Мой (не)любимый дракон

К счастью, меня никто не пытался остановить. Некоторые, самые впечатлительные, даже наоборот, шарахались в стороны. А стражники и лакеи услужливо открывали двери мрачному привидению – невесте наследника.

Выбитая из колеи всем случившимся, напуганная и разозленная, я не подумала спросить у Мабли, куда забрали кьерда. Увы, на обратную дорогу в спальню меня бы попросту не хватило. А потому отправилась прямиком к Хордису, решив, что если бедолагу и будут усыплять, то только в его лаборатории.

Главное, чтобы уже не усыпили…

Дверь в лекарскую подсобку оказалась не заперта. Сквозь гул, стремительно заполнявший сознание, прорвались голоса: вкрадчивый целителя и ничего не выражающий Скальде. Этого негодяя, вот так легко решившегося на убийство невинного зверька.

Еще один живодер.

Соскребя по закуточкам своего многострадального тела последние силы, толкнула дверь, сощурилась грозно (его великолепие, конечно, не Мабли, но вдруг прокатит) и воинственно выпалила:

– Где мой кот?!

Выражение лица Скальде, этой ледяной глыбы, при моем появлении почти не изменилось. Герхильд только лениво дернул бровями, давая понять, что все-таки удивился. В той степени, в какой вообще был способен испытывать удивление или любое другое чувство.

А вот эррол Хордис, в отличие от этого эмоционального жмота, выглядел поживее. Когда я вплыла в его фитотерапевтическое царство, придерживаясь одной рукой за стену, а другой за простыню, целитель вскрикнул от неожиданности и от нее же вздрогнул, уронив на пол какую-то мензурку с ультрамариновой жидкостью.

А может, моего внешнего вида так испугался? Я, конечно, спросонья далеко не красавица, да и яд, полагаю, меня не сделал краше, но чтоб вопить в присутствии дамы…

Вот оно, средневековое воспитание.

Челюсть у бедолаги отвисла аж до самого пола, по которому растеклась синяя лужица, а в ней, пронзенные косыми лучами холодного зимнего солнца, поблескивали осколки стекла.

Неужели эту дрянь они приготовили для моего Снежка?

Ироды и супостаты.

«Если что, – подумала грозно, – воспользуюсь простыней на манер удавки».

– Эсселин Сольвер, что вы здесь делаете? – первым вышел из ступора Хордис.

– Кота ищу, – терпеливо пояснила я. Вот ведь, какие непонятливые.

– Вы не должны были покидать свои покои. Ни в коем случае! Я же наказал вашей служанке, чтобы даже с постели не вставали! – не возмутился, всполошился лекарь. – Тем более… Тем более ходили вот такой… вот так по замку. – Покраснел, став похожим на брошенного в кипяток рака.

– Вы хотели сказать, в простыне?

Герхильд, вместо того чтобы прекратить этот бестолковый разговор и наконец сказать мне, что они, изверги, сделали с кьердом, молча смотрел на меня. Точнее, смотрел целитель, сначала изумленно округлив глаза, потом сконфуженно их отводя. В то время как глаза этого подмороженного наглеца бесстыдно стягивали с меня мою «тогу». Неторопливо так, смакуя каждое мгновение этого воображаемого стриптиза.

Пока плелась коридорами замка, мерзла, дрожала. Сейчас же чувствовала, что начинаю сгорать под этим взглядом, словно брошенная в полыхающий костер ветка.

Я огляделась, вернее, попыталась это сделать через вуаль из мглы, наброшенную на глаза. Но кьерда, как назло, нигде видно не было. Повсюду склянки, мутные колбы, припыленные стопки книг. И все это, подернутое туманом, танцевало и расплывалось у меня перед глазами.

– Эсселин Сольвер, я так полагаю, у вас украли все платья? – снизошел его драконство до контакта. Жесткий взгляд, в котором серебрится пламя. Не гнева, не раздражения – чего-то более нехорошего и опасного. – И вы поэтому решили отправиться на поиски своего кота в чем мать родила.

– Мать меня в простыне не рожала, – справедливости ради заметила я, чувствовавшая себя сейчас так, будто прямиком из бани голышом нырнула в сугроб.

Да там и осталась, замерзать под коловшим льдом взглядом.

Подумаешь, не совсем одетой прошлась по замку. Нашел повод психовать.

– Странно, что вас благословили мои предки, – еще больше помрачнел Герхильд, больно полоснув по сердцу словами. Что самым острым кинжалом.

