Я то, чем ты меня видишь I

– Край Южных Озёр? – Задумчиво выговорил Фредерик Фейрфакс. – Может ли быть, что Бернардер Валамбрез отправил мою жену именно туда?

– Исключено! – Резко воскликнул Флюгерио, по понятным причинам уже спешивший кончить собрание. – Наложенное заклятие не даёт никому попасть туда ни из Нурмии, ни из вашего мира. Ну что же, я благодарен своей тайной советнице за то, что обязанность рассказать вам нашу печальную историю она взяла на себя. На этом предлагаю закончить наш маленький приём, вы должно быть устали с дороги, отправляйтесь в свои комнаты и отдохните. Вечером на балу вы снова сможете встретиться со всеми нами, разумеется, кроме Миеры, но я лично передам ей все ваши пожелания.

***

Фредерику, наконец, удалось уединиться с друзьями в его комнате. Сохраняя осторожность, Юнона прикрыла дверь, ибо вещи, которые они планировали обсудить, были не для посторонних ушей.

– Вы видели эту стерву, да она ненормальная! – Воскликнула Ива.

– Иванджелина, придержи язык, ты итак со своими неуместными вопросами вела себя опрометчиво, – стал отчитывать её господин Риверс.

– Артур, – жена обняла его за плечи, – ты несправедлив, это касалось её отца.

– И всё же, можно было вести себя дипломатичнее.

– Да ты видел их лица! – Ива дошла до точки кипения, – и эта женщина с крысой!

– И всё же, они ведь предложили нам свою поддержку, отвергать которую нам не следует, – заметил ей Эдвард.

– Как-то нехорошо мне было рядом с ними, – прошептала Оливия, уткнувшись в плечо Зинзивера, который стал гладить её золотые кудряшки.

– Мне тоже, – Юнона печально улыбнулась ей, – да ещё невольно вспомнилось убийство господина Эвирлок.

– Юнона, ну от тебя я такого не ожидал. То есть ты предполагаешь, что Правителям больше делать нечего, кроме как по первому зову Бернардера Валамбрез мчаться в наш мир и участвовать в его грязных авантюрах? И это после всего того зла, которое он принёс им? – Артур Риверс состроил крайне умное лицо.

– Да, женщина в вуали не скупилась на его обвинения. – Тихо отметил Фредерик. Конечно же, Миера заинтересовала путешественников сильнее остальных Правителей.

– Фредерик, ты допускаешь мысль, что она может походить на … – Зинзивер не решился кончить.

– Я уже нечему не удивлюсь, – слова Иванджелины прозвучали крайне зло.

– Не знаю, но речи её были разумны. Ах, боже, – Фредерик возвёл полные скорби глаза к потолку, – так вполне могла бы говорить и Милидия. И если эта женщина также благородна и жертвенна как она…

– Миера ведь в одиночку сражалась с Бернардером Валамбрез. – Отметил Эдвард.

–Но это лишь при условии, что Правители нам не солгали. – Баронесса никак не хотела изменить своего мнения.

– Да, – и в выражении лица Фредерика появилась жестокость. – И ныне мне всё равно, я убью любого, кто посмеет причинить вред Милидии и моему ребёнку, будь то хоть явный злодей, хоть двоедушный, коварный даритель лживых благ! Я клянусь Небом и Создателем, я верну свою жену, либо лягу во прах! За неё я вызову на бой хоть весь мир!

– Одумайтесь и не рубите с плеча! – Пылко воскликнул Артур. – Кто доказал, что это Правители принесли погибель господину Эвирлок?! Так враги ли они нам? А, как известно, без доказательств, нет и теоремы! А кто из Вас может доказать, что они убийцы, это слишком тяжёлое обвинение, чтобы так легко ими разбрасываться!

– И всё же, я думаю, нам следует быть осторожными. – Резонно заметила госпожа Риверс, как всегда искавшая компромисса. – Мы не можем доверять никому, из-за нашей опрометчивости уже итак случилось слишком много бед. Но и отвергать помощь, которую нам предложили, при данных обстоятельствах было бы просто глупо.

– Ты как всегда права, – Фредерик бросил девушке благодарный взгляд, гнев его уже утих, и он погрузился в свои тяжёлые мысли.

– С тобой нельзя не согласиться, – муж ласково поцеловал её в лоб.

Одна лишь Иванджелина обижено поджала губы и отвернулась от своих друзей, всем видом давая понять, что она осталась при своём мнении.

Глава 11. Ослеплённый.

