Жесткий бизнес. Четвертый президент. Рассказы. Стихи

После конфликтов с Горчаковым вынужден был уволиться и Виктор Васильевич. Они устроились в фирму Олега, но ненадолго – для этого были причины, связанные с дальнейшими событиями по Светогорску. Убытки сторон были столь велики, что бывшие партнеры стали врагами. «Холдинг» объявил войну Олегу, в его офис прибыли конкретные джигиты и выставили претензию. Почувствовав себя беззащитным без силовой поддержки, Олег задружился с какими-то местными бандитами и на время успокоился. В конце концов эти же бандиты отжали у него любимый офис, а дело по мазуту было передано в неформальный суд в Москве, где авторитетный решала разделил вину на двоих. С тех пор Андрей пропал с нашего горизонта, а мы продолжили свою деятельность. Кстати, Владислав Константинович и теперь знал, в чем меня упрекнуть – «здесь есть и доля вашей вины» – таков был приговор. Я не возразил: бездействие – иногда тоже преступление. Так я потерял друзей, с кем мы прошли через многое. Но на том личные потери не закончились – в столовой здания, сидя за столиком, Марина Лавринец поделилась со мной сокровенным о том, что встретила достойного человека, что у них все случилось и все было прекрасно. Она сильно повысила мой аппетит – я скрежетал зубами.

Глава тринадцатая. Литва

Олег Борисович совершил подлинный прорыв и вышел на литовский рынок. Коммерческая фирма из Вильнюса готова закупать мазут и дизельное топливо на условиях DAF (доставлено до границы) Беларуси и Литвы. Готовлю договор с согласованными сторонами ценами и знакомлюсь с их менеджером. Здравствуйте, господин Паулаускас. Шарунас, поработаем? Срочно давайте реквизиты станций назначения и сколько грузить! А почтовые индексы? Без них отгрузки не будет! Ловите номера цистерн и весом каждой! Как потерялись цистерны? Ищите! Когда платить будете? Спасибо, второй платеж получили! Вы там не очень химичьте с недоливами, совесть имейте!

С Шарунасом работать было одно удовольствие – четко, понятно, конечно не без коммерческих уловок. Также как и с Эгле, его помощницей, а может, еще и приятнее – легкий флирт по телефону:

– Владимир, вы знаете, как мое имя по русски – елка!

Инна мне помогает, мы с литовцами по телефону даже сдружились. Но без проблем ведь не бывает! Звонит мне по внутренней связи Олег Борисович и спрашивает:

– Что такое DAF?

– Delivered at frontier» (доставлено до границы), – отвечаю.

– Точно?!

– Точно!

Оказалось, мы должны оплачивать доставку по Литве, а кое-кто и не знал… Тут господин Паулаускас постарался – навысылал нам по факсу копии каких-то железнодорожных накладных на родном языке – хрен поймешь: вот сколько надо платить! Недолго мы горевали, заплатили, но вывод – некомпетентность стоит денег, иногда – больших денег. В результате контракты были успешно завершены. Говоря дипломатическим языком, стороны договора остались при взаимном уважении и в надежде на дальнейшее сотрудничество.

А что мы все по железной дороге да по железной дороге? – задались вопросом наши шефы. А если подальше продвинуться в порт прибалтийский, а там и на пароход погрузиться и поплыть по морю-океану за большой денежкой?

Эта здравая мысль придала новый импульс нашему движению вперед и проложила дорогу в литовский порт Клайпеда. В этом как раз нам помогли наши литовские коллеги – разумеется, со своим интересом, что является нормальным в коммерческом мире. Шарунас подтвердил, что может организовать транзит нашего груза по Литве и перевалку в порту. Такая поддержка была необходима, так как со стороны войти на Клайпедский терминал шансов было мало, да и некорректно, обойдя наших литовских друзей, к тому же опыт таких операций у нас отсутствовал. Оставалось связать концы – Россия, то есть наличие товара и возможность его отгрузки, и Балтика, где нас уже ждет неведомый пока покупатель нашего товара на судне, которое было необходимо зафрахтовать и загрузить в порту.

