Полная версия
Ботаники не сдаются
– Лялька, открой! Кому говорю! Сейчас же!
Музыка гремела, трэк «Черных ангелов» в десятый раз пошел на повтор, и из комнаты донеслось:
– Ничего не слышу! Мой склеп закрыт!
За дверью сестра была не одна, а со своим парнем – прыщавым и ушастым Костей Сердюкиным, таким же неформалом‑готом, которого она таскала за собой со второго класса, как личного хомячка, и я потребовала:
– Костик, я знаю, что ты меня слышишь! Будь человеком! Я жду!
Но из‑за двери снова отозвалась Лялька:
– У Котэ глубокое погружение в себя. Он разговаривает с духами. Уйди во мрак, порождение хаоса! Мы требуем покоя!
Что‑о? Я даже рот открыла от такой наглости. Они? Требуют? Покоя?!
А как же я?!
– Ну все, Сердюкин! И чтобы больше не обращался ко мне за помощью! Фиг тебе, а не реферат по английскому! Все равно в загробном мире он вам не понадобится!
Послышались шаги, и дверь тут же отомкнулась.
Вот так бы сразу! Понимая, что я смету его с пути, длинный и тощий Сердюкин распластался по стеночке и затих. Я вломилась в комнату, выдернула из розетки шнур аудиосистемы, и как следует треснула сестру подушкой по башке. По не очень сообразительной (к нашему семейному огорчению), но хорошенькой головке.
– Ой! – возмущенно ойкнула Лялька, сразу вспомнив как меня зовут. – Катька, тебя что, шиза укусила? С ума сошла!
Подушка была мягкой и больше сработала в воспитательных целях. Пришлось добавить еще разок: а я предупреждала!
– Эй, – донеслось сзади от Костика, – лежачего не бьют!
– Ты тоже хочешь? – я воинственно сжала орудие мести в руке и, не удержавшись, швырнула подушкой в парня. Посмотрела на парочку. – Признавайтесь: кто взял мои push‑наушники?! Почему я должна слушать вашу дурацкую музыку, когда у меня есть своя, еще хуже?!
Предполагалось, что из этих двоих – черных, волосатых и накрашенных существ с густо подведенными черным глазами, ногтями и губами, мужчина все‑таки Костик, потому что именно он рискнул ответить.
– Мы медитировали, и нам требовалось особое состояние тишины.
– Правда? – я деланно изумилась. – Медитировали под рок, надев наушники?
Зашибись логика! Заметили?
– Под «Черных ангелов», – уточнил Костик и пожал у стеночки плечами, как будто это все объясняло. – А что тут такого? Первый раз, что ли? Чего ты взъелась именно сегодня?
Нет, не первый. Но!
– Да потому что именно сегодня в моей жизни кое‑что произошло! И я, как любой нормальный человек, рассчитывала, что приду домой, расстроюсь, позлюсь в одиночестве, а вы со своим роком мне даже упиться трагедией не дали! Взяли и все испортили!
– Трагедией?! – глаза Ляльки восторженно расширились и она «восстала из гроба». То есть поднялась из своей постели, обшитой атласными малиново‑черными рюшами, которые сама же и пришила (да так неудачно, что все это отрывалось и болталось на нитках), как панночка в Вие в полуночный час. – Катька, повтори, что ты сказала?
Вот жаль, что я уже запустила подушкой в ее Котэ. Так и захотелось снова шмякнуть младшей по черной башке. Но вместо этого я сказала Ляльке: «Подвинься!» – и села рядышком на кровать. Почему‑то стоило лишь вспомнить университет, обидные слова девчонок и цель спора – Ваньку Воробышка, как всю злость из души ветром выдуло. Осталась только печаль и пустота.
Э‑эх, а как же хорошо сегодня все начиналось!
