Дорога к себе

Я растерялась и будто проснулась ото сна. Тело покрылось испариной, а нехватка воздуха заставила направиться к выходу.

– Подождите, – молодой человек догнал меня на крыльце. – Скажите, кого вы видели ночью?

Надеясь, что он сможет хоть что-то объяснить, я подробно описала пожилую женщину и толстяка, утаив, конечно, что оплатила номер не я. Мы присели на лавочку.

Долгое время он сидел неподвижно. Его лицо то бледнело, то покрывалось красными пятнами. И только когда я добавила, что мужчина был в мокрой обуви, он заговорил.

– Это бывшие хозяева отеля. Их давно нет в живых. Утонули в море, спасая ребенка во время бури. Вы не первая, кто видел их здесь, – погрузившись в воспоминания, он с сожалением продолжил. – Они родители друга детства. Теперь он хозяин и часто бывает с проверкой… Ее звали Неля Сергеевна. Говорят, что она помогает людям, попавшим в беду.

Допивая воду, поднялась. Мне казалось, что я попала в хлипкие сети чего-то пугающего. Они держали меня и запутывали крепче.

– Мне пора. Сегодня же домой.

– Будьте осторожны. У нас в окрестностях небезопасно гулять одной. Уже несколько месяцев не могут поймать маньяка. Ходят слухи, что он предлагает такси. Молодые девушки пропадают, – сказал парень мне вслед.

Я бродила у ларьков, как потерянная, тыкаясь в палатки с одеждой, игрушками и косметическими услугами. Море кишело людьми, и я опять потянулась туда.

Вошла в воду, уходя все дальше и глубже, забыв, что плавать не умею.

– Море, подари мне свое знание и силу, – эти слова шли изнутри, и их смысл я не контролировала. – Что я должна знать и почему держишь, как магнит?

«Какую силу? Какое знание?» – опомнилась, но стояла по пояс в прохладной воде и чего-то ждала. Под ногами булыжники не давали найти равновесия, и меня швыряло, как в огромном качающемся корыте, наполненном водой.

– Такси. Кому такси? Экскурсии, – где-то далеко прозвучал мужской голос.

«Небезопасно гулять одной… Не могут поймать маньяка… Девушки пропадают… Мои документы…» – спохватилась я и бросилась к берегу.

Водяные пласты, возвращающиеся от берега, ставили мне преграды, но волны с моря подбрасывали вверх и толкали в спину, играясь мною, как мячом. Усиленно перебирая ногами, я старалась подтолкнуть себя. Моя сумка, прикрытая курткой, лежала в окружении плотной стены отдыхающих. Старалась не упускать ее из вида.

 “Если я потеряю документы, то застряну тут надолго, еще и в милицию попаду!” – вскоре сердце колотилось от мысли, что у меня нет сил справиться с сопротивлением волн. Тяжело дыша, с трудом я добралась до берега.

Подхватив вещи, проверила сумку. Документы были на месте, и я рванула подальше от людей.

       Возвращаясь той же дорогой, что вчера пришла, я присела на пустынном берегу. Вокруг уже было чисто. Море успокоилось, словно наблюдало за мной. Что-то растворило меня в равнодушии. Ничего не беспокоило. Мне казалось, в этом неизведанном мире меня нет.

«Вот если бы можно исчезать так – отошел в безлюдное место, и стал ветерком. И лети куда вздумается. Смотри что хочешь, а когда нужно, опять проявился в теле», – пришла мысль, и я засмеялась.

– А как же папа? Ах да! Он тоже весь мир облетит.

Я еще долго улыбалась, представляя наши полеты, пока опять не вошла в море. Оно затаило дыхание. Я молчала. Мы смотрели друг на друга, словно каждый ждал чего-то. Перед его внимательным взглядом я притихла. Услышала тихий гул и шепот воды, который жил и в моем теле. Чувство единения с этим живым мощным и необъятным творением не отпускало. С ним я смотрела, слышала, чувствовала и дышала. Дышала им. Оно дышало мной.