Первый вопрос – самый сложный – успешно, как мы говорили, «порешал» Владислав Константинович. Как-то раз он выразил мнение, что без него мы бы до сих пор «продавали металлы», как раньше – то есть, не были бы успешными. Объективно это правда, но когда я решил усилить эту мысль предположением о том, что в гостинице в Кстово, где он обычно останавливается на неделю-две, уже висит табличка с его фамилией, шутка была воспринята болезненно – юмор подчиненных не ценился (это к вопросу об этике). Главное и основное – подписан контракт на поставку флотского мазута в количестве двадцати тысяч тонн, так называемая танкерная партия товара. Флотский мазут ценится на Западно-Европейском рынке нефтепродуктов дороже обычного топочного, и служит топливом для судов. Для улучшения качества обычного мазута в него добавляют дизельное топливо, и получается мазут марки Ф-5. Если интересно, можете попробовать повторить в домашних условиях.

«С другого конца», как говорили сыны гор, нашими партерами были англичане, оказывающие нам консультационную помощь, которые рекомендовали нам ответственное лицо на терминале, обязались зафрахтовать танкер и продать груз на условиях CIF (Cost, Insurance, Freight) – «доставлено по морю, включая цену товара и страхование груза», что обеспечивало дополнительный профит. Прибыль – фифти-фифти (пополам).

Схема понятная, но каждый километр пути нашего груза, иначе транзит, было необходимо оплатить на основании договоров. Первый шаг по России мы уже сделали, мысленно обеспечив доставку товара до границы с Литвой. Теперь предстояло заключить договоры со следующими организациями:

– Клайпедским терминалом – для приема, хранения и отгрузку мазута на танкер, это так называемая перевалка,

– железными дорогами Литвы,

– компанией, оформляющей документы на груз с терминала (сюрвейер),

– компанией, обеспечивающей контроль качества и количества товара (независимый инспектор), отчеты которого принимались сторонами контракта как неоспоримые,

– компанией «Platt’s», изучающей конъюнктуру рынка нефтепродуктов и определяющей цены типовых товаров на стандартных условиях поставки на любую дату отгрузки. Эти цены закладывались в договор с конечным покупателем на условиях CIF.

Вся эта бумажная волокита длилась с неделю. Шарунас выдавал координаты литовских организаций, я с ними связывался, анализировал, подписывали соглашения уполномоченные лица. Мы оплатили то, что было необходимо. Когда деньги «упали» на терминал, Клайпеда дала подтверждение о приеме двадцати тысяч тонн Ф-5 в июне 1994 года на станцию Зелецино, и отгрузка началась. Через два дня я уже выслушивал по телефону претензии главного специалиста терминала Анны Степановой о качестве мазута. Я высылал ей сведения об отгрузках с НПЗ, и уже к десятому июня половина партии была в Клайпеде. Пора было ехать в Литву, но тут возникла неожиданная проблема – виза. В Санкт-Петербурге толком никто не знал, где расположено консульство Литовской республики, но тут опять подключили Шарунаса, и он дал адрес, куда они недавно переехали – у Сенной площади.

Не знаю, чем это было вызвано – то ли холодными отношениями между нашими странами, то ли действиями местных властей, но консульство представляло собой парадную в старом доме с входом со двора. Двое дюжих парней встали на пороге лестницы и жестко обозначили границу перед входом, линию у своих ног: это территория Литвы, и кто без разрешения ее переступит, тому визы не видать. На втором этаже в большом неустроенном помещении, где стояло пару столов и несколько стульев, восседал консул независимой и гордой республики – девушка лет тридцати. Испросил визу на две недели и мне пообещали, но только завтра, как всем. Пришлось назвать одну литовскую фамилию, как оказалось впоследствии, председателя парламента, они переглянулись и сильно напряглись. Добила их фраза:

– Я срочно еду в интересах правительства Литвы, – и паспорт с визой на руках.

Глава четырнадцатая. Вильнюс – Клайпеда

Четырнадцатого июня 1994 года Вильнюс встретил поезд из Санкт-Петербурга теплым проливным дождем, а поскольку первый вагон оказался последним – меняли локомотив на границе – Шарунас прошел вдоль всего состава с маленьким зонтиком над головой и встретил на перроне стройного шатена лет сорока в светлом костюме и с дипломатом в руке. По знакомым интонациям он узнал Владимира, мужчины тепло поздоровались и быстрым шагом отправились к припаркованному автомобилю. Рассевшись в креслах, они более внимательно посмотрели друг на друга и улыбнулись: вот наконец и увиделись… Дождь к удаче! Шарунас обрисовал план:

– Володя, сначала заедем в офис, познакомлю тебя с нашим директором Леонасом, у Эгле выходной (вот гад!), потом сразу в Клайпеду!