Видимо, на моем лице отразился непривычный для меня спектр чувств, потому что Лялька неожиданно спустила ноги с постели и придвинулась ближе, пощекотав мое плечо длинными черными прядями. На тонкой шее звякнули металлические цепочки с подвесками в форме летучих мышей. В ушах тоже закачались серебряные серьги‑мыши. Я вдруг с завистью посмотрела на шипованный браслет и дюжину колец, унизавших длинные пальцы младшей сестры. Эх, красота! Накрасил ногти, подвел глаза, нацепил напульсники, кожаные берцы, и вот ты уже «особенный», «не такой, как все» и весь мир тебе должен. А я, чтобы быть не такой как все, старалась всю свою жизнь, и к чему, в итоге, пришла?
Та же серая мышь. Правда не летучая и не в субкультуре, но все равно малопривлекательное создание, да еще и в очках. Плоское страшило, которому в личной жизни ничего не светит. У Ляльки, вон, хоть побрякушки есть и верный лопоухий Котэ (сегодня гот, а завтра, если Ляльке приспичит – байкер или скаут), а у меня что? Только книжки.
Я обвела взглядом спальню сестры, сплошь заполненную готической атрибутикой. От постеров героев «Семейки Адамсов» (я их, кстати, тоже люблю) до Мерилина Менсона и героя фильма «Ворон». Темных, задрапированных штор, кельтских символов, смотрящих с предметов мебели, и сумок‑сундучков с серебряными пряжками.
Ну и где справедливость?!
Возмущенный голосок, принадлежащий совести, осторожно напомнил о домашней библиотеке, которая занимала широкую стену центрального зала нашей большой квартиры, и была богатой в самом прямом значении этого слова – спасибо папе, постарался. Итальянская мебель из красного дерева, а в ней – знаменитые имена в самой лучшей бумаге и печати. Редкие коллекционные издания, особенные книги, толстенные словари, научные труды и популярная литература. Художественные каталоги. Вот только оценить это богатство было под силу не каждому. Ольке (то есть Ляльке, как называли сестру домашние) на эти книги было глубоко начхать!
– Кать, – младшая придвинулась ближе. – А что случилось‑то? Расскажешь?
Я вздохнула. Ну, наверно, можно.
– Твою сестру сегодня обозвали не очень умной с точки зрения жизненной позиции, и она сильно расстроилась.
Голубые глаза Ляльки распахнулись.
– Светку, что ли? Так я давно знала, что она у нас того, с приветом. Подумаешь!
Я напряглась.
– Нет, не Светку.
– А кого? – Лялька непонимающе уставилась на меня.
Хм‑м. Странный вопрос, не находите? Особенно, если учесть, что до сих пор нас у родителей было трое.
У меня даже плечи опустились, и глаза закрылись от секундного желания продемонстрировать наглядный фейспалм. Впрочем, время от времени, в общении с Лялькой это желание возникало у всех домашних.
Пришлось повторить слова, которые с детства вгоняли сестру в ступор.
– А ты подумай.
Иногда мне с трудом верится, что у нас с Олькой всего лишь год разницы, общие родители, и что мы с ней родные сестры, настолько много в нас отличий. Если я в четыре года уже бегло читала, она в шесть еще не могла запомнить буквы. Если я обожала книги с картинками и дрожала над ними, как Кащей над златом, то Олька их терпеть не могла и зашвыривала под диван. Если меня до колик доводили шутки семейной юмористки Светки, то ее – напротив – злили до слез. В общем, сейчас, когда я училась на четвертом курсе университета и собиралась летом поступать в магистратуру, Олька только заканчивала выпускной класс и училась, мягко скажем, из рук вон плохо, доводя родителей и репетиторов до тихой истерики. Зато с самого детства была до невозможного хорошенькой, как кукла, за что ее и прозвали Лялькой. А еще на удивление цепкой, и если уж решила, что какая‑то вещь или человек будет принадлежать ей, то держалась за это «свое» зубами.
Но, слава богу, жадной Лялька не была, разве что подозрительной и крайне обидчивой.
Вот и сейчас ее нижняя губа вдруг поджалась и задрожала.
– М‑м‑меня?
Что?! Я моргнула. А впрочем… Уголок рта криво приподнялся.
