Body-Бог, или Месть неандертальца

Не промах, видно, и внучок…

Появляется Люцифер.)

ЛЮЦИФЕР (тревожно).

Отец! К нам, обойдя режим,

Парадной лестницей вломился аноним!

Он или важный чин,

На обязательные процедуры кладущий плешь,

Или какой-нибудь погибший во грехе

Не регистрированный леший.

Во всяком случае, пневмодетектор

Не прочитал его психе!

БОДИ-БОГ (пожимая плечами).

Подумаешь, скандал!

ЛЮЦИФЕР.

Поймите: Некто душу не зарегистрировал!!!

БОДИ-БОГ.

Чай, сканер отказал. Они такие своенравные…

ЛЮЦИФЕР.

В том-то и дело, что детекторы исправные!

БОДИ-БОГ.

Я только что беседовал с твоим Иаковом.

Он оправдался полностью, вот так!

Молодчик, по-моему, страдает недосыпом,

Эпохи путает, порою зависает.

Но в основном неплох.

Умён и хладнокровен, в обиду не даёт себя,

Нахальством смахивает, кстати, на тебя.

Но держится достойно, без лишних антраша.

Как бы ты с ним, тетеря, не оплошал!

(Усмехнувшись.)

Понравился он Мне…

ЛЮЦИФЕР (удаляется, бормоча под нос).

Посмотрим, кому быть в дерьме!

ЗАБОТЫ АПОСТОЛА МАТФЕЯ

(Дворик Лестничного храма. Боди-Бог прогуливается с загорелым,

благообразным апостолом Матфеем. В руках Матфея сандалии Боди-Бога.)

БОДИ-БОГ (улыбаясь).

Матфей! Ответь Мне спроста.

Ты обувь носишь вслед за Мной

По райским благодатным росам

И обуваешь, когда Я в аду врачую зло.

Ты нужен в этой миссии зело.

Но ещё более необходим ты Мне,

Как сборщик фактов и знаток людского быта,

Как есть ты в прошлом искушённый мытарь.

Скажи, как на духу еси,

Что делается на Святой Руси?

МАТФЕЙ (пожимает плечами).

Не просекаю, Промыслитель,

Чего Вы от меня хотите?

БОДИ-БОГ.

Ты обувь носишь – и носи.

Ты о Руси Мне доноси!

МАТФЕЙ (скучно).

В земле обетованной

Шмули базарят зря,

С арабами Ерусалим межуют по старинной линии.

Шииты и сунниты при старом деле:

Друг дружку коцают,

Шииты ошизели, сунниты посинели…

Ярятся ефиопы в Абиссинии…

БОДИ-БОГ.

Не надо Мне про Абиссинию!

Благие ль вести из России?

МАТФЕЙ (мрачно).

Нету благих известий.

По донесениям волхвов,

Народ крещать желает олигархов.

БОДИ-БОГ.

Что? Иудеи и магометане

О православном возмечтали сане?

МАТФЕЙ (опустив голову, хмуро).

Я сколько раз Тебе, Отец, докладывал

О русской заварухе.

Там обстановка нездоровая.

Да Ты слова мои пускаешь между ух.

(С нажимом.)

Крещать хотяще олигархов батогами!

Негоже действуют магнаты…

БОДИ-БОГ (насупясь).

Чем занимаешься порато?

МАТФЕЙ.

Как это чем?

Пока Ты души изучаешь,

Прощая еретические ряпалы,

Я, Отче, меры упредительные стряпаю.

Лжепроповедники в миру восстали!

Тобою тварям данную свободу, комфорт, уют

Немощью старческой Твоею объявляют.

Бог, дескать, ныне – бад.

Всем друг и брат.

А мы – святые и пророки –

Назначенные Им гомеопаты…

БОДИ-БОГ (сокрушённо)

И ты. Брут!

МАТФЕЙ.

Бог, дескать, грешных не калечит,

Как в прошлые года,

А только издалече лечит.

Сокрылся, самоустранился,

Во ипостасях затаился,

Короче, хорошо устроился!

Когда-то Ты благоволил одним евреям

За их к Тебе упорство.

А ныне всем подряд потворствуешь.

