Ботаники не сдаются

И неважно, что на самом деле это я летела за страшным догом на роликах. Когда красавчик Воробышек на видео снова и снова падает в фонтан, кто будет обращать внимание на подобную мелочь?!

Вот теперь Воробышек остановился. Взглянул с изумлением.

– Так это была ты? Та ненормальная мартышка – ты?! Черт! – выдохнул. – Ты же меня чуть не утопила!

Чего?! Я нахмурилась. Вот мартышкой меня еще никто не называл! Так мы что, оказывается, животных не любим? Хм! Так и запишем в блокнот для анамнеза: познакомить с Сёмой!

Но на деле постаралась улыбнуться.

– Я! Прости, что убежала, но я так испугалась! – моргнула в точности, как Лялька, когда впервые увидела фото Мэрилина Мэнсона – оторопело‑восхищенно. – Ужасно боюсь собак! Больше догов – только злых парней!

Одна секунда. Две. Три…

Вы знаете, что у обычных людей, встречающих в толпе незнакомое лицо, внимание на нем задерживается максимум секунды на три, пока полностью не рассеется. И только четвертая секунда определяет: заинтересовал ли вас человек. И вот это первое, цепкое внимание, когда человек врезается в память, зачастую вернуть невозможно. Но я не зря бежала по улице, замерзнув как сосулька, и не просто так прыгала в фонтан. Я надеялась, что наука поможет.

Четыре секунды. Есть!

Воробышек отсканировал мою внешность и задержал на лице взгляд. Ему было интересно. Отлично!

Пять секунд. Интерес пропал.

И все же, не таким уж грубияном оказался Иван, чтобы избавиться от меня. Как бы ему ни хотелось уйти, он все‑таки сказал:

– Ладно. Я рад, что с тобой все в порядке, э‑э…

– Катя! – я не постеснялась напомнить.

– Катя. Просто забудь все что случилось, договорились? Прощай.

Он шагнул было в сторону, но снова с удивлением споткнулся об меня.

– Что за…

Но‑но! Не так быстро, гарант моей карьеры ученого! Какой прощай, когда мы только нашли друг друга?! Я снова широко улыбнулась, показав парню, что у меня и клычки имеются. Часто‑часто заморгала и томно вздохнула, совсем как дамы из кино пятидесятых, поправив на носу очки.

Воробышек пригорюнился. Даже уголок губ провис. Он что, решил, что я уже влюбилась?

– Э‑э, послушай, Катя, а вот это ты зря. Лучше не надо.

Точно решил!

– А у меня для тебя сюрприз есть! – выпалила. И повторила загадочно: – Сюрпри‑из!

Вот с Лялькой бы приёмчик в два счета сработал! Сразу бы глаза загорелись, а Ваньку даже не проняло.

– Только не говори, что решила сообщить о моем подвиге студенческой газете или что‑то в этом духе, – хмуро предположил парень и вдруг напрягся. – Что? Неужели решила?

А то!

– Ваня, не стану врать, – гордо подняла подбородок. – Именно так! Я собираюсь сделать тебя героем!

Ого, как громко стукнула о подбородок челюсть, даже я вздрогнула! Или это ключи о пол грохнули?

– Меня, *запикано*… кем? Чего‑о? – синие глаза распахнулись.

Точно! Ключи вместе с рюкзаком. Я подняла с пола чужие предметы и сунула Воробышку в руки.

– Вань, ну это же здорово! Подумай сам! Меня не каждый день спасают такие парни, как ты! Так и вижу заголовки в газетах, развешенные по всему университету «Воробышек – наш герой!» И твое фото в фонтане в мокрой майке во весь рост. Это же так романтично! – прижала руки к груди, мечтательно засмотревшись в потолок. Опомнилась: – У меня и знакомые в редакции есть! Ты теперь, можно сказать, мой кумир! Да наша встреча с тобой – вообще Судьба! Чувствуешь? – и снова глазками хлоп‑хлоп, и улыбочку в пол‑лица, как у доктора Ливси.

