Берег. Территория любви

– Я угадал с размерами?

– Да, – поблагодарила она и удивленно добавила, – как умудрился столько накупить за столь короткий срок? Ты все-таки фея или правильнее будет сказать – фей.

– К сожалению, – рассмеялся Роберт в ответ, – к волшебству я не имею никакого отношения, иначе такого бы наворотил!

 Вскоре он вернулся с кофе, сел в машину и присвистнул.

– Нет слов! Леди во всем!

– Спасибо. Но мне неловко чувствовать себя обязанной…

– А ты не чувствуй.

– Хотелось бы пока просто остаться друзьями.

– А я тебя пока к алтарю и не зову, – Роберт хитро взглянул на нее и добавил, – хотя вряд ли мы сможем просто дружить.

– Этого я и боюсь.

– Ты мне ничем не обязана, Джу. Я не из тех парней, что покупают женщин.

– Потому что они на тебя сами вешаются? – Юля бросила на него лукавый взгляд.

– Создаю такое впечатление?

Они выпили кофе, и Роберт подал Юле еще один пакет. Там лежали элегантные очки, закрывающие пол-лица и синий шелковый платок.

– Чтобы ты смотрела на мир, а не он на тебя. Пока так будет лучше. Надевай, и поехали.

Глава 6

В час дня самолёт приземлился в столичном аэропорту Внуково. Мистер Фаррелл спустился по трапу, обогнул аэродромный автобус, качавшийся под натиском суетливых пассажиров, и направился к чёрному минивэну с тонированными стёклами.

– Эдвард! – Из-за машины вышел подтянутый высокий мужчина и приветственно махнул рукой.

– Виктор!

Друзья обменялись рукопожатиями и обнялись.

– Поехали! – Виктор сдвинул боковую дверь микроавтобуса. – Взрыв на Каширском шоссе, ты уже в курсе?

– Да, смотрел новости, – озабоченно нахмурился Эдвард, забираясь в прохладное нутро машины. – Много тяжелых?

– Сложно сказать, завалы быстро не разберут. Но надо поторопиться. – Виктор запрыгнул следом. – Трогай! – кивнул он водителю, захлопнул дверь, и машина сорвалась с места.

– Какая дикость! – покачал головой Эдвард. – Сегодня, в день траура. Это сколько же взрывчатки понадобилось, чтобы дом обрушить?

– Порядка трехсот килограмм в тротиловом эквиваленте. Как тебе такое? – Виктор гневно стукнул ладонью по колену. – Погибших будет гораздо больше, чем раненых. Но все лучшие хирурги сидят уже наготове. Спасибо, что согласился приехать.

– О чем речь, Виктор! – отмахнулся Эдвард. – Я все больше прикипаю душой к России, несмотря на творящийся беспредел. Мы с Лиз всегда ездили в составе бригад Красного креста. Весь мир избороздили вдоль и поперек, столько горя повидали.

– Ты удивительный человек! С твоим уровнем мастерства мог бы жить припеваючи в родном Лондоне. В твоей клинике отбоя нет, наверное, от клиентов.

– Есть такое дело, – слабо улыбнулся Эдвард. – Но это не то, чего хочется душе. Я вырастил хороших учеников, и потому знаю, что клиника моя в надежных руках.

* * *

Взрыв унес более ста жизней, а раненных привезли в больницу в разы меньше. Несмотря на позднее время в операционной было светло как днем. По завершении операций в блоке стоял характерный запах крови, эфира и спирта. Эдвард тер кожу с таким остервенением, будто хотел содрать ее с себя.

Трое тяжелых раненных сегодня прошло через его руки, и последнего парнишку он не смог спасти. Темные пятна крови на зеленой форме смотрелись бестактным напоминанием о его поражении в схватке с костлявой. За его спиной на высоком столе все еще лежало то, что еще пару часов назад дышало, надеялось, возможно, любило. Теперь же на сером лице застыла маска вечного покоя и безразличия ко всему, что осталось на земле.