По дороге рассказал немного о себе, о положении наших дел и что нас там уже ждут, главное успеть до конца рабочего дня. Автомобиль понравился? Да я купил его в Швейцарии за тысячу долларов, продавец как узнал, что я из Литвы, первой независимой республики из состава СССР, назначил символическую цену. Кроме того, у них такие строгие экологические нормы, что старые автомобили вообще продаются за бесценок. А дороги шампунем моют… Хорошо вожу машину – так я гонками занимался, еще в Союзе…

В офисе Клайпедского нефтяного терминала сразу пошли к Анне Ануфриевне Степановой, главному специалисту. Она познакомилась с Володей, сказала, что довольна темпом отгрузок и вскоре можно будет заказывать танкер. На обратном пути у нас спустило заднее колесо, мимо проезжала Степанова с попутчиком, остановились:

– Помощь нужна?

– Спасибо, справимся.

Поселились в гостинице «Клайпеда» – ближе к порту. Я позвонил в Петербург Олегу Борисовичу и сказал, что у нас все в порядке. Вечером пошли в ресторан, хорошо посидели и расслабились, рассказывая любопытные истории из жизни.

Назавтра снова с Шарунасом на терминале. Возникли вопросы по количеству товара: по утверждению приемки, при сливе мазута из цистерн замеряемое количество иногда меньше, чем указано в железнодорожной накладной. Представим себе, что в каждой цистерне в среднем меньше на двести килограммов, или две десятых тонны. А теперь посчитаем количество цистерн: двадцать пять тысяч тонн делим на шестьдесят пять тонн в цистерне и получаем триста восемьдесят пять цистерн. Таким образом, две десятых тонны недостачи в каждой цистерне превращаются оценочно в семьдесят семь тонн. Прошу прощения за нудную арифметику.

В реальности оказалось около двухсот тонн. Тут же, на месте, изучил объемно-весовую методику и присутствовал при замере шести цистерн, стоящих на эстакаде, а затем подписал акты слива, как представитель «Dell Holdins Limited».

В Клайпеде невозможная жара, выше плюс тридцати, солнце и горячий ветер, а мы паримся в костюмах, купальных принадлежностей с собой не взяли, да и не думали об этом. Даже Анна Ануфриевна сжалилась: на пляж бы сходили… Зато вечером наступала чудесная погода, и мы обычно ужинали в каком-нибудь уютном кафе с бокалом легкого вина. Шарунас был интересным собеседником, мы затрагивали многие темы, но самой интересной была Литва, ее жители, ее история и национальные традиции. Я выучил пять-шесть фраз приветствий и выражений благодарности из уважения к окружающим нас людям. Заметил, однако, что русская речь вызывала у них раздражение, и Шарунас обычно что-то разъяснял местному персоналу, и отношение менялось в лучшую сторону. Возможно, он отрекомендовал меня важной персоной, или братом Кобзона, а в сложных ситуациях – чуть ли не Кобзоном, когда мы отмечали мой день рождения и меня потянуло на приключения. В общем, Шарунас выступал во многих лицах – деловой партнер, друг, спонсор, гид и телохранитель во имя нашего общего дела. Лишь однажды в выходной он уехал в Вильнюс, а я был предоставлен сам себе и гулял по улицам старого города в районе порта, меня впечатлили виды готических зданий, судоходный канал и зеленый пирс, чьи древние камни гладили ласковые волны, маленькие кафе и пивная в высоком зале старинного здания, в которую я зашел, чтобы посмотреть на ее посетителей и услышать литовскую речь. Это был новый мир, и мне он был незнаком и интересен.

В очередной визит на терминал мне предложили пройти в зал, откуда велось управление всеми операциями с грузами, осуществлялась связь с заводами, которые отгружали нефтепродукты в Клайпеду, куда железная дорога сообщала графики движения вагонов, сюда же стекалась информация о разгрузке цистерн и заполненности огромных металлических резервуаров для хранения топлива перед отгрузкой на морские суда. Это был акт доверия и доброй воли. Сегодня для нашего мазута англичане заказали танкер, который получил подтверждение о наличии груза, и следуя по Балтике в Клайпеду, сообщал об ориентировочном времени прибытия в порт, по-английски ETA. В свою очередь, мы получили инструкции капитана корабля по погрузке мазута «загрузка полностью двадцати тысяч тонн», а по разгруженному весу нам не хватало тех самых двухсот тонн, но этот вопрос я решил. Танкер грузился около суток, а потом готовились стандартные судовые документы на груз – количество, качество, отчет о заполненности танков на судне, таможенная декларация. Анна Ануфриевна предложила:

– Хотите взглянуть на танкер?

Долго уговаривать не пришлось, и в сопровождении работника терминала меня провели через проходную, а затем пограничный пост с вооруженной охраной – и вот я на берегу Балтийского моря, черная вода, где глубина составляет у берега семнадцать метров, а там, впереди высится громадина греческого танкера «Paros», моего танкера! Подойдя к нему, а увидел у носа наклонный трап и решился на авантюру – взобрался на борт судна и вышел на палубу. Навстречу мне выдвинулась группа моряков человек пять-шесть с загорелыми лицами, которые с недоумением смотрели на меня – кто такой? Обычно команду извещают по рации о визите официальных инстанций и как правило, в форменной одежде… а тут этот, в светлом костюмчике… Я весело махнул им рукой, поздоровался на английском языке и объяснил, что я – «Owner of the cargo» – владелец груза. Они окружили меня, поприветствовали и смеялись в ответ. В этот момент я ощутил себя словно в пиратской истории Стивенсона, это был один их величайших моментов в моей жизни, о котором я вспоминаю до сих пор. Пожелав им счастливого плавания, я с трудом спустился по трапу на берег (подниматься было легче) и, возвращаясь к пограничному переходу, обратил внимание на длинные и широкие металлические листы, лежащие на песке в пяти метрах от кромки воды. Заинтригованный, спросил у сопровождающего:

– Что это?

Оказалось, это свидетельство трагедии и экологической катастрофы, которая случилась тридцать лет назад, когда загруженный танкер штормом выбросило на берег. Танкер развалился и мазут вылился в море, на берегу слой мазута достигал одного метра. А эти металлические листы – останки того корабля -оставлены людям как предупреждение, чтобы подобное не повторилось. В пять часов вечера «Paros» отчалил от берега, а моя миссия в Клайпеде успешно закончилась. Шарунас запланировал отметить наш успех в Вильнюсе и предложил вечером ехать вместе, а уже оттуда в Петербург. Однако празднику не суждено было случиться – после рапорта о отбытии танкера мне поступила команда от Олега Борисовича ехать в Латвию, город Вентспилс.

Глава пятнадцатая. Латвия

Сказать, что это была неожиданность – ничего не сказать. Шарунас был озадачен, а я – вдвойне. Как добраться в Латвию, как туда попасть, не имея визы – вопросов было больше, чем ответов. Да и психологически ситуация сложилась так, как у бегуна на длинные дистанции (стайера, я знаю это слово) после успешного финиша, которому предложили пробежать еще столько же… Ехать в Вильнюс, чтобы там получать латвийскую визу, казалось решением очевидным, но это займет не менее двух дней. Меня осенило: звоню в «Saybolt-Клайпеда», компанию-независимый инспектор, которая по договору оформила нам документы для танкера, и невинно спрашиваю:

– Сергей, а у Вас машина в ближайшее время не идет в Вентспилс?

– Уточню. Да, должна, сегодня вечером.

– Мне туда и нужно, только визы нет.

– Мы Вас довезем до границы Литвы, а уж виза – Ваша проблема.

– Спасибо.

