Собрание произведений в 3 томах. Т. I. Стихи

51. КЕНТАВР

БасняКентаврНаевшись раз малиныПо горло человечьей половиныК березке стройной подошелИ начал об нее теретьсяЧтобы согретьсяИ почесатьСвой вот уж десять лет как шелудивый бокТут из соседнего дупла ему ответил богЧто жизнь-то наша значит братец даром не проходитИ что сойдет с копыт – то с рук не сходит.

52. МИНОС

Минос! Минос! Ты жирен, жирен —Зато жена твоя умнаТы сел на трон как мерин миренЖена читает письменаОна читает днем и ночьюПри свете дня, при блеске звездНо птичий ум ее порочныйУже давно вспорхнул из гнездМинос, ты слишком неподвиженТы важен словно ты квадратТы недостоин быть приближенЕя прекрасного бедраОна читает знаки чувстваНа чешуе других рогов —И вот уж луг цветами устланИ вот уж бык из береговРучья недавнего подъятОна спешит к нему навстречуИ вот уж ею он объятСвершает ласку человечьюНо как-то холодно. ОнаВстает с цветов пораженаА бык дрожит губою бледнойИ требует коровы медной.

53. КРИТСКИЕ ВЫМЫСЛЫ

Дедал парил по небуИкар сидел внизуДедал там прежде не былИкар доил козуДедал кричит: СкорееА то я рассержусьСкажи: по небу реяКак я тебе кажусь?Икар на четверенькахПоднявши вверх тузыПомедливши маленькоСказал из-под козы:Он так сказал: ПапашаТы ах как высокоА дома стынет кашаИ киснет молокоТебе-то хорошо тамВсю птицу ощипавРулить своим полетомНи разу не упавА дома – разорениеКак дым летает пухПоет как привидениеМорщинистый петухА одаль за околицейГусак идет нагойТо о лопух уколетсяТо топает ногойЕго гусыня голаяБесчувственная тварьГуляет развеселаяКрасна как киноварьА деткам каково ихС под век незрелых окРодителей обоихВдруг видеть без порток?Всеобщее распутствоИ шаткость в жизни сейВот плод летать искусстваИ всех твоих затей.Дедал сказал снижаясь:Сыночек мой сынокДуша моя сжимаетсяСовсем как пузырекЧем больше я летаюТем больше я хочуЖелание питаюПлевать на эту чушь.И так развеся ушиПовис вверху ДедалИкар его послушалНи слова не сказалНи слова – ни словечкаКозу свою дояПод вымечко овечкиУсмешку затая.

54. ЭГЕЙ

Эгей скончался по ошибкеОн безнадежно устарелЕго недавно съели рыбкиКоторых он когда-то съелМурены спят в его скелетеМиноги водят хороводИ кисти рук висят как плетиА кости ног – наоборотУжасна месть слепой природыКакой-то осьминогий спрутУже разводит огородыТам где сверкал зубов редутНо их ограду выбил возрастЭгей скончался очень старЕго пример внушает бодростьТому кто мыслить пересталНо выпить на его поминкиПришли друзья его сединОплакать друга средь сардинИ утопить слезу в сардинке.

55. СОПЕРНИЦЫ

(Скилла и Дафна)Сюжет практического чувстваДо дна навеки исчерпавОна легла в сухое русло.Как холодна ее рукаВысокий лик как камень горРождает смутные восторгиСлепой груди двойной бугорКак будто ждет тревог и оргийЛежит прекрасная она10_ Касаясь волн морских бедра́миНо внутренне она полнаОдними хриплыми волкамиБурлят суставы стаи ихИ всё кругом приходит в ужасКогда похожие на вихрьВнезапно выскочив наружуНевольно тянутся к морямНа гибких выях иззмеившисьИ как на странных фонарях20_ Глаза горят полузакрывшись.Двенадцать ок алеют в нейНа лепестках голов собачьихЦветочек сей то выйдет внеТо снова внутрь венчик спрячет —Символ стыдливой красотыВ псах голубых шестиблизнечныхНеуловимый как мечтыИ непонятный словно вечность.Бежала Дафна – куст лавровый30_ Листву на юбке шевеляИ видит: грот стоит багровыйА рядом липкая земляИ зыбь и топь и скат в низинуТропою илистой скользитВ пещеру рот стоит разинутВ клыках скользящего сразитА далее – скулят и лаютИ в результате всех страстейТам воронье не просыхая40_ Висит на ниточках детей.Тогда красавица спросилаДрожа листвы своей платком:Какая сила побудилаТебя вскормить в себе волков?Зачем такие длинные клыкиИз вечной высунулись глотки?Зачем зажаты в кулакиСобаки в облике селедки?Я только ветреница – прах50_ Лечу от юности тряпичнаА ты – в туманах и парах —Зачем ты внутренностью хищна?Зачем комок морской травыС медузы паюсным букетомДракон по имени УвыПринес тебе запрошлым летом?Зачем? Зачем? – гласила ВетвьИ что за смысл в подобной власти?А Скилла только улыбалась ей в ответ60_ И зубы скалила из пасти.