– Оль, а видно, что ты огорчилась? Хоть по какому‑то поводу? Я ведь сказала, что сестра сильно расстроилась.
Лялька задумалась и кивнула.
– Уже да.
Мы вместе с ней посмотрели на Костика. Костик неловко почесал лоб и отвел глаза.
Ох, кажется моя проблема – такая ерунда!
Я встала с кровати и потянулась за подушкой. Сунула ее под мышку, взяла свои наушники и направилась к двери. Эх, раз в жизни захотелось пожаловаться по‑человечески, и то не судьба!
– Ладно, пойду я, – сказала, берясь за ручку. – Но предупреждаю: включите своих ангелов – вырублю автоматы на счетчике! Хоть до посинения тогда медитируйте!
– Кать! – остановила меня младшая на пороге. – Так что за трагедия‑то? Ты так и не сказала.
Я пожала плечами, настроение было ниже плинтуса. Лялька, в предвкушении истории, кровожадно облизнулась. Пришлось выкручиваться.
– Понимаешь, х‑м‑м, барионная материя3 из Вселенной пропала. Не вся, конечно, но с концами! Надо срочно искать. А где искать и куда пропала – непонятно. И это так обидно, вот, прямо реветь хочется! – и глаза сделала за очками грустные‑грустные.
– А‑а‑а… Ну‑у, найдется, я думаю, – ответила сочувственно Лялька и повернулась к Костику. – Правда, Котэ? Где‑то же она есть!
Я вздохнула, повернулась и вышла.
– Ох, это точно!
Здесь, пожалуй, самое время сделать небольшую паузу и, пока я не расстроилась окончательно, рассказать вам немного о моей семье.
Так вот, глава семьи папа – Уфимцев Анатолий Владимирович. Человек серьезный, влиятельный, немного дуракавалятельный, бизнесмен и умница, а также очень даже любимый родитель своих трех дочерей. И хотя всем кажется, что он строгий, на самом деле, если мама в нужном месте гайки подкрутит, папа становится ручным и теплым, хоть белье на нем суши! Так что он у нас, конечно, всему глава, но в подчинении у серого кардинала мамы. И, судя по всему, ему это нравится.
Маму зовут Полина Львовна и так же, как папа, она по образованию врач‑ветеринар. Собственно, во время учебы в институте наши родители и познакомились, а во время практики – поженились. Там же на последнем курсе и родили первенца Светку. Видимо, в тот период жизни им было очень легко и весело, потому что Светка у них получилась с таким прямолинейным чувством юмора и ощущением внутренней свободы, что в пубертатный период частенько доводила родителей до слез в прямом и переносном смысле этого слова. И, если в детстве и отрочестве получала от мамы и папы за эту свободу по заднице (например, когда в пятнадцать лет сообщила, что беременна двойней, а потом призналась, что проводила социальный эксперимент для школьной газеты), то теперь, когда стала взрослой, выучилась на психолога и зарабатывала этим на жизнь (во всяком случае, пыталась), папа и сам частенько бегал к ней за советом.
Именно Светка привела родителей в чувство, когда Лялька выкрасила красивые светлые волосы блондинки в черный цвет, притащила с собой Костика и заявила, что они теперь готы и, вообще, темные порождения ночи. И что имя этим порождениям – Филомена и Котэ.
Я помню, как мы сидели за ужином, уплетая мамин борщ, когда эти два чудика, толкаясь, нарисовались на пороге кухни, предварительно разукрасив в подъезде друг друга черной подводкой для глаз и обрядившись в плащи. Кажется, папа тогда схватился за сердце, мама за грудь, я чуть не пронесла ложку мимо рта, и только Светка невозмутимо сказала, оглядев «пришельцев из преисподней»:
– М‑да‑а, Уфимцевы, интересно мы живем. Была у нас Лялька, теперь будет Филька. Осталось цепь нацепить, поводок и можно при луне выгуливать. И почему мне кажется, что эти двое уже успели стащить парочку шипастых ошейников?
