Прошлое в тени настоящего

– Вы делаете большой прогресс!

– И сделаю еще больше, если вы согласитесь на мой эксперимент.

– Вы опять! Это очень опасно для вашей психики.

– В первый же день, как я зашел в ваш кабинет, я попросил вас об этом, и вы…

– И что я? Я не сказала «да»!

– Это правда, но и «нет» вы тоже не сказали!

– Хорошо, говорю сейчас: нет!

– Доктор, вы мучаете меня!

– Сами себя мучаете. А я хочу вам помочь!

– Это мое единственное спасение. А вдруг выгорит, получите шанс стать крутышкой.

– Кем?

– Ну, самой крутой психологичкой!

– Психологом! Эта профессия не склоняется.

– Соглашайтесь!

– Нет!

– Почему?

– Это крайне неэтично!

– Да кто узнает, кроме меня?

– Я буду знать, и моя совесть меня замучает.

– Ну вы и зануда. Вся такая идеальная, аж воротит.

– Вы сами выбираете дорогу в мой кабинет.

– Я просто других не знаю.

– Могу порекомендовать. Запишете телефоны?

– Не буду я ничего писать. Вы доктор, так и лечите меня!

– Я – ваш помощник. Вылечить себя вы сможете только сам, если захотите, конечно!

– Я захотел, но вы сопротивляетесь!

– Вы в своем уме? Вы предлагаете мне раскрыть вам врачебную тайну. Я должна вам рассказать историю другого своего клиента.

– Да, – дерзко согласился он. – И желательно семейной пары, которая смогла преодолеть какое-то серьезное испытание и еще остаться после этого вместе.

– Это бред!

– Хорошо, вы можете не упоминать имена. Только он, она, сын, дочь и так далее. Я ведь даже не смогу понять, про кого вы говорите.

– Имена здесь вообще ни при чем! Сам ваш эксперимент звучит для меня вызывающе!

– Я очень хорошо вас знаю, мы все-таки делили наше прошлое не один год. Вы ведь любите вызовы, тем более профессиональные!

– Профессор, а с чего вы решили, что чья-то жизнь будет интереснее вашей?

– Потому что моя ужасна! И я ее ненавижу!

– Но ведь каждый новый день – это еще одна возможность все изменить, сделать так, как вы хотите!

– Я не верю словам. Дайте мне реальный пример из вашей практики. В чем проблема?

– В интернете масса историй преодоления, есть книги на эту тему.

– Половина из этого вранье. Расскажите мне реальный случай.

– Вы меня удивляете. Вы допускаете, что я так же могу все придумать?

– Нет.

– Почему?

– Потому что я вам верю, доктор Клементьева! К тому же я вижу по вашим глазам, что вы уже давно включились в игру и просто меня заводите, как раньше!

– Ложь!

– Не считаю так!

– Что вы о себе возомнили?

– А чего вы покраснели?

– Я в любой момент могу закончить с вами сотрудничество.

– Но вы его продолжаете!

– Я даю вам шанс.

– Док, дайте мне лучше машину времени, я метнусь в тот день и все исправлю. Вы можете это организовать?

– Нет!

– И я не могу. Так давайте будем реалистами. Жизнь – дерьмо! Но если вы докажете на примере других людей, что даже с этим можно жить, то, возможно, я буду мечтать о новом дне почаще!

– Хорошо, я подумаю.

– Да сколько можно?

– Слушайте, вы у меня не пару сотен просите занять. Вы хотите, чтобы я решилась на беспрецедентный шаг в моей практике. Я буду думать столько, сколько мне нужно! И хватит уже об этом. Давайте продолжать нашу терапию.

– Фу, как официально!

– Расскажите мне про тот день.

– Не хочу.

– А что вы хотите?

– Хочу говорить о тех, кто смог, кто справился. Хочу вдохновляться, ударяясь об их судьбу.

– Вы понимаете, что это может стать ловушкой!? Говоря постоянно о другом, вы еще больше отдалитесь от себя. Допустим, я расскажу вам о человеке, который после всего, что произошло в его жизни, продолжает искать баланс между отчаяньем и желанием жить дальше.

– Так это супер!

– Подождите. Тот человек шаг за шагом делает свою внутреннею работу. А что будете делать вы?

– Через его пример искать себя!

– Я еще раз вынуждена вас предупредить, что это очень опасный эксперимент.

– Мне нечего терять. Решайтесь, док! Возможно, в итоге мы оба что-то обретем.