Странно. Что‑то на него не действует мое обаяние. Может, все дело в очках?

Ванька вдруг очнулся, напыжился, сгреб меня в охапку и встряхнул за шиворот.

– Э‑э‑эй! Осторожнее! – возмутилась я. Смотри, какой вспыльчивый. – Может, тебя психологу показать, Воробышек? Тебя случайно дог не покусал? То‑то он мне сразу не понравился!

– Слушай, ты! Мелочь очкастая! – прорычал Ванька, нависнув сверху. – Как там тебя? Уфимцева? Ты откуда такая взялась?! А ну топай себе, куда шла, вместе с советами! Видит она! Я тебе дам героя! Я тебе такого кумира покажу, что вся твоя романтика на корню засохнет! Вместе с чувствами! Брысь отсюда!

– Э‑э, а как же газета? А майка, которая мокрая? – но ножки послушно затопали по полу, перебирая досочки. Ну и силища! – Ваня, а как же судьба?!

– Что‑о?

Меня снова невежливо встряхнули и развернули. Синие глаза под темными бровями сощурились, а желваки красиво натянулись.

Таракан‑таракан‑тараканищще!

– Еще раз о последней заикнешься, Очкастик, и я из тебя самой газету сделаю! С фотографией! Исчезла с горизонта, живо! И чтобы я тебя не видел больше! Если расскажешь кому‑нибудь, что на видео ты – найду, поняла?! И я тебя не спасал. Размечталась! Еще чего не хватало! – и синим сканером по фигуре – н‑на! От макушки до пят. Типо: да ты себя вообще в зеркале видела?

Фу, грубиян! Еще и обзывается! А я так переживала, чтобы его не утопить. Ох, кажется, я поторопилась с оценкой в пункте номер два. Коготки обиды заскреблись в душе, но в ответ послушно закивала.

– Поняла, ага! Конечно, найдешь! Как миленький!

Видимо Воробышек все‑таки почувствовал в моем ответе подвох, потому что озадаченно дернул бровью и отступил. Вскинув рюкзак на плечо, взглянул на меня, как на букашку – мелкую и противную, но явно обнаглевшую.

Ну вот, а Светка говорила, что я на Ляльку похожа. Да ни капельки не похожа! Не стану больше моргать!

– Нет, ну это слишком! – бросил сердито сквозь зубы. – И где вы только беретесь такие приставучие!

Я снова хотела напомнить ему про судьбу и ролики, про то что «Ваня, я ваша навеки!», но не рискнула, заметив опасные искры в синих глазах. Только плечами скромно пожала, мол: места надо знать, дилетант! Но Воробышек уже шагал прочь широкими шагами, наверняка намереваясь навсегда выкинуть из головы и наглую меня, и всю эту глупую сцену с фонтаном.

А вот фиг тебе! Не получится! Честное слово, глядя вслед самоуверенной спортивной фигуре, захотелось потереть друг о дружку ладони и тоненько засмеяться, совсем как известный Пейн9 – хи‑хи‑хи.

Р‑р‑р‑р! Или запустить в спину чем‑нибудь увесистым, например, надувным шариком с молоком. А лучше с побелкой! Очкастик, надо же. Да он вообще помнит, сколько нам лет? А еще студент!

Я развернулась и пошагала себе гордо по коридору в противоположную от Воробышка сторону.

Он решил, что я влюбилась. А вот это уж дудки! Размечтался!

Итак, второй шаг сделан, точнее – начат. Первоначальная задача выполнена, и миссия по завоеванию популярного парня продолжается. Сегодня меня узнали в лицо, рассмотрели и, что очень важно, запомнили мое имя. Многие ли девчонки в университете могут похвастаться тем, что Иван Воробышек отличит их из тысячи? Не думаю. А вот Катя Уфимцева может! Так что я умочка и определенно заслужила приз!