Чтобы вам стал понятен Светкин юмор – поясню важный момент. Дело в том, что это когда‑то Толя и Поля Уфимцевы ютились в снятом подвальчике пятиэтажки и лечили зверей. Теперь же нашей семье принад‑ лежало несколько специализированных ветеринарных клиник, дюжина вет‑аптек по всему городу и самая известная сеть зоомагазинов «Уши‑Лапы‑Хвост», в которой можно купить абсолютно все, лишь бы звери и их хозяева были довольны! Постепенно папа заинтересовался и гостиничным бизнесом на побережье, но мама до сих пор сама оперировала в клинике и ездила по выставкам, в связи с чем, в доме всегда лежали каталоги и образцы зоотоваров. От игрушек‑косточек для собак, до кожаных поводков и ошейников для них же. Именно последние Светка и имела в виду, когда увидела новую Фильку. Тьфу, то есть Ляльку!
В общем, младшая тогда моргнула и задумалась, отчего стало ясно, что Светка угадала. А Костик покраснел.
Уже позже, когда у папы отпустило сердце, и он схватился за голову, его старшая дочь сказала:
– Мам, пап, только давайте обойдемся без истерик и ультиматумов. Это же Лялька. Ну какой у нее может быть внутренний протест или конфликт с системой? Откуда? Максимум – конфликтик. И то с Сердюкиным, что он на пять минут к ней на свидание опоздал. Переболеет готикой и забудет. А вот дефицит общения восполнить надо! Кто знает, что она там себе придумала? Так что ты, пап, давай не расстраивайся, а лучше тащи ее завтра с собой на йогу! Что значит не захочет? Да кто ее будет спрашивать! У тебя вон недавно операция серьезная была, фурункул на ягодице удалили, а вдруг тебе станет плохо? А тут родной человек под боком. Ты, главное, скули погромче, как наш Волдеморт, когда хочет, чтобы с ним поиграли, и почаще повторяй какая Лялька у тебя хорошая дочь. Не оставим ей никаких шансов!
– Терпеть не могу йогу, Свет! – возмутился папа. – У меня живот большой и тело не складывается!
– А ты постарайся сложить! Что делать, пап? А кому в этой жизни легко? Мать на работе, я тоже, Катюха в универе… Господи, – Светка вздохнула и чмокнула меня в макушку. – Не нарадуюсь! Хоть один нормальный человек в семье!
В общем, свою старшую сестру я обожала, с ней не соскучишься. Вот, если есть у вас в жизни кумир, то вы меня поймете. И искренне не понимала: почему у нее личная жизнь не складывается? Ухажеров‑то пруд пруди, а красотка какая! А она последнее время вся в работу ушла. Кто бы мог подумать, что Светка окажется такой ответственной.
Кстати, об ответственности. В отличие от выпускницы Ляльки, человеком в семье я считалась взрослым, и поблажек своей дочери‑ботанику папа давать не собирался. Поэтому три раза в неделю по два часа я работала в нашем центральном зоомагазине, который располагался в торгово‑развлекательном центре «Три кита», занимаясь тем, что сортировала новый товар, разбирала и вывешивала на витрину ошейники и ремни, и кормила мелких зверушек – от шиншилл до пауков. (Если честно, я подозревала, что таким образом папа пытался дать мне отдых от книг и развеять от учебы. Но животных я любила, родителей тоже, поэтому исправно отправлялась на работу. За которую, кстати, зарплату мне никто не платил. Полезный вклад в семью, вы же понимаете).
Осталось чуточку добавить о домашних питомцах. Их в нашей пятикомнатной квартире обитало три штуки, и на этом можно завершить краткий экскурс в семью Уфимцевых. Жил у нас старый кот Партизан, паук‑птицеед Сёма, и Волька (он же Волдеморт) – немного бестолковый в силу возраста, но любимый джек‑рассел‑терьер. Помните пса из кинофильма «Маска» с Джимом Керри? Белого с коричневым пятном на морде? Да, вот такое же жизнерадостное создание. И сейчас, именно в этот момент, Волька отчаянно вертел хвостом у моих ног, держа в пасти мяч и посматривая на дверь.
