Эрлик-19

– Алма! – вновь крикнул начальник, и она также прошла вперед, а потом получив несколько бумажек, быстро вернулась обратно.

– Али! – продолжая список, огласил начальник.

Но его прервал недовольный возглас:

– А по какой причине норму мяса опять сократили?!

Калман сразу узнал голос подруги: у нее он был жесткий, низкий, словно не говорит, а припечатывает.

– Ну, в этот раз так, – нехотя ответил начальник и развел руками. – На иждивенцев норма мяса с конца этого квартала снижена.

– Да сколько можно?! – возмутился кто-то неподалёку.

– Я почем знаю, ребят? Я что ли их устанавливаю? Это всё там, – он многозначительно показал пальцем на небо.

– Да вы издеваетесь! – вновь кто-то крикнул, справа. – И так не жируем! У меня между прочим трое!

– Если трое, тебе должны помогать и помимо этого!

Толпа тут же недовольно загудела разноголосьем. Но это было и понятно, ни какой помощи, помимо мизерной заработной платы и этих сертификатов питания, у людей не было. Всё остальное было лишь красивыми обещаниями, на деле оказывающимися просто фикцией. По закону, семьи с большим количеством детей должны были поддерживать питанием и одеждой благотворительные организации, но из-за того, что многие из них получали частичное иностранное финансирование, деятельность большинства из них на территории их страны была давно пресечена.

– Так! Успокойтесь все! – постарался утихомирить своих работников начальник. – Мы очень скоро всё преодолеем, победа невероятно близка!

– Я слышу это столько же, сколько живу! – бросил кто-то из толпы.

– Не нужно недооценивать наши войска! Они делают всё, что могут!

На этом возгласе все притихли. Опровергать усилия вооруженных сил по закону было не положено, за это можно было получить 20 лет колонии, из которой пока еще никто не возвращался, ну или высшую меру наказания, то есть расстрел.

– Дело не в войсках! – вновь крикнула Алма. – А в том, что нам теперь есть? Лично на моем иждивении находится недееспособная мама и два маленьких брата!

– Значит, подождешь, пока они подрастут! – нехотя ответил начальник, но когда толпа вновь загудела, добавил. – Родные, я в таком же положении, как и вы! Чего вы от меня-то хотите?

Калман на этих словах горько усмехнулся. Он-то не понаслышке знал, что все высокие чины получают гораздо более расширенную норму и еще вовсю пользуются незаконной добычей животных из леса. Впрочем, на людей вокруг аргумент начальника все-таки подействовал. Они, конечно, немного пороптали для правильности, но в итоге согласно покивали.

– Ну вот и хорошо, что все всё поняли! – воодушевленно заявил начальник и продолжил вызывать людей, но теперь уже в более быстром темпе.

Калман получил свои сертификаты чуть ли не последним. Его как одного из самых спокойных всегда ставили в конец списка. И эта стратегия была во многом обоснована. Таким образом можно было добиться иллюзии отсутствия волнений, и данное нехитрое решение всегда работало, так как пока те, кто поактивнее, возмущались, остальные просто ждали своей очереди, и оттого создавалось впечатление, что против, вроде как, только единицы.

Когда Калману, наконец, вручили сертификаты, он не стал туда даже смотреть. И так было понятно, что внутри, горевать об этом было бессмысленно. В тот момент хотелось только одного: отойти куда-нибудь подальше, покурить и серьезно обо всём размыслить, что он и сделал.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – спросила очень внезапно и совсем некстати сзади него Алма.

– Я ничего не думаю.

– Конечно. Зачем думать. Легче приспособиться.

– Чего ты от меня-то хочешь?

– Хоть каких-нибудь действий, потому что сейчас ты ведешь себя, как все, не хватает только желания напиться с горя! А еще у тебя почему-то напрочь отсутствует потребность защитить от смерти единственного родного человека на этой земле.

– Я тебя сейчас ударю за такие слова.

– Ударь! – намеренно радостно согласилась Алма и развела руки в стороны. – Реши, наконец, настоящую проблему! Ведь именно я ею являюсь! Не анемия твоей матери, не сокращение пайков, а именно я, не так ли? Но если ударишь меня, то все неприятности непременно сами собой улетучатся! Просто не выдержат напора твоего альфа-характера!