Мимо прошли девчонки, пронеся за собой шлейф свежей сдобы и кофе, и я, поравнявшись с буфетом, решила, что мне тоже не помешает подкрепиться. Особенно после забегов по лестницам в стиле агента Джонни Инглиш за одним вредным Птицем. До начала новой пары оставалось совсем немного времени и кое‑где освободились места за столиками. Купив уголочек пиццы и чай, я заметила светлую, кудрявую голову Морозова и улыбнулась.

– Привет, Антон! Как дела? – села напротив парня и принялась с ходу жевать. Перерыв должен был вот‑вот закончиться, и хотелось все успеть. – Ты почему вчера не зашел ко мне за книгами? – спросила. – Я для тебя приготовила Геймана и Онтадже, как обещала. И еще парочку книжных новинок. Мне кажется, они тебе понравятся!

– Здравствуй, Кать! – Антон поздоровался и улыбнулся в ответ. – Извини, не получилось. На работу вызвали пораньше, вот и не успел.

Знаете, хорошо, когда есть мама и папа, и помощь семьи. Когда можешь не думать о том, что тебе кушать, где спать, в чем ходить и как учиться. Когда можешь просто наслаждаться временем студенчества. Антону приходилось о многом думать. И, прежде всего, о том, как высыпаться после ночных смен в почтовом сервисе срочной доставки, где он работал, сортируя и загружая в машины товар. Чаще всего по выходным, но иногда смены выпадали и на середину недели. Поэтому я понятия не имела, когда он все успевал!

– Кстати, ты написал отличные рецензии на книги Голдинга и Бёрджесса, мне понравились! И твой взгляд на противоречия в романах тоже, – Антон вел собственный литературный блог на «Фейсбук» и с каждым днем читателей у него прибавлялось. – Я думаю, у тебя и самого получится писать отличные истории. Когда‑нибудь, – засмеялась, – когда ты охладеешь к точным наукам!

– Спасибо, Кать, но не думаю, что меня перестанут волновать тайны квантовой физики, – Антон глотнул кофе, так и не притронувшись к своей пицце, лежащей в тарелке чуть в стороне, и я удивилась.

– А ты чего это, Морозов? Тренируешь силу воли? Пицца сегодня очень вкусная, честное слово!

Антон вдруг порозовел в щеках и ответил резче, чем обычно.

– Это не мое.

– А чье? – я удивилась. – Кто это у нас такой щедрый, что оставляет топливо для ума без присмотра? Здесь же студенческий буфет! Здесь пальцы опасно показывать – отгрызут!

Антон пожал плечами, а я вдруг наткнулась на черный взгляд Агнии Корсак, который странным образом прожигал меня насквозь. Ну и девчонка! Вот с такой точно лучше не связываться. Темные волосы идеально выглажены и касаются талии, белая блуза, короткая юбка‑карандаш… Даже я засмотрелась на ее длинные ноги, когда она пересекала буфет, направляясь к нашему столику.

– Привет, Морозко, – сказала, остановившись между нами, как королева между лакеями. – А где мой кофе? Я отлучилась всего на пару минут, но помню, что четко проговорила просьбу.

Я нахмурилась, а Антон, хоть и напрягся при появлении девушки, но остался с виду спокоен. Даже не взглянул на нее.

– Я тебе не официант, Корсак, чтобы прислуживать. Я тоже помню, что четко ответил, что думаю по этому поводу.

Агния не удивилась. Села за стол, закинув ногу на ногу. Протянув руку, отобрала из рук парня чашку и отпила. Сказала вовсе не кокетливо в изумленное лицо, а, скорее, требовательно.

– Морозов, неужели так трудно сделать девушке приятное? Своей девушке, заметь! Тебя что, при всех отчитать, какой ты ко мне невнимательный? Я и так терплю рядом с тобой Уфимцеву из‑за вашей дружбы, но полагала, что мы обо всем договорились. Так где мой кофе, Ромашка?

Спокойный и вежливый Антон вдруг вспылил. Встал над столом, скомкав и отбросив салфетку в сторону.

