Призраки Вудстока

Продавец чуть встряхнулся и без этого, надо сказать – правда, уже на словах о том, что с парнем случилось нечто скверное, внимательно выслушал еще раз повторенное терпеливым Фостером описание, и наморщил лоб.

– Так… Если я не путаю, то кого-то похожего я видел. Понимаете, я не уверен – просто описание такое расплывчатое, ну… под него половина посетителей подходит, в самом деле!

– По-моему, сочетание примет вполне точное, – сухо бросил Фостер.

– Да…? – продавец рассеяно хмыкнул. – Да тут же фестиваль будет скоро, людей в одежде, как вы описали, там будет сотни, а из них точно кто-то будет чернокожим, кто-то мулатом, кто-то… Такого сорта несколько ребят наверняка заходило, может, и не в мою смену даже – у нас тут, сами видите, может остановиться или умирающий от жажды, или от голода, более привередливого посетителя мы ничем и не приманим, ха-ха! Может, и видел… Ай, послушайте, ну я не уверен, правда.

– А сейчас? – Дэвис все-таки сунул под нос карточку из дела.

Продавец вытаращил глаза и поперхнулся.

– О боже, господи… – пробормотал парень. Фостеру показалось, что того сейчас стошнит. Но продавец, о диво, все же взял себя в руки, перевел дыхание и, совершив над собой усилие, вгляделся в изображение.

– Лицо с такого фото я не узнал бы, даже если бы это оказался мой сосед, офицеры, вот что хотите со мной делайте! Но рубашка мне кажется смутно знакомой, – наконец проговорил он. – Да, точно: парень в такой рубашке заходил, покупал газировку. Я еще почему запомнил – он с кем-то за дверью ругался: мол, уж несколько центов на колу он точно имеет право потратить, хватит его попрекать каждой монетой… Как он там сказал – я верну долг, не нойте. Вот! Точно. У него, видимо, были какие-то проблемы с деньгами: может, прозанимался у друзей, я так думаю.

– Проблемы с деньгами…. Как думаешь, парень, серьезные проблемы? – Дэвис тут же сцапал продавца, что называется, за жабры.

– Что? Серьезные ли проблемы? О, нет-нет, мне так не показалось, совсем, – растерянно промямлил продавец. – Его что, из-за них, в смысле, из-за денег…?

– Мы пока не знаем, – Фостер покачал головой. – Может, и так. Но почему ты говоришь, что не показалось, будто проблемы-то серьезные?

– Ну, как бы это назвать, – продавец потер лоб, мучительно подбирая слова. – Мне он не показался напуганным или озабоченным – таким тоном, как он отвечал про деньги на газировку, отмахиваются от тетушки или приятеля, что подначивает – когда ты мне вернешь тот бакс с прошлой недели, а? Вроде того. Сэр, а это…

– Так, парень, это все очень ценно, только вот что – ты не видел этого фото, и не будешь об этом трепаться, идет? – Дэвис точно так же, как это паренек, потер лоб под фуражкой, сунул фотографию трупа в нагрудный карман, нахмурился, а потом добавил: – Вспомнишь чего еще, звони в бетельское отделение полиции. Фостер, запиши-ка его данные, вот что!

Фостер кивнул, выудив блокнот, отметил все то, что паренек послушно продиктовал: звали его Сэм Прэтт, и жил он недалеко от Смолвуда, сюда же приезжал работать: несколько миль каждые два дня по этой самой трассе. «Может, еще моего сменщика опросите – его зовут Кит Бернс, он работает послезавтра» – добавил Сэм.

– А, так это твоя тачка у крыльца? Ну, тот «Шеви»? – напоследок спросил зачем-то Фостер, и Сэм отрицательно покачал головой:

– А, нет. Откуда у меня такое! Я на папкином старичке-пикапе езжу. А этот «Шеви», зеленый, как фисташка, ведь почти новый!

– Да не очень-то новый… – Фостер усмехнулся.

– В сравнении с моей машиной точно новый! Меньше пяти лет же наверняка, просто очень уж пыльный, – Сэм растерянно улыбнулся. – Кстати, а спросите у тех ребят, что на нем приехали – это коммивояжеры, я их тут уже пару раз видел, по городкам развозят всякую мелочевку… может они видели?

