Вызов

«Ну и упрямая псина», – мысленно посетовал Ро, резко сворачивая к краю крыши. Там один за другим тянулись балконы, укрытые сетками, по которым вился пышный виноград. Хрупкие на вид прутья с бряцаньем выдерживали худощавое тело, но вот трёхсотфунтовая туша – совсем другое дело. Громкий скрежет, треск ломающихся досок и глухой удар – Ро даже не нужно было оглядываться, чтобы понять: преследователь провалился.

Не теряя ни секунды, он изменил направление. Ладони и подошвы сапог заскользили по отвесным стенам узкого переулка – так близко стояли здания. Два этажа вниз – и он ввалился в распахнутое окно, пронёсся через чью-то комнату, оставив за собой грохочущую занавеску из разноцветных бусин, перепрыгнул через низкий стол и гору подушек, взлетел по лестнице и вынырнул в окно прямо на шаткие строительные леса с другой стороны здания. Чем изобретательнее он петлял, тем меньше сил оставалось, но зато крепла уверенность, что сегодняшний день – не последний.

Ро остановился, чтобы перевести дух, облокотившись на перила узкого переходного мостика, соединявшего верхние ярусы пятиэтажных домов. В таких кварталах жили бедняки – семьями и группами, набиваясь по пятеро-семеро в одинаковые комнатушки. Некоторые ютились прямо в коридорах. Чужаки здесь были привычным делом – каждый день появлялись новые лица в поисках ночлега. И всё же белокурая голова неизменно привлекала любопытные взгляды. Дети таращились, не скрывая интереса, взрослые перешёптывались за спиной. Навряд ли в этих трущобах часто видели алорцев – они были редкими гостями в Халасате.

После бега ноги горели от усталости, но расслабляться было рано. Ро напряжённо озирался, когда в дальнем конце коридора заметил движение – высокий силуэт грубо расталкивал местных жителей. Даже в полумраке невозможно было не узнать всклокоченную белую шерсть и зловещий оскал.

– Ликий! – выругался Ро, срываясь с места.

Видимо, рыжий сид не поскупился на вознаграждение. Сложно сказать, что сильнее его обидело – украденный кулон, отвергнутое предложение или нанесённое оскорбление. Не стоило рассчитывать на снисхождение. Оставалось только бежать – и желательно убраться из города до наступления ночи. Вот только как отправляться в путь с пустыми карманами и без куска хлеба про запас?

Крыша. Доска. Прыжок. Новая крыша. Тело само находило ритм в этом безумном бегстве, хотя каждый поворот требовал молниеносных решений. Мысли ухватились за единственную цель – река. Только вода могла сбить биста со следа. Всё остальное стало фоном, помехой, лишним шумом.

На очередном вираже кулон внезапно воспылал на груди, будто раскалённый уголь. Ро инстинктивно рванул в сторону, предчувствуя ловушку, и на полном ходу врезался в возникшего на пути Кагмара. Тот появился буквально из воздуха и был удивлён столкновению не меньше. Оба тотчас покатились по крутому скату, отшибая локти. Ножницы – изящные, почти фут длиной, с искусной чеканкой на массивных кольцах – выпали из рук халасатца и звякнули о черепицу. Ро успел разглядеть их в падении – и тут же ослеп. Тысячи жгучих оранжевых искр закопошились в глазницах. Мир превратился в калейдоскоп боли и вспышек.

– Убью-у-у! – донёсся пронзительный вопль Кагмара. – Бишак, лови его!

Крик словно окатил Ро ледяной водой – зрение вернулось в тот же миг. Он всё ещё катился по скату, неумолимо приближаясь к краю. Инстинкт сработал быстрее мысли – резкий толчок, и инерция бросила его в прыжок.

Мощная лапа биста рассекла воздух в дюйме от драного рукава, обдав его дуновением. Ро перемахнул пропасть между домами, осознавая, что летит вниз головой. Сгруппировался, перекатился, ударился плечом – через мгновение он был уже на ногах. И снова бежал.

«Видел бы это капитан!» – мелькнула ироничная мысль. Увы, о рекомендательном письме в воздушный флот дезертир и не мечтал. Единственное, на что он мог рассчитывать – приказ о повешении.

