Уйгурская энциклопедия, том 2. Сказки о животных.

Салҗа билән түлкә иккиси ташпақини сақлап турупту. Ташпақа йерим йолға келип, өзиниң ағзиға өзи уруп қанитип, хаманға аранла йетип кәпту. Буни көргән салҗа билән түлкә:

– Вай, адаш, немә болдуң? – дәп сорапту.

– Вай, қойсаңларчу, немисини ейтай, йолда бир топ овчилар тайғанлирини әгәштүрүп келиветиптекән, мени тутувелип: «Мошу яққа бир түлкә өтүп кәткәндәк қиливеди. Көрдүңму, йоқ?» дәп сориди. Мән «көрмидим» дедим. Улар гепимгә ишәнмәй, мени раса урди. Шуниң билән мән амалсиз: «Мошу яққа кәтти» девидим, улар мошу яққа келиватиду, – дәпту. Буни аңлиған түлкиниң әрвайи қириқ гәз учуптудә, «мени көрмидим дәңлар, җенимни қутқузай» дәп хамандин бедәр қечипту. Тәйяр болған ашлиқ салҗа билән ташпақиға қапту. Шуниң билән улар өз әҗриниң мевисигә өзлири егә бопту.

ТРИ ДРУГА

В стародавние времена жили-были три друга: лисица, черепаха и клещ. Жили они в мире и согласии. Однажды, решили друзья заняться земледелием. Место, которое они выбрали для посева, оказалось под оврагом, а внизу расстилались бескрайние поля. Однажды лис, работая на пашне, сказал:

– Эй, друзья, похоже скоро овраг над нашим полем обвалится. Пойду-ка я и подопру его, а не то он испортит все наши посевы.

Так лисица стала спать под обрывом каждый день. А клещ и черепаха работали до седьмого пота.

Прошли дни, месяцы, поспела пшеница. Клещ и черепаха собрали пшеницу, но тут прибежала лисица:

– Эй, друзья, пшеница поспела! Как делить будем?

Клещ с черепахой отвечают ей:

– Ты старше нас всех, дай дельный совет.

Лисица говорит:

– Тогда мой совет таков: мы должны будем пробежать две версты до гумна. Кто первым прибежит на гумно, тот возьмет самую большую долю, кто прибежит вторым и третьим – возьмет поменьше. Как вы думаете? Согласились клещ и черепаха на это. Отошли звери на две версты от гумна. На счет «раз» и «два» все звери бросились бежать. Как только начался счет – клещ впился в лапу лисицы, а та бросилась в сторону гумна. Насилу добралась лисица, глядит – никого нет.

– Я должна взять больше всех, – обрадовалась было лисица, но в тот же миг клещ осторожно соскользнул с лисьей лапы и сказал:

– Вай, друг, осторожнее, не затопчи меня.

Лисица изменилась в лице:

– Ты когда успел прибежать?.

Клещ отвечает:

– Когда начали считать «раз», «два», быстро помчался в сторону гумна и прибежал раньше тебя! – сказал клещ.

Клещ и лисица стали дожидаться черепахи. Та насилу добралась до места, с растертой до крови головой от дальней дороги. Увидев это, клещ и лисица сказали:

– Вай, друг, что с тобой? – спросил он.

– Что тут расскажешь? Встретились мне по дороге охотники с гончими собаками, поймали меня и говорят: «В эту сторону побежали лисы. Не видал ли ты их?». Я сказал, что не видел. Не поверили они мне – надавали от злости. Пришлось говорить правду. Теперь жди гостей.

– Не говорите, что видели меня, мне надо спасаться! – с этими словами лисица быстро убежала с гумна. А спелые зерна заслуженно и справедливо достались черепахе и клещу.

КӨРӘҢ ТҮЛКӘ

Бурунқи заманда үч дост өтүпту. Улар түлкә, ташпақа, салҗа екән. Улар шундақ иҗил-инақ яшапту. Күнләрниң бир күни улар мәслиһәтлишип, деханчилиқ қилишқа тутуш қипту. Деханчилиқ қилған йериниң үсти яр, асти чәксиз кәткән мунбәт етизлиқ екән. Бир күни түлкә етизда ишләветип, шундақ дәпту.