– Так, Корсак, хватит уже! Надоело! – поправил очки. – Ни о чем я с тобой не договаривался! И я сам буду решать, с кем мне общаться, поняла? Я тебе не марионетка – пойди туда, принеси то! Я тебя вообще едва знаю!

Агния тоже встала, а я открыла рот. Что происходит вообще?

– А кто виноват? – невозмутимо заявила брюнетка. – Ты! Мог бы уже и пригласить меня куда‑нибудь. Давно пора! Я тебе прямым текстом все сказала!

Какие‑то девчонки рядом захихикали, и Агния обернулась. Полоснув их темным взглядом, растянула красивые губы в недоброй ухмылке.

– Девочки, вам потушить настроение, или зажечь? И то и другое будет болезненно, предупреждаю. Не люблю, когда надо мной смеются.

Девчонки потупились и быстренько отвернулись. Антон схватил меня за руку и потянул из‑за стола.

– Пойдем, Кать! Не могу больше здесь находиться! Это переходит все границы!

Я схватила корочку пиццы и сунула за щеку. Агния смотрела мне вслед.

– Что это с ней? – спросила, когда мы с другом вышли из буфета. – И насчет девушки… Это она пошутила? Или вы и правда встречаетесь?

– Кать, хоть ты прекрати! – взмолился Антон. Его обычно румяные щеки побледнели. – Я же сказал, что она ненормальная! Разве ты не видишь? Да я скорее останусь вечным девственником, чем в такую влюблюсь! Не хочу о ней говорить!

Э‑э, кхм. Как‑то неловко вышло и слишком откровенно. Мы оба замолчали.

Ну не хочет, так не хочет. Тем более, что у меня и своих забот полон рот. Ведь полон же?

Мы с Антоном попрощались и разошлись по разным аудиториям, а когда закончилась пара, я поспешила в деканат. Мне предстояло провернуть хитрую операцию, и я, снова вспомнив агента Джонни Инглиш, хихикнула. Ну, держись, Воробышек!

Раз ступенька! Два ступенька! Широкий лестничный пролет, небольшой холл. Пришла!

Я остановилась возле массивных дверей деканата и выдохнула, сжав руки в кулаки: уф! Ну, ни пуха! Постучав в дверь, нажала на ручку и заглянула в приемную. Секретарь деканата Юлия Петровна и ее помощница‑аспирант Алина, как раз закончили чаевничать и, о чем‑то посмеиваясь, убирали со стола чашки. Все в кабинете было завалено папками и разного рода бумагами. Впрочем, как всегда.

– Здравствуйте! – я заглянула внутрь и для важности поправила на носу очки. – Можно войти?

– Катя? – секретарь, моложавая женщина лет сорока, оглянулась и махнула рукой. – Конечно, входи! Только Сергея Михайловича сейчас нет! Его час назад вызвали в ректорат на совещание. Но можешь мне рассказать по какому ты вопросу. Обещаю утром ему все передать!

Я протиснулась в двери и остановилась у кадки с пальмой. Не скажу, что в деканате я была частым гостем, но все‑таки иногда захаживала. Когда ты за два года оканчиваешь четыре курса, побеждаешь на универсиадах, принося славу родному ВУЗу и факультету, то волей‑неволей становишься студентом номер один, которого все знают. Вот и меня здесь знали и, кажется, даже уважали. На последнее, собственно, и был расчет.

Я потопталась, старательно прогоняя от себя зудящую мысль, что пользоваться привилегиями нехорошо и привирать тоже. Но как бы тяжко ни вздыхала совесть, решила не пятиться назад. На кону лежало мое будущее, в крови говорил папин характер, да и к делу я намеревалась подойти со всей серьезностью (невзирая на несерьезность ситуации). Поэтому, покашляв в кулачок, выпалила:

– Юлия Петровна, а я к вам! По вопросу, касающемуся учебного процесса!

– Да? – женщина поправила волосы и важно кивнула, присаживаясь за рабочее место: – Слушаю.