– Вы не боитесь, что будете жалеть?

– Жалость – это отвратительное чувство! Оно разрушает того, кого жалеют, и того, кто жалеет. Они, как два паразита, питаются отбросами того низкого, что скопилось на дне их личностей. Прошу вас, не жалейте меня, просто сделаем это и посмотрим, куда нас заведет. Ведь если не это, то только сильнодействующие препараты. Вы хотите этого для меня?

– Нет, я верю, что вы справитесь самостоятельно.

– Вот!

– Хорошо, вы уговорили меня. После моего возвращения.

– Боже, какое мучение! Откройте хоть немножко дверь. О ком мы будем говорить?

– Хотелось бы о вас, профессор!

– Пока не готов!

– Тогда мы будем говорить про человека по имени Сергей, и он ненавидит море.

Глава 4

Сергей стоял и смотрел. Секунды и минуты отскакивали от его тела, время вообще останавливалось, когда он был один на один со своим главнейшим врагом. Он ненавидел любую форму воды. А океан или море были для него апогеем ненависти, ведь они являли собой вершину водной эволюции.

Вода – она была для него неуловима. Если б он только мог, он схватил бы ее и придушил. Но она утекала сквозь пальцы каждый раз, каждый день, и он ничего не мог с этим поделать. Уникальная форма существования. Гибкая, никому не подчиняющаяся, стремительная, скользкая и властная.

Он приходил к морю только в плохую погоду. Именно тогда, когда оно бушевало, когда оно психовало, когда оно тряслось. Именно в такие моменты он хотел его видеть. Ему казалось, что еще чуть-чуть и оно все выплеснется на берег и перестанет существовать. Он молил ветер, чтоб тот гнал волны сильнее, чтоб они разбивались о камни с невероятной силой, чтоб им было больно, невыносимо больно, как ему только от одной мысли, что оно есть, а его сына нет.

Вот так. Так тебе и надо! Получай! Но море словно смеялось над ним, потому что каждая разбившаяся у его ног волна тянула за собой новую, еще более мощную, еще более стремительную, еще более ударную. Складывалось впечатление, что море кайфует от себя. Ему так хорошо. Оно упивается своим существованием и энергией. Оно хлещет землю собой, словно волны – это инструмент пытки для всего земного. Словно волне не больно и никогда не будет больно. Словно воды столько, что хватит на миллион его жизней.

Она смоет все на своем пути, его воспоминания, его чувства, его гнев и боль. Она снесет всех. Никого не останется, а море будет бушевать дальше. Боже, как же он ненавидел его. И в те моменты, когда терпеть было невозможно, он скидывал с себя одежду и нырял в пучину. Оно хлестало его, наносило раны, а он, крича в ответ, преодолевал сопротивление и плыл вперед. Оно толкало его на берег, а он орал – забери меня, ненасытное! Оно плевалось в него своими брызгами, а он пропитывал его в ответ своим ядом. Он хотел, чтоб оно забродило, стало грязным и отталкивающим для всех, кто его любит и обожает.

Измотав себя очередной раз, он выползал на берег. Все еще живой. Он не понимал, почему море сдается в последний момент. Почему оно не заканчивает свое поганое дело. Почему оно проигрывает.

«Забери меня, как ты забрало его! Или тебе страшно!? С маленьким ты справилось, а с равным слабо? Ты трус! Ты не море, а паршивая лужа. Грязная и вонючая канализация. Только и можешь, что пугать своими волнами. Только и готово, прикрывшись ветром, наносить удары. Ты ничто! Ты давно бы высохло, без дождя. Ты просто случайность. Ты заполнило собой часть земли и возомнило себя королем. Ты думаешь, что с тобой никто не справится!?

Я мечтаю, чтоб однажды тебя заморозило повсюду, чтоб лед сковал навсегда твои волны, и ты ощутило себя инвалидом, который не может двинуться. Чтоб ты орало о пощаде, а в ответ с каждым криком трескалось все сильнее и сильнее.

Я мечтаю, чтоб все вулканы мира пролили свою горячую кровь в тебя, и эта беспощадная лава дошла бы до самого твоего дна и иссушила до последней капли. Чтоб ты убегало, пряталось в своих речушках, но и там тебя нашли и уничтожили. Чтобы каждый забыл о том, что ты когда-то существовало. Недоразумение по имени Море. Пошуми своими волнами, недолго тебе осталось».