– Вай, достлар, үстимиздики яр өрүлүп кетидиған охшайду. Мән берип йөливалай, болмиса зираәтлиримизни бесивелип, вәйран қиливетиду.

Шуниң билән түлкә яр түвигә берип, сайисида ухлайдиған бопту. Салҗа билән ташпақа болса, һерип-ечип ишләйдекән.

Күнләр өтүпту, айлар өтүпту, буғдайму пишип қапту. Салҗа билән ташпақа буғдайни оруп, тепип чәш қилип тәйяр қилғанда, түлкә йетип кәптудә:

– Вай, достлар, ашлиғимиз тәйяр болди. Әнди буни қандақ бөлүшимиз? – дәпту. Салҗа билән ташпақа:

– Сиз һәммидин чоң болғандекин, әқиланә бир мәслиһәт көрситиң, – дәпту. Түлкә:

– Ундақ болса, мениң мәслиһитим мундақ: биз икки чақирим жирақлиққа берип, хаманға жүгрәп келимиз. Ким хаманға бурун йетип кәлсә, шу әң көп алиду, иккинчи болуп кәлгини униңдин аз алсун, ахирида кәлгини әң аз алсун. Мошундақ бөлүшсәк, қандақ? – дәпту. Буниңға салҗа билән ташпақиму қошулупту. Шуниң билән улар хамандин икки чақирим жирақлиққа берипту: «бир», «икки» дегән буйруқ билән тәң жүгрәпту. Буйруқ берилиши билән салҗа түлкиниң путиға чаплишивапту, түлкә өләр-тирилишигә қаримай, хаманға қарап чепипту. У һерип-ечип өләй дегәндә хаманға аран йетип келип, һәммидин бурун мән кәлдим. Мән һәммидин җиқ алидиған болдум, дәп таза хошал болушиға, салҗа түлкиниң путидин аста серилип чүшүп:

– Вай, адаш, мени дәссивәтмигин, – дәпту. Түлкиниң өңи өчкән һалда:

– Сән қачан кәлдиң? – дәпту. Салҗа:

– Мән «бир», «икки» дегән буйруқ берилгән вақтида хаманға қарап учқандәк чапқан едим, сәндин бурун йетип кәптимән! – дәпту.

Салҗа билән түлкә иккиси ташпақини сақлап турупту. Ташпақа йерим йолға келип, өзиниң ағзиға өзи уруп қанитип, хаманға аранла йетип кәпту. Буни көргән салҗа билән түлкә:

– Вай, адаш, немә болдуң? – дәп сорапту.

– Вай, қойсаңларчу, немисини ейтай, йолда бир топ овчилар тайғанлирини әгәштүрүп келиветиптекән, мени тутувелип: «Мошу яққа бир түлкә өтүп кәткәндәк қиливеди. Көрдүңму, йоқ?» дәп сориди. Мән «көрмидим» дедим. Улар гепимгә ишәнмәй, мени раса урди. Шуниң билән мән амалсиз: «Мошу яққа кәтти» девидим, улар мошу яққа келиватиду, – дәпту. Буни аңлиған түлкиниң әрвайи қириқ гәз учуптудә, «мени көрмидим дәңлар, җенимни қутқузай» дәп хамандин бедәр қечипту. Тәйяр болған ашлиқ салҗа билән ташпақиға қапту. Шуниң билән улар өз әҗриниң мевисигә өзлири егә бопту.

ЛИСИЦА-ХВАСТУНИШКА

Было ли – не было, жила на свете одна лисица. Характер был у нее прескверный, была она ленивая и жадная. Ночью она крала курей из курятников и ловила зайцев в лесу, днем целыми днями спала. Всегда зарилась она на чужое. Поэтому лесные жители очень не любили лисицу.

Однажды, как обычно, она проспала весь день в тени дерева, а к вечеру проснулась от голода. В то время, как она раздумывала, чем бы поживиться, увидела, как мимо шел котенок и нес с собой лепешки. Спрашивает его лисица:

– Котеночек, куда это ты направляешься?

Отвечает котенок ленивой лисице:

– Сегодня священная ночь, медведь приглашает всех домой на ужин, там можно будет покушать вкусненького.