– Хватит! – почти крикнул Калман и растеряно отвернулся. Он всегда знал, что Алма умнее его и намного, но признавать этого вслух не хотел.

– Это тебе уже хватит прятать голову в песок, – уже более спокойно продолжила она. – Пора заканчивать строить из себя жертву. Сколько можно? Нам нужно защищать своих родных. Пусть не законно, пусть с риском для свободы и жизни, но ради чего мы тогда живем, если не для них?

– Можно я не стану решать это прямо сейчас?

– Конечно, Калми, ведь у тебя впереди масса времени, примерно до завтрашнего утра. Ну, а дальше, как знаешь.

Алма с недовольным видом вскоре ушла, и Калман вновь остался один на один со своими мыслями. Сопротивляться можно было сколько угодно, но она, как и всегда, была права. Все его глупые рефлексии о том, что жить так дальше нельзя и нужно менять саму суть, раз за разом разбивались о насущную необходимость решения проблем обычной бытовой действительности.

Глава 2

Нельзя сказать, что Калман любил вставать рано, скорее привык, да и спал всегда мало – мрачные мысли мучили его очень давно, примерно лет с 14, а уж про сны и вовсе говорить не стоило. Хорошей, по его мнению, была та ночь, во время которой он не просыпался в ужасе хотя бы раз, но нынешняя стала одной из худших. После очередного из таких пробуждений он наконец поднялся, заправил свою кровать и подошел к окну. В комнате было настолько холодно, что изо рта шел пар, и это не смотря на то, что на дворе стояла всего лишь поздняя осень. Когда наступит зима, станет намного хуже. Осмотрев пейзаж снаружи, Калман нарисовал несколько узоров на замерзшем стекле и пошел одеваться.

Наступающий день должен был стать единственным выходным за две недели, но потратить его нужно было на более важное, хотя и невероятно сомнительное мероприятие с поиском добычи в лесу. Сказать, что он не обдумывал это заранее, было нельзя, думал и много раз, однако реализация самого действия все-таки пугала. Загреметь по такой глупости в тюрьму или под расстрел очень не хотелось. С другой стороны, к людям, которые так бесстрашно этим занимались, оставались вопросы, и вовсе не о их храбрости, а как ни странно, о перебежчиках. Калман много раз слышал, что эти же ушлые граждане часто занимаются еще и перенаправлением людей, например, в Мааравию. Некоторое время назад у него даже был наглядный пример, в его цеху нежданно-негаданно появился новый работник – тощий высокий парень, откровенно некрасивый, полностью лысый и почти беззубый, но очень веселый. Он всегда что-то рассказывал и часто курил, иногда и с самим Калманом. Говорил много и сумбурно, но из его постоянного монолога можно было вывести только одно – он собирался в Мааравию, и каким образом будет туда попадать, для него не имело значения, главное – убежать. По привычной традиции его никто не сдал, такие речи говорили многие, но, как правило, это так и оставалось словами. Однако данный субъект через некоторое время действительно исчез, просто не вышел на работу вовремя. Ну а вскоре на пункте контроля вывесили его фото, где было четко указано о бегстве за пределы страны, и теперь он, вроде как, был в розыске. Вернувшись из воспоминаний, Калман запихнул в рот нехитрый самодельный завтрак из двух бутербродов с заменителем масла, затем полностью оделся и вышел из квартиры.

Общая встреча должна была состояться на краю города, возле старой водонапорной башни, до которой ему нужно было добраться пешком. Проблемы в этом не было, Калман жил совсем неподалеку, но всё равно ощущение того, что кто-то уже встал и, возможно, следит за его действиями, не покидало. В те несколько минут, когда он украдкой преодолевал улицу, и из-за тусклого освещения полуразбитых фонарей в переулках было действительно тяжело, но потом он наконец вышел на давно не ремонтированную трассу, и уже там стало немного легче. В том месте было настолько темно, что камер уже можно было не бояться. Вскоре Калман свернул в те самые, нужные заросли молодняка перед лесом и прошел вглубь. До башни отсюда оставалось метров 300. В случае засады спрятаться там было невозможно, но разницы уже не было.

– Я знала, что ты все-таки придешь, – поприветствовала его довольным шепотом из соседних кустов Алма.

Калман всё время пути был настолько напряжен, что, услышав ее голос, чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– И потому решила убить меня раньше времени?

