вновь приняла печальный вид.

– Я все оплачу, госпожа, обязательно куплю вам такой же сервиз, у меня есть накопления.

– Не надо, это, думаю, не последняя чашка в нашем доме, да и говорят – на счастье.

– Что – на счастье?

– Случайно разбитая посуда, ты не знала?

Еще не хватало лишать женщину накоплений из-за какой-то чашки. Кто знает, сколько может стоить этот сервиз.

Завтрак с булочкой вышел куда веселее, чем с овсянкой. Любава мне также поставила тарелку рисовой каши на молоке, которую готовила для всех, и день заиграл новыми красками.

Несмотря на утро, проведенное с Любавой, я так и не нашла способа спросить ее о жизни прежней хозяйки этого тела.

Глава 6

Выйдя обратно в банкетный зал, я машинально выбрала самую дальнюю дверь. Так как из двери напротив моей вышел немного заспанный Герарх, я решила, что там находится мужское крыло. Под его удивленным взглядом я пожелала ему доброго утра и решительно двинулась на выход. К счастью, это действительно оказался выход, хотя и не на улицу, а в подобие прихожей, вновь увешанной дверьми. С нарастающим нетерпением я направилась к противоположной стене, мечтая, чтобы этот лабиринт наконец закончился. И вот передо мной раскинулась дорога из брусчатки, выложенная в затейливый узор. По краям ее обрамляли клумбы с цветами, среди которых поблескивали диковинные кристаллы. Брусчатая лента убегала вдаль, теряясь за коваными воротами, но исследовать окрестности за их пределами пока не хотелось. Мне было вполне достаточно свежего воздуха и очарования поместья. Кто знает, какие нравы царят в этом мире…

Утро выдалось зябким, и я поспешила вернуться в дом. Подниматься в комнату не было никакого желания, да и подходящей одежды там не наблюдалось. В прихожей я заглянула в шкафы. Лишь два были заняты. В одном – скромная одежда: несколько простых пальто и незатейливых платков. Второй же шкаф ломился от изысканных нарядов. Глубокие, насыщенные цвета, причудливые узоры, сложные фасоны. Воротники и капюшоны оторочены мягким мехом. Наличествовала и шуба. Но все казалось чересчур теплым или неуместным для утренней прогулки. На полочке лежало несколько платков и палантинов. Мой выбор пал на самый длинный, и я закуталась в него. Мягчайший материал ласкал кожу, казалось, будто кашемир и ангора сплелись в дивном узоре, создающем пейзаж аллеи с фонарями, лавочками и мерцающим фонтаном. Но главное – он был невероятно теплым.

Вновь выйдя на улицу, я надеялась, что сил хватит хотя бы на беглый осмотр владений. Вспомнив про укрепляющий отвар, я сделала глоток и вскоре почувствовала прилив энергии. Возможно, и свежий воздух оказал благотворное влияние.

Дом был выстроен в форме буквы «Т». Фасад, облицованный голубым камнем, украшали колонны у входа и декоративные подобия колонн у каждого окна первого этажа. Окна второго этажа обрамляли резные рамы из белого камня, стилизованные под остроконечные листья. Куполообразная крыша серебрилась в лучах восходящего солнца. Я ожидала увидеть нечто мрачное и готическое, под стать его хозяйке, но поместье приятно удивило. Оно было легким и воздушным, словно резиденция сказочной феи. Даже колонны не утяжеляли его облик.

С обратной стороны дома располагалась просторная крытая терраса с белоснежными колоннами и изящными скульптурами. Сквозь панорамные окна просматривалось какое-то помещение, но дверь туда мне не поддалась. Окна бликовали на солнце, не позволяя разглядеть, что скрывается внутри.

По бокам от поместья, в отдалении, сквозь листву просматривались небольшие домики. Вероятно, там содержались животные. И первое знакомство с ними я планировала совершить в компании Максимилиана. Мало ли, как они отреагируют на «новую» хозяйку.

В парковую зону я зашла лишь на несколько шагов, опасаясь, что силы покинут меня в самый неподходящий момент. Земля слегка пружинила под ногами, но попытка поддеть покрытие носком туфли не удалась. Оно чем-то напоминало велодорожки из нашего мира. То тут, то там встречались деревья и кустарники. Самые обыкновенные, ничего экзотического я не заметила. Табличек с названиями не было, а в ботанике я не сильна. Никаких плодов тоже не наблюдалось, поэтому определить видовую принадлежность растений не представлялось возможным, и мой мозг не смог найти никаких аналогий. До теплиц, клумб и пруда я так и не добралась – ноги начинали ныть. Сюда бы электросамокат! Хотя, в моем-то возрасте… костей не соберешь после падения. Лучше моторикшу. Интересно, а здесь есть интернет и онлайн-покупки?