– Возьми меня с собой, – попросила лисица, думая о том, как бы вкусно перекусить. Котенок долго думал над тем, что предложила лисица:

– Нет, сестрица, ты известная ленивица, и любишь приходить на все готовенькое. Я не возьму тебя с собой!

Услышав такое, лисица решила полежать и еще подождать. В это время прямо перед ней пробежал пегий пес, держа в подмышках какой-то сверток.

– Эй! Пегий пес, а, пегий пес, куда это ты направляешься? – спросила лисица нетерпеливо.

– Мой друг медведь пригласил меня на ужин. Вот, иду к нему с подарком, – ответил пегий пес.

– Не возьмешь ли ты меня с собой?

Посмотрел пес на лисицу искоса:

Ты ленивая и бессовестная, как ты пойдешь туда, куда тебя не звали, и не думай, я не возьму тебя, – и продолжил путь.

Ленивая лисица молча сидела, получив отказ, но тут увидела, как показался на дороге гордый петух. Лисица посмотерла на разнаряженного петуха и сказала:

– Эй, петушок, петушок, куда ты собрался такой нарядный?

– Сегодня ночь перед Рамаданом, как мне не пойти на праздничный ужин к медведю?

– Возьми и меня с собой, – попросила лисица.

Петух вспомнил прежние обиды и решил поддеть лисицу, которая никого никогда не почитала:

– Как я могу взять тебя с собой, тебя, которая ворует чужое и живет на всем готовом? – сказал петух, расправил крылья и продолжил путь.

Лисица, которая была высокого о себе мнения, стала злиться на то, что трижды получила отказ. Но она винила в этом не себя, а только других. Задумала она снова обманом или силой получить то, что хочет.

«Ну, погодите у меня! Не хотите брать меня с собой – пойду сама, вот увидете, что все, что на столе, будет моим!» – проговорила она и направилась к дому медведя.

В это время гостеприимный медведь накрывал на стол. Он сам приготовил рыбу, птицу, разных жуков и червяков. В это время в дверь постучали.

– Кто там? – спросил медведь.

Котенок отвечал вежливо:

– Ассалам алейкум, друг медведь, это я, котенок. Пришел тебя поздравить.

Котенок зашел и отдал медведю лепешки, которые принес с обой.

– Проходи, друг, угощайся, пока не пришли остальные гости, – сказал медведь.

– Я полакомлюсь рыбкой, а птичьи кости и насекомые пусть достанутся другим гостям, – сказал котенок и принялся за рыбку. В это время добрался до медведя и пегий пес со своими подарками. Медведь пригласил пса к столу:

– Пусть рыбкой лакомится наш друг котенок, а я буду обгладывать вон те кости, – сказал пес принялся за еду.

Тут подоспел и петух, и начал лакомиться жуками и червяками. В это время в дверь громко постучали и раздался громкий голос ленивой лисицы:

– Это твой брат лис, а ну-ка быстро делитесь со мной всем, что на столе, а не то…– начала угрожать лисица.

Зная нрав лисицы, четверо друзей стали решать, как наказать прожорливую лису.

– У меня немало камней, оставшихся от строительства дома, как только я открою дверь – бросайтесь ими по лисице, – скомандовал медведь живо.

Медведь открыл дверь, а лиса влетела в дом с криком:

– Все вкусное – мое! – но в тот же миг получила по голове камнями.

От неожиданности лиса, не готовая к такому повороту, пустилась наутек из дома в лес. Звери, увидев такое, долго смеялись и радовались тому, как им удалось наказать гордую и хвастливую лису.

ТҮЛКИНИҢ ЙОЛВАСНИ БАПЛИШИ

Бир күни бир бала җаңгалда ойнап жүрсә, бир ейиқ келип қапту.

– Һәй, бала, мән сени йәймән, – дәпту ейиқ, бала қорқуп кетипту, у ейиққа: «Әтә келип йесәң, мән саңа бир қозамни алғач кәлсәм» дәп ялвурупту. Ейиқ балиниң йәнә бир қоза алғач келимән, дегинидин хуш болуп: «Бопту, әтә җәзмән қозаңни әкәл» дәп кетип қапту. Бала ғәмкин кетип барса, бир түлкә учрапту.

– Һәй, бала, бәкму ғәмкин көрүнсәнғу? – дәп сорапту.

– Бир ейиқ келип, мени йәймән дәп кәтти, – дәп җавап берипту бала.

– Мән сени ейиқтин қутулдурсам немә берисән? – дәп сорапту түлкә:

– Немини сорисаң, шуни берәй, – дәпту бала.

– Маңа икки бөригиңни бәргин, – дәпту түлкә.

Бала мақул бопту. Түлкә балиға дәпту:

– Мән әтә дөңниң кәйнигә өтүп мөкүп туримән, ейиқ кәлгәндә топа тозитимән, ейиқ, бу немә иш, дәп сориса, сән, овчилар келиватиду, дегин. Ейиқ овчилардин қорқуп, мени қутулдурғин дәйду, сән ейиқни тағарға селип, калтәк билән раса домбилап өлтүр.

Бала әтиси кәлмәй десә, ейиқ өйигә берип ата-аниси билән қошуп йәветишидин қорқуп, амалсиз кәпту. Ейиқму кәпту. Ейиқ шундақ қариса, дөңдә топа-чаң көтирилгән, балидин: «Бу немә иш?» дәп сораптекән, бала: «Овчилар келиватиду» дәпту. Ейиқ: «қутулдурғин» дәп ялвурған екән, бала өйидин әкәлгән тағарға солап ағзини мәккәм бағлапту вә тәйярлап қойған калтиги билән уруп, ейиқни өлтүрүпту. Шу һаман түлкә дөңдин чүшүп кәпту вә балиға:

– Қени, әнди бөригиңни бәргин, – дәпту.

Бала қорқуп у яқ-бу яққа толғиған екән, қосиғи ғулдур-ғулдур қипту.

– Һой, қосиғиңда немә бар? – дәп сорапту түлкә.

– Бир тайғанни жүтүвәткән едим, тайған күчүклигән болса керәк, балилири чиқимән, дәп, җедәл қиливатиду, – дәпту бала:

Түлкә тайғандин бәк қорқидекән, шуңа бу касапәтләр чиқип қалса, мени талап өлтүриду, балиниң бөригини дәп өлүп кәтмәй мән, дәп қуйруғини қисқиничә бедәр қечипту.

КАК ЛИСА СПРАВИЛАСЬ С ТИГРОМ

В стародавние времена дикие звери жили дружно, одной семьей, как братья и сес-тры. Шли дни, и один хвастливый тигр стал повелителем зверей. С тех пор тигр возгордился еще больше, рассвирепел, и стал пожирал всех животных, каких встречал на своем пути. Испугались звери, начали разбегаться кто куда. И во владениях тигра осталась лишь одна лисица.

Шли годы, месяцы, животные вновь размножились, вернулись в лес, и стали раздумывать, как бы от свирепого тигра избавиться. В ту пору пришла на совет старая лисица, стала жаловаться на повелителя-злодея. Решили звери поручить дело лисе. И вот на завтра отправилась старая лисица во дворец к тигру, девять раз поклонилась повелителю и произнесла, глядя на него:

– Отправилась я на охоту, чтобы добыть повелителю вкусной еды. Когда спустились сумерки, я вспомнила время, что проводила рядом с Вашим отцом. Потом я заснула, и приснились мне Ваши родители.

Смягчился тигр, поднял голову и спросил:

– Ты знала моего отца? Расскажи, каким он был?

– Ваш отец был великим тигром, – отвечала лисица. Облик Вашего достопочтенного отца, его характер были точь-в-точь как у Вас. Он любил путешестовать, гулять в садах и горах, укрепляя свое тело, – рассказывала лисица.

Хвастливый тигр обрадовался и оскалил свои кривые зубы:

– Что же ты раньше не рассказывала мне о моем отце, – спросил тигр. Отвечала лисица:

– О, повелитель, Вашему отцу не было равных на этом свете, одним прыжком он перескакивал с вершины одной горы на другую. Он постоянно оттачивал свое мастерство, упражняясь в местах, недалеких от дворца. Как говорится в народе, «Сын идет по стопам отца», так и есть.

