Когда отцветут ирисы

– Так, одежду положил… – я перечислял вслух. – Щётку, станок, расчёску, зарядники… Так, где мой блокнот?

Изредка я записывал свои мысли и маленькие рисунки в небольшую тетрадку. Я обошёл комнату, но нигде её не нашёл. В голову ударило воспоминание, что мой лучший друг вчера брал её в руки. Из груди вырвался усталый стон.

– Сука такая, куда ты его дел?.. – я разговаривал сам с собой, заглядывая под кресло. – Только не говорите, что он его там бросил…

Я принялся отодвигать кресло от стены. Мой блокнот валялся под ним полностью в пыли. Я наклонился ниже и заметил бугристый кусочек обоев. Невольно моя бровь выгнулась. Я никогда ничего не передвигал в этой квартире, поэтому было неудивительно, что я не замечал его раньше. Все остальные стены в доме были ровными и красиво проклеенными моим отцом, так что этот маленький кусок сразу вызвал у меня подозрения. Недолго думая, я взял ножницы с кухни и принялся аккуратно «выстригать» выпирающую часть.

В моей руке лежала маленькая плетённая безделушка, похожая на своеобразный ловец снов, но намного меньшего размера. В неё были вставлены засушенные цветы и какие-то веточки. После Даниного экскурса, я сразу узнал в маленьком жёлтом цветке полынь. Я покрутил вещицу в руках и хмуро уставился на стену, из которой достал её. Вернув кресло на место, я бросил эту странную штуку себе в портфель. Захотелось проверить остальные потаённые углы в доме, но телефон прервал меня звуком уведомления.

На экране высветилось сообщение от незнакомого аккаунта:

– «Привет, это Кирилл?»

Я недоверчиво тыкнул на контакт. Номер был скрыт, на аватарке профиля стояла какая-то мультяшная кошка. Не дав мне ответить, человек отправил ещё сообщение:

– «Это Таня, если что».

– «Дочь Сергея?» – спросил я.

Через секунду мне пришёл положительный ответ, и девочка начала что-то долго печатать. Я на секунду задумался, откуда она взяла мой контакт.

– «Ты занят сейчас? Можешь ненадолго спуститься вниз? Мне нужно кое-что тебе сказать… мне кажется, тебе будет интересно». – в конце предложения она добавила странный жалостливый эмодзи.

Я немного помедлил, но всё-таки ответил ей.

– «Хорошо, сейчас спущусь». – я отправил сообщение и отложил телефон в сторону.

На моём лице застыло нескрываемое удивление с ноткой скепсиса. Но я всё-таки обулся, накинул портфель и начал спускаться вниз. В моей ситуации любая информация не будет лишней. На улице под козырьком стояла маленькая светловолосая девочка, едва доходившая мне до груди. Она порывисто подняла взгляд вверх и также быстро опустила голову, отвернувшись.

– Привет. – я буднично посмотрел на неё сверху вниз. – Зачем звала?

– Да, привет… – она смущённо пробормотала это под нос и оглянулась по сторонам. – Давай отойдём…

Девочка направилась в сторону пустыря. Я шустро преградил ей путь. Так, что она чуть не врезалась в мою грудь. Таня озадаченно подняла голову, её щеки запылали.

– Не надо туда ходить… – я немного замялся, но уверенно продолжил. – Не слышала, что ли, что тут ночью дурак какой-то ошивался и людей к себе подзывал? Менты приезжали даже… Там уже два человека пропало.

– Я не знала… – её глаза удивлённо расширились. – Ну ладно, пошли в другую сторону…

Мы зашагали в сторону магазина, в который с утра бегал Данил. Девочка не спешила начинать разговор и очень часто без причины разблокировала телефон. Когда мне это надоело, я взял инициативу на себя.

– Что рассказать хотела? – я повернул голову в её сторону. – Как ты вообще мою «телегу» узнала?