Только вернейшие Твои адепты

От сердца чистого

Благословляют Абсолют,

И то с промолвками ежеминутными,

Не так, как прежде: беззаветно,

И в одиночку и прилюдно.

А лихоимцы и любостяжатели

Народ тем временем прельщают,

В теурги рвутся,

Того гляди до Эмпиреев доберутся!

Нам надо, не теряя дня впустую,

Продумать оборону круговую!

Да не зевать,

Хотя бы на ночь Эмпиреи запирать!

БОДИ-БОГ (скрывая усмешку).

Скажу тебе, отец, без горечи и без улыбки:

Народы Меня знают, помнят, любят…

Пускай не шибко.

Вера в бога конкретного

И временна и преходяща

И веру омертвляюща.

Вера же в Бога, как такового,

И вечна и животворяща…

(Помолчав.)

Так, значит, оборона? Ну и дела!

МАТФЕЙ (тревожно оглянувшись).

Сегодня поутру, ночная ещё стояла мгла

И третий только прокричал петух,

Учуял я на Лестнице отвратный дух.

Так пахнет Сатана,

Прельститель и отец греха,

Любостяжатель и бандит.

Его слуга, антихрист, к нам приблизился

И при дверях стоит!

БОДИ-БОГ (усмехнувшись).

Это Исида Меня мучила,

Елей пузырила вонючий!

Мочила мне власы, прижав к груди упругой,

Едва Я вырвался из цепких рук супруги.

МАТФЕЙ.

Причём парфюм и Светлая Исида?

Душным козлом несло и мокрой псиной!

И вот ещё: лукавого опоек,

Как собственное, излагал не им пережитое…

БОДИ-БОГ.

И в этом тайны нет.

Ко Мне

Без предварительных известий

Явился кто б ты думал? Крестник,

Верней, праправнук крестника Иакова,

Известный русский деятель, однако.

Он Люцифером привлечён к Суду,

Свил Люцифер ему смертельную уду.

Читал Я обвинительное заключение, слепил глаза,

Не раз невольная мочила их слеза.

Иаковом задумал опровергнуть Люцифер –

Не менее не более! –

Мою «Теорию Юдоли».

Душа Разумного, дескать, не знает эволюции,

А совестью грешит непроизвольно,

Как юноша – поллюциями…

Ещё чем срочным занят, брат Матфей?

МАТФЕЙ.

Как это чем, мой Авва?!

Ты поручил мне прописать

Регистры Братства.

Сейчас строгаю пункт устава

О запрещении предательства и святотатства.

БОДИ-БОГ.

Не мог бы ты секретарём побыть в судебном заседании?

МАТФЕЙ.

Напрочь испорчу обоняние!

Антихристом живым от Твоего Иакова разит!

БОДИ-БОГ.

А ты фетор-то нарочито не лови, левит!

МАТФЕЙ.

Кто держит сторону козла?

БОДИ-БОГ.

Защитничать назначена Исида.

Однако, Мать на прокурора лишку зла.

Женская стопудова ненависть.

Исида привередна.

А Мне необходимо нечто среднее,

Не рай, но и не ад,

О что я мог бы опереть Всевышний взгляд…

(Матфей в знак согласия отвешивает чинный поклон.

Боди-Бог зевает и сокрушённо качает головой.)

Не выспался. Всю ночь Мне снились гуси, слышь?

МАТФЕЙ.

Ну, значит, полетишь…

(Матфей отвешивает чинный поклон.)

МИНУТНАЯ ГОТОВНОСТЬ

(Зал заседаний Храма Суда. Служители, торопясь, таскают кипы

документов, сгружая их на судейский стол, вносят на носилках

тяжёлый алюминиевый бочонок.

Появляется Матфей.)

МАТФЕЙ (строго).

Секретари и приставы, что с явкой в Суд?

Доставлен ли в присутственное место ответчик-плут?

Предварена ли адвокат Исида-Мать?

В готовности ли прокурор,

Зачинщик смуты, демон гордый?

Где потерпевшие? На том они ещё

Или уже на этом свете?

Извещены ли должным образом

Эксперты и свидетели?

СЕКРЕТАРИ И ПРИСТАВЫ (наперебой).

Богиня-Мать заступница

С заоблачных стремится сфер.

Из ледяного кратера Аида

Спешит почтенный прокуратор Люцифер,

Дела оставив на своих приспешников,

Срок отмотавших грешников.

Явился самоходом подсудимый.

Эксперты оповещены, отец родимый.

Касательно же потерпевших –

Ивана Святогорова, или Совка, и сына его Рашки,

То обнаружилось, что сын с папашей –

Не два физических лица, а 240 миллионов лиц –

Юнцы, мужчины, старцы и девицы.

Их решено не дёргать в Суд,

Поскольку, восходя по Лестнице,

Они затопчут всё и заплюют.

По выборке случайных чисел

Опрошены Петры, Иваны, Марьи и Анисьи…

МАТФЕЙ.

Что дал опрос?

СЕКРЕТАРИ.

Премного всем довольны, босс!

Рождение детей, правда, скукожилось

За десять лет в два раза,

Такой у россиян случился казус.

Да смертность вдвое поднял, якобы,

Который при царе Борисе обитает Яков.

Опять же, говорят, хотя он,

Как бы сказать по-русски,

Густопсовый жид,

Но больше кислорода остаётся тем,

Кто, слава Богу, жив.

Добавили вполголоса, что слово это – жид –

Начальство вякать не велит.

Это, мол, всё равно что за трапезой

Воздух портить.

МАТФЕЙ.

Есть заявления и пожелания?

СЕКРЕТАРИ.

Особых нет. На ветерана Святогорова окрысились:

Зачем в 17-ом году в пропащем деле

Принял, дескать, участие?

Отсюда все напасти.

Ивану следует за это, дескать, дело.

Вот только очень уж Иван спал с тела.

А так живут, сказали, хоть бы хны.

Одно что – по подъездам размножилось шпаны.

Да царь, не углядели, скушал белены:

Танцует на глазах у всей страны.

Хороший царь, свой брат –

И пьёт, и демократ!

Но, честно говоря,

От пьяного царя

Не ждут особой прибыли.

Изрыли, дескать, сами для себя

Провал погибели.

МАТФЕЙ (важно).

В процессе надо обеспечить объективность,

Закона строгую фригидность,

Добиться непосредственности, устности и гласности,

При этом государственной не подрывая безопасности…

СУД ИДЁТ!

(Открываются центральные двери зала заседаний. Входит Боди-Бог. Он в пурпурной до полу мантии, украшенной золотыми застёжками, увенчан лавровым венком, в правой руке Его – скипетр, на конце которого кадуцей, знак древа жизни, в левой – толстый свод «Небесного УПК». В правых дверях появляются Мать-Исида и Люцифер, в левых – сопровождаемый двумя приставами подсудимый Иаков.)

МАТФЕЙ (возглашает нараспев, водя пальцем по лежащей перед ним бумаге с текстом).

Встать праведным и грешным!

Послушным роем

Слетелись вы в Присутствие святое.

Безсмысленные оглашенные

И лицемеры скверные,

Все однова

Ответите за помыслы никчёмные

И зряшные дела.

Невинные бараны, валухи и ярки

Пойдете в рай степенной чередой,

Где обретёте Благодати чарку,

Свободу и покой.

  А козлищ нечестивых,

Вселенную хотящих потрясти

И рыночные блага обрести, –

О них я не тужу! –

Ко Дьяволу и гнусным аггелам его я лично провожу…

ЛЮЦИФЕР (поднимает вверх указательный палец).

По высочайшему распоряжению,

Чтобы поднять прогресса тонус,

И рай и ад

Отныне общий получили адресат –

Вечного Братства Конус.

Идёт переселение

Небесного и преисподней населения.

Без разбирательств сложных

Приходуем тупиц и гениев,

Невинных и острожных

И лечим Благодатью равномерно

И праведников и отступников неверных.

Я – новой стромы комендант,

  Прошу не забывать, благой иерофант!

МАТФЕЙ (Люциферу негромко и гневно).

Не путай процедуру, Сатана!

Я с вашими реформами ужо сойду с ума.

(Обращаясь к Боди-Богу, то и дело сбиваясь

и водя пальцем по строкам текста).

Судья и Вседержитель полномочный!

Зевес, Перун, Амон и прочая,

Вселенной Промыслитель,

Небес и Геи устроитель,

Всепроникающей науки око,

Анализа и синтеза резец и кочедык,

Провозгласивший мракобесию кирдык.

Всеипостасный труженик,

Творец-многостаночник…

(Прошу пощады за возможную неточность!),

Боже обрезанных и необрезанных,

Изведавший любовь святую горнюю

И ненависти мрачной бездны,

Сам же который любишь всех равно,

Будь славен Ты и ныне, и вовек, и присно!

Купно приветствуем царицу небесную Исиду-Мать,

Невольную предстательницу вора,

И – тьфу! тьфу! тьфу! – змеюку-прокурора!

(Люцифер довольно кланяется.)

Поскольку ябеды, Лукавым воздвигаемые, препохабны,

То, безусловно,

В речах возможны обороты сквернословные.

А потому мы вводим исключительную меру:

Режим Суда – закрытый: in kamera.

(Матфей заканчивает вступительное слово, облегчённо вздыхает

и отирает лицо платком.)

БОДИ-БОГ (Матфею с улыбкой).

Недурно излагаешь, отче.

Особенно насчёт многостаночника!

(Судья усаживается за огромной кафедрой, снимает с головы и кладёт на стол рядом с УПК и скипетром лавровый венок и вооружается молотком. Матфей занимает стол секретаря, Люцифер и Мать Исида – столики прокурора и защитника. Перед кафедрой Судьи – скромная трибунка для ораторов. Иакова препровождают в загородку для подсудимых. Дверь загородки открыта. Иаков потрясён торжественностью обстановки и суровым видом Люцифера. Люцифер в чёрном блестящем плаще, из-под которого выглядывает малиновый камзол. На чёрной тирольской шапочке с петушиным пером, которую он снял и положил на стол, поблёскивают небольшие лаковые рога.)

ИАКОВ (прерывающимся голосом – подошедшей Исиде).

В душе кумранского ессея

Денница ужас не посеет!

Мы не таких антисемитов-говорков

Скрижалью Моисеевой сшибали с бугорков!

ЛЮЦИФЕР (раскладывая на столе бумаги, весело).

Ты, парень, лишку не борзей.

Известно нам, каков ты Моисей!

Я на твоем бы месте, чем зевать,

Молил о снисхождении Богиню-Мать.

ИСИДА (она в облегающем тёмном платье, в белом льняном шарфе, повязанном сложным узлом, с позолоченными рогами коровы и сверкающим солнечным диском на головном уборе.)

Я – Мать-Богиня, Светлая Исида,

Семита бедного исчадью тьмы не выдам!

(Люциферу.)

Я не страшусь тебя, верзила,

Какой бы неприятностью мне это не грозило!

(Иакову.)

Мужайся, Яков, прочь боязнь!

Нет благородней адвоката цели,

Чем проводить влекомого на казнь.

Чтоб поддержать в душе уверенность,

Подпишем генеральную доверенность…

(Иаков внимательно читает поданную Исидой бумагу.)

ИАКОВ (отрывая глаза от доверенности).

Как странно, что я здесь…

Скажите, Мать, а вы не симулякры?

Вы мне не снитесь?

ИСИДА.

Поторопитесь.

НАСТАВЛЕНИЯ МАТЕРИ-ИСИДЫ

(Иаков подписывает доверенность. Прикладывается вначале правой рукой,

потом перекидывает ручку в левую руку и ловко расчёркивается под документом).

ИАКОВ.

Какие будут установки, Исида-Мать?

ИСИДА (тихо).

Не криводушничать, не лгать.

Во-первых, лгать напрасно,

А во-вторых, опасно.

Ещё одно…

(Приблизив губы к уху Иакова, оглянувшись).

Судья имеет, как бы сказать, пунктик.

Идею…

Оригинальную…

Касательно всех вообще людей.

Я не берусь судить, насколько это гениально,

Но этим занят он все дни…

ИАКОВ (нервно).

Не мни!

ИСИДА (посмотрев на Иакова с недоумением).

Судье далось, что в человеческой трамбовке

Душ происходит самосортировка

По их разумности, по отношению к греху.

(Я говорю с тобой, как на духу!).

Такой уж у Него мираж…

ИАКОВ.

Нормальный бракераж.

ИСИДА.

Он выделил три сорта душ,

В Истории блуждающих:

Растительные, чувствующие и рассуждающие.

У вас в России души сплошь растительные,

Вскормлённые на постных щах.

Он их зовёт вегетативами, разгневается – овощами.

Но я бы их звала детьми.

Что делает дитя, пропав в лесу?

Плутает поперёк и вдоль,

А толку ноль.

Иное дело – души европейские, заматерелые, двуполовинчатые,

Коктейль ума и чувств.

(Хотя эмоций, честно скажем, малость.

Сам как-то говорил о европейской одичалости.)

Попав в дремучий лес, что делает rationalis?

Не плачет, не рыдает,

Он данные о лесе собирает,

Сверяется с «Законником», с «Судебником»,

Не молится, не ноет,

Понадобится, лесника, тропы не обустроившего,

В казённый дом закроет.

Меж овощем и знатоком законов, как переходное звено,

Судья поставил чувственную душу –

Меж нежным детством и прогорклой старостью,

Ну, как бы юношескую,

Кипящую надеждами и страстью,

Бурлящую геройством, чуждую реальности,

Он называет это сенсуальностью…

Он души бесконечно взвешивает, щупает и мерит.

Я в эти Его грёзы не влезаю,

Как всякая жена, супругу верю.

Но, думается мне, вопрос и проще и сложнее.

Вы с одного конца очеловечиваетесь,

С другого с той же скоростью свинеете…

ИАКОВ (согласно кивает).

Проблема девственная.

Завалы душ не разгрести.

Война всех против всех

В любом лесу естественная.

ИСИДА.

В лесу?

ИАКОВ.

В тайге, в саванне, в джунглях – нигде не терпят хилых.

За смерть Патрокла мстит дружок Ахилл,

Он на ура приканчивает Гектора.

Отец Приам, перед Ахиллом не имея блата,

Напрасно молит: выдай тело, гад!

Ахилл в ответ только рычит…

ИСИДА.

Как полагаешь, почему?

ИАКОВ.

Ахилл – бугор, авторитет,

А Гектор – фарт, добыча.

ИСИДА.

Так и скажи об этом к месту Судие.

Творец в тебе не видит пса, шакала.

Ты для него рационал.

Он утешается приятным сном.

Нам нужно убедить Его в обратном…

ИАКОВ.

Назваться псом?

А что потом?

ИСИДА.

По фактам дела,

Которое я бегло просмотрела,

Ты суть дикарь.

Тебя в Европе так честят.

А здесь за то же самое простят.

Ты просто перейдёшь в иной,

Не столь ответственный разряд.

ИАКОВ (задумавшись кивает).

Случалось мне на наших стрелках

Изображать братка,

Как бы немного не в своей тарелке.

Как если бы я был слегка контужен

И с головой недружен…

Я, Мать, порой умею

Не хуже Гамлета нести загадочную ахунею!

ИСИДА.

Смотри, Гамлет, по месту.

Судья, хотя и прост,

Но заподозрит запросто, артист,

Что ты намеренно несёшь не в лист.

ИАКОВ.

Да я уж подпустил стебло,

Как разбирали мы моё

Со стариком Иаковом родство.

ИСИДА.

Не балуйся с огнём.

Всевышний с шулерами не играет.

Но канделябр всегда при Нём.

ИАКОВ.

Усёк. Должно быть всё прилично:

Как говорится, бизнес и ни грамма личного!

ИСИДА.

Еще запомни: многословный идиот

У нас считается глупее лаконичного…

БЕЗ БОГА И ВНЕ БОГА

(Боди-Бог щёлкает пальцами, подзывая Люцифера. Люцифер подходит

к судейской кафедре, почтительно наклонив голову.)

БОДИ-БОГ.

Пока они секретничают…

(Кивает в сторону Иакова и Исиды.)

Мы договорим.

На чём вчера остановились?

ЛЮЦИФЕР (обиженно).

Мадрид…костры…Тулуза…дыбы…Рим…

На том, что Ты, Отец,

Блюдя нейтралитета своего традицию,

Позволил просветителям прихлопнуть инквизицию,

Святым отцам, бодрившим матушку Европу,

Надрать, ну, эту самую…

Как бы литературно выразиться…

Прости, Господь, холопа!

БОДИ-БОГ (назидательно).

Не мучайся, схлопочешь грызь.

И выражать не стоит

Невыразимую литературно мысль.

ЛЮЦИФЕР.

Поставил Ты, меня прости,

Отцов-иезуитов на четыре кости,

Провозгласил свободу плоти

И титл себе присвоил Бога-Body.

Де – отдых населеньем заслужён!

Я понапрасну глотку драл лужёную,

(Люцифер щелкает себя пальцем по горлу.)

Молил: потом! потом!

Мы с Торквемадою обменивались опытом.

Да разве вам с Исидою докажешь?

«Люци, не будешь слушать, мы тебе покажем!»

БОДИ-БОГ.

Ну, и?

ЛЮЦИФЕР.

Давно хотел я, для примеру,

Поколебать в тебе, Отец, в прогресс слепую веру.

Чтоб Ты пощупал и понюхал сам типичную

«Продвинутую» личность.

При Торквемаде данный Яков,

Боясь по полной дюлей огрести,

(Люцифер кивает в сторону Иакова).

Ходил бы с чистой совестью… почти!

Отцы святые, точно псы,

Нам стадо грешное пасли.

Конечно, кнут, конечно, казнь,

Зато – сердечная богобоязнь!

А ныне, получив законы, суды, благоустроенные зоны,

Твои, Благословенный, фавориты,

Тебя умаслив,

Сложили Богушку в золотенькие ясли.

Знай, ложь на ложь нанизывают,

Лукавого облизывают.

Я весь, прости Господь, в слюне…

(Брезгливо осматривает свой чёрный блестящий плащ).

О! Тошно мне!

Остерегал Тебя Фёдор Михалыч:

Устроится двуногий без бога и вне бога!

А ты одно своё: Люци, Разумного не трогай!

БОДИ-БОГ (наставительно).

Не раскисай! Ты на работе,

Ты будь велик в служеньи плоти!

Да ты же знаешь, почему великого Я инквизитора,

Которого нам Фёдор расписал,

Призвав, поставил раком: дурак он!

Я, видите ли, дураку ему, когда Я землю

В рабском виде с экскурсией последней посетил, –

Мешал. Он так и заявил.

То есть мешал живую жучить плоть

За им же выдуманный грех!

Ну, не потеха ли?

Он именем Моим творил обман,

Зловредный старикан!

(Боди-Бог замолкает и хмурится.)

Послушай, Люци, заклинаю всем дорогим тебе:

Не говори при Мне «двуногий»!

Душа Разумного неисчерпаема и бесконечна.

И не при чём тут его ноги…

(Боди-Бог поднимает глаза горе

и бьёт судейским молотком по столу).

Ну что ж, в составе полном Суд.

Никто не скажет, что на Небесах

Процесса уголовного не чтут.

(Люциферу.)

Жужжишь, как муха в ухе.

Твои слова Мы оставляем без последствий.

Заканчивай с легендами и занимайся следствием!

ПЕРВЫЕ ПОКАЗАНИЯ

ЛЮЦИФЕР (зачитывает обвинительное заключение

монотонно, без пауз).

Как установлено дознанием,

Без угрызений совести

И духа колебания,

Примером взяв известную ловчилу

Библейскую распутницу Далилу,

Иаков Исааков Фридман

Вступил в преступный сговор

С урлой российских государственных воров…

(Люцифер останавливается и, помолчав, акцентирует.)

Ко-то-рая Ивану Святогорову

(Кличка партийная «Совок»),

Исполнившему честно, между прочим,

Всемирно-исторический урок

И пребывавшему

На честно заработанных вакациях

В стадии средней алкоголизации

Во время отдыха лечебного,

Во сне подкараулив бедного,

Подкравшись к мужичине татем в ночь,

То, что зовут «естественная сила»,