Усилием воли она приказала себе не дрожать, от холода ей хотелось онеметь. Потайными ходами, а не с парадных дверей её привили в роскошные комнаты и отдали на попечение суетливым горничным. Все на одно лицо: с кукольными стеклянными глазами, туго собранными волосами, румяными щёчками, они проворно сновали по покоям, умывая, переодевая и причёсывая вверенную им Милидию. Сначала девушки молчали, но потом, осознав, что пленница принца их не слышит или, во всяком случае, не воспринимает их слов, они стали весело переговариваться между собой, шутить и смеяться. Когда же они совсем осмелели, они стали обсуждать саму Милидию.

– До чего же она бледненькая, вы только посмотрите на неё, девочки, – заметила одна. К чести отметим, что всё это говорилось без злобы, но, увы, и без участия. Они напоминали девочек, одевающих красивую куклу.

– Но ведь все аристократки бледные, Лили, – выговорила ей вторая.

– Да, действительно аристократка, даже полслова нам не сказала, – произнесла третья.

– Тише, она ведь всё-таки слышит нас, Нинет.

– И всё-таки, она красавица, какой свет ещё не видывал, – приговаривала Лили, расчёсывая каштановые волосы госпожи Фейрфакс.

– Нас бы одеть в этот бархат и в эти сапфиры, и мы бы были ничуть не хуже, – тихо, с завистью прошептала Нинет.

Милидия слышала её. Она содрогнулась и пронзительным взглядом карих глаз посмотрела на девушку. «Бедная, глупая девочка. Неужели она и вправду хотела бы поменяться со мной ролями? Нет, она не знает, о чём говорит».

Её красота была застывшей и печальной. Белая, как снег, холодная, точно лёд, надменная, как особа королевских кровей, она стояло перед огромным, во весь рост зеркалом. Её осанка, её стать говорили о неприступности нрава и величии души. Платье из ярко-синего бархата, под грудью подбиралось тяжёлым золотым поясом. Из-за сияния свечей, волосы отражались и точно нимб над головой светились червонным золотом, у шеи и лица напротив они тускнели и казались иссиня чёрными. Вырез на груди открывал дорогое ожерелье из сапфиров и золота, а дополняли его массивные серьги и венец. Хорошо обработанные камни поражали своей глубиной и чистотой, но куда глубже и чище были огромные глаза Милидии, окутанные таинством ресниц. В этих карих глазах можно было утонуть, как в омуте. Они возносили и чаровали, и в этом взгляде было сокрыто её сердце. О сколько скорби и несчастья было в её взоре, эта была растерзанная и распятая душа. Это были глаза ангела, свергнутого с неземной высоты в бездну ада.

Ни одна из служанок и не догадывалась, сколько боли причиняли Милидии её волшебные облачения, и то, что с ней поступали, точно с куклой. Массивный бархат казался хрупкой девушке тяжелее железных доспехов, золотое ожерелье сдавливало дыхание. А голова! Венец, возложенный на неё, стиснул виски и жёг точно раскалённым железом. Красные пятна на бледных щеках, которые горничные приняли за страстное и волнующее возбуждение, были не чем иным, как первыми признаками вновь начавшейся болезни. Это был нездоровый, лихорадочный румянец.

От предложенной ей изысканной пищи Милидия Фейрфакс наотрез отказалась. Сам вид еды, сама мысль о ней вызывала у неё отвращение. Она решилась было выпить немного воды, но проглотить её ей было тяжело. Вначале обманчивая прохлада коварно сковала горло, а затем встало в нём точно ком, прервав дыхание. Усилием воли она заставила себя проглотить воду, но из-за этого тут же зашлась приступом кашля и в глазах у неё помутнело. Слабость продлилась ещё несколько мгновений, железный характер несчастной девушки запретил выдавать её посторонним, оттого легкомысленные девицы, приставленные к ней, не заметили этого приступа. Покончив со своей работой, горничные ушли, оставив Милидию одну. Стоять она была уже не в силах, молодая женщина вяло опустилась в кресло, уронив голову на плечо.

Первые полчаса ей ещё удавалось сохранять трезвость ума. Она пыталась понять, кто она здесь: пленница или госпожа? И этот человек? Кто он ей? Имя, которым он назвался, немыслимое сходство с портретом в её медальоне, заставляли её верить в то, что он её муж и отец их ребёнка. Но его безучастность и равнодушие к ней! Нет, ему нужна не она сама и уж тем более не ребёнок, а что-то другое. Но он не получит этого от неё! Гордость переборола в ней даже болезнь. Она никогда не будет принадлежать этому человеку!