– Ладно, спросим, – Фостер напоследок завернул к холодильнику, выудил бутылку оранжевой газировки, бросил продавцу несколько монеток, сверившись с ценником, и собрался было уходить, когда Дэвис ворчливо спросил:

– Эй. А чего они тут у тебя торчат, у тебя что, парковка бесплатная?

– Да нет, то есть для клиентов, конечно, бесплатная, но дело не в этом, – Сэм покачал головой. – У них бензин кончился, один из них пошел на заправку с канистрой, тут недалеко ведь. А второй ждет. Вон, нашу содовую допивает… третью по счету, по-моему. Потом будут кусты поливать по дороге, ха!

И Сэм окончательно забыл, казалось, только что увиденную жуткую фотографию – простецки пожал плечами и хихикнул. Дэвис недовольно свел густые брови над переносицей:

– Помалкивай тут мне, парень, про то, что мы у тебя узнавали – просто в интересах следствия. Перед другими всякими не болтай – нам сплетни не нужны. А нам – звони сразу, как чего вспомнишь, – еще раз повторил с нажимом сержант, и оба полицейских вывалились наконец из душного помещения забегаловки на солнечную парковку.

– Чего ты к нему прикопался напоследок, шеф? – Фостер чуть сощурился: солнце било в глаза немилосердно. Сухопарый и изящно сложенный, он переносил жару чуть получше, чем его грузный начальник, но чернявый Дэвис хотя бы мог похвастаться плотным загаром, которому нипочем горячие лучи, а вот у Рича уже третий раз за лето обгорал и облазил нос: его бледная кожа с веснушками никак не хотела привыкать к таким испытаниям.

– Да боюсь, чтоб не растрепал, – буркнул Дэвис. – Нам газетной трепотни и так довольно и без этого. Пойдем этих… этого коммивояжера допросим, что ли.

Что ж, далеко идти и не пришлось: рядом с тем самым фисташково-зеленым «Шеви» толкался тип среднего роста: до этого он, видимо, сидел в машине, убивая время ожидания, может быть, прослушиванием радио: то как раз едва слышно бормотало из-за открытой дверцы.

Хозяин авто, не смотря на жару, был облачен в серый пиджак и такие же брюки, официальные донельзя, и слава богу, что без галстука. Несвежий воротничок рубашки указывал на то, что тип этот успел в недавнем времени проехать немало миль, а несколько пасмурное выражение округлого, довольно безвольного с виду лица наталкивало на мысль, что он собирался проехать ещё больше, когда бы не заминка с бензином: у человека в сером была физиономия того, кого вынужденно оторвали от работы. Видно было, что он не особенно рад потерянному времени, но уже смирился с этой неизбежностью. Впрочем, газировку – такую же, как выбрал Фостер, оранжевую, благоухающую химическим апельсином и сиропно-сладкую – он посасывал с видимым удовольствием: наверняка только она и придавала ему толику благодушия в этом вынужденном ожидании.

Рич Фостер бегло оглядел типчика и счёл, что тот вообще ничем особым не выделяется из сотен таких же ребят средних лет, работающих кем придется и мотающихся день-деньской на ногах в любую погоду туда и сюда: мелкий управленец, торгаш или рекламщик, не столь важно, все они птицы примерно одного полета. Да, физиономия у него была простецкая, округло-мягкая, как и вся его фигура, точно так же слегка тяготеющая к некой округлости. Типу было навскидку лет сорок пять, и он, вероятно, любил сытно подзакусить: вряд ли на одних сладких газировках он сумел бы отрастить такие неромантические бока и щеки.

Скучный видок у него был, признаться – так выглядят восемь на десятку мужчин такого возраста где угодно по всей стране. Добавь темные, короткие волосы, и стрижку самую обычную, скучную – а какую ещё носить, когда по круглому крутому лбу тянутся такие заметные глубокие залысины? – и вот тебе твой собеседник среди летней трассы: иди, спрашивай про несчастливца Буги-Вуги, и слушай такой же однотипный, как десятки других до него, ответ. Подойдя ближе, Рич счел нужным дополнить в своей мысленной картине видок коммивояжера круглыми серыми глазами в сетке тонких хитрых морщинок – этакий прищур профессионального торговца, одновременно дружелюбный и цепкий, и окончательно увериться: да, самый обычный коммивояжер.