– А… это… да я у отца в телефоне твой номер посмотрела. – Таня будто вышла из транса и начала диалог. – У него ты единственный Кирилл… Я о нём хотела поговорить, кстати.

В моих глазах промелькнул еле заметный огонёк интереса.

– Я… немного слышала, о чём вы на кухне говорили. Случайно! – девочка невинно посмотрела на меня. – Ты не подумай, что… короче, я слышала. Ты потом ещё очень быстро ушёл…

Она замялась и прикусила губу.

– Отец прям с цепи сорвался… – немного погодя, Таня продолжила. – Мама с ним на кухне закрылась, они долго разговаривали.

– И ты опять случайно услышала, о чём они говорят? – я сказал это добродушно, но девочка восприняла фразу в штыки.

– Да нет же! – её щёки раскраснелись, она смущённо смотрела себе под ноги. – Они так громко разговаривали, что было тяжело не услышать…

Мы плавно подошли к магазину и остановились чуть поодаль от входа. Я попытался немного разрядить обстановку и успокоить свою спутницу.

– Может, тебе взять чего-нибудь? – я вопросительно глянул в её сторону. – Есть хочешь?

– Нет-нет, не надо! – она разгорячено замотала головой. – Я ничего не хочу.

Я устало вздохнул и направился в сторону дверей, девочка медленно плелась за моей спиной. Я купил холодный чай и кислый мармелад. На выходе протянул продукты непонимающей Тане. Она снова замотала головой, ещё усердней прежнего, но я твёрдо сложил сладости в её руки. Казалось, она налилась краской настолько, что сейчас провалится под землю.

– Спасибо…

Выйдя из магазина, мы начали медленно обходить нашу улицу. Через некоторое время она немного пришла в себя и продолжила рассказ.

– Сначала отец просто… Орал. – Таня отхлебнула немного чая. – Что никто ничего не понимает, соседи пи… Нехорошие люди, только сплетничают и всё-такое. Что молодёжь глупая пошла, ну это классика для него.

Я беззвучно хихикнул.

– Он успокоился потом, мама, наверное, ему травы заварила. – Таня ухмыльнулась. – Он вообще всегда дёрганный и неразговорчивый, ты не обижайся из-за этого. После того, как его друг умер, он совсем в себя ушёл.

Таня говорила о смерти моего отца так буднично, будто в силу возраста ещё не до конца развила чувство такта. Я немного расстроенно отвёл глаза, но она этого не заметила и продолжила.

– Ну так вот… Мама сказала, что-то вроде «дорогой, ну зачем ты с ним так, он же сирота, ему очень тяжело…» – Таня наигранно процитировала свою мать. – А отец начал что-то рассказывать про свой долг, про договорённость с другом, что он обещал молчать и даже тебе ничего не говорить.

Я удивлённо повёл бровью и вернул свой взгляд на спутницу.

– Он что-то сказал про эту договорённость?

– «Яков предупреждал, будто знал…» – Таня подняла глаза вверх, вспоминая слова отца и цитируя их. – «Говорил, что скоро произойдёт это, прижмут… И чтоб скрыл ото всех эту погань, эту ужасную смерть… Вот суки, падлы!»

– Последнее было необязательно. – я потянул к пачке и достал сигарету. – Что значит «ужасную смерть»?

– Не знаю. – девочка невинно пожала плечами. – Ты бы слышал, как он это всё говорил, будто расплачется сейчас. Ещё сказал, что очень не хотел с тобой ссорится, типа, плохо ему от этого. Но-о, по-другому не-ельзя.

Таня шутливо растягивала слова, произнесённые её отцом. Я затянулся сигаретным дымом и немного помрачнел. Я не мог себе представить, какую страшную тайну скрывает Сергей и как она давила на него все эти годы. Мы ещё немного погуляли с Таней, она по кругу рассказывала мне одну и ту же историю, подмечая незначительные детали. Телефон завибрировал и на экране возникло сообщение от моего друга. Мы пошли в сторону дома.