“ Не потерять бы это”, – подумала. В этот момент мое мокрое тело начал сушить теплый ветерок. Он шептал: «пробудись».

Я нехотя побрела к кромке воды, которая нежно поглаживала каменистый берег.

– Прощай, море. Нет монетки, чтобы подарить тебе.

Воздушный вихрь завертелся в стороне, отрывая от поверхности мелкие капли.

– Ветер и вода – пара. Танцующая пара. Вы меня провожаете?

Они приблизились и на несколько секунд взяли в свой танец, обливая со всех сторон… Все исчезло, и в зачарованном состоянии я вышла, оделась и медленно поднялась на шумную дорогу, по которой в разные стороны мчались машины.  Мне не хотелось возвращаться в этот поток безумия.

Долго брела по обочине, пока не подошла к подземному переходу. Вынырнув на другой стороне, пошла к скамейке, Открылся вид на спуск к роднику. Очень кстати – моя бутылка давно была пуста, а жара становилась агрессивнее.

Вскоре я сидела на скамейке под старой ивой, голодная и облитая холодной водой. На небольшой площадке передо мной останавливались машины, пассажиры бежали к роднику, а затем уезжали. Время шло, но я не решалась попроситься в попутчицы. Всматривалась в проезжающие автобусы, все еще надеясь увидеть мою компанию.

– Девушка, едем с нами, – прокричал парень из приостановившегося автомобиля. Подскочила, решив, что это шанс.

– А вы куда?

– Куда скажешь… – громкий гогот молодчиков вырвался сквозь музыку.

Я присела и отвернулась. Рев мотора с визгом сорвал орущую машину и исчез за поворотом.

– Такси. Экскурсии, – послышался негромкий мужской голос. Машина стояла в пяти метрах от меня. Водитель рылся в записной книжке, не поворачиваясь лицом.

«Если бы были деньги… Если бы деньги…» – обреченно думала я, лежа на скамейке.

 «Она поможет вам!» – вспомнились слова парня из отеля.

– Неля Сергеевна, помоги. Пожалуйста, – пробормотала.

– Ты же знаешь Марину. Она вечно всем недовольна. Вот и сейчас всех колотит… – прозвучал басовитый женский голос. Мимо прошли две немолодые женщины крупного телосложения в длинных юбках, просторных туниках и платках на голове.

– Как можно столько пить, чтобы по скамейкам валяться? Вокруг алкаши и наркоманы… – громко сказала вторая, и я поняла, что это про меня.

Я осторожно поднялась. Кружилась голова. Еще семь женщин в длинных нарядах прошли к роднику, и мне открылся черный микроавтобус. Из него показались трое мужчин. Один из них в рясе.

«Куда бы ни ехали, буду проситься…» – я рванула к ним.

Сделав несколько шагов, я подпрыгнула от восторга. Мужчина в черной рясе показался отцом Анатолием. Он стоял ко мне спиной.

  “Да. Конечно. Это он. Ведь неделю назад приглашал в паломническую поездку по монастырям”.

– Отец Анатолий, – крикнула я.

Священник степенно развернулся, и его холодный взгляд остановил меня. Робко добавила:

– Извините, ошиблась…  Можете меня выслушать? – мое желание говорить медленно умирало.

Он испытующе смотрел, прячась за густой седой бородой, усами и длинными волосами. Голова с прищуренными глазами на неподвижном теле наводила страх.

– Я поехала в поездку к морю, и у меня …

– Благословение брала? –  перебил он.

– Нет, –  осторожно ответила я.

– В церковь идти надо, а не по дорогам шастать. На исповедь. На причастие. В церковь, –  прогремели его слова, и он направился к источнику.