– Я подумала, что должна встретить тебя. В общем, идем, – она тут же вышла из своего укрытия и, схватив его за руку, повела за собой.

Вместе они прошли еще ряд молодой поросли, затем колючие кусты шиповника, перемешанные с увядшей крапивой и, преодолев оставшиеся препятствия в виде пожухлой высокой травы, вышли к выложенной красным кирпичом полуразрушенной башне. Внутри их уже ожидали. Это были трое крепких бородатых мужчин с винтовками и в соответствующей защитной одежде. Возле них стояли еще два человека, вполне обычные, но явно заинтересованные в происходящем.

– Всем здравствуйте! – сообщил о своем появлении Калман.

– И тебе не хворать, – ответил один из бородачей. – Кого еще ждем?

– Ган, должен быть с минуты на минуту, – уверенно ответила Алма. – Но он знает, как сюда добраться, поэтому без встреч.

– Пять минут и уходим, – отстраненно бросил в ответ тот же человек.

Калман осторожно осмотрел всех и невольно пододвинулся к своей подруге. Сама ситуация нравилась ему всё меньше, и он не мог не высказать своего отношения к ней.

– Ты хоть знаешь их? Кто они? – хмуро спросил он.

– Я знаю, что эти люди умеют охотиться за животными, и что они еще ни разу не попадались. Достаточные основания?

– Они слишком угрожающе выглядят.

– Все, кто сейчас открыто противостоит власти, выглядит именно так.

– Каким образом у тебя в голове сочетается поддержка властей во всех действиях и сотрудничество с теми, кто ей противостоит? – удивился он.

Алма ответить не успела, дверь неожиданно отворилась, и в нее влетел запыхавшийся Ган. Он, как всегда, обезоруживающе улыбнулся:

– Прошу прощения! Немного проспал!

– Главное, что все на месте, – ответил самый крупный и угрюмый из странных бородатых людей в камуфляже.

– Начинай тогда инструктаж, – сказал второй, примерно такой же, но с висящей впереди винтовкой. – Запаздываем.

– Без тебя знаю, – осек его первый и продолжил. – Итак, слушаем сюда, птенцы! Все, кто без оружия, должны загонять дичь. Как и куда, мы скажем, ослушиваться нас не нужно. Если будете сильно шуметь, лезть под ноги или вылетите на прострел – умрете от шальной пули. Ясно?

Все присутствующие неохотно закивали головой, среди них был и Калман.

– Если всё для всех понятно, то выдвигаемся, – резюмировал главарь.

После все трое грозных мужчин немедленно двинулись к выходу, за ними робко семенили еще два, стоявших неподалеку незнакомых человека, за ними прошел Ган, следом Алма и, наконец, Калман. Сложившаяся ситуация не нравилась последнему уже совсем, и дело было даже не в боязни этих странных и, видимо, очень опасных людей, и даже уже не в возможности попасться, а в полной неизвестности. Неизвестность пугала, а Калман уже очень давно и невероятно сильно привык к тому, что его жизнь выстроена по определенным правилам, и потому сейчас испытывал только ощущение надвигающейся катастрофы. Впрочем, как это ни странно, она не наступила сразу после того, как они вышли, и даже не случилась в тот момент, когда их долго и почти в полной тишине водили по лесу, расставляя по местам. Ее также не возникло и тогда, когда они все по общему звуковому сигналу пошли вперед, загоняя невидимую глазу дичь. Калман был уверен в том, что она вот-вот произойдет, но этого почему-то, раз за разом не происходило.

Спустя еще пару часов, уже сидя возле небольшого костра, он наблюдал за тем, как эти же странные люди в камуфляже легко разделывают убитое ими животное и размышлял. Внешне происходящее казалось довольно простым и обыденным, но его последствия могли быть очень тяжелыми, и Калман по какой-то причине думал именно о них.

– Да харе кукситься! – с довольным видом ткнула его в бок сидевшая рядом Алма. – Ну хорошо же всё?

Калман нелепо улыбнулся в ответ, но сказать что-либо не решился. Она, конечно, как и всегда, была права, но он почему-то точно знал, что, определенно что-то упускает, и это «что-то» никак не давало ему покоя.

– Уважаемые господа! – обратился к заканчивающим разделывать их общую тушу Ган. – Я все-таки должен спросить.