Двери раздвинулись, и в операционную два крепких санитара втолкнули каталку. Эдвард оглянулся на тело, накрытое простыней, и посмотрел на себя в маленькое зеркало над раковиной. Из глубокой тени глазниц на него смотрел уставший, но по-прежнему пытливый взгляд.

– Тебе нехорошо, Эдвард? Неужели переживаешь? – Виктор весь день провел за соседним операционным столом, и тоже выглядел не лучшим образом.

– Не переживаю, скорее не могу смириться с тем, когда умирают молодые.

– Пойдем-ка в ординаторскую и тяпнем по коньячку.

– Пойдем.

В лифте ехали молча, не было сил даже поднять головы. В небольшом кабинете разместилось четыре стола, заваленных бумагами, стеллаж с документами и колченогий диван, обтянутый дерматином. Виктор взял свой дипломат с подоконника и достал бутылку выдержанного армянского коньяка, плитку шоколада и пару яблок. После первой стопки, когда янтарный, благородный напиток согрел небо и мягко пролился в глотку, туман в мозгу немного рассеялся. Эдвард расположился на диване, а Виктор сел за стол и взялся за телефонную трубку.

Пока он разговаривал с сыном, Эдвард положил голову на спинку дивана и наблюдал за ним. Сила и уверенность сквозили в каждом слове и движении этого человека. Высокий, широколицый с веселыми зелеными глазами Виктор пользовался популярностью у женщин независимо от их возраста. В его черный чуб уже закралась седина, но только добавила ему солидности. Лишь немногие знали, сколько боли пришлось пережить Виктору за последние годы. Как и Эдвард, он рано овдовел.

Его жена, медсестра, погибла во время взрыва на Кавказе, вытаскивая на себе раненных из горящего бронетранспортера. С единственным сыном, тоже военным, отношения у Виктора складывались непросто. Эдвард немало хлебнул горя, и, имея много общего с другом, нашел в нем родственную душу, а через него обрел и любовь к России.

– Ну что, еще по одной? – Виктор пересел к Эдварду и разлил коньяк по стопкам. – Все! Завязывай грузиться. Рассказывай, что за девушку Роберт приволок в мой дом.

– Ах, Виктор, все так запутано. Кто эта леди, я не могу тебе сказать. При ней не оказалось документов, и она потеряла память. Думаю, это не критично и все восстановится в ближайшее время.

– В чем проблема тогда?

– В Роберте то ли проснулся охотничий инстинкт, то ли он действительно влюбился. Скорее второе, я его таким никогда не видел раньше.

– Так это же прекрасно! – Виктор налил еще по одной и посмотрел сквозь стопку на свет. – Видишь, вот уже и у твоего сына появился интерес к России. Да услышит Господь мои молитвы, и вы переберетесь сюда жить.

Эдвард устало улыбнулся. Виктор второй год сулил золотые горы, предлагая променять дождливый Лондон на не менее капризный в этом плане Петербург.

– Виктор, ты мой друг, и, пожалуй, я могу об этом сказать только тебе, – Эдвард замялся. Виктор уставился на него, и в его зеленых глазах запрыгали бесенята.

– Ты что, тоже влюбился?

– Нет, ну что ты! – Эдвард уже пожалел, что начал этот разговор. – К тому же это Роберт ее нашел.

– Влюбился, точно! – Виктор на пальцах изобразил выстрел из пистолета. – Ну и что! Нашел ее он, а вылечил ты. А барышня как к тебе?

– Знаешь, произошло что-то странное. Когда она пришла в сознание, то увидела первым меня. Мне показалось, девушка потянулась ко мне всем своим существом. И даже после того, как Роберт провел ночь около ее постели, хотела довериться мне.

– А ты чего? – Виктор с хрустом надкусил яблоко.

– А я собственноручно толкнул ее в объятья сына.

Друг перестал жевать и посмотрел на Эдварда.

– Тяжелый случай.