Расстроился, что прошла испытание?

– Хотите, можете сами поставить крест.

Наверное, не стоило давать волю чувствам. Но я дала.

Быстро, насколько позволяла слабость и жутко неудобное псевдоплатье, складки которого настырно путались у меня под ногами, приблизилась к тальдену. Протянула ему ладонь, сиявшую волшебной меткой.

– Вы же маг, можете исправить ошибку своей родни. Давайте уже, не тяните. Раз так не терпится от меня избавиться.

– Не дерзите мне, Фьярра, – опасно сощурился Скальде, оказавшись рядом. Так близко, что и эррол Хордис, и окружающая обстановка, да и весь мир перестали существовать. Подавшись ко мне, прошептал, опалив дыханием, угрозой-обещанием, которую я, будто пребывавшая во хмелю, уловила в его словах: – Могу ведь и наказать.

Меня бросило в жар. От его голоса, от потемневшего взгляда. От него по телу волнами растекалась лава, томительным напряжением концентрируясь внизу живота.

Совсем близко слышалось чье-то назойливое покашливание, и я даже не сразу поняла, что нас в лаборатории по-прежнему трое. А не только он и я, словно глупый Икар летящая на солнце. В моем случае – солнце ледяное. Хоть и знала прекрасно, что потом будет больно. Сгорать и падать. Разбиваясь насмерть.

Наверное, у меня подскочила температура. Иначе откуда все эти бредовые мысли и чувства? И близость Герхильда снова превращает меня в безумную, заболевшую им. Этой неизвестной, неизлечимой болезнью.

Предательски дрогнули коленки. Опомниться не успела, как оказалась в кольце сильных рук. Теперь уже сиял не только знак на ладони. Сверкала магическая вязь на плечах, с которых медленно сползала простыня. А с нею и кружевная тесемка, заменяющая сорочке рукав.

Скальде обнимал меня, крепко и вместе с тем мягко, щедро делясь своей силой и нежностью. Я не спешила отстраняться, повторяя самой себе, успокаивая на время притихшую совесть, что я так слаба, так больна и могу в любой момент шлепнуться в обморок. Так что пусть еще подержит меня, не отпускает. Хотя бы немножко.

А лучше бы «множко».

– Еще долго старейшины будут припоминать мне эту вашу выходку, княжна.

И голос больше не колол сталью. Обволакивал легкой будоражащей хрипотцой, как будто привязывая меня к своему хозяину невидимой магической тесьмой.

– Значит, мнения старейшин испугались.

– Не в старейшинах дело. Вы – не бесплатное представление, Фьярра, чтобы все на вас пялились.

Не сдержала разочарованного вздоха, когда тальден отстранился, а в следующее мгновение темный бархат мужского кафтана, от которого исходил едва уловимый горьковато-травяной запах, лег на мои плечи.

– Так намного лучше. В следующий раз, если вам снова взбредет в голову отправиться на прогулку полуголой, мне придется заморозить всех своих подданных.

– Мест в саду не хватит, – хихикнула я, в глубине души радуясь, что буря миновала, и я, кажется, прощена. Подняв на Ледяного глаза, с самым невинным видом пообещала: – Следующего раза не будет. Честное алианское. – Не сдержавшись, облизнула вдруг ставшие сухими, такими горячими губы. Его – были так близко, почти касались моих. Почти…

– Кхе-кхе! – снова закашлялся эррол Хордис, да так громко, будто поперхнулся одной из своих подозрительных настоек. – Эсселин Сольвер, вам, кажется, был нужен ваш кьерд.

Действительно, нужен.

«Ох, прости меня, глупую, бедняжечка, – спохватилась я, отстраняясь от Скальде и мысленно себя ругая: – Опять рядом с ним недожаренной глазуньей растеклась».

– То, что сказала Мабли – неправда. Я не отказывалась от него.

Боялась услышать самое худшее – котенок уснул и больше никогда не проснется. Но вместо страшных слов услышала робкое «мяу» и последовавшее за этим довольное «мурк».

Поглощенная Скальде, не заметила, когда в руках эррола Хордиса оказался кьерд. Малыш млел, жмурясь от удовольствия, позволяя лекарю чесать себя за ухом. От каждого движения длинных, как у пианиста, пальцев целителя белоснежная шерстка котенка начинала сверкать, и с нее серебристой пыльцой осыпались на пол снежинки.

– Значит, вы его не усыпили, – выдохнула облегченно. От сердца сразу отлегло.

