Рассказки

– Я очень устала, Восток, – еле слышно произнесла тень в розовой одежде.

– Потерпи, Весна, сейчас доберемся до дома и там заночуем.

Гнус узнал голоса детей и пригнулся еще ниже к темной холодной земле.

– Ой, что это? – вдруг спросила Весна и показала на странные следы возле самого камня, за которым прятался Гнус.

Он с головой ушел в свое черное одеяние и сжался в комок.

Восток подошел ближе и, глядя на хорошо проступавшие на нетронутом снеге маленькие кружочки с тоненькими лучиками, уверенно произнес:

– Это колесо оставило свой след. Он ведет в обратную сторону, и его скоро заметет снегом.

– И нас тоже заметет, – обреченно заметила Весна.

Им ничего не оставалось, как бросить поиски и отправиться на ночлег в гору, в мрачный безлюдный дом.

А Гнус, сидя в укрытии, решил, что ему будет разумно оставаться на том же месте.

– Пусть себе идут, – размышлял он вслух, когда шаги детей смолкли в ночной тиши. – Никуда от меня не денутся. Завтра они пойдут за колесом, а я за ними.

Не напрягая больше сил, он повалился на мерзлую землю. Вскоре перекатистый старческий храп огласил заснеженное подножие высокой горы.

«Откуда такой холод? – недоумевал Эн, торопясь с работы домой на своем автомобиле, который то и дело застревал в глубоких лужах. – Еще с утра было настоящее летнее тепло. А сейчас…»

А сейчас наступила глубокая осень. Вечер, клонясь ко сну, наполнился не только сырым промозглым воздухом, но и проливным дождем и резким злым ветром. Темнело на глазах, и Эн гнал на большой скорости. Но машина, будто вовсе не желая никуда спешить, подчинилась капризам погоды и встала на полдороги, намертво увязнув в осенней грязи.

В это время Эна вышла на крыльцо, чтобы встретить мужа. Ежась от холода в тоненьком пальто, она сжимала в руках теплый шарф и шапку, предназначенные для Эна. Но он все не появлялся, а меж тем холод все нарастал, мрак становился все гуще и зловещее. Напрасно женщина вглядывалась в темную даль дороги, залитой дождем, и вслушивалась в завывания ветра: ни души не было на холодной безлюдной улице. Но она все же двинулась в путь.

Вскоре вечерние сумерки сменились ночной мглой, вместо дождя посыпались с неба хлопья снега, ветер уступил место жестокой вьюге. Эн, не надеясь больше на свой автомобиль, вышел из него и пошел пешком вперед навстречу ненастью, полагая, что выбрал правильное направление. И действительно, среди снежной мглы он вдруг заметил темно-коричневое пятно, издали напоминавшее дверь их дома. Он поспешил к нему и тут же заметил, что пятно тоже движется, и услышал едва доносившийся сквозь завывание стихии знакомый голос:

– Эн… Эн…

Сердце Эна забилось в волнительном предвкушении встречи, но радость была недолгой: темный силуэт исчез под пеленой вьюги, а следом пропал и голос. Напрасно он кричал в ночную тьму: «Эна!» – беспросветный холодный мрак не давал ответа.

Однако сама Эна слышала зов мужа и пыталась его отыскать в этом снежном безумии. Ей казалось, что голос доносился откуда-то справа, и она уверенно поворачивала все время туда, совершая бесчисленные круги вокруг одного и того же места.

Неизвестно, чем бы закончилось это кружение, если в какой-то миг она не услышала совсем близко:

– Эна, дорогая!

Она бросилась в объятия мужа. Задыхаясь от волнения, Эна надела на него шарф и шапку, а потом рассказала, как отправилась на его поиски. Сначала она одна шла по пустынной улице, а потом вдруг услышала чей-то жалобный плач. В вечерней тьме она увидела на дороге промокшую от дождя маленькую девочку. Малышка плакала и горестно звала:

– Киса, киса…

– Кто ты такая? Что ты здесь делаешь? – спросила Эна и взяла ее на руки.

– Я потеряла кошку, – пожаловалась малышка.

– А где твой дом? Где твои родители?

– Не знаю… – еще сильнее заплакала девочка.

– Значит, и ты, и кошка – вы обе потерялись.

Эна укрыла девочку шарфом, взяла ее на руки и отправилась вместе с ней на поиски ее родителей. А девочка всю дорогу плакала и повторяла:

– Киса, моя киса…

– А что же дальше? – с нетерпением спросил Эн и крепче обнял жену.