– Странное чувство, – продолжил он, – весь день в глубине души, у меня жила надежда, что завтра утром я увижу ее и смогу что-то изменить. Я даже желание загадал, если всех пациентов на этот свет сегодня верну, то девушка будет моей.

– После того как ты ее оттолкнул? – усмехнулся Виктор. – Русские барышни гордые, да и Роберт у тебя тот еще ухарь.

– Ухарь – это что-то неприличное?

– Нет, но это то, что уложит твою красавицу сегодня в его постель.

– Уверен, что до постели дело сегодня не дойдет. Тут другое, – Эдвард вытянул ноги и закинул руки за голову. – Они с Робертом подходят друг другу. И это я тоже не знаю, как объяснить.

– Жизнь все сама расставит по местам, – усмехнулся Виктор, – а как документы найдутся, еще проверим по базе, что это за леди.

* * *

– Красавица, вы позволите пригласить вас сегодня на свидание в тенистую аллею? – в глазах Роберта плясали огоньки.

Он въехал на парковку около одной из московских гостиниц и выключил зажигание. Несмотря на многочасовой переезд, Роберт выглядел бодро и флиртовал напропалую.

– Я даже не знаю, сэр, маменька не отпускает меня так поздно гулять, но если вы обещаете танцы и вести себя пристойно… – Юля подыгрывала ему, стараясь скрыть усталость.

– Вы умеете танцевать?

– Мне кажется, даже лучше, чем ходить.

– Тогда я ангажирую все ваши танцы, – проговорил он с жаром способным расплавить и тихоокеанские льды.

* * *

Роберт зарегистрировался у стойки администратора, и они с Юлей на лифте взлетели на один из верхних этажей. Панорамные окна двухкомнатных апартаментов выходили на Москву-реку.

– Увы, жить мы с тобой будем вместе. Огромная кровать в твоем распоряжении, а я устроюсь в кабинете…

– Не оправдывайся. Здесь, помимо нас, спокойно поместится чета слонов и вольер с бегемотом. Я не возражаю. Для друзей это нормально.

– Тогда подруга, собирайся в ресторан, новые наряды, полагаю, найдешь сама. Мне нужно сделать несколько звонков. Даю тебе полчаса на сборы.

Роберт скрылся в кабинете.

Юля скинула костюм и прошла в ванную. Боль в голове больше не досаждала. Обнаженная, она вытянулась перед зеркалом, внимательно изучая тело: «Вот наглый докторишка! Везде пролез! Неужели я девственница?» Безупречная фигура надежно хранила секреты прошлого. Юля приняла душ, уложила волосы и с интересом открыла новую косметичку.

– Ого, полный боекомплект, – она обнаружила в ней: тональный крем, корректоры, помады трех оттенков, тушь, коллекцию теней с румянами и даже набор кистей.

Юля распечатала упаковку с французским парфюмом. Взяв лиловый пузатый флакон, она прыснула немного духов в воздух, и по ванной разлился дразнящий аромат черной смородины и иланг-иланг. Юля вернулась в комнату и нерешительно остановилась около пакетов: «Невзирая на все его заверения, начинаю чувствовать себя содержанкой! Надеюсь, Роберт не рассчитывает, что я от восторга паду в его постель сегодня ночью? Походу, такое вообще не в моих правилах, но, должна сказать, что парень мне нравится. Господи, меня просто раздирает от желания заглянуть, что в этих сумках лежит!»

  Она решила оставить терзания на потом, когда совсем нечего будет делать, и вывалила покупки на кровать.

– Небеса, красота-то какая.