Благодарно улыбнувшись мужчинам, несмело протянула руку к своему новоиспеченному питомцу, не без оснований опасаясь снова быть укушенной.

– Не бойтесь, – ответил добродушной улыбкой на мою улыбку лекарь. – Он больше никогда не сделает вам больно. Просто не сможет.

Кьерд не выглядел напуганным. Не шипел и даже не думал скалиться. Наоборот, заурчал еще громче и принялся ластиться к моей ладони, тереться о нее своей маленькой мордочкой.

– Я заметил, ваша служанка любит принимать решения за вас, – нарушил идиллию хозяин Ледяного Лога.

И непонятно, то ли хотел поддеть, то ли просто констатировал очевидное.

– Да, Мабли слишком многое себе позволяет. Пора это прекращать.

Забрать котенка мне не дали. Даже на руках мелочь не позволили подержать – остановил Скальде.

– Пойдемте, эсселин Сольвер. Еще раз шокируем придворных. Кьерда принесут вам позже, когда эррол Хордис его осмотрит.

Я послушно кивнула, понимая, что у меня даже на то, чтобы удержать такую кроху на руках, скорее всего, сил сейчас не хватит. Попрощалась с лекарем, извинившись, что нарушила постельный режим.

Когда за нами захлопнулась дверь, Скальде обернулся и сказал:

– Вы без булавки. Постарайтесь все же носить ее не снимая. От таких эмоциональных скачков может быть только хуже.

Растерянно оглядела простыню, белевшую под длинным мужским кафтаном, от которого по-прежнему одуряюще пахло им.

Действительно, нет булавки. Вот, значит, почему меня снова так колбасит. Аж разум мутится. Впрочем, и с булавкой со мной тоже творилось что-то странное. Не такое безумное, но не менее опасное. И с каждым днем все сложнее становилось игнорировать, обманывая себя, эти чувства.

Глава 27

– Просыпайся. Ау-у… Какая же вы все-таки соня, ваша светлость. Просыпайся, мой огненный дракончик. Я здесь всю ночь торчать не буду. А если не проснешься, могу и не сдержаться: возьму и поцелую, – журчал совсем близко, словно капель по весне, нежный, ласкающий слух голос.

Знакомый голос.

Поцелует?!

Игрэйт резко сел на постели, едва не завопив во всю силу легких. Огляделся нервно, чувствуя, как сорочка неприятно липнет к коже и виски становятся мокрыми от испарины.

Снежная дева сидела, удобно устроившись на широком столе, закинув ногу на ногу и кокетливо поигрывая хрустальной туфелькой, так и норовящей соскользнуть с изящной ступни. Фривольное платье с глубоким вырезом поблескивало во тьме спальни, будто сотканное из невесомых крупинок льда. Струилось по светлой коже, серебристым мерцанием обтекая силуэт Древней, подчеркивая каждый изгиб ее совершенного тела.

– Давно не заглядывал в гости, – обиженно поджала белые с оттенком синевы губы искусительница. – Я соскучилась. По твоим молитвам. И подношениям. – Хитро поведя точеным плечиком, взмахнула веером длинных белесых ресниц.

Князь Темнодолья поежился от холода, царившего в комнате. Камины давно погасли, обугленные поленья припорошил снег. Морозными узорами, словно редчайшей материей, были затканы стены, пол и даже потолок. Сосульки, словно хрустальные украшения, свисали с канделябров и кованой люстры. Вино в графине превратилось в кровавого цвета льдину.

Как и всякий Огненный, Игрэйт ненавидел стужу, плохо переносил мороз. Считал дни до окончания зимы и мечтал о том, как реки растаявшего снега потекут по улицам городов, туманная пелена перестанет закрывать небо, и под лучами весеннего солнца оживет природа.

В древности его предки поклонялись созданиям огня, потому в жилах князя Темнодолья текла огненная магия. Игрэйт бы предпочел призвать в мир живых духа своей стихии, а не эту снежную строптивицу. Но лишь такие, как Леуэлла, способны обращать людей в лед своими смертоносными поцелуями.

– Я тут прогулялась по замку, послушала, о чем болтает народ. – Зимняя красавица, само олицетворение древней магии, выдержала паузу и лукаво продолжила: – Оказывается, у его великолепия среди невест наметилась фаворитка. Некая девица Сольвер. Интересная штучка. И душа у нее наверняка вкусная. Ну и плоть, конечно, тоже. Та твоя нареченная, алиана, была лакомым кусочком. И эта, уверена, будет не хуже, – хищно осклабилась Древняя, уже представлявшая, как полакомится смертной и станет в сильнее. – Из-за постоянной жесткой диеты я, конечно, не привередничаю. Все сгодится. Но алианы – это как изысканный деликатес.