– А давай без прелюдий? – усмехнулся в ответ один из грозных людей.

– Лады. Что мы будем делать, когда дичь перестанет сюда выходить? Уйдем дальше?

– По-хорошему давно нужно, – сказал самый главный из них и, сев рядом, достал кусок ткани, чтобы обтереть окровавленный нож. – Мы немного засиделись в этих местах, могут обнаружить.

– А что на счет слежки? – неожиданно вступил в разговор Калман. – Кто даст гарантию, что за нами прямо сейчас не следят?

– Никто, – честно сознался бородач. – Но и возможности слежки нашего трухлявого государства за такими мелкими преступниками, как мы, ты явно сильно переоцениваешь.

– Для меня важнее то, что за такое положено двадцать лет тюрьмы.

– У нас вообще за всё положено двадцать лет тюрьмы. Однако и оттуда не возвращаются, так что какая разница? – ответил бородач и наконец выразил единственную за столько времени эмоцию – он прищурился, а после продолжил. – Но вообще если это всё не по тебе, бери свой пакет с мясом и уходи прямо сейчас. Никто корить не станет.

– Я не об этом, – покачал головой Калман. – Мне важно понимать, что существуют хоть какие-то механизмы защиты.

– Особых механизмов нет, но есть вот это, – тихо сказал бородач и осторожно показал край давно не виданного для многих устройства – смартфона, и тут же спрятал его обратно. – Если им правильно уметь пользоваться, то и проблем не будет. Хочешь, покажу?

Он вдруг неожиданно поднялся на ноги и ушел в лес. Калман неуверенно встал и пошел следом. Через несколько десятков метров, уже довольно далеко от костра, этот странный человек также внезапно остановился и показал экран. На нем были обзоры камер и, очевидно, правительственных.

– Так вот в чем дело, – с усмешкой высказался Калман. – Это довольно умно.

– Еще бы! – ответил бородач и спрятал телефон обратно в обмундирование. – Твой страх вполне понятен, но и бояться нужно только того, что видишь.

– Возможно. Но почему ты показал это только мне? Может, я шпион?

– Неет. Шпионы, как правило, хитрые, но туповатые, а ты точно умнее остальных.

На этом моменте мрачный человек приветливо подмигнул, а после развернулся и ушел обратно. Калман еще какое-то время стоял и смотрел ему вслед. То, что он увидел, его немало обнадеживало, но в то же время точно не успокаивало. Вернувшись обратно к костру, он устало сел рядом с Алмой и осмотрел несколько готовых пластиковых пакетов с мясом. Двое оставшихся бородачей всё это время продолжали разделывать тушу, временами интересуясь у остальных, кто желает взять кости, внутренние органы или копыта. Главный сидел чуть поодаль и внимательно наблюдал за происходящим. Иногда он прищуривался и потихоньку тянул настоящую сигару. Взгляд невольно задержался на нем. Этот человек даже в процессе отдыха выглядел невероятно угрожающе, но в то же время сейчас почему-то очень интересно.

– Что? – заметив внимание к себе, хитро осведомился он.

– А можно еще вопрос? – с таким же прищуром поинтересовался Калман.

– Да хоть десять, но только коротко и здесь, – главарь похлопал на место возле себя.

Пришлось быстро переместиться и устроиться рядом.

– Будешь? – уже совсем добродушно спросил бородач и протянул ему сигару.

– Да, не откажусь, – согласился Калман и вроде смело, но всё равно очень неловко схватил предложенную коричневую толстую палку пальцами и, немного повертев, попытался затянуться, но тут же закашлялся.

– Это тебе не сигареты, – вновь прищурившись, сказал главарь и похлопал его по спине, после чего зловеще улыбнулся, обнажив на мгновение почти полностью железные зубы.

– Как давно вы этим занимаетесь?

– Сколько себя помню. Мой отец ненавидел это правительство, еще до моего рождения.

– А почему не берете за это плату?

– С тех, кто участвует, не берем. Остальные хорошо платят.

– Интересная стратегия. И, вероятно, справедливая.

– Да. Мы знаем, что вы здесь от безысходности, а с руководящих боровов сильно не убудет.

Калман усмехнулся и отчего-то ненадолго притих. Этот человек по какой-то причине начинал нравиться ему всё больше. А еще, несмотря на то, что у него курить сигару никак толком не получалось, тот всё равно продолжал делиться ею.