Юля натянула кофейного цвета шёлковые трусики-шорты, отороченные тонкими кружевами, и взяла лифчик. Роберт выбирал для неё бельё! А ведь видел её совсем голой. К щекам прилила кровь. «Бедный львеночек… – Юля провела ладонями по груди, расправляя ткань. – Отчаянно весь день меня соблазняет. В отличие от своего отца, который меня буквально впихнул в объятья сына. Нечто странное влечет меня к Эдварду, но вот что?». Юля смутилась, вспомнив, как выпрыгнула из халата, будто под гипнозом, и осталась перед обалдевшим доктором в чем мать родила. "Вот уж кто умеет манипулировать женщинами, как шулер колодой карт. Правда, почему он так смутился? Странно для врача. Я понравилась ему, к бабке не ходи, вот и смутился». Юля неспешно натянула чулки.

– Будьте с моим сыном! – прошептала она и добавила с досадой в голосе. – Какое самоотреченье!

 Из трёх нарядов ей приглянулось платье из коричневого шелка . Другие – чёрное и цвета индиго, не подходили по настроению. Она втиснулась в наряд, и застегнула на талии молнию. Жёсткий лиф бесстыдно вытолкнул упругую девичью грудь в откровенное декольте, и она застыла под жемчужинками бус.

В другом пакете лежали без коробок две пары чудных туфель, мокасины и кроссовки. Юля достала туфли на высокой платформе из мягкой коричневой кожи с золотыми квадратными пряжками. Обувшись, она сделала несколько шагов: «Потрясающе! Хоть всю ночь в них танцуй!». Юля повертелась у зеркала, придирчиво рассматривая отражение:

– Красивая, но совершенно незнакомая дива! – резюмировала она.

 Роберт так тихо вошел в комнату, что Юля вздрогнула, увидев его позади себя в отражении зеркала.

– Из какой же сказки моя принцесса сбежала? – прошептал он, взяв ее за плечи.

Юля улыбнулась и прислонилась к нему спиной:

– Из очень страшной, со Змеем Горынычем и Кощеем Бессмертным. По-другому быть не может.

– Убью обоих.

Роберт провел пальцами по ее шее:

– Мне кажется, здесь нужно позолотить.

  Быстрым движением он надел ей на шею затейливое украшение с кулоном в виде капельки.

– Это твоя застывшая слезинка, – проговорил он бархатным голосом и чуть коснулся носом Юлиных волос.

– Роберт, ты сошел с ума…

– И нисколечко об этом не жалею. Пойдем в ресторан, или я сейчас тебя растерзаю и съем.

 «Плакали мои благие намерения… Да и побери их леший! Что я монахиня католического ордена? Как ее там? Кармелитка! Удивлю парня сегодня» – но скорее удивляла каждая новая мысль в голове, ведь это пробуждалось ее собственное «я». И было в нем нечто совершенно незнакомое.

– Я скоро, – Роберт взял свой костюм и скрылся в кабинете.

Юля вышла на балкон в полном смятении: «Что он делает со мной? Еще вчера у каждого из нас была своя жизнь, а теперь этот парень ураганом ворвался в нее и в мое личное пространство». Будто дикая кошка скрутилась в узел внизу ее живота, требуя любви и ласки.

Роберт вышел к ней в черном костюме-двойке, скроенном по последней моде и темно-коричневой рубашке из тонкого хлопка. Галстук Роберт проигнорировал, просто расстегнув две верхние пуговички. Густые волосы его были аккуратно зачесаны назад, а щеки выбриты до синевы. Он застал Юлю врасплох с ее шальными мыслями, и, похоже, поймал ее чересчур призывный взгляд.

– Я теряюсь…

Роберт не дал ей договорить, порывисто обняв и горячо прошептал в самое ухо:

– А я соберу, подберу каждую твою частичку! Моя Джульетта, Джулия, Джу… Только скажи «да».

– Да.

Роберт склонился к ее губам, и Юля закрыла глаза, предвкушая поцелуй, как вдруг он отпрянул.

– Пойдем… В ресторан. –  он тяжело сглотнул, и взгляд его потемнел.

Глава 7

В ресторане с низкими потолками, багровыми стенами и позолоченными канделябрами было тускло от винных паров, а запах табака и еды резко ударил в нос. Народ зажигал на танцполе под «Кабриолет», надрывно исполняемый белокурой дивой в платье с изумрудными пайетками.