56. ФЕНИКС

Горит ли кость на пепелищеИль тлеет свежее бревноИли вообще огню нет пищиЕй это право все равноОна летит теперь наверноЛетит куда-нибудь тудаГде здешнее недостоверноКак еле слышная дудаМеж вечных лун рогами новыхЕй не узнать знакомых формКружится воздух бестолковыйИ комары уж ей не кормСменяют дни рассвет рассветомИ что ни день – другие щиСгорела птичка, больше нетуТеперь ищи ее свищи.

ЧЕТЫРЕ ПОЭМЫ ОБ ОДНОМ

57. ДВОЕ

Они ушли оставив снаряженьеИ множество своих друзейВокруг золы вечернего огня.Вокруг светало. Первое движенье дняУже вставало около вершинА выше их никто не подымалсяПоэтому там не было тропыУпали лошади, им сделали гробыУпав на скалы вертолет сломался10_ И схороня крылатого коняОни пошли настречу взмахам дня.Печальных похорон летучего железаНе вышла на порог безумная слезаПротек ли бак ли, винт был кем-то срезанА может быть виной тому гроза —Но он погиб как будто был животнымИз слов пустых «сломался вертолет»Из них иллюзий желтоватый плодРождает бабочку – пример сердцам холодным20_ В уменьи жертвовать друзьями и самимСобою ради прихоти каприза,Природа как бы сделала живымЕго, дабы погибель механизмаЗажгла костер, столбом поставив дымПодуло с запада – и нету мотылькаПыльца сошла с блестящего металлаДвойная смерть – прибора и зверькаИх продвиженье в гору задержала:Упавший жук их задавил козу30_ Проверить бак или винить грозуВ хищении железного пегаса?Конец один – четыре смерти сразуДень-Фортинбрас еще лудил кирасуИ в этот миг как будто по приказуИз свода выпал юношеский серп.Их было двое: Хиллари и Шерп.Хиллари:Послушай, Шерп, ты видишь эти скалы?Возьми веревку, палку передайУж день настал, как все прекрасно стало40_ Взгляни – там ледяная бородаНачальный луч стократно преломилаЗдесь – призмы скал из каменных акулТорчат, торчат. Дай мне походный стул:Хочу я посидеть. Как все здесь мило!Весь горизонт как белая пила.Жаль конь погиб. Окрестность мне мила.Жаль нет коня – проклятая кобыла!Смотри, мой Шерп, как хорошо кругом.Приятно мне, но дышится с трудом.50_ И вот полупрозрачными шарамиТуман понесся к лону облаковКипя по щелям бледным молоком —Тогда качая стройными ногамиНад банками набитым рюкзакомПромолвил Хиллари: «Возможно ли тайкомВершить великое? Всегда бывает пенаШипит ли чай, родилась ли звездаЦветочек мал, но пахнет резедаНескромно вторя воздуху вселенной60_ Рычит комар вонзая храбрый зубИ воет ветер зная про грозу.Французский летчик Сент-ЭкзюпериПрекрасно говорит на эту темуОн много раз об этом говорил:Стремленье ввысь всегда рождает пенуИ много хладнокровных АфродитСо временем та пена породит.Ведь некогда сей юный АнтуанВ пустыню пал с останком самолета70_ Там бедуин давно не ставил станНо Антуан сбежал из переплетаТеперь уже не помню право какНо в каждом слове из его страницыСидит как первобытный крик макакВеликое томленье устремитьсяСорваться ввысь подальше от земли —Так говорит нам Сент-Экзюпери».Смолк Хиллари. И смолкло бормотаньеСнегов, тумана и других стихий80_ Светила раскаленное мечтаньеВсосало в дно стеклянные стихиИзвечных льдов. Инейное сияньеМетнулось львами к ярким ледникамТам – к солнцу, после снова к облакамИ смолкло все, лишь Шерпа воркованьеКомками пара пало в тишь снеговКлубясь по углубленьям их следов.Шерп:Кожа неба – шкура бубнаСлово неба – гомон водный90_ В темя бога свергнут ГангомТемя бога – школа танцаШаганьям Ганга великана-ледникаБог влитый в кокон молокаРек облаком торжественных купанийИ слово медленных падений и ступанийЗастыло льдом в тугой кимвал —Он так довольно долго толковалПро этот вздор беззвучных сотрясанийИ вдруг воскликнул:100_ Хиллари о ХиллариИ глыбы лая загремели: ХиллариО Хиллари о Хиллари о ХиллариИ горы воя повторили: ХиллариО Хиллари о Хиллари о Хиллари…Шерп глупый смолк. Невразумительным обломкомВверху мерцал хрустальный ЭверестВсе реже становился воздух тонкийОт солнца отделился гневный крестИ диск его кружился бледной пленкой110_ Примявши палкой жалкий эдельвейсОни пошли. Пик становился ближеА вся земля потерянней и нижеКазалось говорила им: ПроснисьИ Хиллари оглядываясь внизСтарался удержаться альпенштоком.