      Я развернулась. Из такси на меня смотрели добрые глаза и улыбка с волчьим оскалом. Водитель поднял руку, словно манил к себе. В его руке что-то сверкнуло и по ней потекла кровь. Я зажмурилась.

 “Солнечный удар или опять мираж? Показалось…”

– Иди за мной, – и я подалась назад. Словно разлитая вода, на асфальте проявлялись мокрые пятна и вели к машине паломников.

– Девушка, вам чего? – послышалось, как только я остановилась перед открытой пассажирской дверью. За рулем сидел молодой мужчина.

Я спешно обошла автобус и, поправляя растрепанные волосы, быстро объяснила ситуацию. Меня трясло. Я одергивала майку и почесывалась. Слезы давили горло и от отчаянья готова была рыдать.

– Все понятно. Вы не волнуйтесь. Такое часто бывает на дорогах… Мы едем мимо вашего города. Только будем заезжать еще в один монастырь. Свободные места есть, но они оплатили, – он кивнул в сторону паломников. – Нужно у них спросить.

– Мне не поверят, – взмолилась я.

– Сейчас. Не уходите, – он выскочил и пошел к священнику.

Через несколько минут машина завелась. Компания недовольно шушукалась, а я сидела рядом с водителем. Он подал мне пакет.

– Кушайте. Жена всегда много в дорогу готовит.

Я ела медленно, стараясь не показать, насколько голодна. Мой спаситель добродушно посматривал и, улыбаясь, повторял:

– Не стесняйтесь. Все хорошо.

Наша дорога все больше и больше отдалялась от моря. Я успокаивалась и не жалела, что уезжаю.

«Благодарю тебя, Неля Сергеевна», – думала я, мысленно возвращаясь в ночной отель. И только странное такси не отпускало.

– “Неужели это был убийца?” – запоздавшая догадка будоражила нервы. Мокрые следы на асфальте – Неля Сергеевна и ее муж-толстяк меня провожали. В этом не сомневалась. Хотя воду могли разлить паломники.

Машина остановились возле высоких красных кирпичных стен.

Басовитый голос объявил название монастыря. Оно мне не запомнилось. Все вышли, я была с ними.

– Майка в обтяжку и короткая юбка, – взглянул басовитый голос и оттолкнул меня от калитки.

– Это капри, – поправила я.

– Тем более. Тебе здесь делать нечего. Нас выставят вместе с тобой или отчитают за неуважение.

– Разъезжают голые. Развращают мир. Вообще обнаглели, –  добавила ее соседка.

Я стояла в недоумении. Мимо чинно проследовали все, и только высокий мужчина-гулливер улыбнулся и кинул косой взгляд. Последним подошел водитель:

– Возвращаемся в автобус, – оглядевшись, мы пошли в другую сторону.

В сотне метрах от входа на старом деревянном ящике сидел старик.

– Этот дедушка в молодости ослеп. После взрыва на заводе, где работал. Я всегда ему деньги даю, когда здесь бываю. Он интересный.

Водитель достал несколько монеток и бросил в картонную коробочку. Старец перекрестился и поклонился.

– Посплю пол часика, – молодой человек поправил часы на руке.

Всматриваясь в старика, я осталась одна.

Его босые ноги, лицо и шея были обтянуты изуродованной сухой кожей, а такие же худые руки тихонько дрожали. Серая рубашка и мятые черные брюки выглядели чистыми, но изношенными. Голову прикрывала выгоревшая кепка. Но больше всего пугали зрачки, затянутые белой пеленой. Прислушиваясь, старик смотрел куда-то вниз и в сторону.

– А ты красивая, – тихо сказал он.

Я дернулась, словно меня укололи, ведь была уверена, что старик ничего не видит. Заговорить боялась. А вдруг отчитает за внешний вид.

– Распускающийся цветок разные взгляды притягивает, – добавил он, и мне стало спокойно. Шагнула ближе.