– Вернее, статистики успеваемости студентов. Мне нужны данные по всем группам нашего факультета. Подробные. За этот год и желательно за прошлый. Это возможно – получить такие сведения?

Вот это наглость! И давай сочинять! И про аналитическую статью, и про сам анализ, и про научные выводы, с которыми собираюсь, по окончанию изучения вопроса, конечно же, ознакомить Сергея Михайловича!

– Понимаете, я хочу попробовать найти закономерность. Провести эксперимент и понять, как влияет та или иная мотивация на успеваемость студентов. И вообще влияет ли?

– Так есть же общий рейтинг, Кать, – очень удивилась секретарь. Думаю, что с подобными просьбами к ней еще никто не обращался. Ну, разве что старосты или кураторы и то по конкретной группе. – Вот, – взяла с полки и протянула папочку. – Здесь все и найдешь по всем учащимся.

– Да, но мне бы подробные распечатки по всем предметам. У кого хвосты, у кого была пересдача, у скольких студентов высший балл. Это очень важно!

Вот это я даю! Сама покраснела от собственной наглости! А Юлия Петровна ничего, повернулась к помощнице и спросила:

– Алиночка, как думаешь, сможем сделать?

Алина повернулась к монитору компьютера на рабочем столе и щелкнула на иконку папки.

– Конечно, Юлия Петровна. По всем курсам информация нужна, Кать?

Я откашлялась.

– Нет, только третий и четвертый, пожалуйста. И у меня есть флешка. Спасибо!

Уф‑ф‑ф‑ф! Получилось!

Я выскочила из деканата, чувствуя, как вспотели ладони и как колотится сердце. Не так‑то это и легко, оказывается, быть Джонни Инглиш! Но миссия еще не окончилась и, перевесив рюкзак с одного плеча на другое, я отправилась в библиотеку. Там, скрывшись от всех, достала свой ноутбук, вставила в разъем флешку и вывела файл на экран. Открыла ведомости…

Воробышек… Иван Воробышек… Группа КИ‑3…

Есть! Так я и думала! Ни одного высшего балла! Нет, ну как так‑то? А еще будущий инженер‑компьютерщик! Конечно, не все так плохо и по профильным предметам баллы даже «хорошо», но! В прошлом году был хвост по истории – закрыл слабенькой троечкой. В этом году за Иваном Александровичем тянутся аж целых два подбитых эсминца! Еще с зимней сессии. Что?! Физика и… философия?! Так и захотелось закатить глаза и воздеть руки к небу. Вот же простофиля! Ка‑ак?! Ну как можно не сдать такой интереснейший предмет, как философия?! Это же целый мир! Не понимаю. Нет, ну сами рассудите – Рефлексия, Аксиология, Познание. Я уже молчу о Воспитании и Онтологии10! Это же сколько возможностей задуматься о вечном, чтобы познать себя и окружающий мир!

Да Воробышку меня само провидение послало! Можно сказать – выбрало!

Ух, даже на совести полегчало!

Я решительно встала из‑за стола, захлопнула ноутбук и сунула его в рюкзак. Закинув последний на спину, отправилась на третий этаж к куратору нужной мне группы.

Университет уже успел опустеть, в коридоре не было ни души, но я все же остановилась перед дверями аудитории, чтобы перевести дух. Ох, чувствую, сейчас мне придется попотеть, но на что только не пойдешь ради победы! Аудиторией заведовала умнейшая женщина, с которой следовало говорить либо прямо, либо о‑очень тщательно подбирать слова. Я решилась на последнее.

Мне повезло. Доцент кафедры физики и термодинамики – София Витальевна оказалась на месте.

– Уфимцева? – женщина лет шестидесяти, строгого и опрятного вида, подняла голову от стола на кафедре, за которым что‑то писала, и взглянула поверх очков. – Разве у вас не закончились занятия? – спросила.

– Закончились, но я к вам по делу.

Мы уже виделись сегодня, но я еще раз поздоровалась.

– Здравствуйте, София Витальевна, мне очень нужна ваша помощь!

И, заикаясь и сбиваясь, стала обрисовывать куратору Воробышка ситуацию с научной работой, которой, якобы, собираюсь заняться. Объяснила про анализ и собственное желание во всем разобраться. А лучше, так и вовсе провести эксперимент с одним из отстающих студентов, чтобы понять: как найти тот самый мотивирующий фактор (не считая перспективу вылета пробкой из ВУЗа), который изменит взгляд студента на учебу.

София Витальевна внимательно выслушала мой рассказ, повернулась и сложила руки на коленях, озадаченно меня разглядывая.

– Интересно. И ты думаешь, что у тебя получится? Вот то, о чем говоришь?

Ну, хм‑м. Я пожала плечами.

– Я хочу попробовать.

– И для этого тебе нужен именно Иван Воробышек и никто другой? Я правильно поняла?

Правильно. И теоретически я была готова к такому вопросу. Так почему же под пристальным взглядом доцента у меня так сильно прилила к щекам кровь? Или это только кажется, что на лице пляшут факелы? Но даже если не кажется, нужно найти мужество сказать:

– Да.

Правда, взгляд все равно в прямом контакте не удержала. Отвела глаза в сторону и нахмурилась, закусив губы. Ой, что же дальше‑то будет? Как‑то неловко это все.

София Витальевна поднялась со стула и сошла с кафедры. Медленно приблизившись, обошла меня полукругом и остановилась в двух шагах.

– Катерина, я знаю тебя без малого два года, – веско произнесла. – Знаю, как свою лучшую студентку. За это время у меня была возможность познакомиться с тобой, оценить твои способности и ответить себе на интересующие меня вопросы. Как физик с большим опытом педагогической работы я готова любому признать: ты – девушка незаурядных интеллектуальных данных, с уникальным даром усваивать информацию в два раза быстрее обычного человека. А, возможно, и это не предел. Тебе под силу строить уникальные умозаключение и решать сложнейшие задачи, требующие максимального напряжения ресурсов памяти, – она на секунду замолчала. – Ради бога, девочка, скажи: зачем тебе понадобился шалопай Воробышек?

Вот так‑так. Я растерялась. Женщина передо мной заинтересованно вскинула бровь.

– Я… Ну, я… – пролепетала.

– Здесь замешано что‑то личное? Иван, конечно, видный парень, но он с характером, Катя, и старше тебя. Прежде чем принять решение, мне бы хотелось понять твои истинные мотивы.

– Нет, – я мотнула головой, ощущая, как жар со щек ползет на уши. – Не личное. Точнее, не чувства, София Витальевна, если вы об этом. Честное слово!

Вот уж не хочется выглядеть влюбленной дурочкой перед любимым преподавателем! Только этого не хватало! Как все непросто. Проклятые грымзы. Проклятый спор!

– А что же?

Врать я не умела, только привирать, как уже сказала, а это не всегда помогает. Вот и сейчас под внимательным серым взглядом пришлось отчасти признаться:

– Понимаете, мне нужно кое‑кому кое‑что доказать. Очень нужно! О большем я рассказать не могу, извините. Но доказать это важно, иначе вся моя учеба уйдет коту под хвост. А я не могу так легко сдаться, даже если глупо попалась. И прежде всего я хочу доказать себе, что моя вера в науку что‑то да значит!

– Значит, я не ошиблась, и речь идет о личных амбициях?

Прозвучало как‑то грубо, хотя правдиво.

– Да, – я кивнула, и мы, не сговариваясь, обе по‑ правили очки. – Можно и так сказать.

София Витальевна задумалась, разглядывая меня. Ох, подозреваю, что сейчас женщина сожалела о том, что раньше была куда лучшего обо мне мнения. Кончик носа от стыда поник, и я шмыгнула.

– Ну, раз так, Уфимцева, – важно и с расстановкой проговорила доцент, – тогда, думаю, будет справедливо, если твои амбиции сыграют на руку не только тебе.