– Ты уверен, что здесь есть места? – тихо спросила Юля: «Лучше бы мы остались в номере, у меня сейчас голова взорвется!»

– Я всегда делаю только то, в чем уверен, – подмигнул ей Роберт, – Не переживай, мы всего лишь поужинаем здесь.

– Платье от кутюрье чересчур для этого борделя.

– Терпение, моя прелесть.

Подошел метрдотель:

– Добрый вечер, господа!

– Для меня зарезервирован столик на фамилию Громов, – Роберт, чуть прищурив глаза, осматривал зал.

– Да, есть такой. Позвольте вас проводить.

Метрдотель привел их к столикам у стены. Они находились на возвышении, и отсюда хорошо просматривался весь зал. Кресло с потертой золотистой бархатной спинкой оказалось непритязательными на вид, но удобным. Юля с удовольствием в нем утонула.

– Я голоден, как зверь, – игриво прорычал Роберт, – а ты?

– Готова завалить антилопу, – Юля изобразила рукой когтистую лапу.

– Да ты хищница? – Роберт смешно нахмурил брови.

– Не травоядная.

– Не боишься играть со львом?

– Страха нет, это точно.

– Прекрасная Джульетта Капулетти…    Меня ведь крестили Романом, один шаг до Ромео, не правда ли? Обожаю Шекспира.

– Это объясняет цитирование наизусть трагедии. Хотя для англичанина знать русский вариант удивительно.

– Да будет тебе известно, предки по маминой линии эмигрировали из России в двадцатые годы.

– Вот это поворот!

 Подошел официант.

– Роберт, побудь еще немного волшебником и угадай, что я предпочитаю из еды. Для меня это пока набор букв и картинок, – попросила Юля и закрыла меню.

– С удовольствием! – Он закончил изучать винную карту и сделал заказ:

– Нам, пожалуйста, седло барашка две порции, овощи, хлебную корзинку, сырную тарелку и два бокала Шато-Марго.

Когда принесли еду и вино, у входа в зал возникло оживление, и глаза Роберта блеснули недобрым огнём. Четверо подвыпивших мужчин, балагуря и панибратски похлопывая метрдотеля по плечу, развязной походкой прошли к столу у сцены. Метрдотель заискивающе улыбался, поклонился лишних три раза и нервным жестом поторопил официанта. Юля сделала вид, что не заметила, ни как побелели у Роберта костяшки пальцев, крепко сжатых в кулак, ни как он украдкой взглянул на неё.

– У нас дома повар отлично готовит из ягненка Ланкаширское рагу, – Роберт впился зубами в сочную мякоть барашка, – Но когда я попал на восток, то понял, что вкуснее ягнятины с солью и перцем, приготовленной на огне, нет ничего на свете. Мой друг Дмитрий – мастер полевой кухни.

– Ты с ним в Москве встречаешься? – Юля изящно отрезала небольшой кусочек мяса и отправила в рот.

– Да, и еще с одним парнишкой. Думаю, они тебе понравятся… – Роберт поднял было бокал, но компания у сцены вновь привлекла его внимание.

– Какой насыщенный оттенок у этого вина, – напомнила Юля о своем присутствии.

– Да, – рассеянно ответил Роберт, – Я неслучайно его выбрал.

– И что же это за волшебный нектар нам принесли? – Юля пригубила и склонила голову набок.

– О, это удивительное вино из погребов замков в Бордо… – Роберт отправил эсэмэску и пустился в пространный рассказ: – Знаешь, самые лучшие сорта винограда выращивают в Вон-Романе в Бургундии: Шато-Марго, Шато-Латур, Шато-Лафит, Шато О-Брион и Сотерн…

Юля ловила каждое слово Роберта и не знала, что ее больше захватывало: сам рассказ или голос, от которого сердце плавилось, как шоколад на солнце

– Джулия, а поехали в Канны? На Лазурный берег. Попьем хорошего французского вина, – экран телефона высветил новое сообщение. Роберт набросал ответ и доел остывшее уже мясо.