Подойдя к подъезду, я увидел темноволосую бритую голову товарища с привычной недовольной физиономией. Завидев его, Таня потухла и слабо скривила лицо. Артём же, напротив, заинтересованно глянул на в её сторону.

– Привет. – не глаз от незнакомки, друг пожал мне руку. – Как зовут?

– Таня. – быстро ответила она. – Пока, Кирилл.

Девочка пулей влетела в подъезд, оставив моего друга с открытым ртом. Он медленно перевёл на меня хитрый взгляд и заговорщически улыбнулся.

– Кирюх… – друг лукаво сверкнул глазами. – Ты б написал, я бы попозже пришёл.

– Да блять, угараешь что ли? – я закатил глаза. – Это дочь дядьки, рассказала мне тут про него…

– Ага, как скажешь. – ехидная физиономия не сходила с лица Артёма. – Правда, она ж полторашка какая-то малолетняя. Не, если тебе такое нравится…

– Боже… – я опустил на него недовольные глаза. – Ей пятнадцать лет, ты прикалываешь что ли?

Друг присвистнул и задумчиво скривил губы.

– Не, ну недолго ждать осталось, конечно…

– Да иди ты нахуй. – зло бросил я и открыл подъездную дверь.

Мы поднялись в квартиру. Я передал дорожную сумку другу, а сам напоследок скидал часть вещей в портфель. Также не забыл выключить везде электричество и перекрыл воду. Взглянув последний раз на свою квартиру, я закрыл дверь на все замки, и мы направились в путь.

***

Дом Артёма встретил меня громким телевизором, детским смехом и булькающим звуком на плите. Я только успел разуться, как ко мне подбежала трёхлетняя девочка и сильно обняла мою ногу. Через несколько секунд к ней присоединилась белая пушистая кошка. Пока я гладил животное, в коридор вышла низкая полная женщина с полотенцем в руках.

– Кирюша, привет, проходи! – она по-доброму улыбнулась мне, а после грозно глянула на сына. – Тёма, посади сестру за стол, она не доела.

Артём незаметно для матери выругался и поднял ребёнка на руки. Девочка захныкала и забила кулачками по его плечам, пока он уносил её в сторону кухни. Я закинул свои вещи в комнату друга, в которой, как обычно, творился полный хаос: вещи валялись на не заправленной кровати, плавно свисая на пол, гора пустых кружек стояла у монитора, на стенах беспорядочно висели какие-то графики и схемы, пепельница у окна была заполнена горкой окурков. Я сел на компьютерный стул и начал вертеть в руках фигурку машины, которая стояла у товарища на столе.

– Пошли, мать поесть приготовила. – голос Артёма донёсся со спины.

– Не… – я ответил, не поворачиваясь. – Не хочу есть, спасибо.

Я услышал позади себя недовольный вздох и несколько матерный восклицаний. Артём схватил меня за предплечье и силой поволок на кухню. Не успев возразить, я уже сидел за столом, а тётя Люба ставила передо мной тарелку супа. Как только друг сел напротив меня и приготовился к трапезе, со стороны гостиной раздался истошный детский плач.

– Тёма, сходи посмотри, что у неё случилось. – женщина села за стол, отламывая себе кусок хлеба.

Мой друг ничего не ответил. Лишь раздражённо опустил ложку в тарелку и вышел из-за стола. Мы остались с тётей Любой одни, мне стало не по себе. Она буднично начала разговор.

– Ну что, как квартира твоя? – спросила она, кладя ложку в рот. – Совсем плохо всё?

– Ну почти… – я повторил заученную легенду Артёма. – Так сильно затопили, что обои отклеились, ламинат вздулся… Теперь только капиталить. Хорошо, что друзья рядом были, один бы я там совсем с ума сошёл.

– Ужас-то какой. – тётя Люба цокнула языком и покачала головой. – Тебе уж проще квартиру продать, всё равно уедете скоро. Или вернуться думаешь?