Черепица под ногами. Шаткие мостки. Резные балконы. Узкие балки. Крутые ступени. Всё проносилось мимо, неважное и размытое. Сердце стучало, рёбра скулили, лёгкие нещадно сжигали воздух. Кулон на груди то затихал, то снова пульсировал – будто живое существо, рвущееся на волю. Глаза лихорадочно выискивали путь, но улицы Синебара не предлагали спасения. Тогда ноги создавали его сами – отталкиваясь, перепрыгивая, находя опору там, где её быть не могло.

Быстрее. Дальше. Выше.

Больше всего на свете Ро жалел, что не умеет летать. Нужно было невозможное – такое препятствие, где преимущество останется только за ним одним. Где ни человек, ни бист не смогут состязаться. Силы таяли с каждым шагом. Оставался последний шанс – бросить вызов не преследователям, а самому себе.

Небо было слишком синим, а солнце слишком ярким, чтобы больше никогда их не видеть. За свою жизнь Ро часто падал, но и немыслимое совершал не единожды. Впереди зиял проспект – шире провала между казармами, но заметно у́же пропасти между Алуаром и свободой. Правда, тогда Ро был моложе. Легче. Сильнее. Тогда у него не ныли кости и потроха, а желудок не сводило от голода. Тогда он ещё ничего не знал о настоящей жизни.

Дом кончился и началась пустота. Подошва правого сапога оттолкнулась от черепицы, колени взлетели почти до груди. Ветер затрепал рукава с одобряющим свистом. Футы сгорали, как подожжённый фитиль. Край заветной крыши нёсся навстречу. Никакие законы природы не были способны препятствовать желанию выжить… правда не всегда могли его утолить.

Не хватило совсем чуть-чуть, чтобы приземлиться на крепкое здание. Руки загребли по воздуху, пальцы царапнули голую стену. Тело рухнуло вниз, задевая жёсткие подоконники. За вспышками резкой боли последовал беспощадный удар, и самый солнечный день поглотила кромешная тьма.

***

Чёрная пелена обволакивала сознание – вязкая и удушающая. Первым пробудилось чувство холода. Влажный и ледяной, он просачивался сквозь одежду, пробирал до костей. Что-то твёрдое упиралось в висок. Боль пульсировала в черепе, разливаясь резкими волнами по всему телу.

Когда тьму наконец пронзил свет, Ро пожалел, что очнулся. Из груди вырвался стон, громкий и неожиданный. Запах врывался в ноздри едкой смесью рвоты, запёкшейся крови и чего-то ещё, куда более зловонного. Тошнота сводила желудок, заставляя его судорожно сжиматься.

Ро боялся пошевелиться. Внутренний голос подсказывал – дела его плохи. Пальцы, онемевшие и непослушные, нащупали под собой каменный пол, стылый, как сталь на морозе.

Света было мало – лишь жёлтые расплывчатые пятна, пляшущие на стене от одинокой лампы где-то вдалеке. Вокруг – только серый камень под ворохом пыльных теней.

И вдруг – звуки. Резкие, как удары кнута. Они вонзались в разум, точно ржавые гвозди. Шаги. Звон ключей. Скрежет решётки. Голоса.

– Я разве велел его убивать? – в вопросе звучало раздражение. Ро сразу узнал Рамифа и пожалел, что ещё дышит.

– Так ведь живой! Был… минут десять назад, – оправдался Кагмар обиженно-возмущённо.

– Ещё и живого места на нём не оставили…

– Светочем клянусь, я его и пальцем не тронул! Он сам с крыши прыгнул! Дурной какой-то!

– Дурной, – согласился сид.

– Еле угнались за ним, – продолжил объясняться Кагмар. – Если он без нача́ров так скачет, боюсь представить, что будет…

– Что будет?! Ты мне почти что труп притащил! – крикнул Рамиф, и что-то с лязгом ударило по решётке.

– Так это… я его поймать успел, – уже с меньшей уверенностью выдал наёмник. – Ну то есть замедлить… Это всё ваш кулон…

– Ну ты, конечно, молодец. Но много ли мне теперь радости его избивать?

– Так дышит же, глядите!

– Вот как ни увижу тебя – кольцевой, а как ни посмотрю – идиот беспросветный. Исчезни, пока не оказался на его месте!

Судя по торопливым шагам, Кагмар предпочитал пожить подольше и о собственном здравии пёкся сильнее прочего. Сапоги застучали звонкими подошвами.