– Если только ты меня провезешь в качестве ручной клади.

– Да найдем мы твои документы, не переживай, – он отложил приборы и хитро подмигнул ей.

Люди, что так интересовали Роберта, так и не сделали заказ. Юля почувствовала на себе цепкий, колючий взгляд одного из них, и по ее спине пробежал холодок. Лысый, небритый здоровяк, встретиться с которым она не пожелала бы ночью в темном переулке, смотрел то на нее, то на Роберта. Лысый что-то сказал своим друзьям и, они, посовещавшись, встали и вышли из зала. Роберт отправил еще одно сообщение.

На сцене певица томно затянула балладу про замечательную жизнь на английском языке. Роберт подозвал официанта и попросил счет.

– The sun's in your eyes, the heat is in your hair[1]…   – подхватил Роберт слова песни, – Джу, пойдем потанцуем.

Юля вложила пальцы в его большую теплую ладонь и пошла за ним. Роберт умело вел в танце, и ей оставалось лишь следовать за ним. Юле захотелось раствориться в его объятьях, ощутить силу рук и вкус губ: «Интересно, как с такими распутными мыслями в голове я осталась целомудренной особой. Или дело в этом парне?»

Она подняла на Роберта глаза. В его расширенных зрачках отражались огни, озаряющие сцену. Он смотрел на Юлю не отрываясь, будто она могла исчезнуть. Сквозь тонкую ткань платья кожу обжигал жар его ладони. Роберт прижал ее к себе и робко коснулся губами щеки. От этого невинного поцелуя по телу Юли пробежала дрожь, и все ее существо наполнилось томящим восторгом.

– Ты невероятная, – прошептал он.

Отважившись, Юля запустила руку в волосы Роберта. Она сходила с ума от его запаха, взгляда, обжигающего дыхания. Роберт шептал что-то еще, и бархатистый голос окутывал ее мягким шелком. Их тела соприкасались, полыхая желанием слиться воедино.

Музыка закончилась, и Роберт проводил Юлю к столику.

– Что ты вытворяла сейчас, проказница?

– Я?

– Ты, моя дорогая, ты! Твой sex appeal[1] просто зашкаливает. Как это правильно сказать по-русски? – Роберт скользнул взглядом по ее плечам, груди и цокнул языком. – В общем, от тебя веет фантастическим сексом. Мужчины таких женщин просто так не пропускают.

Юля допила вино и рассмеялась:

– Сомнительная похвала, – она продолжала улыбаться: «Так, еще не хватало, чтобы ты принял меня за особу легкого поведения».

– Но это похвала. Я теряю контроль рядом с тобой.

– Ты тоже хорош! Смотришь так, что хочется раздеться. Всегда так девушек одурманиваешь?

– Одурманиваю? Да я дитя по сравнению с тобой.

– Но это не значит, что сегодня мы окажемся в одной постели, – притормозила Юля его лошадей.

Телефон Роберта клацнул новой смской, он кинул на экран беглый взгляд.

– Сегодня точно нет… Джу, нам нужно вернуться в номер.

– Как скажешь.

– Ты не обиделась, что я так откровенно? – Роберт протянул к ней руку, и она вложила в нее свою ладошку.

– Нет. Я прекрасно понимаю, что мы не сможем быть просто друзьями. Но наберись терпения и давай поговорим о чем-нибудь другом сейчас.

Теплая улыбка коснулась его лица.

– Ты прекрасно танцуешь, – Он изучил чек и вложил несколько купюр в папку для расчета.

– Скажи, какие еще таланты ты прячешь от меня? – Роберт протянул ей руку и повел за собой к выходу.

– Audi, multa, loquere pauca[2], – задумчиво проговорила Юля. – Это можно отнести к талантам?