Тип, назвавшись Кларком, подтвердил историю о закончившемся бензине, вздохнул, опорожнив до конца бутылку газировки, и равнодушно пожал плечами на вопрос о том, не встречался ли по пути Буги-Вуги: нет, понятия не имею.

Он вообще с некоторой рассеянностью выслушал описание, точно утопая в каких-то своих мыслях, потом спохватился, и, покачав головой, разочарованно заметил: нет, правда, не припомню такого. Голова вечно забита цифрами, знаете, ни для чего больше места не остается. Нет, что вы, подвозить? Ха-ха, мистер полицейский, вы, должно быть, шутите? Это против правил нашей компании – мы не подвозим автостопщиков. А следом Кларк увидел идущего по обочине парня с канистрой и обрадовано зашвырнул пустую бутылку в урну метким броском:

– Ну наконец-то!

Напарник Кларка оказался желчным костлявым блондином немного помладше своего коллеги, остроносым и слегка сутулым. Он то и дело отбрасывал со лба пряди сальной от жары челки, а серый пиджак, такой же, как и на Кларке, висел на нем, как на вешалке. Тип вручил Кларку канистру и со смешком поинтересовался:

– Что ты успел натворить, а? – голос у него был сиплый, точно севший от долгой болтовни или курева, но сам по себе фальцетно-резкий, точно птичий.

– Да ничего, – Кларк хохотнул тоже, сочно и на удивление искренне. – Тут, знаешь, офицеры потеряли какого-то хипповатого паренька, автостопщика, ума не приложу, чего он начудил. Спрашивали, видели ли мы…

– Стопщика-хиппи? Да с какой бы радости, мы же таких не подвозим, – блондин осклабился, и снова поправил челку, зыркнув светло-серыми, по-рыбьи блеклыми глазами: взгляд его выражал всего лишь легкое недоумение, впрочем.

– Как там, говорите, его приметы-то, а офицер? – участливо переспросил Кларк, кивая на своего напарника – мол, может он чего припомнит?

– Чернокожий, точнее – мулат, лет около двадцати пяти, ростом пять футов и семь…

– Не, не видели, – тощий не стал дослушивать, пожал плечами. – Точно нет. Слышь, Хэл, заливай уже, а? Поехали отсюда – нам ещё в Даттонвил за сегодня смотаться надо будет, узнать, что там та партия чертовых лосьонов, прибыла или нет… Жара! Спекся, пока таскался на эту гребаную заправку.

На этом блондин вовсе потерял интерес к копам, развернулся и полез в багажник – за воронкой. Вяло переругиваясь, коммивояжеры живо заправили свой «Шеви» и были таковы: Даттонвил и некие лосьоны, видимо, с нетерпением ждали. Фостер, покатав в голове эти соображения, присвистнул – не ближний путь, однако. До Даттонвила не меньше часу еще пилить.

Дэвис досадливо сплюнул – и махнул рукой: пойдем, нам тоже еще за сегодня не одну милю намотать придется. Что ж, ничего другого не оставалось, как последовать примеру коммивояжеров и вернуться к работе, столь же нудной и монотонной, как и у этих торгашей на колесах.

В конце концов удача полицейским хоть слабая, но улыбнулась.

Уже на последней из заправок, которую они посетили – кроме Сэма Прэтта, еще один человек сумел вспомнить, что видел кого-то вроде Буги. А после детальных расспросов заправщик еще и сообщил, что паренька окликнули не по кличке, а по имени – Билли. И добавил, почесав под форменной бейсболкой – с ним еще пара каких-то мутных типов была, только вот лиц я убей, а не помню. Память уже не та, знаете ли, да и сливаются все в одно к концу рабочего дня, когда по нескольку смен подряд работаешь. Я этого мальчишку запомнил-то только потому, что у него такой говорок смешной был, будто он стихами все время старается говорить, знаете? То ли выпендривался, то ли что… смешной парень, ага. «Был» – мысленно добавил Фостер, и многозначительно поглядел на Дэвиса. Тот непонимающе дернул бровью, но пугать заправщика фотографией трупа не стал, решив, что и так получил уже хоть что-то.

На чем уехал Билли-Буги и его спутники, про которых заправщик сумел сказать только то, что они «какие-то мутные» и не словом больше, заправщик тоже не вспомнил – потому что попросту не видел, в какое из отъехавших от заправки авто они погрузились, занят был в тот момент. Больше заправщик, которого Дэвис трепал расспросами, как терьер тряпку, добрых минут двадцать, ничего не сказал – видимо, не знал или не помнил и в самом деле ровным счетом ничего.

Ну что же, стало быть, Билли. И пара каких-то не очень располагающих к себе приятелей, ну-ну. С шансами – пустой след, и это были попросту люди, согласившиеся его подвезти. Но в сочетании со словами Прэтта про долги, хм… Фостер мысленно скрестил пальцы – неужели зацепка? Хорошо бы, если так! Конечно, времени при этом они убили препорядочно – едва ли не полный рабочий день. Дэвис посмотрел на часы, крякнул недовольно и заметил:

– Пора бы и на базу, Фостер, что скажешь? Келли там поди в одиночку с ума сходит, а?

– А как же Симмонс? – Рич пожал плечами. – Наверняка же копается в бумагах. Может, на телефоне висит, ворошит базы вместе с Кэт.

– Да как же! Выгуливает ту цепную кобру поди, – скривился Дэвис. – А может, и вовсе к нам ее приволок! Я так понял, его шеф ему не дал выбора касательно того, как это дело вести, в смысле подсунул экспертессу, но знаешь что? Это не отменяет того, что эти типы из ФБР – чертовы сукины дети. Просто на одного сукина сына находится такой же сукин сын побольше, и все.

Фостер рассмеялся, точно так же глянул на часы – шесть пополудни, действительно, день-то заканчивается… рискнул предложить:

– Мотнемся до следующего городка, может?

– И застрянем там до ночи, – отрицательно мотнул головой Дэвис. – Погнали на базу! А городишко оставим на завтра.

– Хорошо, поехали спасать Кэт от скверной компании, – Фостер хмыкнул. – Надеюсь, что за это время ничего новенького не стряслось на месте.

– Сплюнь, Рич, – мрачно отозвался Дэвис, и Фостер, дурачась, поплевал через плечо.

Хоть он точно так же устал, как и шеф, но не чувствовал себя выжатым досуха по одной простой причине: день оказался вовсе не потраченным впустую. У них есть хотя бы имя – глядишь, кто-то еще припомнит что-то. Или найдется пропавший рюкзак этого парня: ведь в первый день из вещей Билли-Буги удалось найти только спальник, смену белья в нем и пачку презервативов.

– Интересно, нью-йоркские эксперты уже прислали заключение по телу? – пробормотал он, усаживаясь рядом с шефом.

– Вот и узнаем, – Дэвис, тронув «Фалькон» в обратный путь, пошарил по карманам, выудил зубочистку и принялся ее грызть. Шеф безуспешно пытался бросить курить уже в пятый, кажется, раз – вчера, например, с этим делом сорвался и смолил одну за другой, сегодня, видимо, снова попытался удариться в аскезу. Рич знал, что это ненадолго: приедут, и Ник непременно выудит из стола запрятанную туда пачку и надымит, точно дракон, на весь участок. А потом плюнет на все – и снова будет курить по десяток раз на дню, точно. Это было видно по тому, как яростно шеф разгрызал деревянную зубочистку уже сейчас.

В участке тем временем все было вполне мирно и на удивление тихо, в воздухе витали ароматы кофе и сигарет, и то и другое – совершенно свежее, невыдохшееся. Фостер потянул носом, почувствовав внезапно, что за кофе готов сейчас буквально загрызть кого-нибудь. Дэвис же вовсе едва слышно зарычал – и немедленно полез в свой стол, роясь там, как охотничий пес в саду: шумно и неаккуратно. Фостер усмехнулся – да, не прошло и получаса.