– Не знаю ещё. – я положил ложку супа в рот. – Всё равно сначала в более-менее приличный вид привести надо будет.

– Ну смотри-смотри. – женщина потянулась за перечницей и продолжила. – Мне как Тёмка позвонил, я уж думала пожар, прости господи… Перепугался больше тебя.

– Это да… – я слабо улыбнулся. – Сказал, что силком меня утащит оттуда, если сам к нему идти откажусь.

– А что, не хотел идти?

– Да не то, чтобы не хотел… – я замялся. – Как-то неловко вас притеснять просто…

– Ой, Кирилл… – тётя Люба устало улыбнулась. – Такой ты скромный, ну совсем не меняешься. Я только рада буду, если ты за этим оболтусом присматривать будешь. Он совсем обленился, сил моих нет… Да и когда я вас ещё увижу, двух дураков.

Я смущённо засмотрелся в тарелку, доедая свою порцию. Мы немного посидели в тишине, и тётя продолжила.

– Да и если б я не пустила, – женщина широко улыбнулась. – Тёма бы там с тобой жить остался до самого отъезда. Знаешь же, какой он заботливый.

– Это точно… – я немного расслабился и улыбнулся в ответ. – Это, честно говоря, даже иногда пугает.

– Ну а как иначе… – тётя Люба глубоко вздохнула. – После того, что с Вовкой было-то… Старые раны бесследно не проходят, сам должен понимать. Ой, сил моих нет…

Я поднял озадаченные глаза. Женщина быстро поняла, что сболтнула лишнего.

– Какой Вовка? – я понизил голос. – Впервые о нём слышу…

– Вот как? – она устало прикрыла веки и отставила пустую тарелку. – Я уж думала, что он хоть тебе рассказал… Бедный мой мальчик.

Я продолжал сверлить женщину вопросительным взглядом. Немного погодя, она тихо продолжила.

– Вовка… Друг его был. Сын подруги моей с работы, они с пелёнок дружили… – тётя Люба взглянула в сторону комнаты. – Давно это было, Кирюш, ещё до того, как ты в школу Тёмину перевёлся. Они вдвоём как-то гулять убежали, снова по заброшкам своим лазили, прости господи. Ну и… Долазились, что уж сказать. Вовка со второго этажа выпал, прям на штыри… Там уже ничего нельзя было сделать.

Я ошарашенно приоткрыл рот, а женщина взяла салфетку и протёрла глаза. Прежде чем продолжить, она снова глянула, в сторону гостиной.

– Ты бы знал, как он себя винил, о-ой… – тётя Люба горько вздохнула. – Наверное, несколько недель в школу не мог ходить, с кровати не вставал, плакал без остановки… Как вспоминаю, так сердце кровью обливается. Замкнутым стал, перестал гулять, только дома сидел в игрушки свои на компьютере игрался. А как через пару лет с тобой подружился, снова стал обычным мальчиком… Даже не представляю, как ему было тяжело переживать это в одиночку. И вот теперь… Сам всё видишь.

Я не нашёл слов. Мне стало очень уныло от этого рассказа, я забеспокоился за друга. Женщина ещё немного повздыхала и собрала пустые тарелки со стола. В кухню вальяжно ввалился Артём и сел за стол, начав быстро поедать свою порцию.

– Лиза своей кукле голову оторвала. – констатировал друг, попутно прожёвывая еду. – Я попытался починить, но там уже всё, без вариантов.

Мама Артёма начала что-то тихо причитать и ушла к дочери. Я смотрел на то, как товарищ доедает суп.

– Ты что приуныл? – он оторвался от тарелки и быстро глянул на меня. – Чай будешь?

– Давай.

Быстро доев, Артём встал и поставил чайник, попутно беря из шкафа пряники. Я молча смотрел ему в спину и переваривал услышанное. Было неловко от того, что я узнал то, что мне намеренно не хотели говорить. Я почувствовал укол вины за всё, что произошло за эти несколько дней. Вечно хмурый, взрывной дебошир с манией контроля теперь виделся мне сломанным ребёнком с непроходящим чувством вины. Я отогнал от себя эти мысли и спрятал их поглубже в самый дальний ящик своего сознания. Он точно бы не хотел, чтобы я его жалел, да и вообще знал это тёмное пятно его прошлого.

Отойдя от тяжёлых размышлений, я заметил Артёма, внимательно смотрящего на меня со скептически выгнутой бровью.

– С тобой что? – он медленно перемешивал содержимое кружки, не отрывая от меня глаз. – Что, мать нагрузила чем-то?

– Да нет… – я криво улыбнулся. – Просто задумался.

Иногда меня очень сильно напрягало с какой лёгкостью друг может читать меня. Мне не требовалось слов, чтобы он понял, о чем я думаю. Если другие люди охотно велись на мою ложь, то Артём сразу же раздражённо вздыхал и укоризненно смотрел на меня. Что он и делал сейчас. Но, на моё удивление, он не стал продолжать и просто поставил кружку горячего чая на стол.

– На, вот. – друг протянул мне несколько пряников. – Мятные, мои любимые.

Я искренне улыбнулся и принялся пить чай. Мы посидели вдвоём на кухне некоторое время, обсуждая всё, что сказала мне Таня. Мне всё ещё не верилось, что Сергей связан с паранормальщиной. Артём думал аналогично. Мы начали строить теории.

На кухню молнией влетела маленькая Лиза и опёрлась ручками о мои колени.

– Ки-ира! – девочка весело захлопала ресницами. – Кира будет жить с нами?

– Говори правильно – Киря. – Артём лениво глянул на сестру. – Он же не девчонка.

– Кира! – Лиза нахмурила брови и смешно надула губы.

Я ласково улыбнулся и погладил её по голове. Девочка в мгновенье рассмеялась и весело запрыгала, держась за мои колени.

– Да ладно, пускай будет так.

– Ла-адно. – Артём игриво улыбнулся и сузил глаза. – Раз хочешь – будешь Кирой. Ки-ира.

Я кисло повернулся в его сторону. Друг же продолжал лукаво улыбаться, радуясь моему новому прозвищу. Потеряв к нам интерес, сестра друга вернулась к маме, а мы перешли в комнату Артёма. Он быстро раскидал вещи с кровати и накрыл её пледом, хлопая сверху, приглашая садиться.

– Отдохни и вещи разложи, я сейчас за раскладушкой на балкон сбегаю. – Артём быстро снял с себя уличную кофту и вышел из комнаты.

Я сел на кровать и принялся раскладывать свой рюкзак. Когда я дошёл до блокнота, руки отложили вещи в сторону. Я достал ручку и принялся быстро записывать свои догадки в маленьком расследовании. Всё, что мы узнали или предполагали, переносилось на бумагу. В комнату вернулся Артём с раскладушкой наперевес. Пока я писал, он быстро разложил её и поставил рядом с кроватью. Я закрыл блокнот и бросил его обратно в портфель, друг же шумно уселся в компьютерное кресло. Я заметил на дне странную вещицу, которую достал из-под обоев. Я покрутил её в руках и бросил на кровать.

– Ну всё, меня нет. – товарищ весело включил компьютер и открыл игровую библиотеку.

– Ага, класс.

– Да что ты начинаешь? – Артём ответил, не поворачиваясь. – Садись рядом, если скучно.

– Спасибо, мне ночных летсплеев уже хватило. – я открыл вкладку с сериалом, который периодически включал на работе и надел наушники.

Быстро сняв уличную одежду, я удобно уселся на кровати. Бодро посмотрел одну серию, но на второй глаза начали слипаться. Ночные приключения дали о себе знать. Я плавно сполз со стенки на подушку. Голоса героев смешались в убаюкивающую какофонию.

– «Рано спать, надо хотя бы часик ещё посидеть, а то окончательно испорчу себе режим…» – эхом отдавалось у меня в голове, когда картинка перед глазами начала плыть. Я не заметил, как заместо сериала в голове начали маячить абсурдные образы.

Я сижу дома, за окном расстилается море. Звёзды с неба падают прямо мне в лицо, разбиваясь холодными осколками. Длинная рука ведёт меня по поляне разноцветных цветов. Белоснежная прядь волос накрывает холодные, слишком знакомые глаза. Маленький мальчик склонился над мёртвым телом и истерично рыдает. Старик без лица машет мне рукой. Тёплое солнце поднимает меня, как своего ребёнка, вверх. Облака переплетаются красными нитями в длинный гобелен. Счастливая рыжая женщина ведёт меня по лесу, не отпуская руки. Она склоняется ко мне и протягивает листок. Я пытаюсь ухватиться, но она растворяется, оставляя меня одного посреди чащи. Громко закричав, несусь сквозь деревья и прыгаю вниз с обрыва.

Я стою посреди поля подсолнухов. В фиолетовом небе расстилается гром, озаряя пространство светом молнии. Цветы колышутся на ветру, в воздухе пахнет озоном. Рядом с собой я снова увидел её – она была всё также прекрасна. Длинные медные волосы заплетались в колоски, тонкие бледные руки крепко держали свежесрезанные травы, а белое воздушное платье развивалось на ветру в такт подсолнечникам. Она повернулась на меня, печально сверкнув зелёными глазами. Её веснушчатое лицо осталось точно таким же, каким оно отпечаталось в моей памяти. Вечно юная, красивая, с бесконечной тоской в глазах. Я хотел заплакать, но лишь улыбнулся и побежал к ней на встречу. Она приняла меня ласковым объятием и очень легко провела пальцами по моей голове.

– Я очень скучаю по тебе. – сказал я, зарывшись лицом в её волосы.

– Зря. – её голос издавался будто бы ото всюду, но лишь в моей голове. – Мы однажды снова встретимся, а пока…

Она отодвинулась и накрыла мои щёки руками, встав на цыпочки. Я только сейчас заметил, насколько я её перерос.

– Не скучай… – она произнесла это, не открывая рта. – И не спеши сюда… Ещё рано. Осколки ещё не собраны.

К горлу подошёл ком, в носу неприятно защипало. Она лишь ласково улыбнулась и протянула мне синий ирис. Я взял его из её рук, а она печально отвела глаза в сторону горизонта. Гром становился всё настырней, а ветер вырывал подсолнухи из земли.

– Лишь отдав то, что дорого, обретёшь свободу… – шёпот распространился по поляне. – Лишь вернув, что одолжено, сохранишь то, что дорого.

Я растерянно захлопал глазами. Уходящее солнце раскрасило золотом рыжие волосы.

– Прости. – её глаза наполнились слезами. – Прости меня. Я никогда и ни за что бы не отдала тебя… Ты же это понимаешь?

– Что?.. – спросил я, но не услышал своего голоса. – Я не понимаю, о чём ты…

Она в последний раз обняла меня и подняла голову.

– Ты так похож на отца. – она улыбнулась, пока слёзы стекали по бледному лицу. – Ты обязательно справишься, я знаю… Как и всегда справлялся.

Я хотел ответить, обнять покрепче, но смог издать лишь жалобный всхлип. Я проваливался всё дальше в темноту, крича, барахтаясь в зыбучих песках небытия. Кричал так сильно, что не чувствовал связок, но не слышал ни единого звука. Потеряв всякую надежду, я безвольно повис в темноте, давая пространству сожрать меня целиком. А оно было радо.

– «Проснись!» – доносилось где-то вдалеке, но я устал бороться.

– «Проснись!» – голос становился всё настырней и тянул ко мне свои руки. Я приоткрыл глаза и посмотрел в сторону звука. Пространство начало переливаться белым светом.

– «Проснись, ну же!» – белоснежные руки тянулись ко мне, повторяя фразу раз за разом. Собрав все свои силы, я решил в последний раз попытаться спастись. Моя рука вырвалась из тягучей чёрной жидкости, и я протянул её голосу.

– «Просыпайся!» – зазвенело отовсюду, накрывая меня ослепительным светом.

– Сука, просыпайся же! – Артём вплотную склонился над моим лицом. В тёмных глазах пылала тревога. – Просыпайся, Кирилл, блять!

Друг тряс меня за плечи с такой силой, что голова начала неприятно побаливать. Я медленно открыл глаза и сонно уставился на него.

– Ёб твою мать, блять! – Артём облегчённо выдохнул и перестал меня трясти. – Сука, да ты меня в могилу скоро сведёшь!

Я непонимающе прищурился. Друг отошёл от меня и сел на раскладушку.

– Что случилось? – я медленно привстал на локтях.

– Да я ебу? – он раздражённо потянулся за сигаретой. – У тебя спросить надо.

Я нахмурил брови и непонимающе уставился на него. Мельком посмотрел на подушку, она была мокрая. Комнату уже наполнил утренний свет.

Артём подошёл к подоконнику и закурил.

– Я от криков твоих проснулся… – сказал он, смотря в окно. – Начал тебя будить, а ты замолчал и в сознание не приходил.

Я сонно сел на кровати и протёр глаза. Телефон показывал десять утра. Я огляделся и обнаружил, что проспал эту ночь в кровати друга.

– А ты, что… – я лениво зевнул. – На раскладушке спал?

– Ну, а хули делать-то с тобой. – Артём буркнул это себе под нос. – Я когда из-за компа встал, ты уже сладко дрых на моей кровати.

– Так разбудил бы. – сказав это, я встал на ноги.

– Да хуй с тобой, спал и спал. – его голос смягчился. – На.

Он, не поворачиваясь, протянул мне пачку. Закурив, я встал рядом с ним и посмотрел в окно. Артём жил на последнем этаже, поэтому вид открывался занимательный. На площадке бегали дети, чуть поодаль неспешно проходили крошечные люди. У дороги виднелись верхушки немногочисленных высоток в нашем городе, а снизу под окнами на нас поглядывала старая девятка, которую любезно одолжил Артёму отец. Настолько любезно, насколько это было возможным в их ситуации.

Друг затушил бычок о переполненную пепельницу и вышел из комнаты, которая вела сразу на кухню. Я, немного придя в себя, вышел следом.

– Что, как обычно тебе? – Артём копошился за плитой.

– А? – не до конца проснувшись, я вопросительно посмотрел ему в спину.

– Хуй на. – он хмуро повернулся в мою сторону. – Кофе чёрный тебе сварить?

Я лениво закатил глаза и уселся за стол. Мой друг снова вернулся в своё обыденное состояние.

– Ага, сейчас сваришь, как в прошлый раз. – я сонно прикрыл глаза и опёрся о руку.

– Блять, я только один раз турку сжёг, а ты мне это теперь до конца жизни припоминать будешь?

– Конечно, буду. Ты дедовскую турку сжёг. – я приоткрыл один глаза и посмотрел ему в спину. – Он мне потом таких пиздюлей вставил, что до конца жизни вспоминать буду.

Артём коротко хохотнул. Через некоторое время на столе стояли яичница и свежий кофе.

– Завтра приготовлю драники. – сказал я, хлебнув горячий напиток. – На завтрак самое то.

– Только когда мать с сестрой из дома уйдут. – Артём положил вилку в рот. – А то нихера не попробуешь из того, что наготовил.

– Ну и ладно, надо же пользу хоть какую-то приносить… – я пожал плечами и приступил к еде.

– Да прекрати ты уже, заебешь. – сказал товарищ, не отрывая взгляда от тарелки. – Жмёшься, стесняешь… Хуже девки.

Я молча запил яичницу крепким кофе. Артём, как обычно, быстро съев свою порцию, начал медленно потягивать кофе с молоком. Приторная мерзость, не поддающаяся моего понимаю.