58. АВВАКУМ

Бывает так – уставятся скотомДойдя до гребня выспреннего тынаНо многие ли ведают о томНасколько эта истина пустыннаИ в самом деле что такого в нейДавно известно: крыльями не машетОна, и не поет как соловейИ что́ ей даже в лучших песнях нашихИ в самых мыслях – там где песен звон10_ Чеканит грань разваренного бубнаЕй слышится наверно это стонГлупца что ночью с паперти не убранНет истины в цветах пока живешьА как умрешь тогда все будет прощеТам соловей среди востока розПевучим пеплом канет в серой рощеТогда иди таращь свои бельмаУпреком голося к верховной ямеСлепящие тугие письмена20_ Вдруг заблестят в неполотом бурьянеИ этих букв невыполненный гулНас гонит здесь навстречу стрел и игл…Шел Аввакум от холода сутулИ от мороза ноги еле двигалПсы околели и окоченевДеревья оседали в мутной склянкеОн шел один почти окостеневИ нес сквозь наст почти уже останкиИ вся Москва бессмысленных палат30_ Была забыта им. Едва гудели костиПо-нищенски глядели из заплатЕго глаза железные как гвоздиГлядело солнце в черный запад – РусьГде правил голод угольные крыльяИ где молитвы плавали как ртутьИ где для казни сами ямы рылиИ где тела двуперстных стариковДержал в земле холодный створ – АрхангельскА главы человеческих грибов40_ Вопили гимны словно бы на праздникКакие головы! Одна из них на немПока еще пускает пар из устьяГлухого рта, другие стали пнемПока их почва мерзлая не впуститИ не сожмет землистых темных губНад маковкой ощеренного карлаИ пес привычный тщетно скалит зубИ все ворчит что вот она пропала.Шел жуткий лик, шагал как нож сквозь лед50_ Поленья ног вбивая в ямы рытвинЮродивые вправлены впередСтояли льдины круглые в орбитахОн шел один единственный как перстЧугунный перст сквозь грызь пустыни черствойПод хрусталем нелюбящих небесВлача весь срам страны стотысячверстнойИ эта твердь не гнулася над нимИ гребень леса не смыкал зигзагаЛишь в воздухе стоял холодный нимб60_ Лишь на снегу не видно было шагаИ ветер ветер в толоконный лобИдущему и бился и мяукал:Откуда ты, бездонный протопоп?Куда, куда остеклянел и утл?Чего тебе, прозрачный человекОтчаянный и ангельски пернатый,Какие речи в странной головеЕще звенят в котле твоем невнятно?Гляди гляди тебя уже и нет70_ Смотри смотри как сведено пространство,Зверь новый на засаленном рожне,Ты повернись, ты видишь: в мире красномСтоличный смерд дрова тебе срубилХолуй калужский чадам сделал плахуВ мразь тех кто видел – вплавленный рубинИх кровь на ней лежит как жидкий яхонтПодобный крови легкий род огняПоет тебе многоязык стремглавыйО том что пепел истины обняв80_ Откинут твой единственный кровавый…И воздух взвыл и взвился как костерИ Аввакум сверкал согнувшись вдвоеИ небосвод опять над ним простерЛицо свое и тело неживое.

59. ОДНО ОКО

Туда идя своей чредойГде город – знал – вдали воздвигнутЯ как нежданною бедойВнезапно небом был застигнутБледнея, утра мрак в нем гасБыл блеск повсюду одинаковИ только сверху дикий глазВзирал с него без прочих знаковТут одаль все свернулось в вой10_ Став ветра пепельною плотьюЛишь на дороге предо мнойВиднелось пугало в лохмотьяхКачалась череп-головаСедое тела тлело сухоИ вихрь выветривал словаИз трупа Хлебникова духа.От первого вздоха:Куда убегает вода исчезающей зелени?Если бы око мнеО ко мне20_ Ком неги нежданнойТебе дней на днеДано малоА надо многоО сом рекиРекиРея с мели с милой над нейКак камней на днеНадо много.А надо мной мне осталось30_ Небо льнаНе больно-то верится:Желтого мераЗолото мира– Солоно мира хлебать тебеСолнца малоИ мимо литься луныМолиться унылой.Дуновение новое:Веер вех на хлебных копнахВетер дерева тетерев40_ Гребень багрянЯркий багор-косарьВетви ответь —То ли око цветокСлитый с ликом истока-росткаПроистеканьем листвыВервие веры вверхТянучи до ночи тоньше?– Смотрите, это солома.И третье:Где тела?50_ Те ли ониМы не знаемПлесть ли плескать лиИли петь сетьИли суть-путь еще ищаКуда убегает вода исчезающей зелениИ так утекающей лебеди?– А пока мы идем убегают колодцы…С косноязыких челюстейЧерез мычанье хрип и скрежет60_ Стучал мне звук пустых костейОт ветра в трепетной одеждеЯ стал судить, но верой скупПро что он мне проговорилсяКак вдруг исчез шершавый трупИ дух вещавший испарилсяИ стройный град вдали пропалИ бледный вихрь вымер прерванА горный воздуха кристаллЗастыл как будто в полдень первый70_ И вспомнив тот что в высях былЯ вверх свой глаз подъял невольныйГде в гул и в гибель всех светилСжигал их ужас треугольный.

60. ПОСЛЕДНЯЯ ВИДИМОСТЬ

Там где построен бледен домИ небо клонит внизНа небе том, на небе томБывает много птицЛетает тая стая ихБледнея их перомНа небе том что их таитНа севере сыромЕдва ж одна покинет свод10_ Одна из этих птахЕдва паря вмерзает в ледТерзает птицу страхРазбив меж век стекла устаВо льду едва горяНавек навек не веет тамНи ветер ни заряВ просторе том предел для окНевидим ибо тамНигде не рдел ни солнца сток20_ Ни звездная желтаСеть не взлетала в млечный дымНесмелая взойтиКак бы незрим предел водыТерзает страх войтиНад тесным кругом серых водТам стынет воздух-воскИ светоч светел не плыветЧерез свинцовый плесДаже не плес – там нет волны30_ И хлябь как бы застывПоникнув кажется инымБлеснув бежать забывДве доли белизны вершатДругое в небе мглойДве доли мглы внизу лежатГде обруч неживойА третья доля белизныИ третья доля мглыРасторгли нижний дом волны40_ И влагу что над нимЕдва светлее небесаЕдва темней водаЕдва вмерзает в лед паряКогда не мчат ветраСветлей небесная водаВнизу она темнейЗдесь да пребудет нетвердаТа твердь которой нетИбо меж век разбиты рты50_ Поблекшие на югОни не блещут вдоль чертыИ звуков не поютВо вне туманного венцаВ свинцовых бубенцахЛишь стынет серая веснаЗвеня без языкаТам молкнет серая веснаТемнея вниз едваТесьма от неба неясна60_ И птиц уносит страхИ меры нет в конце крылаНезрим пера пределОдни размытые краяНевнятные нигдеТам ближе даль и ниже глубьНебес уже без птицПод ней пространная во мглуВода недвижна ницТа хлябь куда и гул не пал70_ Чтоб воздух пел в волнеЕдва Единое – кимвалПо небу бьет вовнеОно одно о дно небесНикчемное вращатьДа птицы павшие в свинецИсчезнувши порхать

61. ФОМА

Удивительная поэма о знаменитом схоласте Фоме Аквинскомего учителе Альберте Великомо искусственной женщинеАльбертом созданнойи повествующая о том как сказанный Фома с нею спорил и как разгневавшисьее испортил