О, нет. Начинается! Ну почему снова я‑то?! Честное слово, мало Ляльке от меня досталось! Ведь снова с псом не гуляла, уйдя в медитацию! Со своим псом, между прочим! У родителей были мы, у Светки кот, а у меня – Сёма.
– Не сейчас, Волька, извини! Мне пора!
Оказавшись в своей комнате, я сняла домашние шорты, влезла в джинсы, натянула кепку и, запрыгнув в кресло, достала с антресолей роликовые коньки. Ни о чем думать не хотелось. И в особенности – вспоминать глупый спор. На дворе стоял апрель, день был теплым… Я решила не надевать очки, которые носила в университете, стараясь казаться старше, а обойтись линзами.
Пес мгновенно исчез, лапы зашуршали по полу, но уже через секунду Волька появился у ног с поводком в зубах. Я чуть сама не заскулила.
Дверь в комнату младшей приоткрылась и тут же захлопнулась.
– Лялька, имей совесть! Мне же на работу!
– Ничего не слышу! Мой склеп закрыт!
– Олька, ну ёлки…
В дверную щелку высунулся нос.
– Ка‑ать, – протянула сестра умоляющим голоском, – ты же все равно на улицу идешь, тебе что, жалко, что ли? Я лучше Котэ покормлю, обещаю!
Р‑р‑р‑р, с ума сойти можно, ну и денек! Ни совести у этих готов, ни ответственности! Светки на них нет!
В общем, я надела ролики, бросила в рюкзак балетки, взяла Вольку в поводок и «поехала» на работу.
Жили мы все в жилом комплексе «Седьмое небо» – новой и красивой высотке, почти под самой крышей. Так высоко, что, если выйти на балкон – город виден, как на ладони! Торговый центр «Три кита» находился от дома на расстоянии в две автобусные остановки – считай, рукой подать, но время подходило к пяти часам вечера и, чтобы не опоздать в магазин, требовалось поспешить.
Я вывела Вольку на тротуар и поехала вдоль проспекта. Пять лет обучения фигурному катанию не прошли даром, на роликах я стояла уверенно, так что мчались мы с терьером наперегонки. У‑ух! Даже о всякой ерунде позабыла! А когда увидела в террариуме своих паучков – и вовсе заулыбалась. Красота! До чего же совершенные создания! Руки сами потянулись их пощекотать…
Два часа за работой пролетели незаметно. Волька – холеный и чистый, как игрушка, радостно вертел головой, махал хвостом и «улыбался» всем покупателям, загоняя в магазин родителей с детворой, пока я утюжила собачьи комбинезоны, проверяла температуру в аквариумах, и болтала с менеджером Аллочкой о новых клетках для птиц, которые красиво вывесили под потолком. Так что домой пес отправился с честно заработанной косточкой.
– Пока, Кать! Приходи еще! – попрощалась Аллочка, и я, натягивая легкую куртку, улыбнулась.
– Конечно, приду! Куда же денусь!
– И Вольку приводи, с ним торговля лучше. Не пес, а талисман удачи!
Мы обе рассмеялись, я отцепила поводок и вышла с Волькой из магазина. Пошла по торговой улочке в сторону красивого фонтана в центре «Трех китов», вокруг которого располагались деревянные скамьи, с намерением сесть на них и переобуться. В это вечернее время здесь уже начала собираться молодежь – группки ребят помладше и постарше, и я с трудом отыскала свободное место. Усевшись на красивую изогнутую скамейку, натянула кепку, расстегнула рюкзак, собираясь достать ролики, когда неожиданно услышала в стороне девичий голос, заставивший меня сначала замереть, а потом удивленно обернуться.
– Ваня! Эй, Воробышек! Привет!
POV Иван
– Привет, Вано!
– Привет, Птиц!
Я встретился с друзьями у фонтана, где ждал их уже минут пять, и мы пожали руки.