Ему так хотелось, чтоб однажды море подало голос. Чтоб оно что-то сказало ему в ответ. Нет, он не хотел извинений. Он никогда не сможет его простить. Он хотел лишь услышать голос того, кто в один миг сломал его жизнь. Того, кто посмел взять то, что ему не принадлежало.

«Ведь ты могло дать знак! – кричал он ему. – Ты могло сжалиться и отпустить! Ты могло… могло… могло. Почему ты его забрало? Почему? Что он тебе такого сделал? Он любил тебя! Он вдохновлялся тобой! Он обожал и боготворил тебя! Он мечтал жить с тобой рядом, и мы переехали сюда. Ты искушало его. Ты втягивало его. Ты управляло им.

А он маленький, доверял тебе больше, чем себе. При каждой свободной минуте он мчался к тебе. Просто побыть с тобой рядом. Вдохнуть твой аромат. Пробежаться вдоль тебя с воздушным змеем. Он был готов отдать тебе все, и ты, ненасытное, это все и взяло. Ты посчитало, что тебе мало периодических встреч с ним, и забрало его целиком. Ты сожрало его. Ты проглотило его. Ты наполнило собой его легкие и не отпустило его, пока он боролся за свою жизнь. Жадина!

Как, скажи, теперь жить нам!? Как находить повод, чтобы встретить новый день, в котором будут только воспоминания о нем и альбом с фотографиями. Там фрагменты, которым не суждено уже собраться в единую картинку. Или ты считаешь, что я могу дорисовать в своей башке его будущее, и мне этого будет достаточно? Ненавижу тебя! Я буду постоянно кидать в тебя эти камни и верить, что однажды одним из них ты подавишься!».

Эти разговоры не приводили ни к чему. Немного становилось легче, но рана, не успев затянутся, начинала кровоточить вновь. При этом он понимал, что без таких экзекуций над собой он давным-давно бы уже сошел с ума. Хотя кто сказал, что сейчас, именно в эту самую минуту, он этого не делает.

Со стороны он выглядел точно больным на голову. Мужик стоит на берегу моря и что-то кричит. Его крики пытаются заглушить вопли чаек, его жесты пытаются прорваться сквозь ветер, его мысли стремительно несутся туда, в прошлое, где все было так хорошо. Где все было почти идеально. Где все могло стать еще лучше!

Сергей хотел, чтоб этого дня никогда не существовало. Он мечтал, чтоб это было просто кошмарным сном. Он не мог поверить, что это случилось с ним, с его любимой Верой, что судьба может быть настолько жестокой и беспощадной. Он не мог найти ни единого оправдания тому, что с ними сделала жизнь.

Время, его обещали ему как самый надежный антибиотик. Все клялись ему, что оно вылечит. Не сразу, но день за днем будет легче. Чушь собачья! Ни хрена! С каждым днем все противнее, все невыносимее от того, что ты есть, а его нет!

Самым большим испытанием для него сейчас было зайти в его комнату. Он не мог переступить эту черту. Порог комнаты сына делил его жизнь на две половины. Там, в этой комнате, ему казалось, что он все еще есть. Там остался его запах. Там пахнет цитрусом. Потому что там бомбический задор, там искристый смех, сносящий на своем пути любое уныние. Там всего одна мечта, но зато какая!

Сын хотел стать капитаном. Он хотел покорить весь мир. Он хотел резать океаны килем корабля.

« – Папа, смотри!

– Чего, Славик!?

– Видишь, как нож входит в масло.

– Да.

– Возьми свой, попробуй!

– Ну!

– У тебя не так. Масло тебе сопротивляется.

– Есть немного.

– А у меня нет. Идет легко!

– Сын, в чем секрет?

– Я его нагрел.

– Масло?

– Пап, ну какое масло. Нож! Он теплый и поэтому масло так легко ему поддается. Я стану капитаном, которому будет под силу покорить любой океан. И знаешь почему?

– Расскажи!

– Я всегда буду горячим и страстным открывателем и смогу своим килем прорезать путь в любую точку мира. Вода будет кипеть подо мной. Ей ничего не останется, как расступиться и пустить меня туда, куда именно я захочу! Я буду рисковать жизнью корабля, потому что его жизнь будет моей жизнью. Мы просто не сможем с ним по-другому.

– Мореплаватель-недоросток!

– Сам такой!

– Ладно, я же любя!

– Папка, ты в меня не веришь?

– Слава, я… – и Сергей сделал паузу.