Кэт Келли, подняв голову от бумаг со смешком окликнула:

– Эй, шеф. Добрый вечер! Как поездка прошла – нашли чего?

– А, добрый… добрый вечер, агент, ага. Прошла – это главное. Кое-чего нарыли… ага. Вот куда они провалились! – и Ник, откопав пачку, цапнул сигарету, сунул ее в зубы и с остервенелым удовольствием чиркнул зажигалкой.

– Привет, Кэт, – усмехнулся Фостер. – Вы не весь кофе уничтожили, надеюсь?

– Привет, Рич, – она хмыкнула и потерла кончик носа, как обычно делала, когда задумывалась над чем-то. Кажется, она не просто листала газету, а что-то искала в подшивке, как и Симмонс, поприветствовавший вошедших только рассеянным кивком. – Кофе еще есть, даже горячий, как раз пара кружек в кофеварке осталась. Вам налить?

– Да, – хором заявили Дэвис и Фостер, переглянулись – и едва не заржали, как жеребцы. Впрочем, все же удержались, не говоря друг другу ни слова – не одни в участке, а Симмонс не тянул на свойского парня, пусть он и не обращал внимания на беседу копов, только рассеянно кивнул в ответ на приветствие, и снова, вороша пятерней светлые пряди, уставился в такую же, как и у Келли, объемистую подшивку газет, что-то бормоча себе под нос.

Фостер из этого заключил, что до их с Дэвисом возвращения Келли и Симмонс как раз усердно перебирали газетные статьи, и, по счастью, никаких следов присутствия «цепной кобры» поблизости не обнаруживалось.

– Между прочим, у нас тоже есть кое-какие успехи, – Симмонс, отчеркнув карандашом что-то в подшивке, наконец поднял голову, и добавил: – Но я бы сперва выслушал о ваших находках.

– У нашего пострадавшего обнаружилось вполне человеческое имя – его на заправке за Роквиллом попутчики назвали Биллом, и это услышал заправщик.

– Фамилии, конечно же, он не запомнил? – Симмонс усмехнулся.

– Не слышал попросту, – Фостер пожал плечами, глянул на Дэвиса, тот кивнул, мол, продолжай, раз начал. Сам вцепился в кружку с кофе и сунул нос в то, что читала Келли, пытаясь сообразить, куда завела кривая мысли парня из ФБР, что он усадил сотрудницу его отделения читать древние газеты, выуженные, скорее всего, из бетельского архива.

Фостер пересказал все, что удалось узнать про Буги-Билли: упомянул выуженное из Прэтта, посетовал, что описания попутчиков тоже толкового не было, напоследок досадливо пошутил: пара странных типов, куда как точнее! Этак, если вдуматься, это и те бедолаги коммивояжеры могли быть, и даже переоденься в штатское кто из наряда дорожной полиции, тоже вполне подойдет!

– Фамилии нет, описания подвозивших нет… ну конечно, еще бы так все было просто, сразу и то, и это, и даже орудие убийства принес бы кто на блюдечке, – саркастично пробормотал Симмонс, потом вздохнул, но следом неожиданно улыбнулся и, выкопав из-под вороха бумаг на столе небольшой цилиндрик темного пластика, заявил:

– Зато теперь у нас есть прижизненная нормальная фотография этого парня, Билли по прозвищу Буги-Вуги. Будет, точнее, когда проявим и напечатаем. Вот, и с нею уже можно будет опрашивать более детально – узнает ли кто… эй! Что это вы так смотрите? Дэвис, вы что, уже сегодня кому-то показали фотографию трупа?

Фостер и Дэвис снова переглянулись, Рич неуютно заерзал на своем месте и, уходя от ответа, щедро отхлебнул кофе. Дэвис, пыхнув дымом, сердито уставился на Симмонса:

– Да. Нам пришлось – иначе этот парень в забегаловке, Прэтт, вообще не сообразил бы, о чем речь. А так мы хотя бы узнали, что Билли мать его Буги-Вуги был должен неясно кому денег. И что он действительно полный раздолбай. А значит, мог влезть во что угодно. Нечего на меня так смотреть, агент – может, у вас там как-то принято вести дела иначе, но у нас обычно не церемонятся и не щепетильничают, когда дело грозит превратиться в эталонный «висяк»! Чего вы от меня хотите?! Чтоб я плясал под дудку Агентства, упуская важных свидетелей, только потому, что вам так угодно?

– Я хочу только, чтоб мои слова для вас имели хоть какой-то вес, – процедил Симмонс, заметно помрачнев. – Мне кажется, я вполне ясно объяснил, отчего не стоит так делать: спугнем причастных, и поминай быстрое раскрытие как звали!

– Его и так не предвидится, агент – быстрого раскрытия. Вы тут, ха-ха, застряли надолго! – Дэвис ухмыльнулся, снова с остервенением затянулся, предсказуемо поперхнулся, и, закашлявшись в кулак, выдал: – Ведь мы и правда так и не нашли орудие убийства!

– Это нож. Широкий, лезвие около шести дюймов, заточка охотничья или как у национальных ножей – выраженное «брюшко» и поднятый кончик, – Келли подняла пачку отпечатанных бумаг и потрясла ею. Ее холодному ровному тону можно было только позавидовать сейчас. – Сегодня по факсу эксперты пристали результаты по телу, подробные. Ознакомьтесь, шеф.

– Этот нож может гулять по всей поляне в кармане у любого зеленого или краснокожего мудака, – прорычал Дэвис, цапнув распечатку из рук Кэт.

– Или белого, – вдруг тихо добавила Келли. – Шеф, ты не думал про это? Этого парня могли прирезать много за что, это правда. Только с прочими равными Билли Буги-Вуги могли убить просто за то, что он черный. Точнее, за то, что он спал с белыми девчонками – водилось за ним такое, действительно.

– Кэт, да брось, ты чего? – Фостер, услышав такое, аж едва кофе не облился, уставившись в карие глаза коллеги. На милом, обычно довольно смешливом лице Кэт читалась мрачная настороженность. Учитывая то, что ее собственная кожа была цветом, как молочный шоколад, эта озабоченность могла показаться едва ли не граничащей со страхом. Приглядевшись, Фостер понял, что не ошибся: Келли изо всех сил делает вид, что не напугана, но… но ей на самом деле не по себе. Рич тут же попытался разуверить коллегу: – Да что за дремучую ерунду ты городишь, ну правда, послушай, этого быть не может – такого уже лет двадцать никто слыхом не…

– Она не городит, – все так же мрачно заявил Симмонс, перебивая. Видно было, что он едва сдерживается, чтобы не рявкнуть на бетельских полицейских от души, высказав все, что он думает об их самодеятельности: по сухощавому лицу гуляли желваки, и проницательные глаза стянуло нехорошим, холодным прищуром. – Сегодня один из сыновей мистера Ясгура – того, на чьей земле все это свинство и творится, между прочим! – заявил, что его школьный друг состоял в Ку-Клукс-Клане. Если кому-то казалось, что эти ребята распались – то казалось напрасно.

– Что-что? – Дэвис аж от почти докуренной сигареты оторвался. – Я не ослышался?

– Нет, – отрезал Симмонс, и, демонстративно взглянув на часы, сообщил: – но, пожалуй, пусть в курс дела вас введет офицер Келли. Рабочий день на сегодня у меня лично закончен.

С этим он развернулся и собрался было уходить, прихватив плащ и поставив фотопленку на стол перед Келли, но тут отделение огласил надсадный перезвон телефонного аппарата. Кэт поднялась, ухватила трубку и через секунду повернулась, чуть виновато улыбнувшись:

– Вас, мистер Симмонс. Начальник отдела Нью-Йоркского отделения ФБР…

– А, черт побери… – Джон шумно выдохнул, развернулся и подошел к телефону. – Слушаю!

Что там ему говорил начальник, было неясно, но лицо федерала ничуть не прояснилось. Наоборот, под конец он, едва не капая ядом, саркастично поинтересовался:

– Один вопрос, старший агент Терренс – почему на это задание отправили именно меня? Не то что бы я был против своей законной работы – однако тут полным-полно скверно воспитанных подростков, людей, едва переставших подростками быть, и взрослых, едва ли отличающихся от этих самых подростков нравом и умением держать себя в руках – а я что-то не припомню, чтобы я был директором исправительной школы!

Трубка бодро проворчала что-то вполне дружелюбным тоном, сколько можно было судить, и Симмонс еще мрачнее уточнил:

– Что? Я, значит, не считаюсь таковым, верно?

Выслушав ответ, он всего лишь мрачно, но тихо обронил:

– Понятно. По информации – понял. Отбой.

Дверью за собой он, впрочем, хлопнул не настолько сильно: видимо, в этой короткой телефонной перепалке растерял большую часть злости.

Кэт только плечами пожала, недоуменно хмыкнув. Дэвис заковыристо выругался – разом по поводу и ФБР, и фестиваля, и предполагаемых «белых капюшонов».

А что, если и правда – Билли-Буги прирезали белые психопаты…? До сержанта начало доходить, что именно поэтому, вероятно, ФБР и сделало такую стойку на дело, сперва показавшееся Николасу Дэвису разборками мелких наркоторговцев. Ведь героин-то из кармана Билли никуда не девался.

«А что, если Билли прирезали просто за то, что он – черный?»

Только этого, подери их всех, не хватало.

Глава 5

Когда дверь полицейского отделения закрылась за спиной и раскаленно-бронзовый вечер встретил его жарким ветром, Джон с коротким сожалением подумал – может, не стоило цеплять Терри этим вопросом? Он же знал, что ответ ему вряд ли понравится! Нет, шеф, конечно, не возмутился – наоборот, заюлил, точно чувствовал свою неправоту: сперва отбрехивался общими фразами, мол, ты же лучший в таких делах, ты и Мур, но раз я не могу послать и Мура тоже… при повторном вопросе Терренс сдался: видишь ли, признался он, кроме тебя я мог только Мёрфи отправить – мне нужен человек с предельно скептичным умом, а это как раз ты и Тед Мёрфи, но у Мёрфи, такая незадача, запланирована поездка, он под нее специально выкраивал выходные, он… Черт, Джон, послушай, Теда жена с потрохами сожрет: эту поездку она из него буквально выдавила, круиз на пятнадцатую годовщину, ты понимаешь… я не могу портить человеку семейную жизнь настолько! Потом неловко хохотнул – Дора Мёрфи убьет нашего Тедди, серьезно, если я его оставлю в городе, а я, ха-ха, не хочу лишаться сотрудника. Пойми же ты человека, наконец! А на саркастичное «а я, выходит, таковым не считаюсь» лишь фыркнул – не драматизируй, Джон. И добил финальным – ну у тебя же все равно никого нет, и тебе совершенно точно не закатят абсолютно безобразную сцену вплоть до выставления из дому…! Симмонс мало что зубами не скрипнул, услышав такое оправдание, но промолчал. Шеф тут же попытался подсластить пилюлю, заявив: «сходишь в отпуск попозже, и клянусь, ни одна скотина не посмеет тебе позвонить, пока ты не вернешься из него», но настроение у Джона окончательно рухнуло на самое дно, поэтому он свернул разговор. Все равно Терренс не сообщил ничего нового, только то же самое, о чем сегодня Симмонс успел поговорить днем с Мэттом: Мур раскопал очень похожее дело, имевшее место в другом штате пару лет назад, и обещал переслать подробности. На том напарники договорились, что подробности этого дела (выборочно, разумеется!) стоит обсудить и с «магическим экспертом», как Мэтт в шутку обозначал в разговоре мисс (все-таки действительно мисс, как оказалось) Фей. Впрочем, перед этим дело следовало сперва внимательно изучить самому – а вот на это у Джона сегодня решительно не было ни капли времени. В участке при бетельских копах (даже только при одной во всех отношениях приятной мисс Келли) делать этого он не хотел: дело, Мэтью заговорщицким тоном предупредил, из «особых», и данные по нему он добыл едва ли не подкупом и личным обаянием. Терренс со своей «помощью» малость опоздал, да. Может, шеф и не лукавил, когда заявил, что именно Мур и Симмонс идеально подходят для этого задания: своих сотрудников усатый ворчун знал неплохо, что есть, то есть.