Кататония

Мэй де-Фраулли – компаньонка Амайи, которую сама Амайя про себя называла надзирательницей – придирчиво выбирала кружева. Ей все не нравилось, и ничего нового в этом не было – де-Фраулли не угодил бы и сам Создатель.

– Неизящная работа, – сказала компаньонка, переворошив целую коробку. – В столице мастерицы гораздо лучше. Думаю, я порекомендую вашей миледи-матери заказать кружева оттуда, – де-Фраулли брезгливо обтерла толстые пальцы надушенным платком, будто не кружево трогала, а рыбу тухлую перебирала.

– Тогда ни о каких балах речи не пойдет, – возразила Амайя. – Мой первый выход через неделю. Кружева не привезут и за две. Или давайте откажемся от кружева.

– Ни в коем случае! – возмутилась модистка. – Такую нежную шейку обязательно надо обрамить кружевным облаком! Это будет выглядеть очень трогательно и непорочно.

– Золотое шитье… – начала де-Фраулли, но модистка грубо оборвала ее:

– Утяжелит образ! У вас хрупкая и нежная подопечная с замечательной фигурой, которую нужно показать без вульгарности и с достоинством. Бархат – благородно и не ветрено. Кружево – очарование молодости. Золотым шитьем купчихи пусть перебиваются!

Компаньонка замолчала, оскорбленная. Шея и грудь ее побагровели, красные пятна появились на щеках. Но де-Фраулли промолчала. Модистка мадам Триаль считалась лучшей в городе, ей ничего не стоило отказать клиентке в обслуживании в случае чрезмерного хамства последней. И у кого тогда одевать благородную Амайю?..

– Ну так что с кружевом, миледи? – обратилась мадам Триаль к Амайе. – Какое возьмете?

– Мне все равно. Вам виднее, я полностью доверяю вашему вкусу.

Амайя устала. Они с утра ходили по магазинам, приглядывая шляпки, сумочки, перчатки и шарфы. Уже на третьем магазине Амайя утратила весь интерес. Если бы мадам Триаль предложила ей надеть холщовый мешок на первый бал, Амайя не стала бы возражать.

Модистка и де-Фраулли все обсуждали и обсуждали платья: и легкие для дневных мероприятий, и более пышные и тяжелые для вечеров, и амазонки для прогулок верхом… крутили Амайю как куклу, прикладывали к ней отрезы ткани, набрасывали на плечи. Успокоились они лишь через два часа. Де-Фраулли заказала подопечной восемь платьев и амазонку, сказав, что подумает еще над пятью. Амайя расслабилась, предвкушая, что можно будет, наконец, отправиться домой, но де-Фраулли, смахнув со лба выбившуюся из высокой прически прядь, с видом боевого генерала, лично идущего на выполнение трудной военной задачи, произнесла:

– Теперь к сапожнику!

– Ну уж нет! – Амайя редко повышала голос на компаньонку, но сейчас сделала исключение. – Мэй, я устала. Ужасно. Я не хочу ничего смотреть, не хочу ничего примерять. Если честно, я хочу умереть, но сомневаюсь, что вы мне это позволите.

– Ну разумеется, нет! – возмутилась де-Фраулли. – У вас дебютный бал через неделю, ни о какой смерти не может идти речи. Возьмите себя в руки, мадемуазель де-Марсо.

Амайя решительно толкнула дверь «Модного магазина мадам Триаль», ведущую на улицу.

– Я не могу взять себя в руки, Мэй! Они у меня отваливаются!

С этими словами Амайя шагнула на тротуар. И в этот же миг грязная вонючая вода из лужи окатила подол ее платья, испачкала бежевые ботиночки. Заржала лошадь – причина расплесканной лужи.

Амайя подняла глаза.

В двух шагах от нее на вороной кобыле гарцевал молодой человек. Неровно обкорнанные волосы, встопорщенные и местами выкрашенные алой краской, выдавали в нем огненного мага. Только маги – единственные во всем княжестве – имели право и обязанность красить волосы. В красный красились маги огня.

– Миледи! – маг, разглядев, кого обрызгал, соскочил с лошади и устремился к Амайе. – Прошу простить мой промах! Если б знал, что моя кобыла навредит вам, я бы всю дорогу ехал шагом, а то и вовсе шел пешком! Впрочем, – его светлые глаза беззастенчиво изучали Амайю, – такой красоте ничто не сможет навредить…

Амайя покраснела. Столь прямолинейные комплименты были ей в новинку…

Но не мадмуазель де-Фраулли.

– Подумайте, какой наглец! – вскричала она, пытаясь заслонить подопечную от мага. – Залил грязью благородную даму и еще такие речи себе позволяет! Чему вас в академии научили?!

Маг, не обращая внимания на де-Фраулли, сделал последний шаг. Упал перед Амайей на колено, извлек из рукава белоснежный кружевной платок… и вытер им грязь, стекающую по подолу платья.

Амайя вздрогнула, не зная, как реагировать: столько чувственности оказалось в простом вроде бы жесте. Наконец, пробормотала, едва слышно:

– Благодарю…

– Это мне надо благодарить, – так же тихо ответил маг, не сводя с Амайи глаз.

Затем он откинул в сторону испорченный платок, вскочил на лошадь и, широко улыбнувшись, ускакал. Прохожие только и успевали убраться с его пути, а еще пустить вслед едва слышное проклятие.

– Наглец! Мерзавец! – не могла успокоиться де-Фраулли. – Об этом стоит написать Великому Князю! Пусть знает, как его подопечные обнаглели! Как в таком виде идти к сапожнику?!

– Никак, – ответила Амайя, в душе благодаря мага, закончившего утомительный поход по магазинам. – Где наша карета, Мэй? К сапожнику поедем завтра.

Спустя полчаса карета де-Марсо остановилась у особняка из светло-бежевого песчаника, полгода назад приобретенного отцом Амайи.

Амайя, не дожидаясь посторонней помощи, выбралась на улицу. Ее укачало, де-Фраулли, все еще переживавшая инцидент у магазина модельерши, гундела без передыху, пока у Амайи, наконец, не начала болеть голова. С такими страданиями не нужны ей никакие балы…

Ни матери, ни отца дома не было. Амайя приказала подать ей в комнату чай и приготовить ванную, поднялась в спальню и в изнеможении уселась у окна. Уставилась на свое отражение в стекле.

«Такой красоте ничто не сможет навредить», – вспомнила Амайя и снова залилась румянцем. Правда ли? Неужели она так красива?

Амайя, конечно, не раз слышала о своей красоте, но… не так. В глазах говоривших не было искреннего восхищения, какое было в глазах мага. До этого комплименты Амайя воспринимала как часть ритуала: их положено делать и их положено принимать.

Так вот, как оно бывает, когда по-настоящему…

И этот белый платок… Амайя достаточно бывала в магазинах, чтобы знать, сколько стоит такая вещь. А он вытер им грязь и выбросил.

Неужели маги так богаты, что разбрасываются платками стоимостью в золотой? Отец говорил, что не все, что очень многие – выходцы из очень бедных семей…

Из какой семьи он, ее маг?

Принесли чай и воду для ванной. Горничная помогла Амайе раздеться, сетуя на попорченное платье, и ушла. Амайя легла в горячую воду и расслабилась…

Когда она проснулась, вода была едва теплой. Амайя взглянула на часы и с удивлением отметила, что проспала больше часа. Выбираясь из ванны, девушка услышала шум на нижнем этаже. Потом до нее донесся голос матери и визгливые интонации де-Фраулли, пересказывавшей госпоже события дня.

«Все успокоиться не может, – зло подумала Амайя. – Тоже мне: великое событие. Пара капель грязи».

Леди Элинор тоже не придала событию столь большого значения, как компаньонка дочери. Все знали об эксцентричности и необузданности магов: столь дисциплинированных в занятиях магией и столь разнузданных во всем остальном, в конце концов, ничего ужасного с Амайей не случилось, разве нет?

К ужину приехал отец. К этому времени даже у де-Фраулли прошла новизна впечатления, она успокоилась, и сеньор де-Марсо не узнал о грязном инциденте с его дочерью. Он коротко выслушал отчет о потраченных на наряды суммах и коротко кивнул. Воспитание благородных дочек всегда было удовольствием недешевым.

Наступил совсем уже темный вечер. Амайя ушла в спальню, легла, но уснуть не могла. День выдался богатым на впечатления. Она ворочалась, перекладывала подушку, то сбрасывала одеяло, то укутывалась, и вот именно тогда, когда сон, казалось бы, готов был сдаться и уступить, раздался стук в окно.

Сначала Амайя решила, что ей показалось. Окно ее спальни располагалось на втором этаже и, пусть выходило в сад, но деревьев, по которым можно было добраться до окна, рядом не росло. Амайя подумала: ослышалась.

Но стук повторился.

Накинув на плечи покрывало, Амайя подошла к окну и обомлела. За стеклом на подоконнике сидела голубка. Точнее, по форме тела, крыльев, головы, эта птица напоминала голубку, но вот всем остальным…

Оперение птицы было серебряным с алыми росчерками, особенно густыми на крыльях. Глаза сверкали как бриллианты, да и сама птица светилась в ночи.

Магическая птица.

Амайя, боясь спугнуть волшебную гостью, осторожно растворила окно. Птица бестрепетно села ей на руку.

– Как тебя зовут? – спросила Амайя, скорее в шутку, а не всерьез, но птица внезапно ответила:

– Рене. А тебя?

Погода выдалась пасмурная. В такую погоду хорошо сидеть дома, укутавшись в плед, читая книгу. Пить чай. Музицировать. Танцевать.

Уж никак не ехать в парк на прогулку!

Это все недовольным тоном высказала Амайе де-Фраулли, едва лишь та заявила о своем желании прокатиться. В другое время Амайя уступила бы компаньонке, но этот раз был исключением. Ведь именно в парке, на широкой главной аллее Рене назначил ей свидание в два часа дня.

Никогда еще Амайя не одевалась и не причесывалась так тщательно. Мадам Триаль говорила, что ей идет синий цвет? Пусть так. Амайя одела васильковое платье. Поверх накинула кремовый плащ. Длинные черные косы Амайи горничная заплела и закрутила вокруг головы, закрепив шпильками с жемчугом.

Красавица? Что ж, сегодня она и впрямь была красавицей.

Моросил мелкий дождь. В опустевшем парке лишь стук копыт лошадей, запряженных в карету де-Марсо, нарушал тишину.

Амайя сидела у окна, делая вид, будто безмерно увлечена пейзажем за окном.

А там и в самом деле было красиво. Посвежевшая зелень, омытая дождем, ярко выделялась на фоне серого неба. Вода на листьях скапливалась в большие капли, и они падали, срываясь вниз, сверкая всеми цветами радуги. Темнели мокрые стволы.

– Амайя, сыро. Поедем домой, – в третий раз попросила де-Фраулли, не замечающая красот природы. – Я продрогла вся, да и ты простудишься.

Амайя молча покачала головой.

Из бело-серой мороси справа, где к широкому тракту примыкала тропинка, появился всадник. Капюшон черного плаща скрывал его голову, но Амайя узнала лошадь, и сердце в груди екнуло. Вчера она вовсю разболталась с волшебной птицей, забавной игрушкой. Забыв, что говорит на самом деле с молодым магом. Теперь же не знала, куда смотреть, и лицо ее снова покраснело от смущения.

Не глупостью ли было согласиться на свидание?

Но раздумывать было поздно – всадник выехал на главный тракт, догнал карету и поравнялся с ней со стороны окна Амайи. Скинул капюшон, и перед Амайей и возмущенной де-Фраулли предстал вчерашний маг.

– Дамы! Добрый день! – расплылся он в широкой улыбке. – Мадемуазель, – сидя верхом, он тем не менее ловко поклонился де-Фраулли, – вчера я был груб с вами. Я очень переживал и молил Создателя дать мне возможность извиниться перед вами, и вот, вот он, мой шанс! Спешу представиться: Рене Бланкар. И попросить прощения. Простите меня за вчерашнее происшествие, я не хотел.

Огорошенная де-Фраулли благосклонно кивнула. Галантная речь пришлась ей по вкусу, компаньонка ощутила себя в привычной стихии светских раутов.

– Какая сегодня замечательная погода, не правда ли? – продолжал маг. – В парке очень красиво. Вы не возражаете, если я немного прокачусь рядом с вами? Так в моем дне будет в два раза больше красоты.

Амайя встревоженно взглянула на Мэй. Та, к облегчению Амайи, улыбнулась:

– Не возражаем. Если вы и дальше будете вести себя так же галантно. Я Мэй де-Фраулли, а эта молодая леди – Амайя де-Марсо.

Маг поехал рядом с каретой, подстраиваясь под ее скорость. Амайя с любопытством поглядывала на него, изучая.

Мэй смотрела на мага с неменьшим интересом.

– Скажите, месье Бланкар, вы давно учитесь в Академии?

Рене пожал плечами.

– С детства. Попал туда совсем мальчишкой.

– Вероятно, вас приняли за какие-то особые таланты?

Маг рассмеялся, Амайя отметила, что смех у него громкий и искренний.

– О, мадемуазель, вы не представляете! Я воспитывался в доме магистра Абеляра, он один из руководителей Магического Оплота. Однажды он вошел в комнату, а там я. Левитирую хрустальный кубок, подаренный магистру за особые заслуги. После этого он решил обезопасить от меня свой дом и отправил учиться в Академию.

– Магический Оплот, такое интересное название… Знаете, мы ведь приехали из столицы, и там много магов, но я никогда раньше не интересовалась, где и чему они учатся, а теперь вот, нате, живем прямо рядом с вашей академией! – Мэй говорила вроде бы неспешно, но Амайя и слова вставить не могла в речь компаньонки. А та, казалось, завладела вниманием мага, ни крошки не оставив Амайе. – Знаете, нас предупреждали, что Браст далеко не спокойный город, и предупреждали, в основном, из-за ваших воспитанников!

– Что вы говорите, – вскинул брови маг. – Мадемуазель де-Марсо, неужели вас тоже напугали рассказы про необузданных колдунов?

– Я их не слышала, – улыбнулась Амайя. – Отцу дали должность тут, и мы уезжали из столицы без оглядки на слухи. Папа говорил, что это очень перспективное место, тут он возглавляет целое министерство, так что мы приехали бы вне зависимости от того, одна тут магическая академия или десять.

– О, нет, десять академий ни один город не выдержит! – расхохотался маг. – Хотя знаете… Возможно, жителям бы понравилось. Маги бы сбивали друг другу цены, и жители бы пользовались нашими услугами почти задаром.

– Ваши услуги, вероятно, дорого стоят? – перехватила разговор де-Фраулли.

– Хорошие специалисты всегда стоят дорого, а я, скажу без напускной скромности, один из лучших. Помните, я воспитывался у самого Абеляра.

Амайя хотела было спросить, почему Рене воспитывали не родители, а маг, но Мэй опять принялась задавать вопросы, местами льстя Рене, местами рассказывая о себе. В общем, вела обычный придворный разговор. Амайя расстроилась, и совсем бы разочаровалась, если бы не ловила на себе время от времени взгляд Рене. «Пускай, – будто говорил этот взгляд. – Пусть говорит. Мы поболтаем с тобой позже, зато сейчас мы можем смотреть друг на друга».

Амайя смотрела, и ей нравилось увиденное. Пусть маг не был красив в общепринятом в свете смысле, не походил на лощеных кавалеров, он был живым. Горел будто искра, как частичка огня, дающая ему силу.

Дорожка повернула, деревья расступились, и карета выкатила из парка.

– Месье Бланкар, приятно было пообщаться. Нам пора.

– До свидания, мадемуазель де-Фраулли, мадемуазель де-Марсо, – маг склонил голову в поклоне. – Благодарю за приятную беседу.

Черная лошадь направилась к магической академии. Карета де-Марсо покатила к дому.

– Приятный молодой человек, – заметила Мэй, – хоть и не из благородных.

Амайя не ответила. Для нее не имело большого значения наличие приставки «де» перед фамилией Рене. Задумчиво глядя в окно, она задавалась вопросом: можно ли считать это приключение в парке первым свиданием?

Глава 5

Многие женщины любят шоппинг. Аня, например, могла ходить по магазинам, даже если не планировала ничего покупать. Владе такая трата времени казалась лишенной смысла. К чему тратить три-четыре часа на примерку кофточек, которые никогда не купишь, если можно провести время с пользой?

Проводить время с пользой Влада любила. Еще в подростковом возрасте она прогуливала физкультуру, отсиживаясь в раздевалке или под лестницей, делая домашние задания по алгебре и геометрии. Физкультуру, кстати, она потом сдавала благодаря рефератам. Точнее: одному и тому же реферату из года в год. О шахматах.

Иногда практичность мешала жить. Допустим, придя с учебы, покончив с домашними делами, Влада садилась смотреть сериал, а мерзкий голосок внутри головы спрашивал: «Сидим? А что, у нас разве ничего полезного нету, чем бы заняться? У тебя вот…», и шло перечисление. И Влада или выключала телевизор и бралась за дела, или посылала внутренний голос к черту, но тогда просмотр сериала оказывался с налетом вины. Как шоколадка с белым налетом: вроде и съедобно, но радости от нее никакой.

Поэтому, стоя посреди огромной «Галереи» – монструозного объединения самых разных магазинов – Влада чувствовала себя двояко. С одной стороны, ей нужно было обновить гардероб: годами ходить в одном и том же неприлично. Тут надо или раскошеливаться, или место учебы, где примелькалась в старом шмотье, менять. Конечно, последний вариант не рассматривался. С другой стороны, торговый центр огромен, пока его весь обойдешь и все, что понравится, померишь, полдня пройдет.

«А могла бы диплом писать».

«Иди нафиг», – сказала Влада внутреннему голосу и направилась к эскалатору. Магазины на первом этаже – сплошь моднючие брэнды. Покупать блузочки в стоимость месячной зарплаты своей матери Влада не собиралась.

На втором этаже магазины были попроще. Влада пропустила совсем уж молодежные, мельком заглянула в «Зару» – сегодня ничего интересного – и пошла в «Марк и Спенсер».

И тут был ОН!

Прямо перед Владой стоял манекен, гордо демонстрируя, как славно сидит на пластиковой фигуре красный пиджак.

Наглый, вульгарный, омерзительно прекрасный пиджак.

Влада никогда не носила красных, тем более – алых цветов. Ей казалось, что красный цвет в одежде придает зеленый оттенок цвету ее лица. Конечно, это было ее собственное мнение, ей такого никто не говорил… Да, ни в чем таком на сто процентов она уверена не была…

Да ладно… Влада стеснялась носить красный цвет.

В гардеробе ее мамы никогда не было ничего яркого. Изредка появлялось что-нибудь синего цвета или цвета морской волны, но это все равно были спокойные тона, приглушенные. И дочкин гардероб мама собирала по тому же принципу: радует глаз, не привлекает внимание.

«Тебе не нужен пиджак, – напомнила себе Влада. – Тем более красный. Куда ты собираешься его носить?»

А внутри уже просыпался тоненький бессовестный голосок, и он пищал: «Ну и что, что красный? Разве запрещено носить красный цвет?! И ведь он продается же, этот красный пиджак, обрати внимание: в приличном магазине продается! Выходит, его носить можно!»

Влада, пытаясь игнорировать оба голоса, резко развернулась и пошла в дальний угол, где на вешалках элегантно расположились светлые блузки.

«Мне вообще не нужен пиджак. Пару блузок, пару кофточек… Пиджаки у меня есть».

Да, в гардеробе были пиджаки, и даже два: темно-серый и бежевый. Вполне достаточно для походов в университет магистра с кафедры уголовного процесса.

«А красный пиджак на кафедре уголовного процесса вообще неуместен!»

Руки Влады бездумно перебирали блузки.

«Вот эта, голубая, подойдет, и вот эта белая тоже ничего…»

А глаза все косились на манекен, словно залитый закатом. Будто на лугу среди маков упавший. Словно…

«Да что же это такое? – разозлилась, наконец, Влада. – Это просто одежда! Я могу его примерить. Я увижу, как паршиво он смотрится на мне, разочаруюсь и успокоюсь!»

С этими мыслями Влада решительно подошла к вешалкам с пиджаками, выбрала красное безобразие своего размера, сдернула с плечиков и направилась в примерочную.

Пиджак сидел идеально.

Влада стояла перед зеркалом, вглядываясь в лицо, ища на коже зеленый оттенок от красного цвета пиджака. И не находила.

«Я могу купить красную помаду, и будет отпад», – шептал внутри голосок, выросший от тонкого и писклявого до вполне себе голоса.

«В самом деле… не выгонят же меня из университета за красный пиджак?»

Внутри была какофония. С одной стороны, Владе очень нравился пиджак, а! Более того: она кайфовала от пиджака! С другой стороны… ей было стыдно. Словно надевая такую яркую одежду она делала что-то… предосудительное.

Влада сняла пиджак и вышла из магазина. Она поднялась на верхний этаж, к ресторанам, купила там стакан лимонада, стала медленно пить… Отчего-то вспомнилось, как однажды пришлось надеть мамину куртку. Да, ту самую куртку «на рыбьем меху», противную дрянную вещь. Собственное Владино пальто тогда было в стирке, и мама дала ей куртку, чтобы дойти до школы. Владе казалось, что все на нее смотрят…

На Владу в красном пиджаке тоже будут смотреть. Но иначе…

Влада сделала последний глоток лимонада, поставила на столик стакан. Потом тихо, но очень грязно выругавшись, вернулась на второй этаж к магазину с вожделенным пиджаком.

«Это шмотка, Влада, просто шмотка. Если что, я ведь могу вернуть его в течение двух недель».

Она прошла к вешалкам, вновь сдернула с плечиков красный пиджак и, не давая себе времени передумать, пошла к кассам.

На этом шоппинг пришлось завершить. Сил больше ни на что не осталось.

Вечером, когда Костя спросил, как прошел день и попросил показать покупки, Влада смущенно вытащила из пакета пиджак.

– Ого, – брови мужа удивленно поднялись. – Какая штука. Ну-ка, примерь.

Влада надела пиджак поверх старой белой блузки.

– Супер! – похвалил муж. – Еще бы брюки сюда черные, и вообще… хотя… без брюк ты мне тоже нравишься. Ну-ка, иди сюда…

– Один момент. Дай только обновку в шкаф повешу. Мы же не хотим в первый же день измять мой новый пиджак…

Но Костя, хихикая, потянул Владу на кровать.

Утро промозглое. Невыспавшийся Костя никак не мог собраться на работу. Наконец, смирившись, что безбожно опоздает, уселся на кухне рядом с Владой пить кофе.

– А ты на учебу сегодня не едешь?

– Еду, – ответила Влада, доливая молоко в чашку. – Но сегодня ко второй паре. Я еще суп тебе перед учебой успею сварить.

– Суууп… Влада, когда мы поедем покупать тебе машину? Смотри, какая слякоть во дворе, сколько можно по такой погоде пешком ходить?

Влада пожала плечами. Она и хотела машину, и боялась. Ну как возле универа не найдется свободных мест для парковки? Ну как ее машинку заденет кто-нибудь и уедет? А если – не приведи Господь – эвакуируют?

И все же… машину хотелось.

– Может, в выходные?

– Ну ты и интересная. В какой салон ехать? В разных салонах машины разные. Ты хоть примерно представляешь, чего хочешь?

Влада замотала головой. Нет, она примерно представляла себе только, чего не хочет. Не старую, не русскую, не белую – белые машины ее отчего-то раздражали.

Костя вздохнул:

– Ну вот, жена, будет тебе партийное задание. Сегодня среда. До воскресенья чтобы определилась по моделям: кого смотрим, кого нет. А то только зря проездим. Поняла? Ну славно… Пошел я на работу. Хорошо хоть, процессов сегодня нет…

Костя ушел, а Влада приготовила легкий куриный суп, сварила картошку для салата, помыла посуду и стала собираться на учебу. Ноутбук на месте, пара блокнотов и ручки в сумке, пропуск в универ в кармашке. Одеться-накраситься, и можно выбегать.

Влада распахнула шкаф.

«Привет, детка!» – буквально заорал с вешалки красный пиджак.

Влада сделала шаг назад. Она совсем забыла, что он ждет ее тут, в гардеробе. Притаился, как разбойник, и подкарауливает. Надеть его?

Влада на миг засомневалась. Потом протянула руку, сняла с вешалки бежевое платье и громко захлопнула дверцу.

Костя позвонил в четверг ближе к вечеру. Влада ответила на звонок сразу: она как раз листала предложения автосалона по новым автомобилям, валяясь на кровати, и телефон был у нее в руке.

Голос мужа звучал виновато.

– Влада, я помню, что мы договаривались смотреть машину в воскресенье… Малыш, у меня нехорошие новости. Я уезжаю в командировку завтра с утра.

Влада со вздохом перевернулась на спину.

– Надолго тебя отправляют?

– В воскресенье уже вернусь, но вряд ли раньше двух дня буду дома… Фирма жмотится, не оплачивает мне «Сапсан» из Москвы, так что ехать буду долго…

– Ничего страшного. Автосалон подождет еще неделю. Чтобы ты знал: я смотрю на Мазды.

– Ого! Губа у тебя не дура. Ну, посмотрим. Похоже, в командировки я буду ездить часто, и платить за них будут неплохо. Так что можно и Мазду.

Они поболтали еще пару минут. Костя попросил собрать ему одежду в дорогу.

Только пакуя носки мужа Влада внезапно поняла: если командировки Кости будут частыми, они с мужем будут видеться совсем мало. Она будет много времени проводить одна.

Отчего-то эта мысль Владу не расстроила. У нее была книга, и в этой книге назревали новые события, которые обязательно нужно было описать.

Но не сейчас. Еще не время.

Влада уложила Костины вещи, взяла с тумбочки роман Ирвинга «Отель Нью-Гемпшир» и погрузилась в чтение.

Писать диплом, точнее, не диплом, а «выпускную квалификационную работу магистра» – та еще задача. Нужно не только перелопатить гору научной литературы, но и посмотреть судебную практику: а так ли применяется закон, как считают правильным ученые? Нужно провести анализ материала и сделать собственные выводы, и не из пальца высосанные, а представляющие некоторую научную ценность.