– Здоров, би‑бои4! – поздоровался. – Как дела? Вижу, Лаврик, ты уже успел поймать неприятности?
Ник с Лавром переглянулись и засмеялись, и я тоже улыбнулся. Белобрысый Лавр Богодухов поднял руку и потер под глазом припухшую скулу.
– Есть немного, – признался парень. – В комбо5 неудачно с руки слетел. Но не все так фигово, как может показаться, так что ты, Птиц, не рассчитывай меня сегодня сделать в батле. На этот раз он будет за мной!
Сегодня ожидались не соревнования, а, скорее, импровизированная разминка знакомых брейкеров на публике после затяжной зимы. Мы все истосковались по стихийному сборищу, драйв ожидания медленно, но верно подпитывал кровь адреналином, и я не мог обещать, что оставлю другу шанс.
– Ну, это мы еще посмотрим, Дух. Кстати, Ник, – я огляделся, – а где Саня Гайтаев? Снова опаздывает? Договаривались же, что встретимся здесь в семь вечера. Я специально освободился пораньше.
Никита Береза взглянул на часы, которые показывали начало восьмого, и пожал плечами.
– А кто его знает. Я ему что – мамка? Меня достало этого человека воспитывать в двадцать лет. Но ты прав, хорошо бы Гаю уже показаться. Между прочим, у него мой бумбокс6 и планшет с треками. Он вообще‑то обещал нам новую электронку подогнать к вечеру. Смотри, Птиц, – Ник сдвинул шапку‑носок выше на лоб и показал в сторону знакомых ребят, стоящих отдельной компанией по другую сторону от фонтана. Парни и девчонки, человек десять, не меньше. – Димыч с ребятами уже на месте. Пора бы и нашим подтянуться. Парни из дэнс‑клуба обещали быть.
Они с Лавром подняли руки и отсалютовали другой компании. Ответка прилетела сразу же. Народ помахал в ответ, расшумелся, зашевелился, и я хорошо их понимал: мы слишком долго ждали весны, всем не терпелось разогреться. Димка Борзов, классный хип‑хоппер и брейкер (мы иногда тренировались вместе и отлично друг друга знали), развел компанию в стороны, встал на краю фонтана в стойку «на руках» и похлопал над головой ногами.
Я, улыбаясь, отвернулся к друзьям.
– Знаю, мы с ним уже кое‑что обговорили, пока вас ждали. Сегодня здесь много ребят, так что решили работать в два круга и без очков. Веселимся, пока не выдохнемся или нас не разгонят, – сообщил договоренность. – Ждем наших еще пять минут и начинаем!
– А после вломим Гаю по шее! – предложил Лаврик. – Так людей подводить!
И я был с ним полностью согласен. Увы, мой лучший друг часто отвечал статусу «засранец», который с гордостью и носил, но нас отвлек голос из‑за фонтана.
– Эй, Воробышек! Ну что там у вас? Час икс настал!
– Все скоро будет, шеф! – вместо меня отозвался Ник. – Имей терпение! Сейчас акустику встретим, экипируемся и вперед!
Гайтаев появился через минуту в компании парней и девчонок и новеньким бумбоксом на плече. Как всегда, в искреннем порыве прижал руку к груди.
– Черт, Птиц! Не поверишь, телефон сел, бензин закончился, пришлось машину толкать! Хорошо, что девчонки рядом оказались – помогли на бедность! Без них бы вообще застрял!
– Я бы тебе застрял! Трепло! – я не зло толкнул друга в плечо, отбирая бумбокс. – Пойди, вбрось7 Димычу, – усмехнулся, глядя в честные глаза Гайтаева, – он поверит. А я тебя четыре года знаю.
Саня облизнулся и обнял меня за шею. Кивнул поверх плеча за спину.