Игрэйт побелел от страха и гнева.

– Не смей ее трогать! Слышишь?! Я тебе запрещаю, Леуэлла! Фьярра – моя! Только попробуй ее коснуться – сразу попрощаешься с этим миром!

– Запрещаю, запрещаю, – передразнила князя снежная дева. – Вот плохо, что запрещаешь. – Принялась перечислять, загибая унизанные драгоценными перстнями пальцы: – Девчонка откликается на силу Герхильда – раз. Явно ему небезразлична – это два. Да еще к тому же ее одобрили его предки. В общем, у нашей Фьярры есть все шансы на победу. И что тогда? – Серебристой дымкой Леуэлла подплыла к мужчине. Скользнув ему за спину, дразняще зашептала на ухо: – Не видать тебе Сумеречного престола, милый.

Лицо князя Темнодолья искривилось в гримасе злости, зависти, раздражения. Тальдена обуревали самые разнообразные эмоции. Эта девчонка… Странная, но такая манящая. Ставшая еще более желанной теперь, когда ее хотел Скальде. Когда ее благословили покойные ари.

Всем, чем владел или желал завладеть Герхильд, тут же заболевал и Игрэйт Хентебесир. Фьярра не стала исключением. Она была нужна ему и с каждым днем становилась все нужнее.

Его светлость убеждал себя не торопиться, набраться терпения. Тем слаще и ярче будет победа. Но как же сложно видеть ее каждый день и даже не сметь к ней прикоснуться!

– Я ведь помочь хочу, – не сдавалась снежная дева.

– У меня уже есть помощник, – отстраняясь от Древней, буркнул Игрэйт. – Твоя помощь понадобится потом, после того как Скальде женится.

– А если он выберет Фьярру?

– Не выберет, – решительно отрезал Хентебесир.

– Откуда такая уверенность?

– Я же сказал, мне помогут.

– Если ты про свою верную собачонку Крейна, то от него, как оказалось, мало толку, – презрительно фыркнула Леуэлла.

– У меня есть и другие союзники. Вернее, скоро появятся, – важно сообщил его светлость.

Перед внутренним взором тальдена возникла прелестная графиня д’Ольжи. Яркая, точно солнце. С волосами, что чистое золото. Красавица, каких поискать. А главное, слепо влюбленная в Скальде. Ну или в положение, которое она при нем занимала.

Хищница. Настоящая львица. В Даливе д’Ольжи успешно сочетались ум, красота и хитрость. Такая не упустит своего и сделает все, лишь бы и дальше оставаться желанной фавориткой.

Тальден довольно усмехнулся своим мыслям. Фьярра для Даливы что кость в горле. Или вскорости таковой станет. Досадным препятствием, которое, объединившись с князем Темнодолья, ее сиятельство легко устранит. Вместе они сделают так, чтобы Скальде отрекся от алианы.

И тогда, отвергнутая наследником, девица Сольвер станет его.

Только его.

* * *

Вплоть до самого празднования Нового года эррол Хордис посадил меня под домашний арест. Строго-настрого наказал не покидать спальню и, по-хорошему, даже не расставаться с кроватью. Разве только по какой-нибудь крайне важной нужде. Вроде сходить в дамскую комнату «припудрить носик» или немного освежиться в бассейне.

На случай, если его великолепие решит нежданно-негаданно нагрянуть в покои невесты, как делал уже не раз, доводя эссель Тьюлин до инфаркта и инсульта вместе взятых. Которые эта лицедейка успешно симулировала при каждом удобном случае.

Даже на больничном алиане надлежало быть при параде, дабы жених не застал ее, плесневеющей под одеялом.

Вот только что-то этот самый жених не спешил появляться. Не пришел ни на следующий день, ни через два. И даже на третьи сутки не осчастливил своим вельможным вниманием. Только пару раз присылал слугу справиться о самочувствии эсселин Сольвер и через него же желал ей, то бишь мне, скорейшего выздоровления.

В общем, просто проявлял банальную вежливость.

Не то чтобы я ждала его… Вернее, не ждала совсем! Так только, изредка (по сто раз в день) поглядывала на дверь.

