Чечек

– У вас всё хорошо с Олежей?

Аня не любила обсуждать чьи-то личные дела, и уж тем более – свои собственные. Но Олеся называет её подругой. А ими – подругами – в случае с Анной не размениваются почём зря.

– А тебе что-то известно? – Аня изобразила мягкую иронию.

– Нет, что ты. Просто спросила.

Девушки замялись. Цвет Олесиных щёк выровнялся до оттенка нанесённой губной помады. Секундную тишину нарушила Анна. Она посмотрела на чёрный мешочек и ткнула в его сторону подбородком:

– Это тоже для меня?

– Надо же, совсем забыла! Только не подумай, что я сумасшедшая. Алтай, конечно же прекрасен. Но там же тайга – медведи, волки, все дела. Да и твоя мордашка с этими синющими глазами, – указательным пальцем девушка очертила овал в воздухе, – запросто вскружит голову местным горцам.

– Олеся, звучит так, будто ты меня отговариваешь от поездки, – Аня взяла чехол и вынула из него предмет, размером с небольшой флакон. – Перечный баллончик?! Серьёзно?

– Лишним не будет. Кстати, – Олеся деловито упёрлась кулаками в бока, – мы ездили на какую-то экскурсию, и гид рассказывал, что по местным обычаям, у них там до сих пор невест крадут. Так что баллончик всегда носи с собой.

Уходя, Аня уложила принятые дары, смерила подругу плутоватым взглядом и сказала:

– А знаешь, забавно получается. Кроме меня, только ты зовёшь его Олежей.

* * *

Как бы то ни было, это особое удовольствие – претворить мечту. Пусть для кого-то маленькое путешествие – вещь незначительная и даже обычная. Но для Анны поездка на родину отца – давнее желание. Оно было из числа тех вещей, о которых говорят, выпив лишнего. Как на своё совершеннолетие, когда развесёлая мать впервые за долгие годы сказала об отце девушки больше привычного: «Анюта, он был самый лучший. Жаль, что всё сложилось именно так. Была бы моя воля – жили б все вместе, вчетвером. Но вся эта история их семьи…».

Каким бы сложным ни был последний год, Аня не впадала в алкогольную тоску. Она вообще не жаловала спиртное. Поэтому о сокровенном и маловероятном, но не менее желанном, мало кто знал. В конечном счёте, Аня дивилась тому, как судьба тасует события и направляет её к алтайским грёзам.

Она рассматривала долину, которая разительно преобразилась за последние полчаса. Под лучами взошедшего солнца пожухлые поляны принарядись в парчу. От кромки реки и до скальных обрывов прогалины были усыпаны первоцветами. Маральник, прострелы[9] и ветренички[10] россыпью окаймляли этот золотой наряд. Гостье пришли на ум слова Маргариты о том, что многие отдыхающие на Алтае почти или даже совсем ничего толком не знают про это место. Интересно, продолжала она эту мысль, хоть я – алтайка, но по сути – турист чистой воды. На сколько она попадала под мнение Марго?

Аня мысленно приступила перебирать всё, что ей известно по теме, и пошла от последнего – по следам свежей памяти.

В полёте Аня прочитала пару статей из журнала авиакомпании. В одной из них – «100 фактов, которых Вы не знали о Горном Алтае. Вот ТОП-10 из них» – девушке запомнилось, что земля эта была присоединена к Российской Империи по указу Елизаветы. Так началось российское освоение горной страны. Но алтайские народы не спешили заключать браки с пришлыми и по сей день сохраняют свою идентичность. Хоть и стали чаще вступать в смешанные союзы. По статистике, каждая седьмая республиканская свадьба – лишь наполовину алтайских кровей. Интересно получается, прикидывала Анна, она – ребёнок той самой седьмой пары и располагает половиной алтайской крови от общего объёма. А рождена, со слов матери, за тысячи километров отсюда. В таком случае, является ли она алтайкой?

Как писал классик: «Вопросы крови – самые сложные вопросы в мире». С другой стороны, Аня знала, что бы на этот счёт сказала её бабуля: «Пусть голубь и вырос в коровнике, ведь не стал он от этого коровой».

Мысли тянулись то в одну сторону, то в другую, как аккордеон. Но Анна старается не теряться в раздумьях.