Сочинение о 1400 строках содержит в себе три вступления, восемь глав, из коих одна – большая прекрасная картина, и окончательное суждение; а кроме того включает две легенды, тринадцать малых картин, четыре песни, один сонет, одно обращение к читателю, а также вот эти стихи:

Новорожденье – дело не мгновенияОт ликованья ломит переносицаКогда подходит срок несвоевременныйЧем тягостней тем легче переноситсяТак не браните бедное творениеНа лилии вперед не стоит тратитьсяНе стоит доски закупать до времениПогибели отчаянного мастера.

ВСТУПЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

К МУЗЕ

Мой век не ценит пищи тонкойВ тройной цене утробный войБерите сумки и котомкиВалите в лавочку за мнойАвтоматический механикВам вместо цинка сплавит медьВ глаза кокетливая глянетПолупрокопченная снедьКофейный боб в сгущенной банке10_ Там вот уж сорок лет одинТам смерть естественная в склянкеМаячит где-то впередиЧто прежде было то и будетВернется ветер в ранний кругНам суждено в одной посудеХранить и финики и лукМорковка близко ананасаЕму дарит морковный смакТорговка запахом Парнаса20_ Благоухает как веснаОна лущит сухие костиНа мир восторженно плюяВ нем нет возможности для ростаТак пусть летает чешуяДабы рука не достигалаНа завершении колоннНетленной гирей идеалаМерцает вечный эталонНо там во льду застынут души30_ И хрустнет глаз и взвизгнет мышьОт совершенства дивной грушиИ от воззренья в эту высьЗачем же Ты сбивая сливкиКолеблешь череп бедный мойТакой непрочный и пустойПолуразрушенный и зыбкий?

ВСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ

МОЛИТВА СВЯТОГО ФРАНЦИСКА АССИЗСКОГО

Избавь меняИзбавь меня от зрелища пустого края чаши той, в которойнет монеты милости ТвоейСейчас, сейчас,40_ Когда кругом темнеют падаяЛохмотья осязаемых от яркости знаменМгновенье сжатых векНаверно это лучшее мгновение прекрасноеО если бы я видел не мигаяСлавы Твоей цветочную лужуИ пруд и ручей дорогой незабудокПотокТеперь гремит разматывая цепьМолотобоец-звездочет50_ А эти здесьВокруг стоят боясь дрожат и словно ждут известияТеперь час губ которые молчатДолжно быть совершенный час безмолвно сжатых губО если бы воздух мойМог плавить воск среди цветов златойЯ бы с ними плылНад звездами гудящим парусомИ долго тяжко мед их лил дождемВ эти вязкие поля60_ Тогда земля бы стала кружкой у протянутой рукиНо Ты – какое серебро сам положил чтобы горелов тесный круг?Какую рыбу кинул нищим в это масло ради мук?Ты это ТыНо только как Ты отдал нам побег святой древесный мостна берег близости Твоей?Здесь был он взят и срезан сухоЗдесь меня избавь.

ВСТУПЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

К ВЕКУ

О век тринадцатый, темна твоя наружность…Смердящий факт что ты существовалНе стоит веры: выветрен и сужен70_ Его размер сомнителен и малТы иногда куда-то исчезалИздалека мерцая блеском чуждымКак лезвие веселого ножаБегущего по звездам светлым краем.Ряд зримых форм надетый на спиральЯвляет гроздь которая свежаВ ничтожной мере. Мы ее съедаемА не клюем – ведь нет у нас пераМы не живем подобием чижа80_ Трехкратно ложь что мы напоминаемПичуг мечтательно крылами дребезжаНас разделяет длинная межа:Мы прах ногой долбим а не порхаемИ кисть вина увидим и глотаемА не жуем от птахи сторожаГоня пришелицу мыча иль громким лаемВ один прием всю ягоду едим —Как реки трав тот век неповторяемКак древо рощи век неповторим.90_ Иные зря моментом дорожат:Безвкусен ломоть мертвой атмосферыКак ни гляди в гнусавую трубуВ обратный телескоп четвертой меры —Мерцает глаз проделанный во лбуА век невидим, он лежит в гробуРаскинув ус и выкатив губу —Тринадцатый, темна твоя поверхность!А время – никакая не петляПодобное растит могильный вереск100_ Скелет-венец берет себе земляЗубами сходств оскален влажный черепИ с колеса немого палачаЛетают к нам опилки и обрубкиОбрывки снов, обломки звонких чаш(Покойник был умен и величавДороден толст но неширок в плечах)Всё вторит бывшему но только вслед за трупом.Я никогда наверно не поймуБесплодных чаяний сравнительных наук110_ Взгляд в прошлое таит в себе ненужность:Невозвратим однажды спетый звукСтрела обратно не вернется в лукНеправда что судьба нам делает окружностьНе может быть что рок рисует кругО век тринадцатый, темна твоя наружность.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ЮНОСТЬ АЛЬБЕРТА

Внук благороднейшего родаАльберт был в молодости тупЕго четырехгранный подбородокНапоминал по виду куб120_ Валун вздымался образуяЛоб неудобный для посеваЕго влиятельные родственникиНе выезжали из ЖеневыИм было хорошо забросивши ребенкаСложить ответственность на старенькую нянюЕй дряхлой поручить кормленье и надзорСтарухе набожной доверить воспитаниеА мальчик рос. Он рос и не умнел.По мере лет произрастала тупость:130_ В пятнадцать лет он слова не умелСказать, а говорил – так глупостьНелепость, чушь, какой-то утлый вздорНес околесицу и строил рожи слугам,Будь принц Альберт, узнай об этом дворНевинной бабушке влетело б по заслугамУчителю придворный плох уделЛить воду в пень чтоб зеленел талантБревно инфант – а кто недоглядел?И вот на плахе дурень-гувернант140_ Святую женщину позвали б на допрос:– Факт налицо, наследничек дубина.Они бы довели ее до слезХуля того кого она любила– Как Вы могли такого дуракаТакого олуха вскормить для властной роли?Она б рыдала глядя в облакаИ плакала выглядывая в полеИ рядом с ней рыдал бы весь дворецКороль сморкался, выл архиепископ150_ И тронут видом стонущих принцессИм Папа слал сочувственные письма.* * * Где мгла гнездо свилаОна вокруг паритПлох тот фонарь который не горит:Не различит он корень скверныВперед и вдаль взирая сонно…Как бы то ни было АльбертаСтоль же способногоИ в той же мере склонного160_ Сколь мил соседу трубачаЕго сосед с огромным дарованьемНе видя слёз не внемля оправданьямВ Париж послали обучатьЧтоб хоть с чего-нибудь начатьНо хрупкое орудие флейтистаНе запоет в руке врача!НравыВ те дни солдатский караулНе мог носить рейтузИмея звонкий арбалет170_ На месте аркебузТогда у многих нежных дамСупруга злобный нравЗамки на бедра запиралВсе чувства их поправПучками сена окруженОсел стоял красивСвободой выбора прельщенКак дева среди сливИ в самый Университет180_ Как заводили спорИз чащи забегал оленьИ вепрь ломал забор.* * *Есть критерий без условий:Знают герцог и стряпуха —Мудрый лечит мягким словомГлупый гвоздь кует для ухаМудрый доктор мягкой речьюРану бедную растравитДурень бьет поленом в печень190_ Мотылька коленом давитОн ползет к нему нацелясьСловно червь натуре в челюсть.Был профессор суховатКак солдат душою простУ него из-под заплатБыл едва заметен ростБыл профессор нравом крутНо давал заметный крен:Как бывало заприметит200_ Переулочных сиренОн привстав на четверенькиГромко лаял им вдогонкуОн любя экспериментыПрямо к черту лез в солонкуКто к хрящу стремится жаденДля того ученье – праздникНо Альберт был неудачникИ сказал ему наставник:Неспособные к науке210_ Бесполезнее собакиГоворливее заикиСостоя с сорокой в бракеБезотрадная картинаЛучше б ты играл на спицеБессловесная скотинаЧто ты дрыгаешь зеницей?!Безрассудная затеяВсё твое образованьеЕсли пусто в подземелье220_ Вон из храма в наказаньеПоверни на восемь румбовРукоять в гнилом корытеХлопни пробка, лопни тумбаГоворят тебе: изыдиПрочь, гряди – такие зубыНе для наших диссертацийВыдь, Альберт, уйди отсюдаСгинь под сень иных акаций.Головой высоко поднят230_ Горделивый был профессорПравда в маленьком объемеНо с большим удельным весомА всего-то четверть пяди…От желудей удалясь восвоясиМальчик прохладной роднею в ШвейцарииНе был укрыт в простыню утешенияНе был согрет под периной сочувствия– Мальчик, – сказали ему по прибытии, —Ты уже взрослый. Воздушные башни240_ Тучи на пастбищах, пену в угодииНам ли с тобою дробить в завещании?Как будто не стоит, к чему же, не правда лиДробить опору майоратаТаким искусственным барьером?И младший внук Больштедтских графовИзбрал духовную карьеруВ уединенный монастырьПослушных братьев ДоминикаВошел он как прямой костыль250_ И как клюка главой поникнувИ псы Господни бесконечно милосердноАльберту дали самую несложную работу:Срывать ботву и ставить жердиОпорой слабому горохуАльберту было жаль ботвыИ настоятель разводил рукамиМонахи разевали ртыИ распускались лопухамиНо ликовал Альберт когда горох260_ Зеленой струйкой вился возле жердиЧтоб не засох, он поливал горохПокуда твердь не поливала жердиА культивируемый вьюнБлагодарил его приятным стукомИ шел к концу двенадцатый июньКак вдруг Альберт воспламенился духом.Конец Первой главы