Каждый звук отдавался в голове глухим гулом, будто внутри гигантского колокола. Хотелось умереть или снова провалиться в черноту забвения. Даже этот тусклый, рассеянный свет резал глаза, причиняя боль и без того изломанному телу.

Ро осторожно пошевелился. Он лежал на спине, но перекошено, завалившись на левое плечо. Комната медленно вращалась перед глазами, то уплывая в сторону, то возвращаясь обратно, пока наконец не замерла в зыбком равновесии. Морщась, он оторвал щёку от пола и с тихим стоном опустил затылок на камень.

Носок чужого сапога коснулся бока. Это был не удар, а лишь лёгкий тычок – брезгливая попытка привлечь внимание.

Превозмогая агонию в каждом суставе, Ро подтянул ноги и, стиснув зубы, приподнялся на локтях. Отползти не удалось: спина упёрлась в стену. Комнатушка оказалась не больше десяти футов в длину и не имела ни окон, ни мебели. Повсюду – жёсткий камень и грязные тени. Оставалось лишь забиться в угол и сожалеть, что не расшибся насмерть. Редкая сука – удача.

– Знаешь, а ты везучий ушлёпок, – подбодрил Рамиф, глядя сверху вниз и невесело ухмыляясь. – Ещё вчера я хотел тебя выпотрошить, но сегодня уже передумал. – Партия выдалась долгой и утомительной, и теперь он наслаждался победой. – Так легко ты не отделаешься.

Волшебный кулон висел у него на груди, поблёскивая фальшивыми янтарями – такими же рыжими, как волосы сида и его чудовищные глаза. Как у самого Ликого, не иначе. Шёлк и парча, золотая вышивка и перстни – у таких людей всегда есть время, чтобы отнимать его у других. Почему бы не медлить, великодушно подарив несколько давящих мгновений?

Ро запрокинул голову. Сверху на него уставился низкий потолок, немногим выше человеческого роста. Смотреть некуда, кроме как на потешавшегося колдуна, нависшего над пойманным вором.

– Ничего не хочешь мне сказать? – жестокая улыбка изуродовала холёное лицо сида.

Возможно, он ждал извинений или хотел, чтобы его умоляли. Быть может, это позабавило бы его или даже удовлетворило. Увы, сегодня и его поджидало разочарование. Ро не собирался унижаться. Проиграл – так проиграл. Любые последствия и удары судьбы он встречал с вызовом и вздёрнутым подбородком.

– Знаешь, нормальный вор стащил бы кошель, – заметил Рамиф, самодовольно скалясь. – Сейчас бы плыл в столицу, загорая на палубе. Но ты не лукавил, что не особо хорош в этом деле. – Он зажал между пальцами кулон и в задумчивости потёр его. – Вор всегда знает, чего хочет. А ты?

Обычно Ро хотел есть, спать или сняться с места и пуститься в путь. Сейчас он согласился бы просто ничего не чувствовать и не думать. Но вот чего он точно не хотел, так это отвечать на дурацкие вопросы.

– Янтарь не знает покоя, – продолжил сид свой неспешный монолог. – Ты прогоришь раньше, чем это осознаешь. Да и откуда тебе знать? Кровь истинных сильна, даже малая капля. Скажи спасибо тому, от кого унаследовал дар. Люди не способны вынести этого жара. Даже алорцы.

Прежде Ро не связывался с душевнобольными и предпочёл помалкивать. Может, выговорившись, колдун остынет и решит избавиться от него по-быстрому?

– Сложно винить тебя в том, что от тебя не зависит. Но ликёр в лицо?! Знаешь, что я делаю с теми, кто просто косо на меня посмотрит?

Потянулась тишина, требовавшая ответа.

– Наверное, убиваешь? – предположил Ро.

– Я что, по-твоему, сумасшедший? – возмутился Рамиф и даже отступил на полшага. – Нет, конечно! Но на место я таких выскочек ставлю. А ты даже не выскочка. Выбрось тебя на улицу – подохнешь сам. Твоя жизнь – худшее для тебя наказание.

Ярость поборола усталость и боль. Ро далеко не всем нравилась его жизнь, но другой у него не было. Ошибок он совершил немало, но точно не хотел обратно в Алуар или на порог притона какой-нибудь банды.

– Да пошёл ты! – процедили губы сами собой. – Делай, что хочешь, только заткнись.

