Жесткий бизнес. Четвертый президент. Рассказы. Стихи

– На измену сели…, – полушутя, полусерьезно «наехал» он. Понятно, что за интересы завода боролся, но было очевидно, что значимость перевалки на терминале была выше, поэтому и отгрузили без проблем, согласно инструкциям судовладельца. Но неприятный осадок на душе остался. Зато в Клайпеде я приобрел опыт работы с терминалом, на практике изучил основные технологические процессы, документацию, вопросы качества товара. Кроме опыта, у меня теперь были и контакты в Вентспилсе, которыми я не собирался делиться ни с кем – иначе моя ценность как специалиста понизилась, а у нас в компании считались только с теми, кто что-то может, а другие нет. Жизнь подтвердила, что никто, кроме Хазира Даудовича, не рассматривал меня как личность, но как боевой патрон, без которого, к сожалению, некоторых, нельзя обойтись – поэтому он и в обойме. Видимо, было за что, но я не прогибался и оставался самим собой. С моими друзьями и бывшими коллегами – Виктором Васильевичем, Сергеем Николаевичем – я поделился впечатлениями о Клайпедских приключениях на своем отложенном дне рождения за праздничным столом, но даже приличные возлияния не повлияли на способность не затрагивать закрытые темы. Тем более, что Инна была рядом.

Теперь главная забота – дизельку достать, точнее марки Л-0.2—62 по ГОСТу, да и направить в Вентспилс. Таков стратегический план. Господин Горчаков изыскивает возможности приобретения экспортного товара, а Олег Борисович ищет внешних контрагентов – нельзя же иметь в качестве бизнес-партнеров одних только англичан!

Не помню точно, когда у нас в офисе появился Тиму Хелтонен – высокий блондин в двух черных ботинках. В отличие от своего французского коллеги, он не владел скрипкой, но был довольно удачливым бизнесменом, перемещающимся по скандинавским странам и имеющим связи в России. Некие особенности внешности не мешали ему быть полезным и в родной Финляндии, где у него была небольшая типография, но главное – он знал многих, и многие знали его. И самое ценное – он был настоящим агентом, в отличие от Франсуа Перрена. Как-то мы с ним, в смысле с Тиму, пили кофе в кафе гостиницы «Гранд Отель «Европа», в том самом, где сиживали Адвокат с Антибиотиком, и вспоминали дни былые. Русским языком (по его словам) он не владел, мы изъяснялись на английском. В свое время Тиму за солидные деньги вывел нас на шведов, компанию «Swedoil» и ее руководителя, Урбана Сандберга. Именно на моем компьютере он набирал договор на маркетинговые услуги с «Dell Holdings» после успешной сделки и именно мне пришлось помочь ему с оплатой его услуг. В сложные моменты он, как хороший посредник, объективно оценивал ситуацию и творил атмосферу доверия для обеих сторон. В общем, квалифицированный психиатр. Представители викингов приезжали в наш офис, где состоялись переговоры по принципиальным моментам и было разработан драфт (проект) контракта, по которому, как и в случае с британцами, мы обеспечиваем доставку товара до порта Вентспилс и осуществляем перевалку нефтепродуктов на танкер, зафрахтованный шведами. Далее продаем на условиях CIF и делим прибыль. Вроде, все просто.

Дизельное топливо нам дали, но по какому-то взаимозачету из нефтехранилища в Брянске. Это означало, что нужно организовать транспортировку товара с места хранения до станции Вентспилс и получить разрешение местной таможни на отгрузку на экспорт. Это поручили брату Олега Борисовича, Арсению, который с недавнего времени работал в «Dell». Большого опыта работы с нефтепродуктами он не имел, но зато обладал спокойным характером и аналитическими способностями, которые позволили ему быстро войти в дело.