– Ванька, ну мы же не какие‑нибудь поцы, чтобы Борзому и «Ко» продуть. Ты видел, каких он ребят собрал? А мы что, хуже? Между прочим, систер сами напросились, когда узнали цель мероприятия и то, что здесь будешь ты. Я и подумал: почему нет? Потом вместе и в клуб завалим! Будет весело! Ну, задержались на пару минут, подумаешь…
Вот сколько знаю Гайтаева, все ему жизнь малина.
– Гай?
– Ауч?
– Последний раз предупреждаю: подведешь еще раз – и ты мне не друг! – сказал серьезно.
Я снял с себя ладонь Сани и махнул компании Борзова, приглашая парней к началу круга. Убедившись, что народ приближается, сбросил куртку, оставшись в майке, и швырнул ею в приятеля.
– Эй, Ваня! Воробышек, привет!
Я обернулся на знакомый голос. Вместе с Саней приехали Снежана с Ликой и еще парочка знакомых девчонок. Время от времени мы пересекались в общих компаниях и в университете, так что все друг друга знали.
– Как дела, Вань? Нас Гай пригласил, ты ведь не против? – они поздоровались. – Все говорят, что намечается классный баттл! Мы не могли пропустить такое событие, ты же понимаешь! – и засмеялись.
Был ли я против? Пожалуй, нет. Особенно, заметив, как при появлении красивых девчонок напряглись парни Димы Борзова и их подруги. Как не был против того, чтобы на нас вылили ушат внимания все, кому не лень. Мы потому и выбрали спонтанной площадкой торговый центр, чтобы засветиться. Гай прав: нам нужен свой круг и своя толпа. А лучшие брейкеры докажут, что они знают свое дело!
– Конечно, нет, девочки! Какие могут быть сомнения, – открытая улыбка сама скользнула на губы. Я знал ей цену, но сейчас улыбался искренне, чувствуя, как биты уже начинают стучать в моей голове, а в венах ускоряется ток крови. – Я рад, что вы здесь. Надеюсь, вы нас поддержите.
Девчонки просияли, а я обернулся к Нику.
– Пора!
Дело осталось за малым – выбрать трэк. Вместе с Борзовым и его парнями решили остановиться на знакомом – DJ Icey «Essential Mix». Опустив бумбокс на пол, добавили звук, ударили по рукам, и разошлись в стороны – каждый к своему «кругу». Народ вокруг уже прилично сдвинулся, в торговом центре было людно, определенно пришла пора начинать…
Есть! Пошли техно‑биты – ноги сами пришли в движение! За техно‑битами послышались короткие сэмплированные вокальные части, зазвучала четкая линия ударных и, наконец‑то, ровный верхний ритм. Да!
Спортивные штаны низко сидели на бедрах, черная майка с капюшоном оголяла плечи… Я с улыбкой развернул би‑бой‑кепку козырьком назад, сделал перекидку вперед на одной руке и вошел в круг на сальса‑степе. Лаврик, готовый выйти вслед за мной, крикнул, разминаясь на месте в топ‑шагах.
– Давай, мувер8! Покажем этим факбоям в топсайдерах, как настоящие парни танцуют break‑dance!
Если бы я знал, что меньше чем через час меня поднимут на смех из‑за девчонки, лучше бы не начинал.
POV Катя
Воробышек здесь? Я не ослышалась? Но как? Неужели сегодня удача окончательно взяла отпуск, исчезнув из моей жизни, и даже случайная встреча готова напомнить о споре? Нет, клянусь, это слишком!
Я удивленно оглянулась и пробежалась глазами по толпе вокруг, почти сразу же заметив в ней красивого, улыбчивого парня в модной куртке и кепке, окруженного группой друзей. Все они смеялись и двигались. Что‑то определенно происходило. В воздухе витало какое‑то странное ощущение напряжения и ожидания, как будто бы вот‑вот должно было случиться что‑то крайне интересное. Любопытный народ это чувствовал и сбивался теснее. Хм, я тоже надела ролики и встала, не спеша уходить, и даже терьер навострил уши, заметив в толпе у фонтана большущего дога. Что ж, у каждого свой интерес – Волька нетерпеливо завертелся в поводке.