Приняв это решение, она, поддавшись болезни, впала в забытье. Мозг её воспалённый от жара затуманился. Ей грезился её муж, их любовь, их нежность, его касанье рук. Милидии казалось, что он пришёл к ней, поднял на руки и согрел, стал гладить по голове, заставляю боль причиненную другим уйти.

Резкий и громкий стук дверей мгновенно вывел госпожу Фейрфакс из её приятного забытья. Молодая женщина собрала всю волю, чтобы быть готовой дать отпор.

Вошёл принц Нильсграда Флюгерио. Он цинично усмехнулся, заметив возбуждение, с которым девушка встала с кресла.

Её взгляд прожигал его насквозь, до той поры никто не смел так смотреть на этого гордого властелина, разве только Миера из под маски… но это было другое.

Как раскрытую книгу Милидия Фейрфакс читала его, все, более ужасаясь тому, что открывала в нём. Её ум и интуиция заработали на пределе, и в таком состоянии для этой невероятной женщины не существовало никаких тайн. Он был отвратителен, его преступления, жестокие и немыслимые вмиг встали перед её мысленным взором. Сквозь внешнюю оболочку, красивую, как у сказочного принца, она разглядела его внутреннее уродство. И он стал омерзителен ей.

– Оставь меня, – это была не мольба, это был её приказ, властный и горделивый, сопровождённый полным достоинства взглядом.

На него никто не смел так смотреть, как эта девушка, непостижимая, неземная. До той минуты никто и никогда не отказывал венценосному принцу. Поражённый её взором, полным жгучей боли и холодного достоинства, он не сразу осознал смысл сказанного ею. Когда же он понял её слова, то он подумал что ослышался. Никто и никогда не отказывал принцу Флюгерио в его желаниях, никто кроме неё, Милидии Фейрфакс.

В первое мгновение он хотел броситься на неё и убить. Она такая хрупкая и тонкая, это ведь даже не потребует особых усилий с его стороны. Но, нет, нет, её отказ! После него принц лишь сильнее возжелал обладать ею. Он резко, пожалуй, даже слишком резко схватил её и привлёк к себе.

Но эти пронзительные, откровенные глаза, и весь подлунный мир, что растворился в них. Она продолжала читать его. Сомнение? Но, быть может, она ошиблась! Нет, нет, в падшей душе она явно прочла сомнение.

Но как он был далёк от неё! Он не её муж, здесь обмануть её было невозможно. И всё, что она могла для него сделать, было лишь милосердием, ибо Милидия Фейрфакс была не только горда и надменна, как никто другой, но и ещё добра и сострадательна, точно ангел, посланный с небес на землю.

– Несчастный, ослеплённый, – прошептала она, всматриваясь своими огромными глазами в его перегоревшее от переизбытка эмоций лицо. В её глазах застыли слёзы, она сострадала ему. – Господи, прости ему, услышь молитву той, которая свою душу сожгла отчаяньем!

Произнеся эту молитву, Милидия умолкла. Силы покинули её. Она стала задыхаться и биться в судорогах в его руках, точно птица в клетке.

Подумав, что она симулирует болезнь, Флюгерио, чтобы привести девушку в чувства, но более для того, чтобы укротить её гордость и раз и навсегда указать ей её место, размахнулся и наотмашь ударил её по лицу.

Прежде чем потерять сознание Милидия посмотрела на него в последний раз своими чёрными от расширившихся зрачков глазами. Человек, назвавшийся её мужем, посмел ударить её! Теперь она узнала о нём всё, и эту пощёчину она не забудет ему никогда.

Безжизненным телом она поникла у него на руках. Ударив её ещё несколько раз, жестокий принц понял, что она не притворяется.

– Проклятие! – Прошипел юноша, уложив Милидию на кровать. – Что за беда мне с этой обморочной недотрогой! Но наш разговор ещё не кончен, сударыня!

Подозвав горничных, он приказал им привести Милидию в чувства. Сам же Флюгерио поспешил в свои покои, ему нужно было переодеться к балу, который он давал в честь своих гостей.

Глава 12. Заговорщики.

Как известно, балы и светские приёмы существуют с единственной важной целью, чтобы полушутя, в игривой непринуждённой обстановке сильные мира сего могли улаживать между собой свои дела. Эту непрописанную истину властелины Нурмии знали прекрасно и теперь собирались применить на практике.