– Латынь? А ты та еще штучка! – обернулся Роберт так резко, что она врезалась в него.

– Да, наверное, латынь.  Не знаю, как это объяснить, но я чувствую все оттенки твоего настроения. Если ты вздумал играть со мной в кошки-мышки, то знай, я раскушу тебя с полуслова.

– Прости, принцесса, я только хочу уберечь тебя от… от проблем, – он обхватил ее за талию.

– Тогда запри меня в башне.

Роберт рассмеялся:

– Я бы с удовольствием, но, мне кажется, на свете нет такой башни, которая удержит тебя. Если только ты сама этого не захочешь.

Лифт распахнул перед ними двери. Роберт пропустил Юлю вперед и обнял, сцепив руки на ее животе.

– Я лучше поселю тебя в замке, – его дыхание обжигало и превращалось в пытку. Жар вновь объял тело, связывая узлом все ее существо. Но Юля уже была начеку, и когда руки Роберта легли ей на грудь, она вывернулась из объятий.

– Ладно, прощаю. Только давай договоримся: можешь не рассказывать мне всего, но не обманывай.

Роберт смиренно склонил голову:

– Да, миледи.  Тогда не спрашивай меня больше ни о чем сегодня.

В номере он скрылся в кабинете и вскоре вышел в джинсах и черном кашемировом свитере.

– Мне нужно уехать.  Если я не вернусь к утру, позвони моему отцу. Будь с ним, а я присоединюсь позже, – он протянул ей визитку.

– Я могу тебе чем-то помочь?

– Ты уже помогаешь мне. Тем, что ты есть, и я повторюсь: если не будешь задавать лишних вопросов, буду премного благодарен. Сказать, куда я еду не могу – мы договаривались не врать друг другу.

– Но ведь я и не спрашиваю. У тебя все получится.

– Моя прекрасная леди!

– Возвращайся скорее, – Юлин голос дрогнул.

– Ты даже не успеешь соскучиться.

– Иди же, – она ласково потрепала его по волосам.

– Забыл документы! – Роберт снова исчез в кабинете.

Юля взглянула на визитку, приятную на ощупь и украшенную красивым вензелем, с написанным на ней от руки российским номером.

– Мистер Эдвард Фаррелл…

– Спокойной ночи, ваше высочество, – Роберт обладал талантом подкрадываться. Он схватил Юлю на руки и донес до кровати. – Ложись и постарайся уснуть. Хочу увидеть тебя завтра свежей и отдохнувшей.

– Тогда, если не возражаешь, я хотя бы переоденусь. В платье не очень удобно спать.

Он еще раз прижался губами к ее лбу, взял куртку и вышел.

[1] Солнце отражается в твоих глазах, тепло – в твоих волосах. (англ.) – Солнце отражается в твоих глазах, тепло – в твоих волосах.

[2] Sex appeal (англ.) – сексуальная привлекательность.

[3] Audi multa, loquere pauca (лат.) – слушай много, а говори мало.

Глава 8

Дождь заливал набережную, напоминая, что на дворе уже не лето. Луна спряталась за тучами, и фонари в одиночку освещали засыпающий город. Роберт подбежал к припаркованному у гостиницы черному джипу со стальными дугами на морде и, оглянувшись, нырнул в него. Водитель рванул с места, и машина покатила по набережной. Светловолосый коротко стриженный здоровяк, сидевший за рулём, толкнул Роберта плечом в плечо:

– Здорово, Британец!

– Рад встрече, Самурай! – Роберт посмотрел на фиолетовый шрам, опоясавший шею друга.  Всякий раз ему казалось, что голова у того пришита.

– «Первая встреча, последняя встреча…» – пропел красивым баритоном Дмитрий Сотников, он же Самурай, строчку из старинного романса и на скорости вошел в крутой поворот.

– Какой талант зарыл в землю, тебе бы в Гранд-опера выступать, – подколол Роберт друга, – Правда, не возьмусь судить: стреляешь ты лучше или поешь.