– Очень скоро мы нашли маму девочки, а вот кошку…

– Что кошка? Нам бы сейчас свой дом найти.

Эна растерянно посмотрела ему в глаза и сильнее укуталась в свое коричневое пальто. Им ничего не оставалось, как идти дальше. Они шли долго, пока не поняли, что окончательно заблудились. И тут ветер донес до них чей-то тихий жалобный плач.

– Как? Еще одна девочка?

Голос доносился сзади. Оба обернулись и, ничего не увидев, кроме густой снежной мглы, поспешили на помощь. Уже через минуту перед ними показалась заледенелая коричневая дверь их дома, к которой прижимался, дрожа и горестно мяукая, маленький серый котенок.

Когда все трое вошли в теплый светлый дом, Эна сказала:

– За одни сутки пронесся целый год.

Утро наступило теплое и солнечное, будто не было вовсе ни ночного мрака, ни зимней стужи. Первым проснулся Восток.

– Вставай, Весна, пора идти, – разбудил он сестру, спавшую на краешке стола.

– Иди один. Я не хочу, я устала, – вяло проговорила она.

– Нет, надо идти вдвоем. Я тебя не оставлю.

– Я есть хочу, – захныкала она.

Тогда Восток поднял свои ладони, и с них запрыгали солнечные зайчики прямо в рот девочки.

– Я пить хочу.

Тогда с ладоней Востока потекли холодные капли чистого талого снега.

Наевшись и напившись, Весна повеселела, ее голос снова зажурчал точно ручеек. Восток же, напротив, стал серьезен и сосредоточен.

– О чем ты думаешь, брат? Разве ты уже не хочешь идти за колесом?

– Нет, что ты! Конечно, хочу, но не знаю, успеем ли. Ведь за прошлые сутки прошел целый год: утром была весна, днем – жаркое лето, к вечеру пришла осень с дождями и холодным ветром, а ночью наступила зима. Что же ждать нам сегодня?

Вопрос завис в воздухе и так и не нашел ответа. Вдруг девочка заговорила:

– Смотри, смотри! А теперь стрелки на компасе и на часах стоят неподвижно.

– И правда, – Восток посмотрел внимательно на стол, – на часах семь утра, а синяя стрелка компаса указывает точно на восток.

– Значит, все наладилось, и нам не надо бежать за колесом, – обрадовалась Весна.

– Не думаю, – задумчиво произнес Восток и нахмурил лоб. – От него можно ожидать любого подвоха. Возможно, оно только на время отказалось от своих намерений, а может…

– Что? – с дрожью в голосе произнесла Весна.

– Боюсь, как бы оно не задумало вовсе остановить ход времени, а заодно и движение солнца и земли.

Весна с тревогой посмотрела на брата.

– В любом случае нам нужно начать поиски, и время для этого самое подходящее.

– Да, да, весна! – обрадованно проговорила Весна и захлопала в ладоши.

Солнечные лучики брызнули в лицо Востока, и он заулыбался.

– Не шали, сестренка. Пойдем лучше поскорее.

Они вышли на крыльцо. Солнце слепило им глаза. Утро было по-весеннему прохладно, а воздух свеж и упруг. Дышалось легко и весело.

– Мы пойдем с востока на юг, – Восток указал рукой направо.

– Почему туда?

– Потому что туда покатится солнце. Мы пойдем следом за ним. Оно будет указывать нам путь, и по нему мы выйдем на колесо времени.

– Только бы колесо не так быстро катилось, а солнце не так быстро садилось, – пожелала Весна.

Восток с ней молча согласился.

Спустившись с горы вниз, брат с сестрой обнаружили, что от недавней весенней прохлады не осталось и следа, – солнце пекло по-летнему жарко, и на небе не было ни облачка. Легкий ветерок, дувший с юга, не приносил свежести. Ребят ждала длинная пыльная дорога, щедро обласканная беспощадным зноем.

Весна с усталой грустью поглядело на небо.

– Какое сегодня недоброе солнце.

Восток поднял голову. И вправду, светило, единовластно пылавшее на бескрайнем синем небосклоне, выглядело неживым, зловещим и не предвещавшим ничего хорошего. Раскалившись добела, оно будто хотело растопить все небо, и землю, и всех людей на земле.