– Как думаешь, это когда-нибудь закончится? – нарушив молчание между ними, вновь спросил Калман.

– Что? Безысходность? – хитро переспросил у него бородач. – Точно никогда.

– Почему?

– Она так же, как и эта война, не имеет конца и начала. Мы находимся в вечном противостоянии и словно застряли в безвременье.

– Не соглашусь. У всего на свете есть и начало, и конец.

– Тебе, вероятно, хочется узнать мое мнение о способах выхода из этого состояния?

– Да.

– На мой взгляд, единственный очевидный и возможный вариант – это покинуть эту землю. Она уже никому не нужна, и уж нам тем более. Мы действительно бездари и относимся к ней как к туалету, в котором можно безнаказанно гадить, причем столько, сколько вздумается. А вот инопланетяне, они вероятно построят здесь что-нибудь приличное, возможно, даже спасут ее.

Калман вновь задумался. Он никогда не рассуждал о сложившейся ситуации в таком ключе.

– Полагаешь, спасения нет?

– Не для нас, – с горечью ответил главарь и отвернулся.

– Но ведь мы живы, относительно здоровы и вполне можем чего-то добиться. Если объединимся, конечно.

– Ради чего объединяться? Да и кого объединять? Послушное стадо, готовое к любым решениям правительства?

– Возможно, тех, кто против.

– Таких, как мы, слишком мало, и все до одного, по мнению большинства, предатели.

– Как и я.

После этих слов главарь вдруг повернулся к нему и внимательно осмотрел.

– Не думаю, что ты из наших, скорее, из сочувствующих.

– Я из тех, кому всё происходящее давно надоело.

– Это серьезное заявление. В таком случае можешь вступать в наши ряды. Мы и есть сопротивление.

– Для начала я хочу узнать, как вы перенаправляете людей на другую сторону. Если это возможно, конечно.

– А ты хочешь сбежать?

– Нет, я просто хочу понять, правда ли это и насколько это реализуемо.

– Это вполне реально, но очень опасно, к тому же, сам понимаешь, что с той стороны нас никто не ждет.

– Разве? Мне казалось, они готовы помогать нам.

– Только в том случае, если у тебя много денег. Без них там никто никому не нужен. Они, конечно, с удовольствием покупают наши ресурсы по сходной цене, размещают наших богатых и высокопоставленных чиновников у себя, но при этом почти открыто ненавидят всех остальных. На самом деле, мы для них – мусор, а деньги – не пахнут.

– Мне почему-то казалось, что они лучше, чем мы.

– Только на словах. В реальности они обычные лицемерные скоты.

– Неприятное знание. Я-то надеялся, что хоть там можно найти поддержку.

– Ее нет нигде.

– В таком случае нужно продолжать пытаться здесь.

– Да, только так, – согласился бородач и достал из-за пазухи флягу со спиртным. – Будешь?

– Нет, – отмел предложение Калман, – Но спасибо.

Наличие алкоголя в крови ему никогда не нравилось, от него всегда хотелось спать или есть, и мысли расслаблялись или путались, а он ценил их чистоту и стройность.

– Хэй, деточки! – грозным хриплым голосом прервал их разговор один из людей в камуфляже. – Туша разделана, голова закопана, можно уходить.

– Ну, на этом всё, – произнес главарь и, хлопнув себя по коленям, поднялся на ноги. – Надеюсь, когда-нибудь свидимся, – он протянул Калману руку.

– И я тоже, – ответил тот и пожал ее в ответ.

Через пару минут все трое грозных мужчин скрылись в зарослях, и от этой во многом жизненной встречи не осталось и следа. Калман так давно мечтал вот так запросто поговорить с таким человеком, как этот главарь, но вышло всё как-то сумбурно и очень недосказано.

– Что-ж, раз у всех всё есть, то загружаем пакеты в рюкзаки и расходимся в разные стороны, – спустя пару минут прервала тишину Алма.