ГЛАВА ВТОРАЯ

С ФОМОЙ

Вставал Испанский полуостровКонцом Вселенной в бурной пенеЕвропа изнывала оспой270_ Изголодавшись населеньемПроисходило уменьшенье —Пример обратного приростаСопротивление напрасноИ нет ни средства ни лекарства.При полуграмотных ландграфахНа положении служанкиНаука в горестном припадкеНе подходила для приманкиЧервю который для наживки280_ Зовет к уде в воде живоеПотребна облачная жидкостьПод легкой тучкой дождевоюТеперь под тучкой суеверийКрай мира стерся в черных брызгахМы лучше поглядим на зверяЧто ныне из Европы изгнанОн не сопит по каталогамНе грезит в лист классификацийВот мы его громоздким слогом290_ Украсим ежели удастся.ЕдинорогВ угрюмых топях заблужденийНе зная собственных копытСогнув ужасные колениБронею лжи стоит покрытЕдинорог – он скрыт от взглядаИ истины ему не нужно и не надоЕму дана в отраду ложь.Вооружен одним лишь бивнемСтоит он в топях недвижим300_ И на него случайным ливнемСадятся бабочки и уткиЖивым подобием цветка.А девушка глядит из-за пенькаОдетая в холщевую рубашкуТрепещет, поясок снялаЧтоб уловить лесную пташкуЧтоб скот с собою уволочь.Ночь распласталась и леглаУже вторая ночь…310_ Одной единственно девицеПасти возможно эту птицуПокрыт пороком, весь в трясинеОн перед девою бессилен.А вот еще – другой породы:ДраконПо усмотрению народаЗмее даны крыла и ногиИ под названием ДраконаОна действительно такаяКогда махая перепонкой320_ Летит на трапезу герояКоторый спит на барабанеПо имени святой ГеоргийА конь его невдалекеХрапи, герой – змея в восторгеПасется там неподалекуЖует, присядет на пенькеПрекрасный вид имея сбоку.* * *Фома на двадцать лет моложеХодил не слушая команды330_ И всё что кажется похожеЛовил старательно и жадноИскал руководящий принципПостичь творения искусствоОн мир не полагал зверинцемКапризным сном того что пустоА верил в стройность и порядокЛюбил подсчитывать ступенькиХодил в ботиночках нарядныхИ делал быстрые успехи340_ Все положения наукиВ его главе вместились сланцемГде много слов там чувства сухиОн тоже был доминиканцемВ ушах не возвещенных к зовуОн поместил густое ситоОн был прекрасно образованГуляя обувью расшитойОн был доминиканец тожеПисал двумя руками сразу350_ Он был на двадцать лет моложеХодил не слушая приказу.Ах, в голубой красивой чашечкеБурлила только часть напитков.Ведьма Положи на ведьму крестИ она уйдет назадНо кругом какой-то пискПо себе она оставитВоздух словно бы нечистВсё бормочет, задыхаясь360_ Кто-то белый небольшойКрутит лапкой с коготкомИз углов убогий свистРаздается… Неспокойно,За окном не видно звездИ случайный ветер гаситВосковые огоньки.* * *Идут года, проходят дниВ себе не ведая коварстваА на поляне лупят пни370_ В кимвал растительного царстваКонец Второй главы