Обычно за такое давали по роже. В гневе богатые ничем не отличались от бедных и готовы были марать руки, вымещая злость. Но Рамиф и бровью не повёл. От колдуна стоило ожидать чего угодно, но точно не того, что последовало.

– Вставай и иди за мной, – приказал он и вышел, оставив решётчатую дверь распахнутой. – И не отставай. Терпеть не могу, когда меня задерживают.

В смятении Ро предпочёл бы, чтобы его побили, чем заставили шевелиться. Но путь на свободу был один – и начинался точно не на полу глухой темницы.

Опасаясь развалиться на части, он приподнялся, опираясь на стену, и сделал несколько осторожных шагов. Левую ногу пронзила острая боль. Тут же накатило головокружение. Но Ро решил: пусть на нём едва ли осталось живое место, но для упавшего с большой высоты он сохранился до неприличия целым. И заковылял, подтаскивая ногу. Бедро кололо судорогой, колено еле сгибалось. Больше по крышам ему не побегать. Лишь горячее упрямство не позволяло рухнуть и, наконец, издохнуть.

Рамиф не торопился, шёл размеренным шагом и молчал, лишь изредка бросал любопытные взгляды через плечо, всякий раз убеждаясь, что пленник следует за ним. Ро то и дело хватался за решётки пустых темниц, а когда они кончилось – сцепил зубы и пошёл без опоры. С каждым футом он убеждался, что эта отсрочка хуже наказания.

Коридор внезапно оборвался – ни дверей, ни арок, будто следующий зал был естественным продолжением тюрьмы. Двое стражников – крепкие лбы с бандитскими рожами – вытянулись по струнке при виде сида. Формой им служили разномастные кожаные доспехи и синие шерстяные плащи. Почти как у Кагмара. Это и казалось странным, ведь в Халасате предпочитали совершенно другие красители: красный, жёлтый, оранжевый. Жизнерадостными цветами жители Страны Гроз компенсировали пасмурную погоду.

Рамиф прошёл мимо стражников, даже не взглянув на них. Те озадаченно посмотрели на пленника, еле переставляющего ноги, но вопросов задавать не стали.

Сид направлялся к следующему проходу-провалу. Такие высокие потолки могли быть только в каких-нибудь замках. Стены из гладкого камня казались сплошными, словно то не полированные плиты, а цельная скала, внутри которой высекли залы – один, второй, третий. Коридор, широкая винтовая лестница. Изощрённая пытка даже для здоровых ног.

На новом пролёте начинались длинные окна с прозрачными стёклами толщиной в кулак. За ними кружилась густая метель, швыряя огромные хлопья и пытаясь залепить ими обзор. Ро застыл на площадке, не веря глазам. Какой в Халасате может быть снег? Он и в Алуаре-то выпадет не раньше, чем через два месяца. И то будет лёгкий мороз со скудным инеем, а не пурга, способная хоронить города.

– Пошевеливайся! – прикрикнул Рамиф.

Злить его хотелось всё меньше. Куда отсюда бежать? И зачем? Чтобы замёрзнуть насмерть, и тело никогда не нашли? Не стоило связываться с колдунами!

Каждая часть тела – стопа, голень, бедро, рёбра, локти, плечи, голова – ныла и протестовала. Боль заглушала любые чувства, но не могла сломить упрямство. Упасть означало сдаться. Только идущий найдёт выход. А если его нет? Что же, не попробуешь – не узнаешь. Жаль только, что лестнице не было конца.

Навстречу спустились два алорца – осанистые, беловолосые, в непривычных синих котанах. Поравнявшись, они почтительно склонили головы перед сидом, а потом уставились на сородича в немом недоумении. Ро готов был провалиться сквозь землю, но сделал вид, будто не замечает их, и постарался хромать как можно меньше.

Через два пролёта лестница наконец кончилась. Снова коридоры, залы с огромными окнами, за которыми кружился всё тот же снег, а вдалеке белели горные вершины.

– Где это мы? – решился спросить Ро.

– На острове Мглад, – ответил Рамиф. – Вряд ли ты о таком слышал.

И правда: не слышал. Уж точно запомнил бы. Погода пугала, но здание изумляло не меньше. Ни ставень, ни щеколд, ни даже дверей – если попадался проход, то стена просто прерывалась, будто вырубленной в скале дырой. Вряд ли так экономили на рамах – всё остальное выглядело безупречно. А по масштабам это была даже не крепость, а целый город!