Хвастливый тигр вскочил и приказал лисице вести его к оврагу, где упражнялся отец. Повела лисица повелителя к широкому и глубокому оврагу.

– Ваш покойный отец каждый день перед утреней трапезой прыгал с одного края оврага на другой, – сказала лисица. Проковылял тигр в сторону обрыва и сказал:

– Я – сын своего отца!

– Если бы Вы совершали прыжки так же, как ваш отец, обрели бы крепкое здоровье и долгую жизнь. И тогда не только Ваши владения, но и весь мир лег бы у ваших ног.

И тогда тигр пообещал себе начать тренироваться в прыжках со следующего дня.

На завтра тигр с лисицей были уже у оврага. Тигр начал было прыгать, да остановился, задумавшись. Лисица. увидевшая это, стала подбадривать его:

– Вот-вот, Ваш отец точно так же, то бежал, то останавливался.

Тигр снова собрал все свои силы, разбежался, прыгнул, но упал в самую середину глубокого оврага. Поломав все свои кости, он лежал на дне, не шелохнувшись. Лисица осторожно спустилась и стала понемногу подкрадываться к тигру, чтобы загрызть умирающего зверя.

– Эй, что ты там делаешь, вместо того, чтобы помочь мне, – слабо произнес тигр. Лисица же взобралась на голову тигра и сказала:

– Что я делаю? Я разделалась с Вами так же, как и с Вашими родителями.

ҺӘМЗА БАЙ ВӘ ТҮЛКӘ

Авилисида Һәмза дегән бир адәм болған екән. Бу адәм тапқиниға өрүкла йәйдекән. Бир күн әқил-һошиға келип, шу өрүкни – «мәнма тәрсәм болмамда?» – дәп, бир түпла өрүк тикип қоюпту. Күнләрдин -күнләр өтүпту, айлардин -айлар өтүп, жиллардин-жиллар өтүп, бир күни бу өрүккә мевә кирипту. Мевә пишипту, бирақ Һәмзә бу өрүкниң пишип, йәргә чүшкининила йәйдекән. Шундақтиму байқиғидәк болса, бу өрүкниң мевиси күндин-күнгә азийип барғидәк. Буни көрүп, у: «Мениң өрүгүмни оғри елип йәватқанғу охшайду», дәп өрүккә йелим сүркәп қойидиған бопту. Бир күни кечиси чиқип қариса, бу өрүккә бир түлкә йепишип қапту. Һәмзә бир таяқни елип, жүгрәп келип:

– Сән мениң өрүгүмни йәп түгитипсән! – дәп, түлкини урмақ болғанда, түлкә:

– Һәй, Һәмзә, мән саңа бир яхшилиқ қилай, мени өлтүрмисәң! – дәпту.

Һәмзә:

– Қени, қандақ яхшилиқ қилисәнкин? – дәп түлкини өрүктин бошитиветиду. Түлкә шу йәрдинла әң чоң байниң өйигә берип:

– Һәмзә падиша мени сизниң үнчә-мәрвайит тасқайдиған ғәлвүриңизни соритип әкәлсун дәп әвәтти, – дәпту. Бай дәрру ғәлвүрини түлкигә берипту. Түлкә ғәлвүрни елип, у йәрдин-бу йәрдин бирнәччә тал үнчә-мәрвайитни соравелип, гәлвүрниң төшүклиригә тиқип, егисигә қайтуруп бериветипту.

Бай:

– Үнчә-мәрвайити ғәлвүрдә қаптиғу? – десә, түлкә:

– Вай, андақ үнчә-мәрвайит Һәмзә падишаниң беғида миңлап ятиду! – дәпту.