Слабость, вызванная укусом кьерда, все еще ощущалась. Поэтому я не роптала, послушно валялась в кровати, одну за другой глотая горькие настойки, которые эррол Хордис приносил мне лично. Сопровождаемый эссель Тьюлин, так пекущейся о моей репутации. Вернее, о ее жалких останках.

Наверное, если бы не благословение умерших ари, старейшины сами бы наградили меня «почетным» крестом забракованной кандидатки и вежливо препроводили из замка. Ни один из первых магов империи не желал видеть в правительницах девицу, полуголой разгуливающую по замку и как магнитом притягивающую к себе неприятности.

Впрочем, последняя, кьерд, очень быстро из неприятности превратилась в приятность, радовавшую меня каждый день. Своей умилительной мордашкой, шаловливым характером, любовью, искренней и бескорыстной, которую питомец щедро мне дарил.

После второго испытания из гонки за сердце наследника выбыла… всего одна алиана. Бриаллен. Ходили слухи, что все те же старейшины остались недовольны таким результатом. Надеялись, отсеется хотя бы половина невест, и из благословенной правительницами четверки можно будет по-быстрому выбрать призершу. Ан нет. Не вышло, как ожидали.

Все эти новости я, замурованная в собственной спальне, замумифицированная простынями в кровати, узнала не от Мабли. Мы с ней теперь, мягко говоря, не ладили и практически не разговаривали. Только по делу. А дел в последнее время у Мабли стало невпроворот.

В воспитательных целях и чтобы проучить интриганку, я превратилась в капризную, привередливую и превредную хозяйку. Худший кошмар любой служанки. Теперь Мабли работала, не покладая рук, исполняя любой, даже самый абсурдный мой каприз. То в город смотайся и принеси то, сама не знаю что. То камины почисть. И чтоб непременно до блеска.

Перешей платье. Вернее, нет! Быстро переделай все обратно. И неважно, что на дворе ночь, а у тебя все пальцы исколоты в кровь. Наперстком пользоваться надо.

Это есть я не буду – живо унеси! Взамен принеси то, то и то. А если на кухне не найдется этого самого «того», пропеллер на свои вторые девяносто и бегом обратно в город.

Не заставляла разве что только мак отделять от проса.

Не скажу, что мне была в кайф роль злобной мачехи разнесчастной Золушки, но Мабли должна была понести наказание. За то, что по ее милости чуть не погиб мой кьерд.

Можно было, конечно, не изгаляться и просто отправить служанку обратно в замок к папику. Но где гарантия, что Блодейна не пришлет нового надсмотрщика похуже Мабли? Или обзаведется шпионом в Ледяном Логе. А может, и не одним.

Как говорится, держи друзей близко, а врагов еще ближе. Да и из двух зол следует выбирать меньшее.

В данный момент надутое, как бурундук, и ежиком пыхтящее от обиды.

– Я, между прочим, и слова не сказала эссель Блодейне о кьерде. Молчу на свой страх и риск. А вы со мной вот так обращаетесь, – пожаловалась Несмеяна, складывая в сундук дважды перешитое по моему приказу платье.

– Ждешь от меня благодарности? – хмыкнула я, переворачивая страницу наиинтереснейшей книги о самых необычных созданиях Адальфивы. Улыбнувшись, погладила свернувшегося клубочком у меня под боком котенка, в который раз напомнив себе, какую участь готовила ему Мабли.

Малыш зевнул и сладко потянулся. Возможно, когда-нибудь Снежок и вымахает до размеров пони и станет для меня защитником. А пока что он легко умещался в ладони. Много спал, много ел, любил погонять по полу мои колечки, которые вытаскивал из раскрытых шкатулок, подцепляя те коготками. И за мышами не забывал охотиться. Но чаще все-таки они за ним. Те, что были покрупнее и понаглее.

– Не благодарности – понимания. Разве я недостаточно наказана? Хотя бы больше не заставляйте меня делать никому не нужную работу, – насупленно пробормотала служанка, поднимаясь с колен.

Обернулась, чтобы уколоть меня очередным укоризненным взглядом.

– Я подумаю, – хмуро пообещала я. Помешкав, все-таки выдавила: – А пока что сбегай-ка в лавку к госпоже Сольс. У нее самые вкусные медовые пирожные во всей столице. Прямо тают во рту. Лучшее лекарство от хандры в холодный зимний вечер.

– Вы же меня только утром в город посылали, – расстроившись, хлюпнула носом Мабли. – За ежевичной наливкой, помните? Сегодня ведь так холодно и так метет. Куда я в такую погоду отправлюсь!

За окном парили, водя хороводы, крупные хлопья снега. Он падал весь прошлый вечер и всю ночь. И сегодня после обеда из молочной пелены, затянувшей небо, будто крупа из продырявленного мешка, снова посыпалась белая крошка, грозясь превратить ледяные статуи в выбеленном снегом саду в гигантские сугробы.

В душе, словно та самая мышка, с которыми так любил поиграться Снежок, заскреблось чувство, от которого вот уже несколько дней мне не было спасенья – жалость.

Сделав над собой усилие, обронила сухо:

– Я ведь тебя не за подснежниками в лес посылаю. Оденься потеплее. Да и не пешком же в город тебе идти. Вечером ко мне заглянет Ариэлла, хочу, чтобы она тоже попробовала эти пирожные.

– Как вам будет угодно, ваша утонченность, – обиженно буркнула девушка и мрачной тучкой поплыла к выходу. Желая отвести душу, демонстративно хлопнула дверью, а я, почесав снежного лентяя за ушком, попыталась сосредоточиться на книге.

Не тут-то было. Зацепившись мыслями за Ариэллу, я незаметно переключилась на Гленду. Обычно они навещали меня вместе, делились свежими сплетнями, развлекали болтовней ни о чем, а главное, таскали мне из библиотеки книги. По магии, по истории мира.

Но сегодня рыжеволосой алиане было не до посиделок с подругами. Сегодня она встречается с Герхильдом. Свидания пошли по второму кругу. Правда, до меня пока что очередь не дошла. А может, вообще не дойдет. Я ведь вроде как больна и не могу ни с кем видеться.

Наверное, это и к лучшему. Да, однозначно, к лучшему…

Так вот, Гленда. Очень хорошая девушка. И императрицей наверняка станет замечательной. Не просто замечательной – идеальной! Все при ней. Внешность – на зависть всем придворным красавицам. Лицо как у фарфоровой куколки. Фигура – на зависть мне, обделенной пышным бюстом.

В принципе обделенной бюстом.

Я уже не говорю про волосы, огненной пелериной окутывающие плечи девушки. его великолепию ведь нравятся рыжие.

Гр-р-р…

Характер – слегка нордический. Гленда очень сдержанная. Немногословна и улыбается редко. Но если уж улыбается, то искренне, от души, и эта улыбка делает ее еще красивее.

По-моему, именно такая жена и нужна Скальде. Получится этакая идеальная сладко-ледяная парочка.

Двойное «гр-р-р».

Нет, я вовсе его не ревную. А то, что настроение сегодня не очень, так то, наверное, из-за погоды. За стенами замка холодно, серо, уныло. Ну прямо как у меня на душе. И чем ближе подкрадывался знаменательный для Гленды вечер, тем унылее становился мой.

Интересно, где будут свиданничать? В замке или с выездом?

Даже булавка не спасала. Действовала так-сяк. Как легкое жаропонижающее при сильнейшей любовной лихорадке.

Просроченное, кажется.

Приказав себе не забивать голову глупостями, а Герхильд как раз-таки и был самой большой глупостью в моей жизни, я вернулась к книгам. На чтение которых Мабли, дабы вернуть себе мое расположение, теперь смотрела сквозь пальцы. Другими словами, не пыталась фильтровать литературу, и я, пользуясь возможностью и тем, что делать все равно больше нечего, глотала один том за другим, все глубже погружаясь в предания и мифы этого странного мира – Адальфивы.

Именно благодаря здешним кладезям знаний я наконец-то узнала о том, кто такие морканты. За появление на свет божий этих не в меру одаренных ведьм, как и за рождение драконов – Хранителей мира во всем мире, а также за алиан и Перевоплощенных следовало сказать спасибо Древним. Духам, что издавна населяли эти земли.

Сколько их было – история умалчивает. Но из того, что уже успела прочитать, сделала для себя вывод, что дофига и больше. Духи огня, духи воды, делившиеся в свою очередь на озерных, морских и бог еще знает каких. Властители лесов, хозяева пустынь, владыки гор и повелители вулканов. Воплощения воздушной стихии, обитавшие в поднебесье, а также создания холода и вечной тьмы – снежные духи.

Последние в этих краях были в особом почете, потому среди тальденов Сумеречной империи так много ледяных драконов. А вот в Рассветном королевстве и соседствующих с ним государствах чаще всего можно встретить огненных.