Все, кто сидел возле костра, немедленно засуетились, и очень скоро Калман остался совсем один, и только его пакет продолжал смотреть на него с немым укором. На нем черным маркером было написано «№ 6». Странная аналогия, если не сказать зловещая. Цифра «6» преследовала его всю жизнь, она была всегда и везде. Будь то день рождения, номер в команде по футболу в детстве, номер квартиры, бригады или цеха. Пару раз, по юности, он участвовал в лотерее, и даже там всегда выпадала цифра 6. Немедленно отогнав от себя все эти глупые мысли, Калман наконец подошел к стоящему неподалёку пакету, неспешно погрузил его в рюкзак и повернулся к тому месту, куда все ушли. Затем еще немного подумал и пошел налево. Расчет был прост: Алма сказала, что уходить нужно разными дорогами, а значит, идти следом за ними не стоило. Однако спустя почти полчаса этого неспешного возвращения он вдруг понял, что заплутал, потому как лес не кончался, и с каждым шагом становился всё выше и дремучее. Пришлось ненадолго остановиться и прислушаться. Судя по звукам, совсем неподалеку располагалась трасса: ее редкие, но яркие отголоски разносились по округе, и очень скоро он на нее же и вышел. Поначалу, случилась полная дезориентация, но довольно быстро пришло осознание, что перед ним то самое шоссе, что идет за городом, а значит, нужно просто пройтись к северу. Спешно вернувшись обратно в лес, Калман очень долго старался идти ровно, ориентируясь только на звук позади себя. Когда спустя время впереди показались многоэтажки, он даже выдохнул, расчет оказался верен.

Через полчаса Калман уже был дома, где скинув прямо в коридоре тяжелый рюкзак, прошел в ванную. Все пережитое хотелось смыть с себя, пусть и небольшим количеством накопленной заранее воды. Однако на этот раз ему несказанно повезло: в кране была не просто обычная холодная вода, но и даже очень теплая, вместо горячей. Калман не думал ни секунды, просто быстро разделся и помылся целиком. Подарки в виде такой температуры воды у них случались редко. Закончив, он вышел и с довольным видом прошел на кухню, где, разогрев купленную матерью керосинку, заварил себе чай. Настроение тут же улучшилось – ведь так запросто помыться и всего лишь посидеть с кружкой горячего чая в тишине ему не доводилось уже несколько недель.

– Милый? – осторожно спросил из коридора обеспокоенный голос матери.

– Да, мам. Я здесь.

– А я уж подумала, что тебя тоже забрали, – сказала она и, всё так же шаркая, но уже подозрительно медленно появилась в дверях кухни.

– Что значит тоже?

– Алму нашу забрали.

– Как забрали? – возмутился Калман и непроизвольно вскочил. – За что?

– Это ты мне скажи, родной, – ответила мама, после чего прошла дальше и устало опустилась на ближайший стул. – Говорят, она предала страну, ей грозит высшая мера.

– Не может быть! А где Ган?!

– Там же. Они все там. И не кричи, пожалуйста. Я и так эту ночь еле пережила. Да и соседям этого знать вовсе не нужно.

– Прости, – невольно остановил себя Калман и сел обратно. – Видимо, здесь есть и моя вина. Я отпустил их. А сам ушел другим путем, я даже ненадолго заплутал.

– Ты ни в чем не можешь быть виноват. Уж точно не в том, что умнее остальных. Лучше расскажи мне, что там произошло. Вы ходили за мясом?

– Да, – хрипло сознался Калман. – Вон оно лежит возле двери.

– Ой, пойду, уберу, – сказала мать и попыталась встать.

– Нет, сиди!

Калман в один миг вскочил, ринулся в коридор за пакетом, затем быстро его распаковал, наскоро нарезал мясо крупными кусками и спешно всё убрал в дальнюю часть морозильной камеры их допотопного холодильника. Осмотрелся уже после.

– А что с самим пакетом делать? – растерянно повертев в руках серую пластиковую субстанцию, спросил он.

– Об этом не беспокойся, – уверенно заявила мама. – Я завтра сожгу его где-нибудь на пустыре. Я ведь слыву среди соседей ведьмой, так что вопросов не возникнет.

– Мамочка! – прошептал вдруг Калман и упал перед ней на колени. – Прости меня.

– Так, а ну-ка встань! Ты здесь не причем и потому не смей обвинять себя в том, в чем не виновен.

– Но я должен был что-то сделать! Я должен был это предусмотреть!

– Ты никому ничего не должен, тем более ты и не знал об этом. Постарайся взять себя в руки, нам нужно подумать.