Но ни Весна, ни Восток не поддались угрожающей силе небесного владыки и, не обращая внимания на предстоящие трудности, без долгих проволочек с завидной настойчивостью пустились в свой бесконечный путь прямо на юг.

А дорога не собиралась заканчиваться и казалась будет вечной, как непрекращающийся солнечный день. Напрасно дети опасались близкого наступления темноты и холода: солнце и не думало сходить с небесного пьедестала. Оно не опускалось к земле, не умеряло пыл своих обжигающих лучей и, сохраняя свое достоинство в самом зените, торжествовало над миром, забыв о времени года и времени суток.

Сколько дней шли два непоколебимых маленьких человека по бесконечной дороге среди зноя и пыли, они и сами не могли сказать. А когда стало совсем невыносимо, Весна взмолилась:

– Послушай, Восток, давай бросим эти бесполезные поиски, вернемся в дом на горе, будем сидеть там в теньке и никуда не выходить.

– Но тогда мы никогда не найдем колеса, и этот жаркий летний день никогда не закончится, – возразил Восток и продолжил путь.

Весна капризно топнула ножкой и, выпустив сноп искр, упрямо заявила:

– Иди, куда хочешь. А я больше не могу так. Я возвращаюсь.

С этими словами она резко повернулась и, не оглядываясь, пошла назад, оставив за собой беспощадно палящее солнце и несговорчивого брата. Однако, сделав несколько шагов, она на минуту остановилась и медленно повернула голову. Восток продолжал шагать своей дорогой, будто ничего не случилось.

– Восток! – с безнадежным отчаянием крикнула Весна, но с места не тронулась.

Восток не остановился и даже не оглянулся. Расстояние между ними неумолимо росло.

И вдруг до девочки донесся отчаянный крик брата, точно его обожгло чем-то горячим:

– Сюда, сюда!

Весна недоверчиво посмотрела на Востока, а он показал левой рукой куда-то на землю, а правой настойчиво замахал ей с призывом подойти ближе.

– Быстрей, Весна! – крикнул он в нетерпении.

Подбежав, она увидела на пыльной дороге едва заметный след уже знакомого ей кружочка с лучиками. И тотчас они оба услышали где-то вдалеке, в слепящем солнечном зареве, песенку, исполненную скрипучим голосом:

– Я круг солнца золотой.Мир, вращайся подо мной.Спица, весело крутись,Обод, весело катись.Чтобы мне не оступиться,Ровно ступица кружится.Время, время, торопись.Мир земной, за мной гонись.Выше солнца стану я,Подчинится мне земля.В круге времени со мнойЗакружится шар земной.Там, где север, будет юг.Там, где жарко, ждите вьюг.Вместо лета быть зиме,Вместо дня – кромешной тьме.Мир пройду я, колеся!Подчинись мне, все и вся!

– Это оно! – воскликнула Весна.

– Бежим за ним! – воскликнул Восток.

Он рванул туда, откуда долетел голос, крепко держа сестру за руку, будто боялся новой разлуки. Они долго бежали, запыхались и очень устали. Наконец дорога решила пощадить бедных беглецов и привела их в тупик: перед ними как из-под земли выросла высокая горная гряда, уходившая в обе стороны до самого горизонта. Они остановились в нерешительности.

– Куда же теперь идти? – пропела печальным голосом Весна.

Восток не знал, что ответить, и принялся метаться влево и вправо в поисках выхода.

– Есть! – наконец радостно провозгласил он. – Есть выход.

И впрямь, меж двух огромных каменных исполинов оказалась узкая прямая расщелина, будто нарочно сделанная для того, чтобы преодолевать это неприступное препятствие.

Дети медленно боком прошли этот тесный каменный коридор и вышли на другую сторону хребта. Каково же было их разочарование, когда там они не обнаружили ничего, кроме бескрайней гладкой равнины, пустой и безжизненной. Впереди была сплошь сухая жесткая трава и редкие низкорослые кустарники. Ни деревца, ни крыши дома, никакой дороги и никаких следов колеса. А слева и справа все это дикое голое пространство было надежно оцеплено непроницаемой горной стеной.

– А теперь куда? – вновь прозвучал вопрос Весны.

Восток развел руками и посмотрел почему-то на небо. Там солнце, стоявшее почти над самой головой, задевало за острую, как шпиль башни, вершину горы возле самой расщелины и как будто делилось ею надвое. Он растерялся еще больше.