Из студенчества припомнились занятия по регионоведению. Преподаватель Сторин, увлекаясь рассказами об этнографах, несколько раз вспоминал разные эпизоды из своей юности. Однажды он отправился на летнюю практику. Университет располагал ограниченными квотами для подобных стажировок. И распространялись они строго на студентов последних курсов обучения. Юрий Алексеевич был усидчивым малым – будучи второкурсником он смог подобрать нужные слова для некрасивой и крепкой фигуры заведующей кафедры. К ярким фразам прилагался флакон не менее красочного и дефицитного аромата «Пани Валевска[11]».

Из сторинских рассказов Анне особенно запомнился момент о грозном шамане где-то в непроходимой тайге. К нему юный второкурсник Юрий Алексеевич ушёл за сбором фольклора и остался погостить на несколько дней. Экспедицию тогда хотели сворачивать и в срочном порядке уведомить главный университет Санкт-Петербурга о начале поисковых работ по причине пропажи одного из учащихся. Но всё обошлось – парень вернулся живым и здоровым, с исписанной кипой бумаг под мышкой. На многочисленных листах, перемазанных сажей и местами изрядно закапанных свечным воском, были зафиксированы отрывки из эпосов местных народов. Этими рассказами, мифами и легендами, уже будучи преподавателем, Сторин любил блеснуть на своих занятиях. И, как бы между прочим, упоминал самый главный аспект – всё это было записано им собственноручно, под диктовку настоящего алтайского шамана.

Аня перебирала в голове еще какие-то факты из истории. Она помнила и некоторые жуткие алтайские сказки, что рассказывал всё тот же Сторин: про старика и Дьелбегена[12] или шестиглазую Карагыз[13]. В голове всплывали разного рода рекламные фразочки, которые часто используют при продаже отдыха в этих горах. «Алтай – место силы» – наверное, самая знаменитая из всех. Вишенка на горке фразеологизмов об Алтае.

Многие слышали об алтайской силе. Но далеко не все найдут её эпицентр на карте. Еще меньшее количество людей соотнесут Сибирь и Алтай в один дуэт. Впрочем, как выяснила Анна из видеоролика под названием «Какой Алтай выбрать, чтобы открыть нужную дверь в Шамбалу», только в России существует два разных Алтая. В том же видео говорилось, что географических сюрпризов с топонимом «Алтай» хватает. Есть Алтай – район на севере Синьцзян-Уйгурского района в Китае; еще один Алтай – город, столица Гоби-Алтайского аймака в Монголии; а бывший казахский Зыряновск, нынче – город Алтай.

– Да уж, – выдохнула девушка, – не так уж и много, для той, кто наполовину принадлежит этой земле, – Анна подвела черту своим размышлениям.

В это самое время, пока солнце набирало высоту, а утренняя зябкость сменялась тёплой погодой, к одинокой женской фигуре на безлюдной террасе приближался внезапный порыв. Ветер мчал со стороны реки: крылатым хищником он заложил вираж, растрепал копну волос, скользнул по женской щеке и через несколько пируэтов бесследно растаял.

А в то же самое мгновенье по всей долине пронеслась тень гигантского крыла.

Анна повернула голову в сторону покосившейся хижины на противоположном берегу.

Мало было тех, уж из ныне живущих – точно, кто бы сказал – кому принадлежит этот дом. Ветхость имела полтора этажа, кирпичная труба завалена вовнутрь, а окна наглухо закрыты массивными красными ставнями. Из обитателей значилось: две пустельги, чьё гнездо было скрыто балкой под крышей крыльца, да пчёлы, кишащие в улье на чердаке. Изба стояла через реку от отеля, в аккурат напротив ресторана.

Девушка могла поклясться, что слышала как кто-то её окликнул.

3

Гостиница «Лунный берег» стояла аванпостом в горной долине. Она громоздилась на изгибе горной реки. Все постройки до единой повторяли береговую линию Катуни и в форме полумесяца обрамляли кромку кипящей воды.

Первые туристы, посетившие этот островок маломальской цивилизации больше десяти лет назад, плутали между палатками и в собственных впечатлениях от экзотического отдыха. Они не сразу могли подобрать слова на расспросы о том, как прошёл их отпуск.

Для того времени, отсутствие сервиса – общий порядок для многих отечественных курортов. Если не для всех. В этом смысле Республика Алтай, как и многие другие в столь юном возрасте, – неопытна и местами под запретом даже для искушенного путешественника. Прежде всего, люди впадали в лёгкую контузию от исхудалых кошельков по возвращении домой. Заоблачные цены – буквально на всё – сотрясали землю под ногами постояльцев, пробивали стратосферу и устремлялись к нашему спутнику, в честь которого кемпинг и получил своё название. Как говорится: «курица – не птица, Алтай – не заграница». А открытый космос.

Но, как это часто бывает с людьми, увлечёнными своим делом, каждый новый год прибавлял владельцам кемпинга не только доходы и амбиции. Накапливался опыт, горизонт планирования отодвигался всё дальше, а цели становились осязаемей.

Директор шёл в ногу со временем. С наступлением очередного туристического сезона палаток с шатрами становилось меньше. Им на смену возводились летние домики, а затем утеплённые – для зимнего отдыха. Линия опушки становилась всё дальше от берега Катуни. Территория заведения с каждым годом разрасталась вдоль побережья и со временем оформилась в узнаваемую лунную дугу.

Дома для туристов дополнились верандами, внутренними двориками с топиариями в форме ирбисов, косуль и мелкой таёжной живности. А центральный деревянный терем, выполнявших функцию ресторана, обзавёлся вторым этажом и деревянной террасой, выходящей к реке.

Из столицы Республики был нанят дизайнер и художник, проходивший обучение у лучших мастеров Европы. Номера были оформлены по заветам Алвара Аалто[14] – в лучших традиция изысканной простоты скандинавского стиля. Просторные помещения, много белого цвета и света, мебель с чёткой геометрией. А весь интерьер согревался уютным текстилем: лохматыми длинноворсовыми коврами, лоскутными дорожками, декоративными подушками и пледами.

Весь персонал работал как часы. Для отлаженности механизма проводились регулярные мастер-классы, униформы шились под личные мерки каждого сотрудника, а с заработанных денег получалось откладывать существенные суммы.

Штат был сформирован из специалистов с разных городов. Большинство из которых работали месяц-другой и столько же отсутствовали, а кто-то оставался здесь на полгода и даже дольше.

Таким образом, палаточный кемпинг когда-то, теперь же – отель с пятью звёздами и собственной вертолётной площадкой – «Лунный берег» покрылся лаком и сахарной пудрой.

Анклав богатства был зажат между двумя вытянутыми хребтами. Строптивая и огромная Катунь просматривалась здесь почти на десять километров. Её русло делало впечатляющие изгибы, которые чалили то к одному, то – к противоположному берегу. При этом река оставляла автомобильную дорогу строго на правой стороне. Всё предгорье ближайшего к отелю горного массива – Хребта Иолго – было покрыто ковром сиреневых цветов маральника. Зеленеющие пастбища с противоположного берега на Семинском хребте оттеняли пестроту цветений.

В радиусе нескольких километров от фешенебельного отеля не было ничего, кроме петляющей дороги, панорамных видов на реку и обветшалой избы.

* * *

Олег лежал на спине и сверлил взглядом наглухо закрытые гардины. Будто пытался проделать в них отверстие и понять – настало утро или нет. Французское окно, занавешенное с одной стороны, с другой – залито ярким солнцем. Гостевой дом, в котором мужчина уже второе утро подряд отгадывал время суток, стоял на окраине территории гостиницы. Он был самым удаленным, большим и немыслимо дорогим. Располагался дом на середине долины, а его панорамное остекление выходило строго на восток. Идеальный вариант для эффектных фото рассветов. Чаще всего это шале предпочитали молодожены или блогеры. Олег не относился ни к одним, ни к другим. Рассветы его так же не интересовали. Этот мужчина был из тех, кто предпочитал выспаться на отдыхе, в пику дефицита сна в повседневной жизни. Но кто сказал, что атрибут статуса – обязательно комфортен?

Отпуск, по мнению Олега, это, прежде всего, – сбой всех режимов, из которых состоит наша повседневная рутина: спорт, питание, чтение, скроллинг ленты новостей и, конечно же, сон. Отдых требовал разгрузить короткий день и тем самым продлить его до позднего вечера. Хотя, казалось бы ещё недавно – в студенческие годы – в его сутках было куда более двадцати четырёх часов.

Студентом он не отличался усидчивостью и хваткостью. Первую половину дня проводил на учёбе, вторую – за минимальную оплату применял азы экономики на частном производстве. По вечерам он умудрялся отметиться на всех этажах общежития. Каждые выходные выбирал очередную фаворитку на неделю. Ночью Олег принимал активное участие в репетициях арт-коллектва. А по пятницам – театральный балаган до самого утра. С корабля на бал – и через час юный студент вникал в «Закон убывающей доходности».

Но это всё осталось там, в прошлом. Сейчас Олег Владимирович занимал солидную должность, фаворитки сменялись каждые полгода, рабочие часы были сокращены, а доходы – пропорционально увеличены.

Олег щурился в угоду близорукости и темноте: он пытался разглядеть, что там за плотными шторами? Его рука упала на правую часть кровати:

– Аня?

Так он и думал. Она снова выскочила ни свет, ни заря. Дома в это время Анна во всю пыхтит за готовкой. А здесь – сбегает второй день подряд. По правде говоря, он был не против. Олегу нравилось позабытое чувство тишины и приволья. Прошло почти полгода, как его служебная интрижка переехала в его холостяцкую квартиру.

Левая рука загребла часы с тумбы:

– Вот зараза!

Стоя под душем, мужчина прикидывал план действий. Самая главная задача – подготовиться к ужину с представителем «N8». Кого именно отправят для переговоров, он не знал. Но сути дела это не меняет. У всех начальников хороший аппетит и схожие предпочтения. А если нет – рюмка пойла в помощь.

Самое важное и сложное заключалось в другом. Олег приготовил для своей спутницы незавидную партию на сегодняшний вечер. И от её исполнения зависит успех компании и его карьера.

Тощая фигура с полотенцем на талии и рахитной грудью распахнула шторы. Солнце моментально ворвалось в спальню.

«Но для начала, – думал Олег, – нужно её отыскать и позавтракать»

4

Постояльцы начинали подтягиваться к ресторану. Сонными мухами они облепляли столы, кучковались у барной стойки в очереди за травяными чаями. Выходя на веранду, многие бесстыже разглядывали девушку за столом: не по сезону смуглая кожа, точёные черты лица и сапфировые глаза.

Аня давно смирилась с тем, какой производит эффект на окружающих. Всё же – встречают по одёжке. А многие и провожают. Конечно, если вообще соизволят проводить – на милость уходящему.

Некоторые робко отводили от девушки взгляд. Глаза при этом отводились по очереди: сначала левый следовал за движением головы, и только после – его догонял правый. Иногда, наплевав на такт, люди спрашивали в лоб: «Китаянка – и с такими глазами? Вот это да!». Кто-то, в основном девушки, интересовался, где прикупить такие же цветные линзы. Чаще прочего, собеседники старались не выдать интерес к Аниной персоне, сдерживали себя в неуместных вопросах, а позже – едко обсуждали её за глаза.

* * *

К десяти годам девочка всё чаще липла к собственному отражению. Она всматривалась в зеркало, затем – в двух родственниц: бабушка с мамой были типичной славянской наружности. Аня – нет. На вопросы об отце мать отвечала нехотя и уклончиво. Если вообще отвечала. «А что знать-то хочешь? Лучше благодари папку за изумительную красоту», – увиливала мама.

«Так где ж его благодарить-то?» – озадачивалась дочь.

Конечно, в девяностые семей с преимущественно женским составом было не счесть в нашей стране. Но в селе Пенино – не бог весть сколько. Семейство Логиновых – из их малого числа. Синклит[15] состоял из женщин трёх поколений. Мать с бабкой были среднего росточка, с открытыми лицами и светлым умом. Мать Ани – Лилия – выглядела не по возрасту и постоянно пропадала за чтением женских романов. Бабушка, с юным взглядом и крепко сбитая. «Очень аппетитной внешности», как однажды заметил смотритель Часовни Параскевы Пятницы, куда семейство Логиновых по воскресениям приходило за водой. Однажды Роза, бабушка Ани, так лихо зашла в поклон перед крестом, что у Еремея – пятидесятилетнего смотрителя, который еще не утратил вкус к жизни – едва хватило самообладания и веры в господа нашего, чтобы не сорваться в пропасть сладострастия от увиденного каньона глубочайшего декольте старейшины семейства.

Каждое лето женщины старшего поколения страдали от солнечных ожогов и веснушек: больно бледная кожа. Еще белее – и только в гроб. В общем, было ясно, что дамы состоят в очевидном родстве, и на одной закваске сделаны.

Высокой не по годам, как карандаш стройной и с кожей цвета мокрого песка, Ане регулярно прилетало от одноклассников. В начальных классах учителя по-свойски заступались за девочку: «Дети, ну всё – перестаньте. Она ведь не виновата, что родилась вот такой». В средних она пряталась от задир в туалете или гардеробе – отсиживалась между курток. Но слёз не лила. Держалась совета матери: «Представь, что все эти плохие слова они говорят на незнакомом языке. И вот они уже – набор бессмысленных звуков, которые никак не могут обидеть или навредить».

Одни называли её туземкой, другие – козьей мордой. Доставалось и матери, но Лиле было плевать на соседские склоки и бабские пересуды.

Как-то раз девушка была дежурной по классу. На перемене она была занята уборкой, кто-то из учеников занимался своими делами, на задних партах – сонный час. В двери нарисовался Коля Прогибин – мечта глупых девчонок и верный пёс для авторитетных мальчиков:

– Привет, Синеглазка. Пойдешь в кино?

– С такими не хожу.

С первой парты послышались девчачьи смешки. Парень явно не ожидал отказа. Он бросил на неё грозный взгляд:

– Так и с такой никто не пойдёт! А ты подумала, что я всерьёз? Погонь ты немытая!

Состояние всеобщей собранности, контроль и подавление эмоций выматывали девушку донельзя. Вечером она позволяла себе выплакаться и шла за утешением в соседнюю комнату. Там она ложилась бабушке на колени. Та, поглаживая внучку по длинной косе, напевала медовым голосом:

– Где же эти глазки, синих бусин цвет? Где мои цветочки – покажись на свет.

* * *

– Доброе утро, Анна. Что желаете на завтрак сегодня?

Звонкий голос официанта вернул Анну из блужданий в днях прошедших. В руке он держал меню.

Вокруг стоял шум голосов на перезвон со стуком столовых приборов. Официанты сновали от столика к столику. Сонные мухи воспряли и уплетали свои завтраки. Вся терраса наполнилась жужжанием и жизнью. Прохлада от Катуни уже почти не ощущалась. Утро в горной долине было на зависть тёплое.

– Для меня – «русский», пожалуйста.

– А для вашего спутника? – юноша указал на пустующее плетёное кресло.

– Видимо, одну подушку помягче и сон покрепче.

5

– С подушками отбой. Сейчас узнаем. – Аня слегка развернулась в кресле и указала официанту в сторону Олега. – Олежа, «английский», «французский» или «русский»?

– Если ты про вид на жительство, то меня вполне устраивают те два, что уже есть, – он сказал это не сильно, но достаточно громко, чтобы обратить на себя внимание. – Но если ты про завтрак, то, конечно, английский.

– Один «русский» и один «английский», благодарю, – Аня вернула официанту меню и за раз проглотила весь кофе, остававшийся в чашке.

– Опять? И какая это чашка: третья или пятая?

На заре их отношений Аня с интересом и юмором отнеслась к его комментариям относительно того, что она ела или пила. Поначалу это звучало как небрежная забота. Но совсем скоро оценочное мнение Олега заиграло требовательней и настойчивей. А сейчас – открыто раздражало. Бойкий характер не мог остановить её от сарказма:

– Всего лишь первая добавка. – «на самом деле четвёртая». – Дома перебью твоим месячным курсом Да Хун Пао и Тегуаньинь[16].

– Не стоит себя распускать на отдыхе. Хочу, чтобы моя женщина была в форме.

Олег взял Анину руку и улыбнулся. Ни один мускул при этом на его лице не дрогнул выше уголков рта.

– Олег, я и так в форме. К тому же у каждого свои отпускные слабости: ты спишь – я ем сладкое и пью кофе.

Девушка любила вкусно поесть и искренне верила, что хорошо приготовленная и аппетитно употреблённая еда по степени получаемого наслаждения от процесса и пикового состояния удовлетворения способна конкурировать даже с сексом. Тем более что в этой конкуренции секс с Олегом – процесс, сведенный к механическим действиям и лишенный всяческого энтузиазма, – заметно уступал другим способам получить в этой жизни хоть немного терпкости и сладостной нежности. Например, большая чашка лате с меренговым рулетом или тортом «молочная девочка».

Раздобреть Аня не боялась. От матери она унаследовала точёную фигуру и знала, что женщины их семьи скидывают осиную талию не раньше пятидесяти. А при разумном питании всё лишнее уходило в крепкие бёдра и внушительные груди. Как это было у бабушки Розы. Олег думал иначе.

На втором месяце рабочей интрижки начальник предложил своей сотруднице сменить место жительства. Аня перебралась со съёмной комнаты из Ново-Переделкино[17] в личные апартаменты Олега Владимировича на Якиманке[18]. На следующее утро она получила первые, но не последние рекомендации: «Мучное можно, но только из цельнозерновой муки и на бездрожжевом тесте; шоколад разрешается, но пусть будет горький и с содержанием какао от 70 %; мясо красное допускается раз в неделю, индейка – каждый день, курица – ни в коем случае, так как в ней антибиотики; вино употреблять только сухое и не больше 300 мл в неделю, прочий алкоголь исключён; кофе – возможен, но в количестве трёх чашек в неделю; обратить внимание на кедро-лате, цикорий или пуэр».

Кто-то позвал официанта и попросил раскрыть уличный зонт, чтобы скрыться от припекающего горного солнца.

«Со мной примерно так же, – думала Анна, – я часто ищу себе солнце. Снуюсь в своих поисках, нахожу заветное тепло и обогрев. Пережидаю циклоны, ураганы, проливной дождь. И как только вижу просвет, сразу мчу в его сторону. Руками растягиваю оставшиеся облака. И вот оно – тепло и забота. Но стоит окончательно согреться – жарко до одурения, душно до тошноты. И вот смотрю на небо, моля об облаках или даже урагане. Чтобы скрыться в тени, спрятаться за стеной дождя, сгинуть в тумане».

– Тебе не печёт? Может раскрыть? – Олег привстал и одной рукой держал рычаг на стойке зонта.

– А? – Анна всмотрелась в него и свела свои брови. – Я сказала это вслух?

– Что именно?

– Зонт, Олег, зонт. Можешь его раскрыть.

Олег, одетый в спортивный костюм и объёмное худи, скрывающее увещающее тело, раскрыл уличный зонт, прикреплённый к их столу. Анна аккуратно сложила плед и сняла с себя халат.

– Пожалуйста, один русский для Вас, – женщина поставила на стол немалого размера блюдо с двумя фаршированными блинами, несколькими ломтями красной малосолёной рыбы и парой сырников. В центре тарелки стояла небольшая пиала с тыквенной кашей. – Приятного аппетита, Анютины глазки.

– О, Марго! Большое спасибо. Ты на подхвате?

– Сегодня пятница. На выходных у нас всегда битком – заняты все свободные руки, – она развернулась в сторону Олега и поставила перед ним блюдо. – И Ваш английский завтрак.

– Что ж, – Олег посмотрел на тарелку: скрэмбл из двух яиц; поджаренная сосиска; несколько хрустящих тостов. Всё это было подтоплено внушительной порцией белой фасоли, тушенной в томатном соусе. – Могло быть и лучше.

– Ох, родной, такая суматоха по утрам, – Марго слегка наклонилась к нему. – Видать, в спешке немного растрясла тарелку пока несла. – Ну, голубчики, жуй не жуй, а глотать придётся. Приятного аппетита, – разворачиваясь, она подмигнула Анне.

Перемешивая тыквенную кашу со сливочным маслом, Аня сдерживала улыбку от мины лица, с которой сидел Олег. Его рот в неудовольствии опустился, взгляд похерился. Правой рукой он набирал бесконечные ответы в рабочих чатах, левой – разгребал в тарелке по сторонам составляющие его завтрака, затопленные месивом из фасоли.

– Слушай, я тут подумала: мы третий день на Алтае, а дальше забора нигде не были, – она перекинула ногу на ногу и откинулась на спинку кресла.

– Можешь прогуляться туда, – Олег взглядом указал за её спину, в сторону покосившегося дома на том берегу. – Моста здесь нет. В обход – как раз нагуляешься до вечера.

– Смешно, – Аня прищурила раскосые глаза. – До аэропорта пойдёшь со мной?

– Кстати, об этом, – он отложил телефон и перестал ковыряться в тарелке. – Сегодня вечером приедет очень важный человек…

– Важный человек? – Аня спокойно отложила приборы. – Вообще-то мы на отдыхе.

– Анна, от этого человека зависит моя работа. А значит и твой комфорт. Тебе ведь нравится отдыхать в красивых местах и завтракать в алтайских отелях по московским ценам? – Олег чувствовал, что ведёт в этом разговоре и позволил себе вальяжно облокотиться на спинку кресла.