Одной рукой придерживая бархатную чёрную с алым маску, первый министр изучающе рассматривал гостей, точно выискивая среди них кого-то. Ненадолго его взгляд, вырожающий удовольствие, остановился на двух беседующих между собой дамах. Одна из них закрывала лицо изумрудно-зелёным веером, с удивительными, напоминающими тонкие стальные иголочки, удлинениями по верху. На самом деле, это не была невинная дамская безделушка. На этих остриях были собраны самые сильные из известных ядов. А дама, что поигрывала им, была самой Ингрид Зейльзградской. Вторая же, в золотой маске, та, что незаметно кивнула Арзелю, как они заранее условились, была Юстцией Гравелотской. Она дала ему знак действовать.

У входа в бальную залу произошла бурная сцена, не ускользнувшая от глаз первого министра. Вошли два человека: Эвриг Атоленский и, одетая в роскошное пышное платье ярко-розового шёлка, первая придворная дама. Причем, судя по всему, главный военачальник старательно поджидал Оттилию у входа. Сначала они говорили тихо. Эвриг выглядел серьёзным, а женщина точно пыталась обратить предмет их разговора в шутку. Кончилось всё тем, что мужчина будто бы пригрозил ей, и дама вырвала свою руку из его железной перчатки и поспешила раствориться в толпе.

«Оттилия ведь должна мне кругленькую сумму. – Пронеслось в голове у Правителя Йольска. – Срок векселей истекает через несколько дней, надо бы напомнить об этом нашей первой даме. Но позже, сначала дела поважнее. Юстция уже, кажется, обо всём условилась с Ингрид, и как, кстати, Эвриг уже здесь».

Не желая терять больше времени, Арзель подошёл к главному военачальнику и небрежно заговорил с ним:

– У тебя вышел какой-то спор с нашей Тилькой? – Тон его был почти что дружеский.

– Даже не напоминай мне про эту маленькую мерзавку! – Выговорил Эвриг. – Три месяца как взяла у меня взаймы крупную сумму денег, а отдавать не собирается. Пени растут и растут, а казна Эйлиота как была пуста, так и осталась.

– Вечная история с нашей первой дамой, – рассмеялся Арзель, – снова наша Тилька вся в долгу, как в шелку. Едва ли сможет выкрутиться в этот раз.

– А я ей так сказал, что если не будет денег через неделю, то я вхожу с войсками в Край Северо-Западных Лугов, а ты знаешь, я шутить не буду!

– Знаю, знаю. Ну а что если принц за неё заступится? – Этим вопросом Арзель пытался узнать о настроениях главного военачальника.

– За неё?! Но нет, какой ему в этом резон?

– Ну, всё-таки как-никак его фаворитка и едва ли не невеста.

– О нет, он сейчас увлечён точно не ею.

– Так значит всё же госпожою М?

– Госпожою М, именно так, – Эвриг загадочно усмехнулся, кажется, он нашёл того, кто с удовольствием купит у него секрет Флюгерио. – Только какой госпожою М?!

Шутливый тон Правителя Края Северо-Восточных Холмов сразу улетучился, а лицо посерьёзнело. Он испытующе устремил свои ярко-зелёные глаза на своего собеседника.

– Что тебе об этом известно? – Строго, едва шевеля губами, выговорил первый министр.

– А, впрочем, какое мне дело до всех ваших любовных интриг, – спокойно продолжил Эвриг, – я человек военный, сейчас только в замке принца всё немного успокоится, так я снова уеду на границы. На островах снова неспокойно, мне теперь армию собирать и вооружать надо.

– Что же, – Арзель принял игру, – это дело верное, армия нам всегда была нужна, а сейчас так особенно. И знаешь, я готов тебе с этим помочь уже прямо сейчас. – И он вынул из кошелька подписанный чек и передал его Эвригу.

– Здесь Милидия Фейрфакс, здесь. – Главный военачальник почти, что вырвал из рук протянутую ему бумажку. – Прямо у всех под носом, в Нильсградском замке, за ней он ездил.

– Вот как! И неужели Миера ничего не знает?

– Конечно, нет. Незадолго до приезда господина Фейрфакс и его спутников, Флюгерио его женушку в замок приволок, и вели её с тайного хода. Да только девочка, похоже, не в себе, приняла нашего принца за своего мужа, дурёха!

Взгляды обоих собеседников были направлены в сторону принца Флюгерио, который в этот вечер казался особенно беззаботным. Притворно вздохнув, Арзель продолжил:

– Над нашим принцем ведь лишь один закон: то чего хочет он.

Правитель Атолена лишь кивнул, пытаясь понять к чему Арзель клонит.

– Да, за ним стоит Миера, но узнав об этой измене, останется ли она за ним? – Тихо рассуждал первый министр.

– Раз уж ты сам заговорил об этом, то да у Флюгерио лишь ветер в голове, но сам посуди совладать с самой Миерой.

– Мы в стороне оставим только его, а к ней подошлём, ну пусть, Зинферда, я сам поговорю с ним об этом. Пусть намекнёт ей и на наше общее мнение, и на Милидию Фейрфакс и на поведение Их Высочества.

– С огнём играешь, Арзель. Ведь если она с нами согласится, то все мы будем у неё под каблучком, под её маленьким изящным каблучком.

– Уж лучше под каблучком у Миеры, чем на побегушках у принца, – зло отрезал Арзель.

– А коли она откажет?

– А если откажет, – улыбка, скользнувшая по губам первого министра, выдала его затаённые надежды, – то обойдёмся без неё. Пусть убирается в свои владения, у Нурмии найдётся сильный, властный и надёжный правитель.

– Например, ты, – съязвил Эвриг.

Верховный судья загадочно усмехнулся:

– Там посмотрим, но и тебя я не забуду, Эвриг, так что подумай об этом.

– А кто ещё за тобой?

– Юстция и, должно быть, Ингрид. – После Миеры названные им дамы были самыми могущественными женщинами в Нурмии. Прочтя сомнение на лице Правителя Северных Островов, Арзель поспешил добавить. – Кстати, начальница тайной полиции, говорила мне в приватной беседе, что тоже хотела бы пожертвовать прибыль со своих золотых рудников на вооружение нашей доблестной армии.

– Я в деле. – Коротко бросил ему Эвриг, уходя.

Арзель был удовлетворён собой, вечер начался не так уж плохо и обещал быть приятным. Решив, что взыскание долгов с Оттилии сейчас не первое из его дел, он отправился разыскивать Зинферда Дельсградского.

Глава 13. О той, что в долгу, как в шелку.

Оттилия ненавидела Миеру. Искренне, неистово и страстно, точно так же как и все остальные правители. И так же тщательно, как все вокруг, скрывала это чувство. Правда, в случае с Оттилией ко всему вышеназванному можно добавить ещё эпитет ревностно, для более яркой передачи всей гаммы эмоций. А причина тому? Причина тому носила имя Флюгерио и титул Нильсградского принца. О да, первая дама Нурмии обожала и поклонялась этому гордому, с ужасным, вздорным нравом владыке. Она, пред которой преклонялись сотни других мужчин, стоило ей только возжелать и преклонилось бы в сотню раз больше, была влюблена во Флюгерио. Сводить людей с ума, – вот какова была единственная наука, которой Оттилия овладела в совершенстве. И вот вечно пред её очами эти двое! Самовлюблённый, взбалмошный, гордый и непокорный принц и верная защитница этого капризного эгоиста, его немногословная тёмная муза – Миера. Миера, та, чьего лица никто и никогда не видел, но которую Флюгерио обожал, единственная, которой он покорялся.

Но теперь спасти Оттилию могла лишь всемогущая Правительница Края Южных Озёр. Первая фрейлина была должна денег всем вокруг: Юстции, Арзелю, Ингрид, Эвригу, Зинферду и даже принцу Флюгерио. Сроки векселей должны были истечь один за другим. Быть может, слабая надежда, принц Нильсграда забудет о такой безделице, как её долг. Он ветрен и легкомыслен, и всегда сорил деньгами направо и налево. Да, если он снова увлечётся какой-нибудь девицей, то непременно обо всём позабудет. Оттилия неистово молила судьбу послать Флюгерио такую девицу, главное только, чтобы увлекался не слишком сильно, но чтобы про её деньги всё же забыл. Быть может, ещё более слабая надежда, но всё же ей удастся запудрить мозги Правителю Дельсграда. О, если это будет необходимо она пойдёт на всё, она пустит в ход всё своё кокетство, применит искусство обольщения, но с Зинфердом она своего добьётся. Но остальные! Юстция уже забрасывала её полными гнева письмами, неизменно написанными красивым извилистым почерком на гербовой надушенной бумаге. Эвриг открыто угрожал ввести войска в её владения. Арзель пока что молчал, но по тому, как смотрел на неё сегодня, было понятно, что он ничего не забыл. Но больше всего Оттилия боялась разгневать Ингрид. Нет, против одной из восьми Правительниц Нурмии магистр медицины своих проклятых чар не применила бы. Но у неё в арсенале есть множество других способов, продиктованных её одержимостью и изощрённой фантазией. И где бедненькой Оттилии гарантия, что в присланном от Ингрид конверте не будет содержаться порошка сибирской язвы.

И вот она пришла к Миере на балкон, с которого сокрытая занавесью госпожа Забвение тайно наблюдала за тем, что происходит в бальной зале.

– Спасенья, госпожа, спасенья! – Первая дама со слезами бросилась к ногам Миеры Южноозёрской.

– Встань. – Голос советницы принца не выдавал никаких эмоций. – Кому и сколько ты должна? – Всё также хладнокровно, лишь выдержав небольшую паузу, выговорила Миера.

– О, госпожа, вы так благородны и великодушны!

– Кому и сколько?

– О, госпожа, всем, всем вокруг: Юстции, Ингрид, Арзелю, Эвригу, Зинферду и Флюгерио.

– Подай мне векселя на имена Правителей Гравелота, Зельзградва, Йольска и Атолена, я подпишу их. Моё поручительство в этом вопросе для них превыше всего. Но с Флюгерио и Зинфердом, надо полагать, ты сама всё уладишь.

– О, госпожа, госпожа, как мне благодарить вас! – Оттилия, всё ещё стоя на коленях, целовала руки в чёрных перчатках.

– Для начала встань и запомни: никогда не смей прикасаться ко мне – в голосе Миеры была такая явная брезгливость, точно перед ней была не первая красавица Нурмии, а прокажённая нищенка. Выдернув руку, тайная советница принца успокоилась и заговорила своим чарующим голосом. – Хотела бы заметить тебе: продолжай игру, которую начала, тебе не впервые.

– О, я понимаю, госпожа, кого из пришельцев вы разрешите мне взять себе. Быть может, – и дерзкая мысль, что не давала покоя Оттилии сорвалась с её языка, – быть может Фредерика Фейрфакс, он так красив.

– А вот его как раз трогать не смей! – Резко срезала завуалированная дама, а затем снова милостиво продолжила. – На него у нас особые распоряжения господина Валамбреза. Ему суждено испить чашу боли и страданий до дна, наше дело лишь подливать, но пусть он не пьянеет, пусть видит ясно, что происходит вокруг. С этой рыженькой тоже не всё просто, она, похоже, умна, если ты попробуешь увести у неё мужа, она тебе его не отдаст, да ещё непременно до всего дознается. По Эдварду сразу видно, что мы имеем дело с человеком чести, и, боюсь, он тебе будет не по зубам, мундир ходячий. А вот к господину Джайсону ты бы присмотрелась, да, конечно, не красавец, но зато музыкант, поэтическая, артистичная личность, таким свойственны резкие перемены настроения.

– Я всё поняла, госпожа, завтра же он будет у моих ног умолять меня о любви.

– Но будь осторожна, – предупредила Миера. – Помни, никто не должен узнать, что за его падением стоишь ты. Как дело будет сделано, отправь его в свою резиденцию, пару месяцев поиграй с ним, а потом делай что хочешь.

– Всё будет исполнено, госпожа.

И Оттилия поспешила удалиться с мрачного балкона, Шадоу проводил её.

Глава 14. Когда бьют даму, ходят обычно с короля.

После разговора с главным военачальником Арзель стал разыскивать Зинферда, именно его он и Юстция выбрали на роль посредника между ними и тайной советницей принца. Причины к тому были весьма веские. Сам Арзель и его рыжая сообщница Миеру не выносили, оттого что никогда не знали, чего ждать от этой дамы. Оба они слишком хорошо сознавали, что восстать против Правительницы Края Южных Озёр сразу и открыто слишком рискованно, хотя и очень хотелось. Всегда так с этой Госпожой Забвение, и хочется и жжётся! Если бы разговор повёл кто-то из них двоих, то это бы звучало как прямая угроза, как ультиматум, а этого Миера уж точно им не простит. Ингрид и Эвриг тоже вызвали бы её раздражение, а вот льстивый и податливый Правитель Дельсграда сумеет, осыпав пышными фразами намекнуть ей на их общую волю. Что же, пока они её просят, а как поведут разговор дальше, зависело от ответа тайной советницы принца.

Итак, обработанный первым министром Зинферд поспешил в ложу Миеры. Шадоу не сразу пропустил его к своей хозяйке, а передал, что госпожа просит обождать его.