Вообще братья – отдельная история в нашем «Холдинге». Про «братьев Кеннеди» я уже писал, так что Арсений был уже четвертый. Но у нашего президента Хазира Даудовича тоже были братья, как же иначе в чеченской семье! Со старшим братом, Тимуром Даудовичем, я познакомился позднее, с младшим, Муслимом, провел много лет в одном кабинете. По приезде Тимура Даудовича в Петербург в силу его статуса было необходимо обеспечить свободный проход через пост охраны, и служба безопасности оформила пропуск с его фотографией, но должность надо было для порядка указать. Поэтому у осведомленных лиц по телефону поинтересовались, кто он? Им ответили, как на духу: «Брат президента». Эту формулировку и занесли в пропуск. И это был высокий статус! Семейственность в данном случае была большим плюсом, во всяком случае более надежных защитников, чем людей одной крови, своего тейпа, одного языка и одной веры, отыскать сложно. Но у ребят с юмором тоже было все в порядке. Одной из шуток был вопрос к своим землякам:

– А ты чей брат?

Вторая шутка, которая часто была в ходу при разговоре по телефону со сторонниками мусульманской веры:

– Салям олейкум на всякий случай!

В смысле, случаи бывают разные…

Но мы отвлеклись. Итак, брат Арсений оправился с Брянск вагоны с дизелькой выталкивать, а я – кто бы еще? – собрался в Латвию, предварительно заключив договор на перевалку с компанией «Puses» и получив от них подтверждение станции Вентспилс эти вагоны ловить, принимать, сливать топливо, хранить его и перегружать на судно. С договором помогла Людмила Михайловна, светлая ей память… Получил латвийскую визу на десять дней, собираюсь ехать, а мне Горчаков – подождите. Был бы нужен здесь, в офисе – другое дело, а так – из принципа. Отпустили только в тот день, когда виза истекала, и на границе латвийские пограничники предупредили, что, ежели буду возвращаться с просроченной визой – пять лет без въезда в страну. Это ли не издевательство – сознательно создавать препятствия? Спасибо, Владислав Константинович!

Красоты Риги несомненны, и даже отягощенный визовой проблемой, при поисках министерства иностранных дел этого невозможно было не заметить. В латвийском МИДе на мой вопрос ответили – поезжайте куда вам надо и продляйте визу на месте. Через четыре часа после автобусной экскурсии по стране я добрался до гостиницы в Вентспилсе, где останавливался в июне.

Глава семнадцатая. Вентспилс

Когда я учился в «Военмехе», город Вентспилс у меня ассоциировался с секретной ракетной тематикой, там наши студенты проходили практику на… не скажу где. Через двадцать лет мои приоритеты сменились, и главным объектом, имеющим стратегическое значение для меня лично, а что уж там, для всей Латвийской республики, был Вентспилский порт в целом и нефтеналивной терминал в частности. В девяностые годы на Северо-Западе России не было крупных портов с нефтяной специализацией, так как, исходя из интересов страны, Советский Союз строил и расширял порты, максимально приближенные к Европе – Таллин, Вентспилс и та же Клайпеда. Потеряв эту инфраструктуру, Россия могла рассчитывать только на маломощные порты в Приморске, Калининграде и небольшой терминал в Санкт-Петербурге. Уже позже появились Высоцк и Усть-Луга. Для прибалтийских стран услуга транзита грузов всегда являлась приоритетной и пополняла казну весомее остальных видов деятельности.

Поскольку с сегодняшнего дня я находился в стране на нелегальном положении, первое чем я занялся – продлением визы. В этом мне оказали содействие коллеги из «Нафты-ЛР» – отвезли в местный офис с письменной просьбой «о выдаче в связи с совместными работами» и привезли обратно меня уже в законном статусе. Теперь я устроился в современный отель «Vilnis» недалеко от порта со стоимостью небольшого номера в девяносто долларов в сутки, но со спутниковой связью и рестораном на первом этаже. Дозвонился до офиса в Петербурге, поговорил с Инной – нашим связным – и оставил свой телефонный номер.

Назавтра меня навестил коммерческий директор фирмы «Puses», приятный интеллигентный мужчина лет сорока пяти. Его мягкая и неторопливая манера общения свидетельствовала о большом опыте подобных встреч, на которой решался основной вопрос – можно ли мне доверять, и за этим доверием стояли большие деньги. Дело в том, что юридически на Вентспилский терминал было два пути – напрямую договор с терминалом или договор с компанией «Puses». Для меня как клиента разница была в том, что за прямой договор мы платили бы на один доллар за тонну больше, чем при работе с «Puses», и именно поэтому могли сэкономить двадцать тысяч долларов на стандартной танкерной партии. Более того, эта компания работала на отсрочке платежа, и доверие к представителю иностранной фирмы, который в любое время мог уехать из страны, должно быть на разумно высоком уровне. Доверие – основа кредита, и мне удалось этот кредит получить.

Вечером прогулялся по тихим улицам города, чьи кварталы пятиэтажек в районе порта соседствовали ближе к центру со зданиями более ранней, довоенной и дореволюционной эпохи, одно-двухэтажные, каждый с неповторимым очарованием, узкие тротуарчики и дороги из камня и каменных плит. Купил местные газеты, из которых узнал о баталиях в сейме (латвийском парламенте): «почему компании „Puses“ предоставлены льготы по транзиту грузов и куда идут эти средства мимо бюджета страны?» На этот вопрос я получил ответ в офисе означенной фирмы – двухэтажном здании напротив терминала, элегантно огороженном колючей проволокой и военным в зеленой форме с автоматом на посту в маленьком караульном домике под крышей. Одна только система охраны внушала уважение своей простотой и надежностью. Директор компании Улдис Паварс – личность, во властности и интеллекте которой сомневаться не приходится. Несколько удивил образ классического малинового пиджака, спортивная походка, манеры изысканы, твердый характер и легкий акцент – важны не слова, а уверенные интонации:

– В сейме о нас говорят – пусть говорят, от этого ни-че-го не изменится.

И возникает абсолютная вера в справедливость этих слов – в нефтекомплексе Латвии все задумано и воплощено как надо, как должно быть. И в интересах тех, кто может жестко диктовать условия. Немного позже я в этом убедился. И компания «Dell Holdings Limited» стала функциональной частью этой системы – латвийской оптимальной экономики – на время контракта.

Ну, а теперь повседневные будни. Сколько отгрузили из Брянска, сколько прибыло в Вентспилс, вопросы качества. Каждый день хожу на терминал к главному диспетчеру, как на работу. От наших поступило решение – судовая партия не двадцать тысяч, а по пять тысяч тонн. Терминал и «Нафта-ЛР» дали подтверждение, подогнали танкер, оформили документы, теперь они должны быть направлены специальной почтой в банк в Швейцарии для оплаты. Я даже не удивился – вдруг поступает приказ из Питера: документы забрать и передать в аэропорту Риги представителю покупателя. В чем смысл выигрыша одного дня и слома всей отработанной технологии – неведомо. На меня смотрят с непониманием, но документы отдают под роспись – все-таки миллион долларов. Еду на частном автомобиле с надежным человеком из отеля в Ригу, встречаюсь в аэропорту с незнакомым человеком, общаюсь на английском, по условленному признаку убеждаюсь, что он из Швеции и знает Урбана Сандберга, и отрываю от сердца комплект банковских документов. Лечу, как на крыльях, в стареньком «Вольво» обратно в родную гостиницу – двести километров не расстояние. Ужинаю в ресторане отеля, геройски заказываю пиво – заслужил.

У меня вроде все клеится, а на Арсения конкретно наехала в Брянске местная мафия. Через околотаможенные круги просочилась информация, что наша фирма оплатила вывозную пошлину на полмиллиона долларов и грузит себе, грузит дизтопливо на экспорт, а с ними, бандитами, не делится. Дело не только в деньгах, но просто обидно до слез – как же так? Приезжает кто-то в их родные края и делает, что хочет. Непорядок!

Арсений звонит в Питер, объясняет расклад, ему обещают поддержку, но в последний момент ему удается улизнуть от рэкета, прикрывшись каким-то офицером вплоть до подножки вагона поезда. Инна и у меня спрашивала и намекала – нет ли проблем? Я вел себя тихо, одет неброско, нигде не высовывался, вечером в номере время коротал. Однажды в темноте брел в гостиницу с грузом невеселых мыслей, было холодно и неуютно, с моря дул сырой ноябрьский ветер. Навстречу женщина с маленькой девочкой, остановилась и предложила мне:

– Приходите в воскресенье утром в церковь…

Видимо, вид у меня был не самый счастливый. А сегодня подхожу к отелю – полицейский минивэн с сиреной и легковой авто с «люстрой» и графикой, у входа – два полицая, иду вперед не обращая внимания, в холле еще двое, но в штатском, пушки под пиджаком оттопыриваются и выражением морды лица – иди отсюда! Куда мне идти? Беру ключ на ресепшн, тихо спрашиваю – в чем дело, отвечают: приехал министр экономики, на терминал. «За деньгами» – додумываю я за консьержа. Вот откуда уверенность директора «Puses» господина Паварса.

Сегодня и у меня проблема – зафрахтован танкер, а дизтоплива на него не хватает полторы тысячи тонн. Поторопились наши шведы, подогнали кораблик слишком рано, можно налететь на демередж – простой судна, каждые сутки по пять тысяч долларов, надо решать проблему. А это опять – вопрос доверия. В офисе было не с руки, договорились с ответственным лицом встретиться в неформальной обстановке. С собой бланки «Dell Holdings Limited» – официальная часть, а неофициальная – букет цветов и поллитра молдавского коньяка «Белый аист» даме – лучшего не нашел. Пропустили по рюмочке молдавского, неплохо, я похвалил французский «Бисквит», который попробовал ранее. В ответ главный специалист достает бутылку «Бисквита» в один литр (!) – друзья-бизнесмены подарили. Но до этого завершаем дело – пишу на бланке гарантийное письмо о возврате полторы тысячи тонн дизельного топлива Вентспилскому терминалу, подпись. А далее – «Бисквит» и спокойный разговор, поиск общих тем, играет музыка. Таня Буланова, ее творчество – наше общее восхищение…

Тридцать три дня в гостинице – не шутка, озверел слегка. Когда кончились деньги, поехал в Ригу и в банке получил еще – спасибо, шефы. Уехал из Вентспилса, когда отправили четыре танкера.

Глава восемнадцатая. Что происходит?

Возвращение в ноябре из Вентспилса на «щите», как говорили в Древнем Риме, не состоялось, хотя все возможное и невозможное для этого было сделано – атмосфера в офисе резко отличалось от приема после Клайпеды. Какие-то второстепенные вопросы, дерготня, никакого делового отчета для руководства – не для утешения самолюбия, а для дела – меня несколько удивило. Мало того, что сделал все сам, без помощников и условного Шарунаса, сэкономил кучу денег и решил все проблемы, вместо премии (хотелось бы – но не главное) и морального поощрения – материальный вычет от господина Горчакова:

– Вы мне должны пятьсот долларов!

Видимо, из тех средств, полученных в латвийском банке. Поскольку это было сказано безапелляционным тоном и это было единственное, о чем поинтересовался мой начальник за месяц моего отсутствия, я тоже пошел на принцип – не люблю, когда меня не уважают, особенно младшие по возрасту. Я ответил, что просчитаю все расходы, и остальное отдам. «Только без счетов из ресторана» – хорошо, раз так, буду считать командировочные, положенные по закону, и все квитанции – билеты на поезд и автобус, счета на проживание в гостинице (бесплатно только завтрак), да такси для безопасности до Риги и обратно с комплектом документов на танкер, согласно распоряжению Олега Борисовича. Я за финансовую дисциплину, но не за унижение. Все собрал, подсчитал, и осталось триста шестьдесят долларов, которые я и вручил Владиславу Константиновичу. Если бы отношение было иное – дал бы пятьсот без колебаний, а потом бы разбирались. Не глянув на отчет, тот вручил своему новому помощнику-водителю, подполковнику кстати, из друзей, для проверки.

Арсений в командировке, звонит в офис, снимаю трубку: просит Горчакова дать денег для семьи, а мне завезти и отдать его жене. Передаю просьбу, ноль реакции, назавтра отдаю из своего кошелька. Проходит неделя, спрашиваю у Арсения про долг, а он объясняет, что отдал деньги Владиславу Константиновичу, и он взял. Пришлось разъяснить, как дело было, вернул. Но это сути отношений не меняло, Горчаков уже сделал ставку на Арсения, я меня начал гнобить при первой возможности. Заработал принцип: «А ты чей брат?»

Отношения – отношениями, но главное – работа. В декабре новая партия дизельного топлива – те же двадцать тысяч тонн, но доставка не по железной дороге, а трубопроводным транспортом. Платим за транзит по России, Литве и Латвии, а затем прокачка до Вентспилса. Дело было в конце декабря 1994 года, сложилась сложная обстановка с фрахтом танкеров, мой партнер из Швеции Ричард с трудом нашел подходящий вариант, и надо же такому случиться – под погрузку танкер встал тридцатого декабря, а погрузился тридцать первого за десять минут до нового 1995 года. Звонил в Вентспилс уже из дома. Первого января, когда все отсыпались после ночного веселья, пришлось утром приехать в офис и подготовить все документы по продаже этой партии нашему покупателю. Руководство было удовлетворено, но на мне это настроение никак не отражалось, игра в молчанку.

Что и говорить, трудно компенсировать убытки, возникшие на втором этапе развития компании по Хантеру. Казалось бы, что урок усвоен, но не тут-то было! В один прекрасный день в нам в кабинет врывается огромный Евгений Борисович, брат нашего вице-президента:

– Где печать «Dell Holdings»??

Я молчу, Арсений дал ему печать, но побежал за братом:

– Женя, подожди…

Судя по всему, не догнал. Владиславу Константиновичу приказано срочно отгрузить две тысячи тонн дизельного топлива в Казахстан, на комбинат всемирно известной корейской фирмы. А где гарантии? У господина Горчакова и у меня нехорошие предчувствия… Круто торгуем, а денег оттуда нет. Зато вместо денег через два месяца на имя директора «Dell Holdings» приходит официальное уведомление от корейцев о том, что в связи с оптимизацией финансовой деятельности компания извещает о отсрочке платежа на неопределенный срок. Владислав Константинович в ярости бросает письмо Арсению:

– Отнеси своему брату…

Как бы я не относился к моему непосредственному начальнику, я понимал и разделял его тревогу за безответственность части нашего руководства, разбазаривание дефицитного товара и резкое ухудшение финансового состояния компании «Dell Holdings Limited». А между тем и он, и все ее сотрудники – Владислав, Инна, Арсений и я прилагали все силы и умения для успешной работы. Сотрудники Вентспилского терминала звонили мне и рекомендовали пригласить наших специалистов в Лондон для участия в конференции компании «Platt’s». С моей подачи четверо наших шефов поехали в Лондон, но выражения благодарности я не услышал. Кто-то очень завидовал и вставлял палки в колеса, а кто-то просто прокатился на нас, например дружественная фирма из Болгарии – я за них все документы коммерческие готовил. Испарилась куда-то справедливость в нашем офисе. Но хуже было то, что из-за долгов завод в Кстово просто прекратит нам отгрузку топлива. Необходимо искать новых поставщиков.

Глава девятнадцатая. Баня, «ЛУКойл» и причем тут губернатор

Я родился и вырос в Ленинграде, в самом пролетарском районе города. Наш Кондратьевский проспект, берущий свое начало у завода «Арсенал» и тянувшийся на север до Богословского кладбища, представлял собой разделительную транспортную полосу между многочисленными заводами, чьи заборы, а не дома, кое-где и составляли его окружение. «Красный Выборжец», завод имени Свердлова, ЛОМО, Ленинградский металлический завод, «КИНАП», троллейбусный завод достойно представляли промышленный потенциал Калининского района и тянулись практически до кинотеатра «Гигант», после которого начинались полноценные жилые кварталы. Многие дома постройки тридцатых годов не имели ванных комнат, и для решения бытовых и санитарно-гигиенических проблем микрорайона была построена баня, которую я с детства посещал вместе с отцом. В бане был буфет, где продавали нехитрые закуски и пиво. Вот и все удовольствия. У Богословского кладбища тоже была небольшая одноэтажная баня, называемая «цыганской» из-за близости частных домов, в которых проживали семьи этой романтической национальности

В девяностые годы бани и сауны пробрели новый статус как место для развлечения и деловых контактов людей с деньгами. В зависимости от целей участников, помимо просто оздоровительных процедур и релаксации, можно было установить полезные связи, можно в субботу попариться в компании друзей, можно отметить день рождения и поплавать в бассейне, можно отметить удачную сделку с обилием спиртного и незнакомыми девушками. Размах и длительность мероприятия зависели от количества вложенных средств и настроения участников. Мне не удалось избежать всех этих вариантов, все они по-своему хороши, но наиболее полезным очищением души и тела стала баня на Малой Посадской, где я познакомился с серьезным человеком из компании «ЛУКойл», назовем его Николай. Николай работал в Москве, в центральном аппарате этой могущественной структуры, ему меня отрекомендовал наш деловой партнер. Посидели втроем, попарились, выпили по бутылке пива под серьезный мужской разговор, обменялись контактами. Кто я и какую фирму представляю, он знал. Когда стало ясно, что «Dell Holdings» остались без товара, мне пришлось позвонить Николаю и задать вопрос: не можете ли помочь с экспортными объемами? Надо понимать, что представители крупных корпораций и представители власти неохотно вступали в контакты с непонятными конторами типа нашей – подобные действия могли сказаться отрицательно на их карьере, это так называемые репутационные риски.

Прекрасным примером, иллюстрирующим данный тезис, является история, произошедшая не так давно, в 2018 году, в Петербурге. Об этом писало издание "Фонтанка.ру" в статье «Британский инвестор с тамбовским акцентом» – губернатор Санкт-Петербурга Геннадий Полтавченко подписал соглашение с британской фирмой, имеющей тесные связи с «тамбовско-малышевской группировкой». Эта публикация имеет непосредственное отношение к моему повествованию. Кто будет заинтересован углубиться в этот вопрос, найдет в ней немало интересных моментов. Лишь отмечу, что я не полностью разделяю точку зрения автора этой статьи, однако упомянутые в ней события и действующие лица дополняют и подтверждают реальность моей истории.

Но вернемся на двадцать пять лет назад. Николай рекомендовал обратиться во внешнеэкономический департамент к господину К. Телефонный разговор с К. оказался плодотворным, и меня пригласили в Москву на переговоры. Понимая, что эта инициатива будет похоронена Горчаковым, я пошел прямо к президенту. Хазир Даудович оценил возможность и командировал меня в Москву, а с кем – определимся позже. Ох, как не хотелось Владиславу Константиновичу ехать со мной (а мне с ним), но приказ есть приказ. Поселились в многозвездной гостинице на Тверской, провели переговоры в офисе «ЛУКойла» двое на двое («девушки, мальчики, идите на обед») и согласились продолжить переговоры в неформальной обстановке. Посидели, поужинали, нашли общий язык и определились с поставщиком. Далее развитие договоренностей Владислава Константиновича в Нижнем Новгороде, новые договоры и привычные уже будни. Эти двадцать тысяч тонн снова отгрузили в Вентспилс, и все как обычно, по наезженной колее.

В октябре 1995 года Олег Борисович вошел в наш кабинет и представил нам молодую стройную большеглазую брюнетку:

– Знакомьтесь, Елена Анатольевна.

Разумеется, новый и красивый человек вызывает интерес, и этот интерес был проявлен. Елена Берсенева из города Грозного стала нашим новым сотрудником, постепенно вводили ее в курс дела, а она изучала компьютер и документацию, а также по мере возможности помогала нам решать текущие вопросы. Мы с ней быстро нашли общий язык, и это позволило свободнее и комфортнее ощущать себя в офисе – я убедился, что с Инной делиться своими мыслями неблагоразумно – похоже, в компетенцию ее оклада «вписали» функцию «полупроводника», информатора.

Глава двадцатая. Неприятности на всех фронтах

Пока мы занимались торговой деятельностью, тучи над нами стали сгущаться -ощутили сопротивление окружающей среды. Первый удар был нанесен конкурентами: в духе традиций гор у нас похитили человека, но не девушку- невесту, как можно было подумать, не поразмыслив хорошенько, а полноправного члена нашей большой и дружной семьи. Шутки шутками, а наш холдинг перешел на осадное положение. Для начала весь наш коллектив «Dell» переместили и спрятали в другое помещение этого огромного здания, мы взяли с собой компьютеры и оргтехнику, номера телефоны были другими – то есть для внешнего мира мы «испарились». Усилили охрану здания, все наше руководство перешло на чрезвычайный режим существования – ночевали в офисе, ходили в спортивных костюмах, появились новые лица из силового блока организации – в воздухе повисла тревога. В бестселлере Марио Пьюзо «Крестный отец» такие меры безопасности во время войны между кланами назывались «залечь на матрасы» – точнее не скажешь! Через две тягостные недели все закончилось благополучно, и мы вернулись в родной кабинет к привычным обязанностям, отметив благополучный исход событий посещением близлежащего кафе.