Когда я посвятил в свой план Шарунаса, он только покачал головой. Через полчаса мы тепло расстались и пожелали друг другу удачи. Вечером в гостиницу за мной заехали «Жигули» четвертой модели с молодым литовцем за рулем – и в путь. Стоял теплый июньский вечер, лето в разгаре, асфальтовая дорога вилась среди равнинной местности вдоль побережья. Через два часа мы уперлись в КПП – литовская граница, несколько невысоких строений посреди поля. Пограничник и таможенник проверили моего водителя, документы и груз – канистры с образцами нефтепродуктов, он же поведал им мою историю. Затем проверили меня и мою версию событий. Уважаемые, просьба – выпустите меня к латвийскому КПП, если дадут визу – поеду дальше, если нет – вернусь обратно. Это им не очень понравилось – машину на стоянку, а меня предупредили – пеший переход запрещен, только на автомобиле! Но дежурный сказал своим бойцам, чтобы пропустили, и я пошел вперед на свой страх и риск («я умею делать невозможное») через стометровую нейтральную полосу. На границе Латвии меня встретили трое, мягко говоря, неприветливо, один с автоматом на «товсь» предусмотрительно поднял на уровень моего живота. Авантюризм моего положения оправдывал все мои действия. Паспорт! Убедившись, что я не перебежчик, не пьяный и в своем уме, офицер задал мне простой вопрос:

– Как ты, из Петербурга, ночью здесь оказался???

Я показал загранпаспорт с визой Литвы, озвучил приказ моего руководства, разъяснил связь с Клайпедой, «Saybolt» и с автомобилем в Литве. Офицер погранслужбы оказался человеком думающим. Все вроде складно, у русского серьезная легенда и глупое поведение, как у агента Джонни Инглиша из британской разведки. Но если копнуть поглубже, то двадцать тысяч тонн мазута в танкере «Paros», и я как ее менеджер, принадлежали компании с Британских островов, и в этом случае ассоциация с Джонни была более осязаемой, однако копать столь глубоко он не стал. Вряд ли это проверка, подумал погранец, и через три минуты моего ареста (двое стояли рядом) разрешил: проходите и, если визу оформят, пропустим. Министерство иностранных дел Латвии здесь и сейчас, а точнее в час ночи, достойно представляли две молодые девушки, обитающие в небольшом вагончике, которые будто ждали этого визита и очень обрадовались своей востребованности. Была испрошена виза на пять дней, а с меня – двадцать долларов США, однако с моей стодолларовой купюры сдачи не оказалось – железный ящичек был пуст. Но за просто так восемьдесят долларов отдавать не хотелось, и они подсказали – в Литве разменяют. Именно это я и объяснил на обратном пути:

а) офицеру на границе Латвии и затем через нейтральные сто метров

б) офицеру на границе в Литве,

куда и был пропущен для осуществления валютной операции, где какой-то барыга обменял мне сотню на девяносто пять долларов мелкими купюрами. После чего я вновь незаконно пересек две границы и оплатил визу. Теперь мне снова – менее незаконно – пришлось перебежать контрольную полосу из Латвии в Литву, где от меня уже сильно устали – скорей бы проваливал… А мы сели в машину и до свидания, и спасибо, Литва!

На въезде в Латвию патруль остановил машину перед шлагбаумом, автоматы наперевес, из машины не выходить!, постовой визуально оценил водителя, внимательно проверил его документы и груз, открыли багажник, сосчитали канистры, а потом внимание на пассажира – заглянул в окно и сказал мне, как старому знакомому:

– А, это ты, – и дал команду – поднять шлагбаум! Я подумал: как просто стать родным, надо просто глаза почаще мозолить! Через пятьдесят метров мне еще раз пришлось предъявить загранпаспорт, и все кордоны пройдены. Здравствуй, свободная Латвия!

Мы ехали посреди короткой летней ночи, тихо играла музыка, и уже к утру стали появляться первые латвийские домики с ухоженными садами и красивыми оградами. Постоянные метания последнего часа привели к философскому вопросу:

– А где же лучше – в Литве или Латвии?

Ответ литовца меня удивил:

– В Латвии, скоро увидите…

Было часов пять утра или еще ночи, когда наш автомобиль подъехал к небольшому стеклянному кафе у шоссе, желанному пристанищу для ночных путешественников. Мой жизненный опыт подсказывал, что мы увидим заспанную физиономию немолодой женщины, которая уже устала обслуживать ночных визитеров, и предложение двух холодных закусок и теплого чая с позавчерашними пирожками, а если хотите горячего, до ждите… Бывают же чудеса: в этот час нас встретила атмосфера чистоты и блеска, молодости и красоты. Кто подбирал – как на съемки фильма о Штирлице и истинных арийцах в рейхсканцелярии (а так в действительности и было – снимали курсантов погранучилищ из Прибалтики) – этих милых светловолосых девушек в белоснежных передничках и стройных блондинов в белых рубашках и черных брюках, которые выглядели на удивление свежо и опрятно, а пирожные и кофе были не хуже, чем ленинградском «Севере» на Невском или «Метрополе» на Садовой в семидесятые годы? Такое можно увидеть или только на заказ, как часто делается у нас в России, или это традиции нации, которые так радуют искушенных путешественников. Теперь я понял, что имел в виду мой водитель, и полностью с ним согласился. Ранним утром мы въехали в спящий город, меня высадили у гостиницы, а машина поехала дальше в лабораторию, которая делала то, что не делали в Клайпеде. Именно благодаря этому обстоятельству я и оказался Вентспилсе столь быстро.

В двенадцать часов дня двадцать третьего июня поднялся сильный ветер, который мешал моему движению в офис компании-супервайзера на самой крайней точке полуострова, вдающегося острой косой в море. Я чувствовал себя былинкой в поле, катящейся в неизвестность. В отличии от Клайпеды, где все было подготовлено нашими литовскими друзьями, здесь я был никто и меня вполне могли проигнорировать: нефтяной бизнес – жёсткий, не шутки. Интересно, что первый принцип итальянской мафии, изложенной одним из ее боссов в Нью-Йорке в своей записной книжке и изъятой при аресте, был не знаменитый закон молчания, или «омерта», не честность по отношению к членам семейства и не неприятие полиции, а невозможность подойти к ним со стороны, не будучи представленным им одним из членов их организации. А второй, спросит любопытный читатель? А второе правило тоже неочевидно:

– Не смотрите на жен друзей!

Это исключает внутренние конфликты в закрытом обществе и способствует его стабильности. Если желаете убедиться в обратном – посмотрите прекрасный американский гангстерский фильм «Казино» с Робертом де Ниро, Джо Пеши и Шэрон Стоун в качестве любовного треугольника.

Итак, попытка зайти со стороны без рекомендации. К кому пойти, как не к компании, которая оформляет морскую грузовую накладную, или коносамент на профессиональном языке? Я зашел в одиноко стоящее здание на краю земли и окруженное с трех сторон бушующим Балтийским морем. Начался настоящий шторм, и я подумал – как там наш «Paros»?

– Вы к кому? – поинтересовался на первом этаже охранник. – Второй этаж, компания «Нафта-ЛР».

Нашел табличку, постучал – двери были открыты. Женщина средних лет, Людмила Михайловна, приняла меня и выслушала мои пожелания – Вентспилский терминал! В качестве аргумента я предъявил, как пароль, коносамент на те двадцать пять тысяч тонн на танкере со вчерашней датой – двадцать второе июня.

– Мы делаем лучше, – произнесла она с достоинством, имея ввиду качество печати документа.

– Сделайте! – попросил я. Назавтра я уже ехал на автобусе в красавицу Ригу.

Глава шестнадцатая. Новые лица: финн, швед и братья

Мое возвращение из Латвии было триумфом. Все руководство было в приподнятом настроении, пришлось в двух словах описать ситуацию, чтобы не раздуваться от гордости, и рассказал Олегу Борисовичу о том, как наш танкер вовремя избежал встречи со штормом в порту.

– Значит, никто не грешил, – молвил он философски. Присутствовал и наш партнер – англичанин Маттиас, который на кокни в присутствии Олега Борисовича высоко оценил мой вклад в общее дело, видимо, на основании информации Анны Ануфриевны. Я заскромничал и разделил победу с Шарунасом, на что он улыбнулся и ответил:

– No, it’s you.

Маттиас через агента продал наш товар не кому-нибудь, а гиганту «Бритиш Петролеум», что создавало приятный прецедент в нашей торговой истории. Все расходы, в том числе оплата компании Шарунаса, были сведены в таблицу расходов и определена доля каждого участника нашего англо-российского альянса. Нам с Инной вручили премию за результат, что было приятно вдвойне. Но никто не поинтересовался, как я пробился в Латвию, все было воспринято как должное, и в общем-то моя судьба после отплытия танкера мало кого интересовала: прорвался на границе – молодец, не смог бы – твои проблемы. Ложкой дегтя оказалась и претензия в мой адрес Владислава Константиновича за подписания актов недостач мазута на Клайпедском терминале: