Аристократ на отдыхе. Том 3

Заместитель министра уже полностью взял себя в руки. Я подумал, что его нельзя недооценивать – несмотря на внешность безобидного толстяка у Голицына стальной характер.

– Давай дальше, – кивнул я.

– Официальным наследником стал ваш младший брат Сергей. После его смерти поместье и титул перешли к его сыну Владимиру.

Голицын снова взглянул на меня поверх очков – проверял, как я отреагирую на известие о смерти отца и брата.

Никак я не отреагирую, не дождешься. Я давно уже примирился с мыслью, что пережил всех своих близких.

Но внутри что-то предательски дрогнуло.

– Дальше, – сказал я.

– Сейчас титул и поместье принадлежат Никифору Юрьевичу Белецкому.

– Кто это? – нахмурился я.

– Это муж вашей двоюродной внучки. У Владимира Волкова не было сыновей – только дочь Анна. Наследников у Белецких нет.

– Понятно, – кивнул я.

Дом, в котором я родился и куда мечтал вернуться, принадлежал постороннему человеку. Принадлежал на законных основаниях – по гребаным законам этой гребаной Империи! Все, что было мне дорого в этом мире, пошло по чужим рукам.

Голицын снова сделал паузу. Ждал, когда я спрошу, можно ли что-то с этим сделать.

Неистребимое желание любого чиновника – поставить тебя в жалкую позу просителя. А потом наслаждаться своим грошовым могуществом.

Такие люди и рвутся к власти. Неуверенные, ощущающие свою значимость только тогда, когда перед ними пресмыкаются.

Может, поэтому в Империи всегда трудные времена?

Я задумчиво посмотрел на Голицына, прикидывая – не шандарахнуть ли его огненным шаром? Потом, конечно, будут проблемы. Но удовольствие того стоило.

Голицын почувствовал мое настроение и вздрогнул. Ну да, у него же демон-менталист!

– Ты не молчи, князь, – негромко обронил я. – Рискуешь.

– Император может вернуть вам поместье своим указом, – сказал заместитель министра. – Если захочет.

Я едва заметно кивнул.

Понятно. А захочет император, или нет – зависит от того, что ему скажет этот вот Голицын.

– Ну, и что я должен сделать взамен?

– Послужить на благо Империи, – быстро ответил князь. – Как уже делали это раньше.

Почему бы и нет? Да, я устал от службы и больше не хотел выполнять приказы. Но у всего на свете есть своя цена. У моей отставки – тоже.

Это неприятно, но справедливо.

– Давай подробности, – снова кивнул я.

– Вы согласны, Никита Васильевич? – обрадовался Голицын.

Не так быстро, князь.

– Я согласен тебя выслушать. Излагай свою проблему, а я решу – браться за нее, или нет. И что с ней делать, тоже решу сам.

– Так не пойдет, – нахмурился князь. – При всем уважении к вам, Никита Васильевич, есть такое понятие, как государственная тайна. Сначала вы подпишете бумагу о неразглашении и пообещаете точно выполнять мои инструкции. Только после этого я расскажу то, что вам нужно знать.

– Нет, – ответил я.

И легко поднялся на ноги.

– Никита Васильевич, – напомнил Голицын. – Вы не в том положении, чтобы ставить условия. Успокойтесь, и продолжим разговор как взрослые люди.

– Нет, – усмехнулся я. – Это ты не в том положении, князь. Тебе дали поручение договориться со мной, а ты его провалил. Когда получишь за это по шапке, приходи – поговорим.

Я вышел из его кабинета, оставив дверь открытой.

Секретарша Голицына вскинула на меня испуганные глаза, но я даже не взглянул на нее. Быстро сбежал по мраморной лестнице, толкнул дверь, не дожидаясь пока ее распахнет швейцар, и выскочил на улицу.

Меня душила злость.

На Голицына – высокомерный идиот решил, что сможет на меня надавить. На Илью – уж он-то должен был предупредить чиновника, как со мной можно разговаривать, а как нельзя. Демоны, друг мог бы и сам со мной связаться! Встретились бы, выпили и обсудили проблему.

Помешались на играх в секретность! Интересы Империи у них!

Плевать! У меня есть только свои интересы.

Улица встретила меня сумраком и прохладой. Пока мы с Голицыным соревновались в остроумии, наступил глубокий летний вечер. Над городом плыл сладкий запах отцветающих лип. С набережной доносился гул машин и редкие гудки. А от нагретого дневным солнцем асфальта поднимались волны тепла.

Я не обратил на это никакого внимания. В горле стоял комок, перед глазами плавала багровая пелена.

Чернильные демоны с бумажными душами!

Проклятые чинуши, готовые использовать кого угодно – лишь бы им это было выгодно!

Демоны с князем Голицыным – этот высокомерный урод привык обращаться с людьми как с инструментами.

Но от Ильи я такого не ожидал!

Мне захотелось прямо сейчас вернуться в Куров, выломать железную дверь с барельефом, взять Илью за шиворот, хорошенько встряхнуть и высказать все, что я думаю о нем, и о его секретных и важных делах.

Демоны, я ему даже позвонить не могу! Не дал мне старый друг свой номер. Святоше дал, а мне – нет!

Святоша, точно! Вот из него я сейчас и вытрясу номер Ильи! Неважно, что он возносит сейчас вечернюю молитву или сладко дрыхнет в уютной келье – плевать! Разбужу и выколочу из него номер, пусть только попробует отвертеться!

Я выдернул из кармана магофон. Он зацепился за подкладку, выскользнул из рук и со стуком упал на асфальт.

Криворукие демоны!

По счастью, магофон не разбился – даже экран не треснул. Но надпись, которая светилась на нем, привела меня в бешенство.

“Эфирный накопитель разряжен. Замените источник питания”.

Я сунул бесполезную хреновину обратно в карман, сжал кулаки и рванул вдоль набережной к тускло освещенной громаде Дворцового моста.

Мне надо было срочно прогуляться, чтобы привести мысли в порядок. И желательно – на максимальной скорости.

Сейчас бы в аномалию! Выхватить меч и рубить до тех пор, пока пальцы не сведет судорогой, пока последний демон не превратится в кровавые ошметки!

Я схватился за меч. Шедшая навстречу парочка с будоражащим визгом бросилась на другую сторону улицы. Причем, визжали оба!

Да чтоб вас демоны взяли!

Я добежал до моста и чуть не вылетел на проезжую часть. Испуганно взвизгнули тормоза, рядом остановилась машина. Водитель высунул голову в окно. Но увидев выражение моего лица, поперхнулся и быстро поднял стекло. Сзади нетерпеливо загудели, машина рванула с места.

А я свернул на мост. Не было терпения ждать, когда поток машин прервется. Шагать! Шагать и дышать!

В вечерней темноте тускло светили фонари. Дворцовый мост освещался по старинке – огненными элементалями. И здесь традиции! Хотя для освещения улиц Столицы давным-давно применяли магию Молнии.

Фонари едва разгоняли сумрак вокруг себя. Сам мост оставался в глубокой тени. Внизу тускло поблескивала темная вода. В ней отражались ярко освещенные дворцы на набережной. Подсвеченный шпиль Адмиралтейства пронзал темное небо.

Впереди веселыми огнями сиял Императорский дворец. За высокими ярко освещенными окнами двигались танцующие тени. Мне даже послышалась далекая музыка.

Бал? Прием для придворных?

Аристократия беззаботно веселится, флиртует и ссорится, выигрывает и проигрывает состояния за карточными столами, плетет интриги и борется за внимание императора.

Змеиный клубок!

На середине моста прилипли к перилам три тени – три бесформенных сгустка мрака. Я почувствовал их заранее, но не обратил внимания. Столица никогда не спит, на ее улицах, набережных и мостах и ночью хватает народа.

Стоят себе люди, и стоят. Любуются ночным городом.

Но когда до теней оставалось три шага, я почувствовал исходившую от них угрозу. Хищную уверенность, жадность, желание крови и азарт.

Эти трое стояли здесь не просто так – они поджидали добычу. Зазевавшегося прохожего, который ночью свернет на плохо освещенный мост в полной уверенности что уж здесь-то, в двух шагах от дворца ничего плохого случиться не может.

Это не карманники. Скорее, грабители, но и пустить в дело нож они не побоятся.

Шпана, возомнившая себя охотниками. Но место для засады они выбрали хорошее, неожиданное. И река тут же – пырнул прохожего лезвием в бок, зажал рот, чтобы оборвать предсмертный хрип, и столкнул в воду. Пусть жандармерия потом разбирается – откуда взялся труп, который запутался в рыбачьих сетях, перегородивших Финский залив.

Интересно, не после такой ли вот встречи бесследно исчез внук старого графа-артефактора Вознесенского? Как его звали? Сашка?

Один из грабителей лениво качнулся мне навстречу. Руки в карманах брюк, голова втянута в плечи, челюсть угрожающе выпячена. На голове плоская кепка, глубоко посаженные глаза спрятались в тени козырька.

Ну, вот и повод отвести душу!

– Притормози, дядя, – хриплым прокуренным голосом сказал грабитель. – Деньжатами поделись…

Он не успел договорить – я сходу ударил его кулаком в скулу. Бил с левой – чтобы грабитель свалился под ноги своим приятелям и помешал им напасть.

Боковой вышел точным и хлестким. Сила удара наложилась на скорость, с которой я шагал по мосту. Кепка слетела с головы парня, а его самого отбросило к перилам, по инерции он перевалился через них и тяжело рухнул в воду.

– Какого хрена? – удивленно спросил второй, делая шаг ко мне.

Он тоже не успел закончить фразу – не тот сегодня был вечер, чтобы выслушивать штампованные угрозы. Настроение неподходящее.

Я пнул его носком туфли в пах. Парень схватился обеими руками за низ живота, согнулся и застонал. Второй удар ногой – снизу в лицо – опрокинул его на спину. Затылок с неприятным хрустом ударился об асфальт.

Третий успел выхватить нож. Ему бы бежать и не оглядываться – только что один из его приятелей нырнул с моста, а второму размозжили голову. Но он бросился на меня, отважно и неумело размахивая складным ножом.

Не успел сообразить, или просто дурак?

Левой рукой я блокировал удар – кто же в голову-то ножом бьет? – а костяшками правой жестко ударил в кадык. Парень захрипел, выронил нож и схватился за горло. Не давая ему упасть, я ухватил его за шиворот и потащил к перилам. Он упирался – скорее из инстинктивного страха, чем от понимания происходящего. Я добавил ему коленом в копчик – так, что парня бросило вперед – а потом сильно толкнул между лопаток. Не издав ни звука, он исчез в темноте под мостом.

А я наклонился к третьему нападавшему. Он так и лежал, где упал – одна рука на отлете, вторая неловко подвернута. Под затылком по асфальту растеклось липкое темное пятно.

Никакой жалости к нему я не испытывал. Взялся за широкий пояс, который поддерживал штаны на его хилом теле, и тут в моей голове прозвучал голос Умника.

– Никита, ты очень занят? – вежливо спросил демон.

– Есть немного, – прохрипел я, поднимая обмякшее тело. – А что случилось?

– Ничего срочного, – вежливо заверил меня Умник. – Я могу подождать.

– Тогда подожди.

Я рывком вскинул труп на перила моста и подтолкнул. Тело мешком свалилось в воду, до меня донесся еле слышный всплеск.

Вовремя!

От устья Невы, против течения к мосту медленно шел пароход. Луч прожектора обшарил мост и высветил меня. Черные тени на палубе приветственно замахали руками, неразборчиво заорали что-то веселое.

Туристы развлекаются. Ну да – через пару часов будут разводить мосты, чтобы большие корабли могли пройти по Неве.

Любимое зрелище гостей Столицы.

Я помахал им в ответ.

Луч прожектора скользнул дальше – к желтой громаде Адмиралтейства. А я привалился спиной к перилам и рукавом дорогого костюма вытер пот со лба.

Костяшки пальцев саднили. Я лизнул ссадину и ощутил на языке привкус крови.

На душе полегчало.

Выплеснув злость в быстрой драке, я успокоился. И даже сообразил, что звонить Илье незачем.

Ему по-прежнему что-то нужно от меня. Или не ему, а Голицыну, какая разница? Так или иначе, мой старый друг скоро даст о себе знать.

На асфальте тускло поблескивал нож. Обычная выкидуха, такую можно купить в любой лавке. Я поддел его носком туфли и сбросил в воду.

– Что у тебя, Умник? – вспомнил я о демоне-менталисте, который дожидался моего ответа.

– Не забудь купить мяса Потапу, – напомнил Умник. – Ты обещал.

Косолапые демоны!

Ладно, ликтор, за дело! Первая попытка закончилась неудачей – значит, нужен новый план действий.

Глава 6

Я спешил.

Летний вечер плавно переходил в ночь, а я еще не успел поговорить со старым графом-артефактором. И откладывать разговор до утра мне не хотелось.

Утром будут другие дела.

Поразмыслив минуту, я решительно направился по мосту в сторону ярко Дворцовой площади. На ней в любое время дня и ночи полно туристов и горожан – значит, хватает и извозчиков, которые поджидают пассажиров.

Возле поворота на набережную приткнулся к поребрику фургон скорой помощи. Водитель посмотрел на меня, но заметил мой взгляд и сразу же отвернулся.

Меня кольнуло неприятное предчувствие.

Ничего определенного – просто неуютное, тянущее чувство внутри. Ощущение чего-то неправильного.

По белому борту фургона тянулась красная надпись:

“Елизаветинская городская больница”.

Я нахмурился, но так и не понял, с чем связано это предчувствие.

А время поджимало.

Площадь была ярко освещена праздничными огнями. Посреди огромного пространства стройной свечой высилась колонна императора Александра. На ее вершине, словно язычок пламени, сверкала золотая статуя ангела с крестом.

По странной ассоциации в памяти мелькнула статуя, украденная неизвестными из Летнего Сада.

Стоянка извозчиков располагалась на краю площади, возле бокового фасада Адмиралтейства.

Я взял свободную машину и назвал водителю адрес особняка.

– По дороге заедем в кондитерскую, – сказал я, вовремя вспомнив о просьбе Прохора.

– Это запросто!

Кондитерская нашлась на углу Невского проспекта и Малой Морской – та самая, которую я помнил чуть ли не с детства.

Надо же, она до сих пор работает! И даже по ночам.

Хотя, чему тут удивляться? Летней ночью, когда дневная жара спадала, а с залива начинал дуть свежий прохладный ветер, наступало самое приятное время для прогулок по ярко освещенным улицам Столицы.

А когда ты гуляешь – так приятно присесть за круглый столик, заказать крепкий кофе в тонкой фарфоровой чашке и свежее пирожное с кремом.

Я видел, что все столики заняты – не только под уличным навесом, но и внутри помещения.

Извозчик остановил машину.

– Прошу, барин!

Я перебежал улицу и купил коробку шоколадных пирожных.

– К барышне едете? – одобрительно спросил извозчик, увидев мою покупку.

– Вроде того.

– Хорошее дело!

Мы свернули налево, на Садовую, и миновали темную громаду Михайловского замка. По легенде, в его коридорах до сих пор бродил призрак императора Павла, убитого заговорщиками.

Наверное, искал встречи с сердобольным ликтором.

Возле Марсова поля я заметил летнюю шашлычную – с длинным дымящимся мангалом и белыми столиками.

– Останови! – сказал я извозчику.

Он послушно затормозил.

– Кушать изволите? Я могу подождать.

– Я на минуту.

Через минуту я вернулся к машине, неся подмышкой баранью ногу, которую мне завернули в плотную бумагу.

Глаза извозчика озадаченно округлились:

– А это для кого же?

– Для медведя, – усмехнулся я. – Открой багажник, чтобы сиденье кровью не заляпать.

Всю оставшуюся дорогу извозчик молчал, как будто на него наложили заклинание немоты. Иногда в салонном зеркале мелькал его испуганный взгляд.

А я рассеянно смотрел в окно и думал, как быть дальше.

Больше всего меня беспокоила предстоящая встреча с Орловым. Для оформления купчей на пароход нужны документы, а у меня их нет.

И откладывать встречу с графом я не хотел.

Хотя… А что, если оформить купчую на кого-нибудь другого?

Точно! Гриша Барятинский мне поможет.

Я полез в карман за магофоном, чтобы позвонить Грише, но вспомнил, что эфирный накопитель разряжен.

Ладно, позвоню утром.

Настроение сразу улучшилось. Когда у проблемы находится решение – это уже не проблема, а развлечение.

Я улыбнулся. Представляю, какое выражение лица будет у Орлова, когда он увидит на встрече Гришу Барятинского.

*****

Извозчик высадил меня у ворот особняка и торопливо уехал. Я усмехнулся, представив, за кого он меня принял.

Аристократ в помятом костюме с боевым мечом в ножнах, бараньей ногой подмышкой и коробкой шоколадных пирожных приезжает ночью к темному особняку, окна которого заколочены досками.

Сцена из романа про нелегкую жизнь некромантов.

Особняк, и вправду выглядел заброшенным. Только два окна на втором этаже тускло светились – должно быть, кабинет старого графа и столовая.

Каменный лев бросил на меня голодный взгляд.

– Это не тебе, а медведю, – строго сказал я и каблуком постучал в калитку – руки были заняты.