– Т‑то есть? – я не успела как следует устыдиться, как снова вскинула голову.

– Так и быть, Катерина, я помогу заполучить Воробышка для эксперимента. Репетиторство, надо понимать? С приличным ресурсом времени?

– Д‑да, – ну вот, снова пошла заикаться. – Ж‑желательно.

– Наверняка Ивана не обрадует мое предложение. Он парень способный, но легковесно относится к учебе. Однако, с ним я справлюсь.

Я не верила своим ушам. Неужели получилось?!

– Спасибо, София Витальевна! Большое вам спа…

– Погоди, Катерина, благодарить! – остановила меня куратор. – Я не договорила. Помогу, но у меня к тебе будет встречное предложение.

И почему это «погоди» меня вдруг напрягло?

– К‑какое?

– В конце учебного года, а это уже не за горами, нас всех ждет студенческий фестиваль. Наверняка ты о нем слышала. Где каждый факультет, в том числе и наш, должна будет представить одна танцующая пара. Праздник устраивает лично ректор, будут присутствовать выпускники прошлых лет и гости из мэрии, поэтому отказаться невозможно. Сегодня мы с Сергеем Михайловичем обсуждали это мероприятие и надо же, я как раз остановила свой выбор на Иване, зная, что он увлекается танцами! А вот партнершу ему найти не успела…

Ой! Ой‑ой‑ой! Это же не то, о чем я подумала? Ведь не то?!

София Витальевна как‑то слишком озорно улыбнулась.

– Думаю, Катя, вы с Воробышком составите чудесную пару и достойно представите наш факультет! Крокотуха будет просто в восторге от этой мысли! Ты у него давно в любимицах.

Я оторопела, раскрыв рот. Нет, ну не могла же я ослышаться?

– Что?! Но, постойте, – забормотала. – Как это? Я не могу, София Витальевна, я не справлюсь! Да я вообще танцевать не умею, мне всегда было некогда учиться! Пожалуйста, скажите, что вы пошутили!

Раз моргнула. Два моргнула. Женщина неожиданно подошла ближе и обняла меня за плечи.

– Не скажу, – мягко качнула головой. – Ой, Катерина. Готова поспорить на свои закрашенные седины, что у тебя отличный слух!

Ну, вообще‑то да. И, кажется, даже голос имеется. Во всяком случае, так говорил мой преподаватель сольфеджио в музыкальной школе, которую я закончила по классу фортепиано на «отлично». Но я никогда не любила музицировать, потому что моей настоящей страстью всегда были книги и числа.

– Так почему бы вам с Иваном не обменяться знаниями? – предложила женщина. – Так будет честно и поможет твоему эксперименту! Танцы, это не менее захватывающая наука, чем физика. Поверь мне, девочка! Я тоже когда‑то была молодой.

– Э‑э, да?

– Ну, конечно!

Удивительно. Никогда не слышала, как София Витальевна интеллигентно смеется.

Я вышла из аудитории, вытащила следом рюкзак и захлопнула за собой дверь. Вздрогнула, прижавшись спиной к деревянной панели.

Ну, все! Баста, карапузики! Закончились шутки!

Теперь Воробышек меня убьет!

Вы никогда не задумывались над тем, как странно устроен мир? Наш с вами обычный мир, в котором один случайный фактор, способен изменить все? Ну ладно, может и не все, но совершенно точно что‑то очень значимое и важное.

Вот живет себе человек. Ест, спит, учится, радуется жизни. Увлекается девушками, танцами и наверняка спортом, иначе откуда такая фигура? Живет радостно и спокойно, будучи твердо уверен в том, что он хозяин своей судьбы. Преспокойно себе существует в удобном социуме и даже не предполагает, что один бестолковый уникум уже нарушил рисунок в его созвездии, и что отныне часть жизни этого человека будет заключена во мне. В Кате Уфимцевой, единственной и неповторимой ботанше. Кошмар, скажете вы? И будете абсолютно правы! Кошмар!