Жена капитана

Девушка, увидев мое бедственное положение, отправилась в гостиницу самостоятельно. Опираясь на руку Саши, я кое-как доскакала на здоровой ноге до нашей комнаты. Стали искать лед, чтобы приложить к распухшей в миг ноге, но ничего, кроме куска замороженного мяса в морозильнике не нашлось… Делать было нечего… Кусок розового мяса привинтили к ноге… Боль понемногу стала утихать, но все равно было больно. Ногу жутко саднило.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься. Стонала, и даже тихо подвывала от неудобной позы и постоянно сваливающегося с ноги замороженного мяса… Все случившееся было так нелепо и неожиданно, что выбило из привычной жизненной колеи. Хотелось кричать от обиды и бессилия, но что либо изменить в создавшейся ситуации было невозможно. Посоветовавшись, решили скорую не вызывать и дождаться утра, которое, как известно, мудренее вечера.

Наутро нога стала сине-лиловой, распухла и отекла. Саша не пошел на службу и отвез меня на такси в поликлинику. Врач осмотрел травмированную ногу, назначил рентген и процедуру по снятию отека и восстановлению связок голеностопа. Я получила сильное растяжение. В физиотерапевтическом кабинете пожилая русская санитарка усадила меня на кушетку, и каким-то будничным, но не равнодушным голосом, прикладывая к обеим сторонам голеностопа электроды, приговаривала:

– Ну, давай сюда свою горемычную лапу…

После ее слов я почувствовала себя покалеченной бродячей собакой и вдруг заплакала, перестав сдерживать накопившиеся внутри страдания и слезы… Почему-то подумала, что эта милая добрая русская бабушка любит рассказывать внукам сказки, угощает их вкусными пирожками с киселем и часто гладит каждого по голове.

Старушка погладила меня теплой ладонью по ноге и ласково проговорила:

– Поплачь, сердешная, поплачь… Легче будет… Поделаем твоей лапке процедуры, перевяжем бинтиком… Скоро все пройдет, ты и не вспомнишь, как сюда попала…

Но старушка ошиблась… С того первого растяжения и вывиха нога стала все чаще подводить меня, подворачиваясь, как говорится, на ровном месте… Были и позже растяжения и даже перелом тонкой кости… Все когда-то случается в первый раз..

А в общежитии я ни с кем так близко и не сошлась… Как, впрочем, и за все годы нашей военной жизни. Или я стала старше, или люди попадались те, с которыми не особенно хотелось откровенничать и дружить. Не знаю… Одиночество постепенно становилось моим постоянным спутником…

Как я устраивалась на работу

«Не всегда находилась работа.

И забросив подальше диплом,

Мы терялись в домашних заботах.

Оживал по-тихонечку «дом.»

Наталия Гросс

С первого же дня я стала ходить и искать работу. Просила помочь Сашу устроить меня по специальности в его воинскую часть, но он ничего не смог сделать. Мне-то казалось, что меня, как молодого специалиста, все ждут… Но это оказалось иллюзией. Пришлось самой ходить по улицам поселка Баилова и стучаться в каждую дверь. Внешний вид у меня был самый московский: джинсы и майка. Выглядело это, примерно, так.

– Здравствуйте. Я по поводу устройства на работу. Можно увидеть вашего руководителя? – я и осеннее нежное солнышко деликатно заглядывали в темный проем двери неизвестной мне организации.

– Здравствуйте. А вы от кого? – вышедшая навстречу девушка-азербайджанка с любопытством оглядывала меня с головы до ног и улыбалась.

На мне по-московски красовались джинсы фирмы «Lee», майка с английской надписью, в смысл которой я не сильно вникала, и босоножки югославского производства.

– Я – от папы, – произнесла я магическую фразу, которая до этого всегда помогала мне в жизни. В ответ я тоже улыбалась девушке.

– Простите, а кто ваш папа? – уловив в моем не типичном по местным меркам облике какой-то подвох, задала она очередной вопрос и почему-то перестала улыбаться.

– Мой папа – офицер Советской армии, капитан в запасе… – заученно четко проговорила я, чувствуя, что на сей раз папино звание мне не поможет. Он же ни волшебная лампа Алладина, в конце концов…

– Извините, у нас для вас ничего нет… – девушка быстро прикрыла дверь, и я снова осталась наедине с южным, но теперь не таким ласковым солнцем и намерением найти себе работу во что бы то ни стало…

«Что и требовалось доказать…» – подумала я, отходя от двери.

«А ну-ка, девушки, а ну, красавицы, пускай поет о нас страна…» – гундела я себе под нос.

А что оставалось делать, когда в городе «с улицы» на работу не брали – это было не принято. Нужны были хотя бы маломальские рекомендации и знакомства… Но это я узнала много позже…

«Восток – дело тонкое» – вспомнились мне слова красноармейца Сухова из любимого фильма наших космонавтов. Вот уж кто никогда не унывал.

«Ничего, и тебе повезет, вот увидишь…» – шептал внутри меня какой-то странный голос-вещун.

Я пошла по улице Красина дальше, прячась в тени деревьев и с интересом рассматривала попадающиеся строения, вывески и все, что могло заинтересовать только что вступившую на «землю горящих огней», девушку.

К полудню жара усилилась. Я постоянно пила газированную воду у уличных лотков с конусообразными сосудами, наполненные сиропом. Воду почему-то, без моего разрешения, наливали на целых пять копеек с «двойным» сиропом. Эту местную «хитрость» мне объяснили позже… Сдачу давать в этом городе не любили…

Примерно так начались мои скитания в поисках «места под солнцем» в жарком Баку.

Мой муж – выпускник военно-морского училища, служил в столице Азербайджана уже год. Я покинула, ставший привычным, подмосковный Красногорск. Завод, на котором проработала два года, и очутилась в бесконечной духоте южного города, среди незнакомого уклада жизни и людей.

Баку начала восьмидесятых – многонациональный город с очень доброжелательной атмосферой. Горы разнообразных фруктов и овощей, зелени возвышались на каждом прилавке овощных магазинов. В магазинах были продукты и товары, за которыми вились совсем небольшие очереди. Талонная система пока введена только на мясо и сливочное масло. Все остальное жители покупали на рынке.

Мужчины выглядели франтами: всегда модно и чисто одетые, в белоснежных сорочках с подложенными под воротничок такими же идеально белыми носовыми платками. Модельные стрижки были практически у каждого. Мужские парикмахерские располагались на каждом углу. Знавшие толк в мужской элегантности мастера-мужчины стригли, брили своих клиентов опасными бритвами.

Женщины также одевались модно, любили броскую, яркую одежду, выразительный макияж, замысловатые прически, дорогие украшения, которые носили свободно, ничего и никого не опасаясь.

В метро женщинам любой национальности всегда уступали место. А уж если она носила под сердцем ребенка, то малейший ее порыв, просьба выполнялись молниеносно. Это было особенно приятно наблюдать. Но об этом я узнала позже, когда сама оказалась в подобной роли…

Горожане прогуливались вечером по бульвару вдоль бакинской бухты. Неспешно фланировали целыми кланами, отдыхали в открытых кафе, пили ароматный чай из стаканчиков своеобразной формы, с зауженной центральной частью под названием армуды. Везде разносилась приятная восточная музыка, нос щекотали пряные запахи жареного шашлыка из осетрины, баранины, люля- кебаб. Вот в такой расслабленной обстановке я и бродила по улицам, не имея ни единого знакомого в этом городе.

Посетовав как-то своему отцу на такое положение дел, я получила от него дельный совет: поменьше стесняться, ходить и стучаться в каждую дверь. Я так и сделала. Терять мне было нечего. «Хождение по мукам» по своему району, где мы сняли комнату в частном доме, пока не дали результата. Я просто наблюдала быт и нравы той местности, где русской «березе» предстояло найти себе благодатную почву и «прижиться».