Порылась в сумочке и, не найдя ничего подходящего, что бы оставить ему, закрыла.

– Посмотри в правом верхнем кармане куртки, – добродушно улыбнулся старик.

– Что посмотреть? – насторожилась я.

– Деньги…. Ты ведь хочешь денег оставить?

В куртке действительно нашлась пятисотка. Ошарашенная находкой, я положила купюру в коробочку и присела рядом с ним на низкий кирпичный столбик.

– Но вы же не видите? – прошептала я. – Как можете это знать? Даже я забыла, что сунула их в карман.

Старик повернулся в мою сторону:

– Открытые глаза – это еще не зрение. Глазами я не вижу кривые улыбки и недовольные лица, а сердцем чувствую все и всех.

– А меня?

Он увлекал своей загадочностью.

– Ты должной себя чувствуешь, поэтому хочешь мне помочь, – ответил он и, помолчав, добавил. – Никому мы не нужны, кроме себя и Бога… Он ведет нас… Выдернешь руку – тебя подхватит темнота. Удушливая и опустошающая… Переступив ее границу, можешь назад не вернуться. Там жизни нет.

– А где она? Какая она? Жизнь… – прошептала я.  – Я ведь хочу настоящую… Красивую…

Тут же мне стало стыдно и неловко перед стариком. Ведь он тоже, наверное, мечтал о красивом, но так случилось, что сидит у ворот монастыря.

– О-о-о-о-о, – он улыбался и тянул время, видимо выбирал для меня подходящий ответ. –  Жизнь – это необъезженная лошадь.

Я задумалась. Каждое лето в деревне у прабабушки, наслаждаясь свободой от всех правил и культурностей, мы с местными ребятами мчали на конезавод. В одно и то же время лошадей выпускали во двор, на выгул. Сидя на высоких заборах, мы завороженно наблюдали за их скачками. Сейчас, в мыслях, я опять была там.

– Едем. Все в машину, –  донеслось до меня. Уходить не хотелось, ведь появилась надежда на то, что вот он, этот старик, точно знает какую-то тайну. Голос водителя был требовательным. –  Через пять минут отъезжаем.

Я отошла в сторону. Осанка старика выровнялась, он подтянулся, словно гордо и спокойно сидел верхом на лошади. Лицо стало грустным. Его растерянность передавалась мне.

– До свидания, – сказала я. Он улыбнулся и глубоко вздохнул.

«Я обязательно сюда вернусь», – подумала я и побрела к автобусу.

– Я буду ждать, – бросил он вслед, и я съежилась, понимая, что старик слышит мои мысли.

В машине компания была тихой, но недовольной, и я чувствовала в этом свою вину. В моем присутствии они перешептывались, а когда замолкали, какая-то Марина объявляла главу из библии и громко читала. Водитель периодически вжимался в свое роскошное сиденье и передразнивал ее, стараясь вызвать у меня смех. Я отворачивалась к окну, потому что басовитый голос за водительским сидением искоса наблюдал за мной.

Впереди предстоял ночной переезд. Как только за окном появилась луна, пассажиры по очереди захрапели. Можно было тихо разговаривать.

Всю дорогу водитель, видя мои восторженные взгляды, рассказывал о своей маленькой дочери. Он с умилением говорил, как он ее любит, как ходит с ней гулять, как водит на бальные танцы и занятия Айкидо. Показывал фото жены и дочери, где они отдыхают на заграничных курортах. Когда замолкал, я закрывала глаза и мысленно вела монолог со стариком или завидовала девочке, которую растил этот молодой человек, его жене и уже рисовала себе именно такого заботливого мужа.

На рассвете, остановились на перекрестке. Я перебежала широкую дорогу и направилась в сторону своего городка.  Тут же услышала окрик водителя. Он стоял возле автобуса и жестикулировал, показывая, что хочет мне что-то дать. Я ждала. Пассажиры автобуса прильнули к стеклам, наблюдая за нами.