– Молчишь, значит, не веришь!

– Молчу, сын, значит, не могу подобрать всех слов, которые отразят мою гордость за тебя. Ты у меня такой молодец! И станешь самым крутым капитаном! Про Колумба все забудут, когда мой сын взойдет на палубу своего фрегата!

– Пап, хватит прикалываться!

– Серьезно, сынок! А пока давай-ка намажь масло себе на бутер, ведь нужны силы, чтоб забраться на судно. А еще взять крепко штурвал и уверенно держать курс к своей мечте.

– У меня их куча, этих сил, – и Славик подтянул кулак к плечу, показав зарождающийся бицепс».

После трагедии Сергей бежал от любых воспоминаний о сыне. Ему казалось, что стоит им поддаться, как они завладеют тобой и, словно наркотики, будут тебя порабощать с каждым днем все сильнее. Он тщательно пытался забыть все, что было в его прошлом, но в настоящем была такая дыра, что глядеть в нее было страшнее, чем оборачиваться назад. В будущее он принципиально отказывался смотреть, его не существовало.

Спустя какое-то время потихоньку он стал себе разрешать думать о сыне. Ведь воспоминания – это единственное, что море не смогло и никогда не сможет у него забрать. Они были от начала и до конца только его. Их можно было начинать и останавливать на любом понравившемся моменте. Как любимое кино. Прошлое надежно спряталось в тени настоящего и управляло им.

Жизнь смешалась, как фарш, и разделять ничего не хотелось. Было все равно от того, что тебе все равно! Можно сказать, что терапия с доктором Клементьевой немного спасала. Приходилось двигаться навстречу к себе, смотреть на ситуацию смело, отбрасывать все эти «может быть» и «вроде как». Нужно было все увереннее принимать жизнь такой, какая она получилась из этой мясорубки. Слой за слоем оголять память и говорить вслух то, что сказать изначально было невыносимо.

Да что сказать, думать об этом всем было невозможно. Этот день хотелось удалить. Говорят, что каждый новый день – это как чистый лист бумаги. Нагло врут. Он пробовал все стереть, но выходила дыра. Хотел вырвать или замазать, но и этого не получалось. Этот день набил на нем тату, свести можно, но шрам останется навечно! И ты смотришь на него и помнишь все: как он лег торжественно на твою кожу, как порвал твою плоть, как ранил тебя глубоко.

Психотерапия пришла в его жизнь тогда, когда без нее уже было нельзя. Этот случай не стал исключением, ведь часто мы обращаемся к врачу, когда уже прижмет. Профилактикой мало кто заморачивается. Решился он не столько ради себя, сколько боясь потерять ее, свою Веру. Он стал очень сложным в отношениях.

Так и нарисовалась дорога в этот кабинет. Идешь по ней, словно по раскаленным углям. Каждый новый шаг причиняет колоссальную боль, а психиатр радуется и говорит, что не все потеряно. Какой-то дурацкий это мир, если для того, чтобы чувствовать себя живым, в нем надо страдать. Неправильный мир, где родители теряют своих детей. Мир, который стремится сделать тебе больно. Мир, частью которого он давно уже быть не хотел. Только Вера, только она еще удерживала его здесь. А так хотелось туда, где ждет его Славка. Так хотелось…

Глава 5

– Первый раз вижу такое безразличие к себе!

Сначала Сергей не понял, кто это сказал. Он был сильно удивлен тому, что рядом был кто-то в такую непогоду на пляже. Затем он увидел женщину и снова услышал ее голос.

– Такой нелюбви к себе я давно не встречала. А пожила я уже очень долго и много что видела. Вы, конечно, себя истязаете беспощадно!

– Весьма расстроен вашими словами, – произнес Сергей и сделал паузу.

– Простите.

– Не стоит извинений, я ведь не договорил… Весьма расстроен вашими словами будет мой психолог. Придется ей сказать, что все бесполезно. Человек со стороны видит только регресс, никакой эволюции психического здоровья. Одни расстройства! – засмеялся он.

– О как! Удивлять вы умеете, – улыбнулась она ему в ответ. – Как необычно это слышать, мужчина ходит к психологу!

– Да, иногда жизнь устраивает еще те выкрутасы. Только берите выше. Не к психологу, а к психотерапевту по работе с клиническими случаями. Я серьезно и чувствую, что надолго.

– Я вижу след драмы. Глубокая борозда. И не надо мне сейчас говорить, что все нормально и мужчины не плачут. Плачут, поверьте, и еще как. Я наблюдаю за вами давно. Вы реально хотите умереть?

– Странный вопрос вы мне сейчас задали. С одной стороны, как может живой человек хотеть умереть. Вроде как это выворачивает наизнанку его природное нутро. Он должен расти, развиваться, наслаждаться. Цепляться за эту лакомую жизнь всеми своими десятью хрупкими, как спички, пальчиками. Он должен жадно глотать воздух, пока тот является его эликсиром бессмертия. Он должен биться в конвульсиях только от одной мысли, что кто-то наглый и дерзкий посмеет ему задать вопрос – хочет ли он умереть?!

– Вы только что рассказали, что кто-то должен. А что у вас?

– У меня нет ответа. Наверное, если б реально хотел, то уже бы сдох. Человек способен на многое, если этого сильно хочет. Но пока стою здесь на берегу и разговариваю с вами, значит, где-то внутри меня какая-то частичка липнет к этой проклятой жизни на планете Земля.

– Грустно мне слышать все это. Ведь вы еще такой молодой!

– Все относительно, вы же понимаете.

– Да, вы правы. Наверное, с платформы моего возраста, ваш мне кажется манящим. Меня бы сегодняшнюю туда, в прошлое.

– Все так говорят. Это ловушка. Ничего нельзя изменить в прошлом. Ничего!

– Как вас зовут?

– Сергей.

– А вас?

– Ирина.

– А как по отчеству? – воспитание не позволяло ему обращаться к старшему поколению только по имени.

– Пожалуйста, давайте без него.

– Ну как так? Это как-то неприлично.

– А вот так. Давайте здесь, на побережье этого бушующего моря, забудем о приличиях. Ох, слышал меня бы мой муж сейчас.

– У вас есть муж?

– Он, к сожалению, умер уже. Но вы спросили с такой интонацией, словно меня давно надо списать на свалку как бывшую в употреблении стиральную машинку.

– Да, простите, я даже не подумал.

– Просто вы еще очень молоды и вам наверняка кажется, глядя на меня, что жизнь давно закончилась и пора бы мне умереть, чтоб не занимать места свежих.

– Этого я не говорил!

– Это читается в ваших глазах. И поверьте, не только в ваших. Поколению одному всегда тяжело понять другое. Давайте пошалим еще чуть-чуть! Задайте мне этот вопрос.

– Какой вопрос?

– Ну, тот самый! Самый бестактный.

– А-а-а! Сколько вам лет?

– Семьдесят три года недавно исполнилось. А ваш возраст какой?

– Тридцать семь.

– Какое забавное совпадение.

– О чем вы?

– Смотрите, Сергей, мне семьдесят три, а вам зеркально тридцать семь. Какой же вы молоденький! Но, несмотря на это, у меня есть перед вами другое преимущество.

– И какое же?

– Я была в вашем возрасте, а вы в моем еще нет, вот так! И я точно так же глядела на всех этих бабушек и дедушек, думая, как же им не повезло. Они мучаются, доживая свою несчастную жизнь. Ведь что у них может быть!? Страсть давно запылилась, интерес к жизни пропал. Мозг кипит старческим безумием, тело дряхлое, еле двигается. Зачем они вообще так долго живут!? Признайтесь, что какие-то из этих мыслей точно булькали уже в вашей голове.

– Ну…

– Давайте, честно!

– Ок, да! Но скорее я себя ставил на ваше место и понимал, что на нем быть точно не хочу.

– Вот! Я знала! Вы мне сразу понравилась, еще полгода назад.

– Мы с вами были знакомы ранее? – удивился он.

– Вы со мной нет, а я с вами да.

– Не понял.

– Я давно за вами наблюдаю. Вы приходите сюда, на этот берег, только в плохую погоду. Сначала вы долго стоите и смотрите на море, потом начинаете размахивать руками, иногда кричите. Но в любом случае, какой бы ни был сильный ветер, шторм, буря, приходит момент – и вы ныряете в воду.

– Вот это сюрприз! Не думал, что у меня есть фанатка!

– Это звучит громко. Скорее я та, которая однажды была удивлена вашему появлению здесь, затем немного напугана вашим поведением, а после мне стало так интересно наблюдать за вами.

– Ирина, а вы что тут делаете?

– Помимо того, что слежу за вами? – хихикнула она. И на секунду ему показалось, что рядом с ним не дама за семьдесят, а молоденькая девчонка с искристым смехом. Таким сочным и объемным, какой он слышал только от своего Славки.

– Да, помимо того, что прожигаете, как оказалось, со спины меня взглядом и нагло рассматриваете мое привлекательное тело, что еще?

– Хорошо, я вам открою секрет. Я появилась здесь гораздо раньше вас. Это мое место! И у меня на него планы! А когда однажды я увидела вас в первый раз, когда мое сердце ушло в пятки при вашем заныривании в опасную воду и когда оно вернулось назад, увидев вас живым, выходящим на берег, тогда я сказала себе: какого черта этот придурок здесь делает!?

– Слушайте, звучит дерзко!

– Под стать вашему поведению.

– А может, у меня есть оправдание?

– Поверьте моему опыту, оправдание тому, что вы ходите по краю, издеваясь над собой, не принимая себя таким, какой вы есть в тех обстоятельствах, в которых вы оказались, играя со смертью и продолжая делать больно себе и своим близким, оправдания этому нет и быть не может!

– Ирина, ну вы даете. Вы же ведь ничего про меня не знаете!

– Как и вы про меня, но я, в отличие от вас, могу уверенно сказать, что смогла прожить до семидесяти трех лет. А вы так сумеете?

– А я, может, не хочу соревноваться с вами в долголетии. Мне эта сраная жизнь нафиг не сдалась!

– А вот это, думаю, уже не вам решать.

– А кому же тогда!? – возмутился он.

– Ему!

– Да кому, ему? Нет никакого его. Потому что если б он был, то ничего бы плохого не происходило. Вы вроде такая мудрая и так хорошо выглядите к своим годам, но несете такую чушь! Бог ваш – это всего лишь выдумка! Болтовня людей, которые не хотят брать ответственность за себя. Все ждут благодати, а дождутся того, что их однажды так хлестанет, что они захлебнутся от крови, которая будет течь со всех их ран, или отравятся ядом ненависти к этой жизни.

– Чего в вас больше, Сергей?

– Яда! – точно и уверенно произнес он это слово, словно выстрел, избежать соприкосновения с ним невозможно.

– Осталось ли в вас место для любви, прощения, принятия?

– Ирина, давайте остановимся на этом. Мы ведь с вами не в церкви встретились. Мы здесь на берегу моря стоим, два существа, и никакому Богу мы не нужны, он о нас не думает. А если и думает, то он – дьявол, который только и может, что делать больно! И наблюдать с издевкой, как ты мучаешься от своих страданий. Мне такой всевышний точно не нужен! Лучше расскажите мне, зачем вам это место? Что вы забыли на этом пляже?

– Я приезжаю сюда уже больше года, практически сразу, как переехала сюда. Доктор рекомендовал мне морской воздух.

– И что вас так заинтересовало именно на этом побережье?

– Я хочу открыть здесь кафе.

– Кафе?

– Да! Это моя мечта.

– Так это же не многолюдный пляж.

– Серьезно? – рассмеялась она. – А вы когда здесь были последний раз в солнечный день?

– Вы правы, при таких условиях я не был здесь очень давно. Ненавижу, когда здесь стоит прекрасная погода. Райское побережье, мать его, способное в одну секунду стать адом.

– Отчего же так?

– На это есть своя причина!

– И какая же?

– Ирина, знаете что, причины открываться перед каждым встречным у меня точно нет!

– Хорошо, старушка услышала и поняла вас. Через неделю начинается стройка кафе. Я буду здесь бывать еще чаще, а значит, и с вами будем видеться теперь постоянно. Поэтому скоро мы станем друзьями!

– Не уверен.

– Поживем, увидим! Вы, кстати, можете мне сказать, что любите пить и есть, я постараюсь добавить это в меню для вас.

– Мне все равно. И мне надо ехать!

– Подождите, пожалуйста, еще минутку. Я хочу у вас кое-что спросить!

– Что?

– Меня привлекает вот тот маяк. Он так монументально и одиноко торчит над водной стихией. Словно отшлифованный ветрами одинокий зуб.

– Я вообще забыл о том, что он здесь существует. Не замечал.

– Это нормально. Мы останавливаем свой взгляд только на том, что важно для нас.

– А чем он вам так нравится? Насколько я помню, он заброшенный. И вроде он еще имеет дурную славу.

– А что случилось?

– Какая-то трагедия. Сплетни бездельников. Мне не интересно. Знаю только то, что он опустел и стоит никому не нужный.