– Нам надо туда, – вдруг услышал он звонкий голос Весны.

Восток всмотрелся налево, в серую даль широкой долины, куда указывала она, и увидел там маленькую черную точку, катившуюся вдоль горной гряды в сторону зарослей какого-то кустарника.

Дети тут же направились туда, но нагнать колесо им так и не удалось. Добравшись до кучки сиротливо стоявших кустов жимолости, они заметили на песчаной почве круглые следы.

– Здесь было колесо, – обрадовалась Весна.

– Да, но не наше, – в расстройстве произнес Восток и озадаченно поглядел на след.

– Как?

Весна пригляделась получше: след от обода, недавно прокатившегося здесь, оставил не знакомые солнечные кружочки, а маленькие цветочки с круглыми лепестками.

– А как похожи! – поразилась Весна. – Что же это?

– Проделки Гнуса, – догадался Восток. – Он пытается сбить нас с толку и путает нам следы.

– Что же теперь делать? – с дрожью в голосе спросила Весна.

– Не знаю, – признался Восток и заметно погрустнел. – Боюсь, мы с тобой попали не просто в горную долину, а в кольцо гор. Есть такие места на земле, славящиеся своей безысходной замкнутостью.

– Это ловушка, а заманил нас в нее подлый Гнус.

– Не думаю. Мы ведь ясно слышали песню колеса и видели его настоящие следы. Значит, оно здесь, а Гнус идет за ним так же, как и мы. И мы должны его во что бы то ни стало опередить.

– Но как?

– Думаю, есть только один путь – вдоль хребта гор.

– Тогда мы пойдем по кругу и снова окажемся у выхода. Может, лучше сразу пойти назад?

Восток покачал головой:

– Нет, нужно идти только вперед, иначе мы можем разминуться с колесом. К тому же неизвестно, какой путь короче – пройденный или оставшийся.

– Тогда идем сейчас же, – быстро согласилась Весна, – и не будем останавливаться ни на минуту.

– И не будем никогда разлучаться, – добавил Восток.

Однако их радостное настроение очень скоро было испорчено. Сделав не более сотни шагов, они вдруг услыхали страшный грохот, потрясший раскаленный воздух. Дрогнула под ногами раскаленная земля, точно в приступе безудержного испуга, затряслись, словно картонные, каменные громады. Грохот повторился. Казалось, горы вот-вот рассыпятся.

– Что это? – затаив дыхание, прошептала Весна.

– Не… не знаю… Это не гром… и не самолет.

Он посмотрел вверх. Солнце над головой гневно нахмурилось на безучастном безоблачно-чистом небе.

Городской парк, вечно наполненный шумной детской суетой, выглядел опустелым и неживым, как старое заброшенное кладбище. Перед главными воротами не стояли украшенные флагами шатры и не трубила праздничная музыка. На извилистых дорожках парка, несмотря на ясную солнечную погоду, не было ни души. Качели и карусели сурово молчали и стояли неподвижно, будто приговоренные к смерти.

Лишь одно колесо обозрения все еще продолжало однообразно крутиться с жалобным скрипом, но скорее по многолетней привычке, чем по желанию какого-нибудь посетителя. Единственный оставшийся здесь служитель, дядька в синем комбинезоне, никак не хотел покидать любимое детище и раскручивал, раскручивал его…

Наконец и ему стала невмоготу такая жизнь, и он, запустив в последний раз свое колесо, побрел усталой походкой к выходу, понурив голову и не оборачиваясь. Лишь за воротами парка он остановился в нерешительности. Там, где раньше стоял цирк шапито, не осталось ничего – ни широкого красного шатра, ни клеток с животными, ни ящиков с реквизитом. Только покосившийся забор позабытым сторожем все еще охранял унылую пустоту площади.

И тут до оператора колеса донесся топот чьих-то ног и гул заводившегося двигателя. Он поднял голову и заметил вдалеке целую колонну машин, отъезжающих в сторону городской окраины. Солидный толстый мужчина с пышными усами и папкой под мышкой последним усаживался в автомобиль в самом начале колонны. Оператор поспешил к нему.

– Прошу прощения, – окликнул он толстяка. – Куда это вы направляетесь?

Мужчина свысока поглядел на странного прохожего, погладил свой живот и гордо заявил:

– Дальше гастролировать. А вам, собственно, что угодно?

– А мне угодно знать, в какую сторону?

– На юг. А что?

Дядька в комбинезоне с подозрением покосился на собеседника и тихим голосом медленно произнес:

– Но ведь это опасно.

– Почему же? – с самым невозмутимым видом ответил тот. – У меня давно подписан контракт с городскими властями. Сейчас лето – самое время гастролировать на свежем воздухе. Я директор этого цирка и ожидаю много публики на своих выступлениях. А вы кто такой?

И оператор все рассказал о себе и своем замечательном колесе, которое он, к сожалению, должен покинуть.

– Но почему же? – у директора даже усы приподнялись от удивления.

– Все из-за войны.

– Какой войны?

– Как? Разве вы не знаете? Войны на юге.

У директора цирка папка выпала из рук. Ни он сам, ни артисты его цирка, разъезжающего по всему миру, знать не знали, что в нем творится. И только сейчас он узнал, что наступившее необычайно жаркое лето утомило всех людей на свете, вселив в них злобу и ожесточение. Его пагубная сила особенно повлияла на души южан. Там и развернулась междоусобная война, не собиравшаяся никак заканчиваться, впрочем, как и сам бесконечный знойный день, задержавшийся на все лето.

– Неужели вы не слышали никаких взрывов? – недоумевал взволнованный оператор.

– Как же, слышали. Но мы думали, что это салют в честь праздника…

– Салют, – уныло повторил расстроенный дядька. – А вы разве не видели, что народ не идет на представления?

– Как же, видели и потому торопимся уехать. Не стоит терять время.

– По машинам! Трогаемся, – услышали они голос водителя.

Дядька-оператор с поникшей головой отошел в сторону.

– А вы теперь куда? – спросил его директор, все еще не решавшийся сесть в машину. – Поезжайте с нами, будете служить в цирке до лучших времен.

У оператора лицо засияло радостью.

– Я согласен, только мне бы на север…

Толстый директор стоял в замешательстве с поднятой с земли папкой и уныло обвисшими усами.

В этот момент где-то за пределами парка раздался оглушительный взрыв. В вагончиках зазвенели стекла, задрожали клетки с животными. Недолго думая, оба случайных попутчика заскочили в автомобиль, и колонна, подгоняемая страхом, поспешно тронулась прочь.

Война на юге достигла слуха двух маленьких беглецов – Весны и Востока. Безуспешно блуждая вдоль горной гряды, свернувшейся кольцом, словно змея, они оказались оторванными от внешнего мира. Но теперь они были в безопасности, и взрывы бомб и снарядов, сотрясавшие землю, им были не страшны. Легко попав в эту каменную западню, они уже не могли из нее выбраться. Впрочем, дети и не спешили найти выход из своего невольно приобретенного каменного укрытия.

– А раньше, помнишь, брат, мы все боялись наступления темноты и холода? – говорила Весна, крепко держа Востока за руку.

– Зато теперь никак не дождемся, когда закончится этот зной.

Но все когда-нибудь кончается. И это бесконечное лето меж тем подходило к концу. Дни становились прохладнее, на небе стали появляться редкие облачка, подул слабый ветерок. Однако это не принесло облегчения маленьким путникам, бродившим по бездорожью столь долгое время. Шаг их становился все медленнее и тяжелее. Наконец они решились сделать короткий привал, выбрав тенистое место возле острой, как шпиль башни, горы.

– Это же выход! – крикнула Весна, но певучей, как раньше, радости в ее голосе не прозвучало.

Восток тоже не проявил никакого восторга. Их путь по кругу, словно стрелок часов по циферблату, закончился. А что же дальше? Он по привычке поднял вверх голову: солнца на небе не было видно; серая туча повисла прямо над ними.

– Наверное, дождь будет, – мрачно заключил он, – но все равно идти надо.

– Да, надо, – согласилась Весна, – тем более, что никаких взрывов уже не слышно.

Действительно, вокруг стало непривычно тихо. Но тишина грозила новой опасностью, о какой еще не могли догадываться маленькие путники. А тем временем вечерние сумерки стали сгущаться, а прохлада превращаться в неприятный сырой холод. Впереди их ждал унылый узкий коридор между скалами и настораживающая неизвестность.

Неторопливо, спотыкаясь и поддерживая друг друга, дети наконец выбрались из ущелья. И теперь совсем иная картина природы предстала перед их взором. Осенний промозглый вечер, с дождем, темными тучами, сильным ветром, гнавшим пожухлые листья, полностью овладел тем уголком земли, куда они попали.

Они пошли по кривой склизкой дорожке среди пригорков, усеянных деревьями и кустами, оврагов и рытвин, щедро наполненных глубокими лужами. Идти было трудно: мешал резкий ветер, хлеставший в лицо, и слякоть, заботившаяся о частых скольжениях и падениях скитальцев. Их тонкие плащи плохо защищали от резкого сырого ветра, зато хорошо притягивали к себе грязь и вскоре потеряли свои яркие цвета. Но дети, успевшие привыкнуть к невзгодам, мало заботились об удобстве пути.

Повстречавшийся им пологий спуск вниз позволил идти относительно спокойно. Кусты ракиты, росшие повсюду, сдерживали удары ветра, а грязь под ногами сменилась густой мягкой травой. Каково же было их разочарование, когда они вышли к низкому берегу мутной извилистой реки, уносившей свои концы влево и вправо и терявшейся среди прибрежных зарослей.

– Куда же теперь идти? – зевая спросила Весна и с сонным равнодушием посмотрела на хмурую гладь воды, усеянную желтыми листьями.

– А все равно куда, – с непривычным для себя безразличием ответил Восток и посмотрел на скучное плаксивое небо.

Весна же, не двигаясь и не ожидая ответа, молча стояла рядом, склонив голову. Она лениво перевела взгляд на грязную землю и с рассеянным вниманием стала разглядывать следы птичьих лап на ней.

– Смотри, Восток, что это? – вдруг оживилась она.

Он с интересом подошел ближе.

– Кажется, след, – предположила Весна.

– Но не птичий.

– Может, след телеги?

– Скорее, колеса.

– Да, да, колеса времени! – обрадовалась она, и голос ее вновь зазвучал веселым весенним ручейком.

– Нет, – все так же с вялым безразличием произнес Восток. – Вспомни, какой рисунок должен быть на его ободе?

– Солнышко, – не задумываясь, ответила Весна и внимательно посмотрела на грязные пятна на земле. – А тут какие-то звездочки.

– Ну конечно. И уходят они куда?

– Влево.

– И что это значит?

Вопрос брата поставил ее в тупик. С задумчивой растерянностью она все же предположила:

– Значит, нам туда совсем не надо?

– Вот именно. Очевидно, это снова проделки Гнуса, который хочет увести нас от цели. Нам направо, сестренка.

Весна заметно приободрилась, но привычную свою бодрость она так и не приобрела. Держа брата за руку, она всю дорогу шла зевая, то и дело норовя свалиться в грязную лужу или прилечь поспать на мягкой кочке, заросшей мхом и осокой.

Вдруг громкий крик Востока вывел ее из полудремы:

– Весна! Весна!

– Что случилось?

– Выход.

– Какой? Куда?

Весна стала беспомощно озираться по сторонам, тщетно пытаясь отыскать в вечерней мгле среди промокших ракит и дубов что-то важное.

– Да не туда ты смотришь. Вон!

Она посмотрела туда, куда показывал рукой брат. Прямо перед ними изящной дугой раскинулся через речку спасительный мост, приветливо приглашая перейти по нему на другой берег.

– А разве нам надо туда? – в нерешительности спросила Весна, но больше ничего не сказала и с унылой покорностью поплелась вслед за Востоком.

Мост качался под ногами, словно топкое болото. Боясь упасть, Весна простилась со своей вялой сонливостью и обрела вновь подвижность и бодрость.

Наконец трудный путь был преодолен. Но на противоположном берегу, вопреки самым скромным ожиданиям, их встретила такая же безразличная к человеческим нуждам природа, залитая дождем, охваченная ветром, погруженная в тоску и вечерние сумерки. Одинокие рябины и кусты акации, словно озябшие, жалко прижимались друг к другу в бесплодном желании согреться. А ивы так низко склонили к воде свои ветвистые головы, что, казалось, никакая сила не поднимет их больше, и их сонное состояние будет вечным.

И только один Восток, несмотря ни на какие стихии, оставался тверд и уверен в себе.

– Смотри, Весна! – воскликнул он, глядя на небо.

Весна только пожала плечами. Что могло обрадовать его на мрачном осеннем небе? А там, среди тяжелых густых туч, по-хозяйски заполонивших все надземное пространство, вдруг пробился нерешительный тоненький лучик солнца.

Весна заулыбалась, а Восток решительно сказал:

– Нам туда, на солнце!