Через минуту на дорожке показалась тень и заковыляла к воротам.

– Явился! – неодобрительно проворчал Прохор,отпирая калитку. – Лука Иванович тебя ждет.

За его спиной приплясывал Потап.

– Все спокойно? – спросил я Умника. – Змеи больше не появлялись?

– Змей не было, – ответил Умник. – Но мы видели шпионку.

– Рассказывай! – заинтересовался я.

– Та девушка, с которой ты ужинал на теплоходе, помнишь?

Лиза Темникова? Неожиданно.

Я не видел Лизу с того самого утра, когда они с Натальей Николаевной проснулись на одном диване и вдрызг разругались на моих глазах.

Тогда я решил, что девушка обиделась – все-таки, ночь прошла совершенно не так, как она себе представляла.

Ну, обиделась и обиделась. Грустить по этому поводу я не собирался.

И вот Лиза появилась снова. Да еще и сумела каким-то образом отыскать место, где я поселился.

– Она приехала на извозчике, – сказал Умник. —Ходила вдоль ограды и заглядывала в сад. А потом постучала в калитку, но Прохор ее не пустил.

– Прохор, ко мне приходила девушка? – спросил я старого слугу.

– Была тут одна, – проворчал Прохор. – Тебя спрашивала. Важное дело, говорит!

– А ты что? – улыбнулся я.

– А я ее прогнал, – заявил Прохор. – Знаю я эти важные дела!

И он презрительно сплюнул на песок дорожки.

– Ты идешь, или нет? Сам напросился на чай, а теперь о ерунде спрашиваешь. Луке Ивановичу спать давно пора, а он не ложится.

– Сейчас, – кивнул я. – Возьми пирожные!

– Беранже, – проворчал Прохор, принимая у меня картонку. – Дорогущие!

Отставной гвардеец умудрился изобразить тоном такую смесь одобрения и осуждения, что я уважительно хмыкнул.

– Держи, Потап! – я протянул медвежонку баранью ногу. – Приятного аппетита!

– Это что, сырое мясо? – заволновался Умник. – Как настоящему хищнику? Спасибо, Никита!

Медвежонок довольно заворчал, схватил ногу и скрылся в темноте сада.

Я пошел за ним.

– Ты куда? – окликнул меня Прохор.

– Сейчас, – не оборачиваясь, ответил я. – Хочу показать твоему барину одну любопытную штуку.

*****

Ледяной куб с мертвой змеей внутри так и лежал в шкафу. Холод обжег ладони, высасывая магическую энергию. Змея с ненавистью смотрела на меня пылающими рубинами глаз.

– Мерзкая штука! – прошамкал Живчик.

Я был с ним полностью согласен. Неприятная тварь – куда хуже любого демона.

Я завернул ледяной куб в покрывало, которое сдернул с кровати, и, шурша усыпавшими дорожку листьями, вернулся к особняку.

Прохор нетерпеливо переминался на пороге.

– Долго тебя ждать?

– Давай, показывай дорогу, – усмехнулся я.

Вслед за слугой я поднялся на второй этаж по темной скрипучей лестнице. Она привела нас в огромный, утонувший во мраке зал. Хозяева отчаянно экономили даже на освещении, к тому же, темнота позволяла скрывать бедность – съеденную молью ткань тяжелых штор, выцветшие от времени обои, трещины и пятна сырости на великолепных лепных потолках.

Вдоль стен едва угадывались очертания мебели – когда-то это был зал для торжественных приемов.

Умирающий особняк резко контрастировал с сияющей ночными огнями Столицей.

Я вспомнил высокие окна Императорского дворца и беззаботно танцевавшие в них черные тени.

С еле слышным скрипом отворилась высокая дверь. На вытертый паркет упала полоска слабого света.

Прохор пропустил меня вперед, и я оказался в небольшой столовой.

Первое, что привлекло мое внимание – лампа. С высокого потолка спускалась витая бронзовая цепь – тонкая, но прочная. На ней висел шар из тонкого стекла, который бережно поддерживали отлитые из бронзы дубовые ветви. Внутри шара вращались два элементаля – багрово-оранжевый элементаль Огня и ослепительно-белый элементаль Молнии.

Лампа то мягко вспыхивала дневным светом, то бросала на старинную мебель закатные блики – в зависимости от того, какой элементаль светился ярче.

Бесконечная череда переливов света завораживала.

– Это вы сделали? – спросил я сидевшего за столом хозяина, имея в виду лампу.

Артефакт настолько меня поразил, что я забыл о вежливости.

– Да, – ответил старый граф.

Он утопал в удобном глубоком кресле. Блики света падали на его лицо, освещая впалые щеки и отражаясь в глубине внимательных серых глаз.

Ноги графа были заботливо укутаны теплым клетчатым пледом.

Вознесенский был очень стар – старше Прохора. В нем чувствовались одновременно и уверенная сила опытного талантливого мага, и хрупкость, присущая старикам.

Внутренняя сила артефактора и его возраст боролись друг с другом, и возраст постепенно побеждал. Но еще не победил окончательно.

Я некстати подумал, что Вознесенский моложе меня.

– Присаживайтесь, Никита Васильевич, – пригласил граф. – Прохор рассказал мне о вас. Меня зовут Лука Иванович Вознесенский. Очень рад познакомиться.

– Здравствуйте, Лука Иванович, – кивнул я и присел на тяжелый стул.

– Спасибо, – усмехнулся Вознесенский. – Вот здоровье-то в последнее время и подводит.

– Ничего не подводит, – буркнул Прохор, стоя наготове рядом с хозяином. – Налить вам чаю, Лука Иванович?

– Налей, – кивнул артефактор. – И гостю тоже.

Прохор осторожно разлил крепкий горячий чай в чашки из тонкого китайского фарфора. Украшенные синим узором стенки чашек просвечивали насквозь – настолько тонким и хрупким был материал.

– Попробуйте, Никита Васильевич, – предложил Вознесенский.

Я сделал осторожный глоток – чай показался мне слишком горячим. Но он не обжигал, хотя я видел пар, который поднимался над чашкой.

– Сервиз – тоже артефакт, – усмехнулся Вознесенский моему удивлению. – Чай в чашке остается ровно таким, чтобы вам было приятно его пить.

– Как вы это сделали? – спросил я.

– Немного магии Льда, немного магии Огня, – задумчиво сказал Вознесенский. – И совсем чуть-чуть ментальной магии – чтобы угадать предпочтения гостя. Пришлось повозиться с тонким плетением магических нитей. Одна чашка разбилась…

Старик вздохнул с сожалением.

– Но пять уцелели, и магия работает до сих пор.

– Отличная работа, – искренне сказал я.

Чай был крепким и вкусным. В нем явственно ощущался аромат луговых трав.

Вознесенский довольно улыбнулся. Потом взял с блюда шоколадное пирожное, откусил и прикрыл глаза.

– Пирожные от Беранже. Вкус юности. Спасибо, Никита Васильевич – побаловали старика.

– Настасья печет ничуть не хуже, – ревниво сказал Прохор.

Я усмехнулся. Слуга свободно вмешивался в разговор. Старики стали так близки друг другу, что стерлась грань между слугой и хозяином.

– В старости перестаешь придавать значение условностям, – кивнул Вознесенский. – О чем вы хотели со мной поговорить, Никита Васильевич?

– В первую очередь – вот об этом, – сказал я.

Поставил на стол ледяной куб и сдернул с него покрывало.

Глаза застывшей змеи вспыхнули зловещим багровым светом.

– Убери эту гадость со стола! – хрипло выкрикнул Прохор.

Чайник в его руках жалобно звякнул, задев сахарницу.

– Нет! – властно сказал Вознесенский. – Оставьте!

Старый граф наклонился вперед, внимательно разглядывая змею.

– Это вы сделали, Никита Васильевич? – спросил он.

– Я поймал ее в вашем саду, – объяснил .

– Я не о змее. Этот лед – ваша работа?

– Да. Мне надо было обезвредить змею, а уничтожать ее я не хотел.

– Вы артефактор?

Я покачал головой.

– Нет. Я ликтор, слышали? Закрываю аномалии, уничтожаю демонов.

– Как в легенде? – спросил старик.

Он спросил это без усмешки, и я опять кивнул.

– Да.

– Убиваете демонов, – задумчиво протянул Вознесенский. – И владеете магией Смерти.

– Не только, – ответил я.

– Вы – Одержимый?

Я пожал плечами.

– Во мне живут демоны, если это вас интересует.

Я не видел смысла скрывать правду от старого артефактора. Он сильный маг, и все равно ее узнает.

– Но сейчас я хочу поговорить об этой змее. Кроме нее в саду ползали еще три такие же.