Огромные машины неслись в одну и в другую сторону, не позволяя ему выйти на дорогу. Любой неосторожный шаг мог быть для него последним.

Улучив мгновение, молодой человек переметнулся на мою сторону и ткнул в руку бумажку.

– Ты мне понравилась. Позвони. Буду ждать.

В руках я держала номер телефона. Развернулась, каждой клеточкой ощущая осуждающие взгляды.

Пройдя несколько десятков метров расплакалась, как ребенок, не дождавшийся долгожданного подарка. Мой день рождения прошел вчера, но вчера я о нем не вспомнила. Все мои ожидания не оправдались. Даже этот молодой человек, в котором увидела самого лучшего и верного мужа, самого лучшего и любящего папу, оказался фальшивым.

Через пару километров открылась дорога и вид моего города.  Я расплакалась от радости, что иду домой – в далекий, никому неизвестный уголок на земле, где ждет меня папа. Он приготовит вкусный завтрак, и я не буду бояться, что не за что купить еду. Узнав, что деньги у меня украли, он не станет журить. Он скажет:

– Все будет хорошо!

Навстречу мне промчалась машина, а через минуту она же остановилась на другой стороне дороги.

– Кумушка, стой, – кричала Майя – моя соседка, у которой недавно родился сын, и я стала ему крестной мамой. Я наспех смахнула слезы. – Что случилось с вами? Где все? Весь город всполошился, никто не может дозвониться. Телефоны недоступны… Может, вы в аварию попали?

Я с ужасом вспомнила молодчиков, которые задержали наш автобус.

– Телефоны недоступны… Авария… Мой телефон недоступен… Крашеная дама недоступна, – отрешенно повторяла я.

Майя подошла и встала рядом, прислушиваясь ко мне. Я, подняв взгляд, замерла. В области правого легкого у нее горел черный костер. Его языки простирались в плечо, на локоть и низ живота. Это была смертельная болезнь. Ее отвратительный запах пнул меня в нос.

– Что с тобой? Тебя подвезти? – тормошила меня Майя.

– Нет, не надо.

– Ну, как хочешь, – она пошла обратно, потирая правое плечо.

За ней оставались мокрые следы на асфальте.

Возвращение

Мой родной город встретил меня ленивым пробуждением. И хотя солнце рассыпало теплые лучи, людей на улицах не было.

Не сразу вспомнила, что сегодня выходной – воскресенье.

На остановке, куда подошла желтая гармошка, я стояла пару минут. Чувствовала себя странно: все вокруг было в темных тонах, а строения шатались, словно дышали. Списав это на переутомление, шагнула в открытую дверь автобуса. Моей попутчицей стала пустота.

Прошла в конец салона, села и закрыла глаза. Хотелось спать.

Автобус тронулся, и в голове всплыли неприятные моменты из неудавшегося путешествия. Из открытой форточки шелест колес, как шум моря, укачал и, вскоре, я проваливалась в темноту.

Почувствовав резкое торможение сквозь сон, успела ухватиться за сиденье и пробудилась. Мы ехали по узким улочкам. Я внимательно всматривалась, но не узнавала место. Дорога вся в выбоинах. Дома, заборы выглядели старыми и неухоженными. Похоже, я давно не была в этой стороне города, иначе бы поняла, где мы. И спросить некого. Поднялась, чтобы не пропустить свою остановку.

На следующей вошла красивая молодая девушка лет двадцати. Она взялась за поручень и отрешенно отвернулась. Ее яркие и правильные черты лица заставили позавидовать:

«Мне бы быть такой красивой…» – небольшое темное пятно на щеке потянуло на себя внимание. – «Родимое?»

Я опять прикрыла глаза, тело растворилось, а разум уволокло в темную воронку. Через секунду стояла в чужой квартире, рядом с незнакомым молодым человеком и видела его злое выражение лица. Он кричал девушке, которая со мной ехала в автобусе, что не любит и больше не хочет быть с ней. Девушка плакала и утверждала, что не сможет жить без него. Он злился еще сильнее.

Автобус притормозил, и я открыла глаза. На мне все гудело, словно что-то бушевало внутри.

«Что это? Или просто сон?»

С трудом пришла в себя и оглянулась. Моя попутчица стояла в стороне. Я решилась подойти ближе и заглянула в лицо. Оно было мокрое. Глаза, полные слез, безразлично смотрели в окно.

Мое дыхание стало тяжелым, а тело болезненно неповоротливым. Хотелось плакать, кричать и просить о помощи. Я коснулась ее руки.

– Что ты делаешь? – встрепенулась девушка. – Кто ты?

Я не сразу нашла ответ. Те чувства, которые рвались изнутри, не принадлежали мне, но крепко держали рядом с ней.

– Я та, кого ты любила, но потеряла.

– Мама… – вскрикнула и тут же заплакала девушка. – Я очень любила маму, но…

Незнакомка присела, закрыв лицо ладонями. Некоторое время она крепко сжимала губы, а затем вырвался плач, словно крик чайки. В ответ автобус сильнее рванулся и зарычал, выбрасывая хлопья удушливого газа. Его запах просочился в салон и затанцевал в солнечных лучах. Заскребло в горле. Я закашлялась. Это отвлекло от попутчицы.

– Знаешь, я все время чувствовала, что она рядом… – наконец заговорила она сквозь слезы. Помолчав разрыдалась громче. – Ради него-о-о бросила умирающую мать… Она не простит меня …

– Она простила, – я поняла, что во мне говорят чувства ее матери. Прислушивалась к себе. Как отхлынувшая волна, напряжение и волнение отступало. Оно вывернуло меня наизнанку и мне больше не хотелось касаться этого разговора.

Некоторое время мы молчали, погрузившись в мысли, а затем я подошла к выходу.

– Ты уходишь? – потянулась за мной девушка.

– Мне пора, – внутри давило тяжестью, но в этот момент передо мной открылось ее будущее. – У тебя все наладиться. Будешь благодарна ему, что расстались. Встретишься через восемнадцать лет. И только для того, чтобы забыть навсегда… Запомни! Чтобы расстаться навсегда.

– Кто ты? Как ты можешь это знать? – она подступала.

– Не знаю.

Автобус остановился и, когда я вышла, меня уже не интересовала попутчица, но, присев на скамейке, все еще смотрела на нее.

– Кто ты? – крикнула девушка, и дверь плавно разделила нас. Автобус тронулся и, прощаясь, вильнул длинным хвостом.

Я сидела долго. Дома вокруг выглядели грязными и старыми. За остановкой шла стройка, и я не сразу поняла, что это наша гостиница.

«Опять ремонт затеяли. Окна, двери меняют. Ведь двадцать лет строили… и снова леса вокруг возвели», – подумалось.

К прибывающим автобусам подходили редкие пассажиры, меня как – будто не замечали, хотя со многими были знакомы. В тот момент я не придала этому значения, как и тому, что пришлось сидеть на месте долго, прежде, чем появиться желание отправиться домой.

Моя улица встретила так же, как и провожала – пустотой. Мне подумалось, что я никуда не уезжала и все, что произошло, сон. Только настроение изменилось, и внутренняя беззаботная девочка повзрослела на десять лет.

Отца дома не оказалось. Пусто было и в кастрюлях. Холодильник растерянно предложил мне несколько яиц.

После душа я запила чаем приготовленную яичницу с макаронами и свалилась в кровать.

Проснулась от громкого голоса бабушки – папиной мамы. Разговаривала она на кухне.

Сонная, я встала и подошла к двери.

– Прекрати. Сколько можно? Мне ведь тоже тяжело, – доносились бабушкины окрики. – С чего ты решил, что с ней случилась беда?

– Не могу дозвониться. И Зинин телефон недоступен, – прозвучал испуганный папин голос. – Как же это? Только что не стало жены, а теперь и дочь. А если она погибла? Что делать? Где искать?

Бабушка, всегда строгая, и, часто, молчаливая, перешла на крик:

– Я просила тебя не отпускать одну. Я же приказывала… Ты потакал ей во всем. Вот и выросла избалованная. Теперь расхлебывай свое воспитание… Иди. Ищи.

Я прикоснулась к двери. Она тихо побежала. На меня взглянула побледневшая бабушка. За столом сидел папа ко мне спиной, положив голову на сложенные руки.

– Не надо меня искать, – виновато сказала я.

Бабушка встала и неуклюже поплелась к выходу, а отец еще некоторое время сидел неподвижно.

Резко поднявшись он развернулся ко мне. Его припухшие глаза удивленно всматривались, а осунувшееся лицо тепло улыбалось. Я улыбнулась в ответ.

Подойдя, он крепко обнял меня, и выдохнул, словно сбросил с себя что-то тяжелое. У меня перехватило дыхание.

Мой папа. Ты всегда молча и с любовью смотрел на меня. Уставший, измученный тяжелой работой, ты стеснялся своего внешнего вида, но гордился мной. Часто украдкой подслушивала твои рассказы друзьям о моих успехах в учебе и музыке. Теперь пришло осознание, каким ударом для тебя стало бы моё исчезновение.

 Сильнее прижалась к нему, но закашлялась от едкого запаха табака. Он отпустил меня.

– Дарина. Слава Богу! Ты дома! Весь город гудит, что вы не доехали до места. Звонили в отель. Все волнуются. Даже прабабушка Пелагея знает, что ты пропала. Плачет…

– Все в порядке, пап. Перезвони ей, пожалуйста, а я еще посплю. Все расскажу потом.

Он кивнул и куда-то заторопился.

***

– Я приготовил ужин. Дарина, просыпайся, – приоткрыв дверь, окликнул папа.

Этот вечер длился долго. Я без подробностей рассказала, что случилось в дороге. Папа, как я и думала, ничего не комментировал. Он сидел напротив и еле заметно кивал. В конце вздохнул:

– Теперь все будет хорошо.

Я пересела к нему на диван. Он взял мою руку и нежно погладил. Его шершавые, мозолистые ладони больше царапались, нежели гладили, но я улыбалась. Мы сидели молча. Я вспоминала произошедшее, а папа вздыхал и поглаживал меня по голове.

На следующий день приехал следователь, чтобы поговорить о случившемся, а через несколько дней пригласил меня к себе. Новости были неутешительными: автобус вместе с погибшими пассажирами нашли в глубоком ущелье на подъезде к Лагуне. Были ли в этом виноваты парни, которые остановили нас, или водитель не справился с управлением на крутом повороте, осталось загадкой.

Я стала готовиться к поступлению, поэтому участвовать в расследовании не могла. Хотелось пойти в церковь и поговорить с отцом Анатолием, но откладывала на потом. Только ему я могла рассказать в подробностях случившегося.

Через несколько дней позвонила подружка. Я ждала ее звонка, потому что стояла жара, и в такие дни мы ходили на озеро купаться. Она сказала, что заболела и просила прийти. Я поспешила навестить.

На крыльце меня встретила ее мама.

– Здравствуйте, Мария Антоновна. Я к Вале, – она холодно взглянула и кивнула. Я заволновалась. – Что случилось?

– Уже несколько дней лежит она. Жалуется, что живот болит. Не может встать. Возили к врачам, но никто ничего не находит, – она платком вытирала глаза и вела меня в дом. Кивнула. – В моей спальне.

 Свернувшись калачиком, укрытая одеялом, подруга лежала возле тёплой печки. Это показалось странным. От удивления я замерла у кровати.