– Вай, у киши бай екәнғу? – дәпту ғәлвүрниң егиси. Бирнәччә вақит өткәндин кейин, түлкә бу байниң өйигә әлчиликкә кәптудә:

– Һәй, бай, Һәмзә падиша қизини маңа бәрсун деди, сиз қизиңизни бериң, – дәпту. Бай падишаға «яқ» дәп ейталмай, қизини беридиған бопту, андин түлкә:

– Қанчилик той болсиму, Һәмзә падишаниң өйидә қилимиз, – дәпту. Бай буниңғиму көнүпту. Түлкә:

– Мән қуйруғумға бир бағ қамқақ бағлап сөритип меңип, падишаға хәвәр қилип қояй, силәр кәйнимдин, меңип изимдин чиқмастин, падишаниң өйини тепип келисиләр, – дәпту. Түлкә тойни Һәмзәниң өйидә өткүзүшкә номус қилип, йәттә башлиқ ялмавузниң өйигә қарап меңипту. Түлкә кетип барса, алдиға Йәттә башлиқ ялмавузниң бирнәччә миң қойлирини беқиватқан қойчисиға дучар бопту. Түлкә:

– Бу кимниң қойлири? – дәп сориса:

– Йәттә башлиқ ялмавузниң, – дәп җавап қайтурупту қойчи. Түлкә:

– Һәй, қойчи, сән әву келиватқан әскәрләрни көрдүңму? У әскәрләр йәттә башлиқ ялмавузни өлтүргили келиватиду. Улар келип, бу кимниң қойлири? – дәп сориғанда, сән: «Һәмзә падишаниң» десәң, аман қалисән, – дәп үгитип қоюп кетипту. Түлкә йәнә бираз маңғандин кейин униңға калиларни беқип жүргән малчи дучар бопту.

– Бу кимниң калилири? – дәп сориса,

– Йәттә башлиқ ялмавузниң, – дәпту малчи.

Түлкә:

– Һәй, малчи, әву келиватқан әскәрләр йәттә башлиқ ялмавузни өлтүргили келиватиду. Бу калилар йәттә башлиқ ялмавузниң десәң әскәрләр сени өлтүрүветиду,

«Һәмзә падишаниң» десәң, аман қалисән, – дәп, үгитип қоюп кетипту. Бу вақитта тойчилар қойчиниң йениға келип:

– Һәй, қойчи, бу кимниң қойлири? – дәп сорапту.

Қойчи:

– Бу Һәмзә падишаниң қойлири, – дәп җавап қайтурупту. Тойчилар «һә бизниң күйоғлумиз бай екән» дәп хошал болушупту. У йәрдин өтүп, байиқи калиларни беқиватқан йәргә кәпту. Малчидин:

– Бу кимниң калилири? – дәп сориса, уму:

– Бу һәммә Һәмзә падишаниң калилири, – дәпту. Тойчилар техиму хошал болушуп кетипту.

Әнди түлкидин гәп сорисақ, төгә баққан, ат баққан адәмләрниму шундақ дәп қорқутуп қоюп, өзи йәттә башлиқ ялмавузниң өйигә бариду. Йәттә башлиқ ялмавуз көк өкүзни пиширип йәп олтарған екән, түлкини көрүп:

– Кәл, түлкә! – дәп, йәватқан гөшидин бир парчә берипту. Түлкә бир парчә гөшини йегичә, ялмавуз пүтүн өкүзниң гөшини йәветип:

– Һә, түлкә, мениң қосиғимниң мошунчилик йери кам болуп қалди, саңа бир парчә гөшни бәрмисәм тояттим. Әнди мән сени йәймән, – дәптекән, түлкә:

– Һәй, йәттә башлиқ ялмавуз, яхшилиққа – яхшилиқму, йә яхшилиққа яманлиқму! – дәпту.

– Сән маңа немә яхшилиқ қилип кәлдиң? – дәп сорапту ялмавуз.

Нәччә миң әскәр сени өлтүргили келиватиду, мән шуни ейтқили кәлгән едим, – дәп тойчилар келиватқинини көрситипту. Ялмавуз қорқуп кетип:

– Һәй, түлкә, әнди мән қандақ қилимән? Бир илаҗә қилип қутулдурсаңчу! – дәпту.

– Андақ болса, сән мону очақниң ичигә киргин, – дәп, һелиқи өкүзни пишәргән очақни көрситипту түлкә.

– Бопту! – дәп, йәттә башлиқ ялмавуз очаққа кирип олтирипту. Түлкә дәрһал очақниң ағзиға бир бағ пахални кәпләп қоюп:

– Сән мошуниң ичидә җим ят, әскәрләр кәлсә сени көрмәйду, – дәп, от қоюветиду, йәттә башлиқ ялмавузни шу йәрдә көйдүрүп өлтүрүпту. Андин тойчиларни бу өйгә чүширип, той-тамашиларни көңүлдикидәк өткүзүпту. Тойчилар бу өйләрни көрүп, техиму хошал болуп кетипту. Бу өйләрму наһайити яхши селинған екән. Шундақ қилип, тойчилар хошал-хорамлиқ билән өз шәһиригә қайтип кетипту. Һәмзә пүткүл өй, мал-варанға егә болуп қапту. Бирнәччә күн өткәндин кейин, түлкә һарамзадилиқ қилип, Һәмзә байниң ишигидә өлүп қалған болуп йетивапту. Һәмзиниң хотуни ишиккә чиқса, түлкә өлүп ятқидәк. Дәрру Һәмзә байға кирип:

– Вай, Һәмзә падиша, түлкә достуңиз ишикниң алдида өлүп қапту, – десә, Һәмзә чиқип:

– Нерирақ берипму өлмәпту бу, ишикниң алдини сеситип! – дәпту. Түлкә орнидин жүгрәп қопуп:

– Һәй, Һәмзә! Ишигиңниң алдида өлүп қалсам, мени нерирақ апирип көмүп қоюшқа һалиң кәлмидиму? Сени шунчә дунияға, хотунға йәткүзгән ким еди? Әнди мән бу йәрдә турмаймән, кетимән, – дәп маңмақ болғанда, Һәмзә бай:

– Мән йеңилиптимән, сән кәтмигин! – дәп ялвурупту. Түлкә кетимән дәп унумапту. Унумиғандин кейин:

– Андақ болса, немини алсаң алғин, қалғини мениң болсун! – дәпту Һәмзә.

– Түлкә:

– Маңа һечнәрсә лазим әмәс, бир оғлақни бәрсәң болиду, – дәп оғлақни елип, йолға раван бопту. Меңип-меңип бир адәмгә йолуқупту.

– Һәй, түлкә, нәгә кетип барисән? Кәч қапсаңғу! Бүгүн бизниң өйдә қонуп кәткин, – дәпту бу адәм. Түлкә:

– Сениң өйүңдә қонсам, алтә калаң мениң оғлиғимни үсүп, өлтүрүп қояр! – дәпту.

– Үсмәйду, үсүп өлтүрүп қойса, мошу алтә калини алғин! – дәп қоюпту һелиқи адәм. Андин түлкә бу адәмниң өйигә берип қонупту. Кечиси һәммиси ухлап қалғанда, түлкә туруп оғлақни өлтүрүп, алтә қалиниң мүңгүзигә илип қоюп, йәнә орниға келип йетивапту. Таң атқанда түлкә өйдин чиқип:

– Мән демидимму, мана, алтә калаң оғлақни өлтүрүп қоюпту! – дәп жиғлап кетипту. Калиларниң егиси:

– Жиғлима, түлкә, оғлиғиңни өлтүрсә, бир каламни алғин! – дәптекән, түлкә унумапту.

– Болмиса иккисини алғин! – дәпту. Түлкә иккисигә унумапту.

– Сән өзәң алтисини беримән, дегән едиң, – дәп турувапту. Бу адәм түлкиниң инсапсизлиғиға хапа болуп, иштлирини қойиветипту. Иштлар түлкини қоғлап кетипту. Түлкә қутулушиға һеч амал тапалмай, бир төшүккә киривапту. Бу адәм иштлириниң кәйнидин берип қариса, иштлири бир төшүкниң ағзиға қарап олтирипту. Түлкиниң бу төшүккә кирип кәткәнлигини билип, у бир қапақниң ағзини шамал тәрәпкә қаритип, төшүкниң алдиға қоюп кетипту. Қапақ шамалда ишт охшаш һулаверипту, түлкә төшүкниң ичидә қорқуп ятиверипту. Бир вақтида түлкә қосиғиниң ачқиниға чидимастин сәп-селип қариса, төшүкниң ағзида һулап турған қапақ екән.

– Һәй, қапақ, шунчиму қорқитамсән мени! Сән қапақтин өчүмни алмисам болмайду! – дәп, қапақни қуйруғиға бағлавелип дөңму-дөң, сайму-сай жүгрәпту түлкә. Қапақни һечбир өлтүрәлмәстин, апирип суға тиқипту. Қапақ «булуқ-булуқ» қилса, түлкә мана, сениң җаҗаңни бәрдим дегидәк. Қапақниң ичигә су тошқанда, түлкә қуйруғини тартимән дәп, жулувапту. Шундақ қилип, бу түлкә «чолақ қуйруқ» болуп қапту. Өз жутиға кәлсә, у йәрдики түлкиләр «чолақ қуйруқ», дәп буниңға күн көрсәтмәйдиған бопту. Буни көргән түлкә, у түлкиләрниму өзигә охшаш «чолақ» қилишни ойлап:

– Һәй, достлирим, адәм дегән нәрсә атларни қошувелип, хаман тепидекән. Бизму шуларға охшаш хаман тепип ойнимаймизму! – дәпту.

Түлкиләр:

– Қандақ ойнаймиз? – десә:

– Җүрүңлар! – дәп, буларни хаманға апирип, бириниң қуйруғини бириниң бойниға бағлаптудә, – мән бағлай десәм, мениң қуйруғум йоқ екән, мән адәм болуп силәрни һайдаймән, – дәпту түлкә. Һәммә түлкиләрниң қуйруқлирини боюнлириға бағлап болғандин кейин, өзи егиз бир саман төписигә чиқивелип:

– Вай, хаманчи ака! Хаманға оғри кәлди! – дәп вақирап берипту. Түлкиләр алди-кәйнигә қаримай қечишип, қуйруқлиридин айрилип қапту.

Чолақ қуйруқ түлкә:

– Мана чолақ! Мана чолақ! – дәп, кин-киниға патмай, хошал болуп кетипту.

БОГАТЫЙ ХАМЗА И ЛИСА

Давным-давно в одной деревне жил человек по имени Хамза. Он очень любил полакомиться урюком и поэтому тратил на это все свои деньги. Однажды задумался он над этим и решил посадить в своем дворе дерево, чтобы избежать лишних трат. Так и сделал. Прошли годы. И вот, принес урюк плоды. Но Хамза съедал только те плоды, которые перезревали и падали под дерево. Однако заметил Хамза, что плодов на дереве становилось все меньше и меньше. Решил он, что кто-то ворует его урюк и, чтобы поймать вора, он обмазал ствол смолой. В ту же ночь прилипла к дереву лисица. Прибежал Хамза с дубинкой и собрался было наказать воришку:

– Ах, это ты поела все плоды с моего дерева!

– Эй, Хамза, не убивай меня, я отплачу тебе добром! – взмолилась лиса.

Отпустил Хамза плутовку на этот раз.

Лисица в тот же час отправилась в дом первого на деревне богача и сказала ему:

– Хамза-падишах прислал меня к вам просить сито, чтобы просеять жемчуг.

Получив сито, она нашла несколько жемчужин, оставила их в сетке и вернула

сито богачу.

Спрашивает богач:

– Почему в сите остался жемчуг?

Отвечает ему лисица:

– Вай, такие жемчуга тысячами лежат в саду Хамзы-падишаха.

– Вай, видно, богат этот Хамза-падишах? – задумался богач.

Спустя некоторое время лисица снова пришла в дом богача:

– Эй, богач, Хамза-падишах просит отдать за него Вашу дочь, – сказала лисица.

Богач не смог отказать. И сказала тогда лисица:

– Думаю лучшей свадьбы, чем в доме Хамзы-падишаха, быть не может.

И бай согласился справить свадьбу в дворце падишаха. Говорит ему лисица:

– Я привяжу к хвосту перекати-поле, извещу падишаха, а вы идите по моим следам прямо до дворца Хамзы, – сказала так, а сама направилась в дом семиглавого дракона, чтобы не проводить свадьбу в бедном доме Хамзы. Встретился ей на пути пастух многотысячного стада баранов семиглавого дракона. Спросила его лисица: