Хорошее отношение к жизни. Мудрость, которую я узнала от людей за 15 лет работы журналистом

– Если бы вы шли по улице и встретили вашего ровесника из той эпохи, что бы сказали ему?

Сестры, до этого оживленно и радостно разговаривавшие, казалось, на мгновение задумались, но через некоторое время старшая ответила:

– Вы отлично справляетесь.

Затем ее внезапно переполнили эмоции, и она заплакала.

– Подождите, что это со мной?

Она вытерла слезы, но, похоже, не сразу смогла успокоиться и некоторое время молчала. Я подумала, не оттого ли она расплакалась, что ей самой очень хотелось услышать фразу «Ты отлично справляешься»?

Воспоминание об этом случае вернулось ко мне намного позже, когда я снимала репортаж о больнице для игрушек. В месте, где ремонтировали истрепавшиеся старые мягкие игрушки, я встретилась со студенткой, которая хотела починить своего плюшевого хомяка Хамтаро, выглядевшего довольно печально. Однако она на протяжении более 20 лет смеялась и плакала вместе с ним и настолько привязалась к игрушке, что не могла выбросить. Поэтому, по словам девушки, она и пришла в больницу для игрушек, чтобы вернуть Хамтаро прежний вид. Кроме того, когда она недавно получила письмо с отказом от работодателя, один взгляд на Хамтаро ее утешил. Я поинтересовалась:

– Что сказал вам Хамтаро?

Она не смогла сразу же ответить, а отвернулась, будто пытаясь сдержать слезы. Через некоторое время она отдышалась и произнесла:

– Просто сказал: «Держись, я буду рядом».

Насколько ей, должно быть, было неприятно получить письмо с отказом. Но она, вероятно, пыталась притвориться, что все в порядке. Возможно, потому, что не хотела доставлять беспокойство окружающим или ей не нравилось показывать слабость и то, настолько ее сердце разбито неудачей. Однако на самом деле все было не в порядке. Она надеялась, что кто-нибудь скажет: «Ты, должно быть, очень расстроена, но не унывай».

Мы живем, остро ощущая взгляды, эмоции и мысли других людей, потому что хотим, чтобы нас признавали и любили. Однако если все заходит слишком далеко, то человек настолько сильно сосредотачивается на словах и суждениях окружающих, что игнорирует свои собственные чувства и мысли. Можно быть хорошим для других, но оказаться скрягой, когда дело касается заботы о своем сердце. Почему мы умеем говорить «Ты хорошо справляешься» и «Держись» другим, но не можем сказать этого самим себе?

Даже прикладывая изо дня в день колоссальные усилия, чтобы прожить эту жизнь, мы заняты тем, что вечно ругаем себя. Всегда чувствуем, что нам чего-то недостает, что еще многое нужно восполнить. Нам неприятно, что все остается по-прежнему, мы подолгу мучаемся угрызениями совести из-за малейших ошибок…

Возможно, человек, который доставляет мне больше всего хлопот, – это я сам. Может быть, эмоции и раны, подавляемые критикой, загноились и теперь лопаются, вырываясь наружу горькими слезами.

Если внутренний ребенок плачет, нужно его успокоить. Прежде чем пытаться быть хорошим для других, сначала необходимо стать хорошим для самого себя. Или есть другой способ – сказать себе то, что больше всего хочется услышать от людей вокруг. «Я хорошо справляюсь, и все наладится, так что нет нужды волноваться».

Ли Сон, 19 лет озвучивавшая популярного пингвиненка Пороро, сказала, что чувствует себя вознагражденной, когда видит, как много детей выросло вместе с Пороро. Когда я уже в конце интервью спросила ее, что бы она сказала, если бы могла отправить видеопослание Пороро, она на мгновение потеряла дар речи. Затем, спустя несколько секунд, произнесла:

– Я внезапно расчувствовалась. Спасибо, что из всех-всех актеров озвучания ты пришел именно ко мне. Оставайся со мной и следующие 30, 40 лет. Пороро, спасибо.

Пока я размышляла о том, что хочу услышать от людей прямо сейчас, то случайно наткнулась на такой твит: «Когда вы видите признаки того, что ваше сердце поистрепалось, перво-наперво позаботьтесь о внутреннем ребенке. Вчера вечером после ужина я накормил его тарелкой клубники и уложил спать до 11, и сегодня его состояние значительно улучшилось».

Ох, наверное, мне сегодня стоит угостить своего внутреннего ребенка баночкой пива и побыстрее уложить его спать.

Каждый отец проходит через это

В сентябре, когда начинается сезон ловли горбуши, остров Чхучжа в Южном море оживает. Потому что на протяжении следующих трех месяцев жителям нужно наловить столько рыбы, чтобы на заработанные с ее продажи деньги можно было прожить целый год. Вот почему жители Чхучжа называют горбушу «денежной рыбой».

На роль героя программы и своего спутника на время съемок я решила выбрать самого молодого капитана на острове. Ему было 32 года, он родился и вырос на Чхучжа. Наблюдая за жизнью своего капитана-отца, он еще в детстве зарекся повторять его судьбу и выходить в море. Однако в какой-то момент увлекся судами, а сейчас женился и растит дочку, которой недавно исполнилось два года, и работает капитаном.

Поскольку он выходит в море, то часто проверяет и перепроверяет прогноз погоды. Но, к сожалению, тогда штормовое предупреждение действовало уже несколько дней. Однако он не мог больше ждать и решил отплывать, приготовившись справляться с бурными волнами. Жена и дочка приехали в порт, чтобы проводить его. Жители Чхучжа никогда не говорят тем, кто уходит в море, «прощай», потому что боятся, что это прощание может действительно оказаться последним.

Рыбацкая лодка была маленькой, а конструкция простой: она состояла из капитанской каюты и общего помещения для всей команды под палубой. Конечно же, туалета не было. Вместо него в кормовой части имелось круглое отверстие, прикрытое спереди доской. Я догадывалась, что ко мне не будут относиться по-особенному только потому, что я женщина, но когда оглядела корабль, то засомневалась еще сильнее.

Ну почему я приехала снимать именно во время штормового предупреждения? Смогу ли я на самом деле справиться с бушующими волнами? Пока в голове вертелись эти мысли, ко мне подошел один из матросов и настоятельно порекомендовал взять бутылку воды. Потому что только с ее помощью можно будет умыться и почистить зубы в течение следующих нескольких дней.

Став капитаном два года назад, герой рассказал, что теперь, стоя за штурвалом, стал чаще думать об отце. Тот начал руководить командой, когда был еще моложе, в 28 лет. Когда мужчина был маленьким, отец всегда говорил: «Я жалею, что не смог получить образование, поэтому тебе следует много учиться, а не страдать, как я».

Однако на острове Чхучжа сыновья в большинстве своем шли по проложенному их отцами пути, и наш герой не стал исключением. Раньше, выходя в море, он мечтал вернуться на лодке, под завязку нагруженной рыбой, но это оказалось не так-то просто. Естественно, хорошие районы для рыбалки привлекают людей. Иногда, чтобы занять неплохое место, приходится даже соревноваться с другими лодками. Поскольку в такие моменты принятие решения полностью ложится на плечи капитана, на него оказывается большое давление. Интересно, как его отец нес это бремя всю свою жизнь?

После целого дня плавания и борьбы со штормом лодка остановилась, и когда в пять часов утра прозвенел колокол, чутко спавшие моряки подскочили и начали подготавливать снасти. Мощные волны обрушивались на корабль, раскачивали его взад и вперед, лил дождь, из-за которого было трудно стоять прямо на палубе. Но на лицах матросов не было страха. Они лишь ждали сигнала капитана, чтобы закинуть сеть. Наконец, когда капитан крикнул «Бросай!», матросы дружно начали опускать ее в воду.

– Теперь остается полагаться на удачу.

Конечно, мечта о большом улове может осуществиться, но, если не повезет, есть вероятность поймать не горбушу, а, зацепившись за камень, порвать сеть. Никто не знает, каким будет результат.

Но стоило капитану закончить фразу, как неожиданно зазвонил телефон. В это время суток не ожидалось никаких звонков с суши… Капитан поднял трубку и что-то ответил, проглатывая предложения на конце. Что бы ему ни говорил собеседник, выражение лица у него становилось все серьезнее.

– Эм-м-м? Что? Я вешаю трубку. Нужно опустить сеть.

Звонила жена, потому что дочка сильно обожглась. Когда она сказала, что не знает, как лучше поступить, но, вероятно, им придется поехать в крупную больницу на материке, капитан сначала рассердился, думая, как это могло произойти, а потом вздохнул. Сеть уже была сброшена, поэтому, если он захочет вернуться домой прямо сейчас, ее придется обрубить, что приведет к огромным финансовым потерям. А обратный путь займет по крайней мере целый день, так что в настоящий момент он совершенно бессилен. Оставалось только ждать, пока жена отвезет дочь на лечение в больницу.

Новость о травме дочери в и без того напряженный момент установки рыболовной сети заставила воздух в капитанской каюте заледенеть настолько, что трудно было сделать глубокий вдох. Капитан молча смотрел на сеть через маленькое окошко. Я все еще помню его застывший профиль. К счастью, как только взошло солнце, позвонила жена и сказала, чтобы он не волновался, потому что дочке оказали первую помощь и все было порядке. Только тогда, казалось, капитан расслабился и вздохнул.

– На душе неспокойно. Если бы я жил на суше, мог бы поехать с ними, но из-за работы не могу быть рядом, поэтому мне жалко свою жену. Ей приходится все делать самой.

Прошло около четырех часов с тех пор, как сеть была заброшена в море. Капитан и его команда старательно вытягивали ее, не желая упустить ни одной попавшейся горбуши. И когда я снимала, как капитан спокойно поднимает сеть, сохраняя при этом равновесие на сильно раскачивающейся лодке, мне в голову пришла мысль. Должно быть, у моего отца тоже бывали такие дни, когда он проливал пот, справлялся с многочисленными трудностями и изо всех сил старался не дать своим детям умереть с голоду. Наверное, было очень тяжело переживать, когда что-то происходило дома, и не иметь возможности вернуться, а приходя с работы, чувствовать одиночество, наблюдая, как дети захлопывают перед ним двери своих комнат. Видимо, именно таким и был обычный день моего отца. Поэтесса Чон Кыт Пель пишет о своем отце следующее:

– Когда я начала познавать мир, у меня возникли разногласия с отцом. Когда я начала зарабатывать на жизнь, то начала понимать его, а когда мое дело прогорело, простила. И только родив и воспитав ребенка, я помирилась с отцом.

Я потеряла отца прежде, чем начала зарабатывать. Но думаю, что теперь наконец могу понять и его одиночество, и тяжесть роли главы семьи. Но у меня не было времени поделиться с ним этими чувствами. Теперь я знаю, почему уставший отец, возвращаясь с работы домой, покупал что-нибудь особенное. И радостное удивление на моем лице от увиденного в его руке пакета, должно быть, придавало ему сил. Но бывают моменты, когда мне грустно из-за того, что папы нет рядом. Например, сегодня ночью.

Утешение от незнакомца, которого я никогда не забуду

Одна из самых сложных задач в моей работе – выстраивать коммуникацию с онкобольными и членами их семей. С этим я столкнулась, когда отправилась для сбора материала в кипарисовый лес Чансон. Мне говорили, что неизлечимо больные часто туда приходят, но в тот день я никого не встретила. Я бесцельно бродила по лесу около часа, когда мой взгляд привлекла пара, прогуливавшаяся между деревьями в конце тропинки. Вместо того чтобы беспокоиться о том, захотят ли они участвовать в программе, я почувствовала облегчение от того, что встретила хоть кого-то.

Они спросили, что я снимаю, и я осторожно ответила – выпуск для телевизионной документальной передачи под названием «Три дня». Подумала, что, возможно, с ними будет сложно установить контакт. Однако, к моему удивлению, мужчина с радостью принял предложение, но с одним лишь условием: как можно больше вопросов задавать его жене, потому что, по его словам, это должно ей очень помочь.

У нее диагностировали рак толстой кишки третьей стадии, который уже затронул и печень. Когда врач сказал, что лечение невозможно, пара предпочла переехать жить в кипарисовый лес, а муж отложил все дела и со всей искренностью ухаживал за женой, говоря, что забота о ней – его вторая работа.

Вернувшись после первой встречи в номер, я начала размышлять, какие вопросы лучше всего задать паре в течение предстоящих трех дней съемок. Будь все как обычно, я бы спросила, что они почувствовали, когда узнали о диагнозе, с какими трудностями столкнулись с тех пор, но по какой-то причине мне захотелось с этой парой вести себя по-другому. Я просто хотела, чтобы пусть всего на три дня, но они избавились от мыслей о раке и могли с улыбкой вспомнить о прошлом.

– Я должна расспросить их о счастливых моментах!

И на следующий день начала с вопроса о том, каким было их первое впечатление друг о друге. Поинтересовалась у мужа, насколько красива была его жена и что он делал, чтобы завоевать ее сердце, а у супруги узнала, что ее привлекло в муже. Пара воскрешала в памяти давно забытые воспоминания, и, наблюдая за ними, делающими все возможное, чтобы защитить свою любовь, и считающими, что они были предназначены друг другу судьбой, я подумала: «Им доступно счастье, которого не знаю я, никогда не рисковавшая всем ради любви».

Три дня пролетели незаметно, и пора было прощаться. Увидев меня, мужчина широко улыбнулся и сказал:

– Видите. Я же говорил, что съемки пойдут на пользу моей жене. Вчера она впервые с тех пор, как у нее был диагностирован рак, пошла в парикмахерскую и сделала прическу. А потом зашла в книжный и купила книгу под названием «Как жить с улыбкой».

Когда я это услышала, то сначала не поверила. И только проследовав за ним в сад рядом с домом и увидев аккуратно подстриженные короткие волосы его жены, я осознала, насколько живой она выглядит, и была очень счастлива и благодарна, что мои усилия, кажется, достигли цели. Она аккуратно сажала семена капусты. Пара выглядела очень красиво. Улыбаясь, они попросили меня обязательно приехать еще раз, чтобы отдать мне самый красивый кочан капусты, когда та вырастет.

Две недели спустя я снимала выпуск про больных проказой на острове Сорок. Раздался звонок, и я на автомате подняла трубку. Мне сказали, что у мамы внезапно обнаружили заболевание и ей пришлось перенести серьезную операцию. Не знаю почему, но в тот момент я подумала не о близких знакомых, а о паре из кипарисового леса. Поздно вечером я позвонила им и долго плакала. Они подождали, пока я успокоюсь, а затем спокойно рассказали, что чувствовали, когда впервые узнали о болезни, объяснили, что будет происходить дальше.

Несколько недель я провела с матерью, а затем снова отправилась в командировку. Пока я была погружена в съемки, мужчина из кипарисового леса позвонил мне и внезапно спросил о больничной палате моей мамы. Мне было любопытно, что происходит, но я была слишком занята, поэтому просто назвала ему номер и повесила трубку. Однако когда я приехала в больницу после съемок и вошла в мамину палату, то почувствовала в воздухе аромат кипариса.

Мужчина рассказал, что после моего звонка начал ходить по лесу на горе Чхуннен в поисках подходящего кипариса. К счастью, он нашел хорошее дерево, срубил, обработал и принес в больничную палату. Моя мама и супружеская пара, которую она никогда раньше не видела, встретились впервые, и я не знаю, о чем они говорили. Вероятно, искренне утешали и поддерживали друг друга. Мама рассказала, что ей стало очень тепло, когда эта пара подошла к ней и взяла за руку. Вот так, встретившись с совершенно незнакомыми, но сердечными людьми, которые преподнесли в подарок кипарис и утешили, мама смогла укрепить свою волю к жизни. И я, давно потерявшая отца и теперь поникшая из-за новостей о болезни матери, вдыхая приятный аромат кипариса, смогла на мгновение вернуть душевное спокойствие.

Если так подумать, они были просто людьми, с которым я провела три дня, пока снимала материал для эпизода программы. Однако вместо того, чтобы обидеться на мой поздний телефонный звонок, супруги утешили меня и, как будто этого было недостаточно, приехали в Сеул, чтобы навестить мою маму в больнице. Поскольку тогда я находилась на съемках, то не могла долго разговаривать по телефону, и их голоса, просившие меня повесить трубку и заняться рабочими делами, в которых не было ни намека на недовольство, все еще звучат у меня в ушах. Смогу ли я отплатить за это? Я сказала, что очень благодарна и обязательно однажды приеду их навестить, но пара продолжала говорить, что все в порядке. Мужчина сказал, что это ему нужно благодарить меня за то, что я помогла его жене вновь обрести силы. Я понятия не имела, что когда-либо в своей жизни получу такую поддержку от незнакомцев. Могу ли и я стать таким утешением для кого-то?

Меня учили, что люди должны жить, доверяя друг другу и полагаясь друг на друга, но, как ни странно, когда я выросла, стало больше причин остерегаться незнакомцев. И думала, что, возможно, чтобы адаптироваться в обществе, лучше меньше доверять. Когда я возвела стены, защищающие меня от посторонних, то услышала трогательные слова поддержки от пары, чьих имен буквально несколько дней назад не знала, и мало-помалу мое сердце открылось. Мир, который раньше казался холодным, стал немного теплее, и стены, воздвигнутые из страха, что люди при встрече могут причинить боль, постепенно стали разрушаться. Мне просто захотелось довериться людям. Спасибо тем, кто с радостью открывает свое сердце, не ожидая ничего взамен.

Вскоре рано утром на мобильный телефон пришло сообщение, и у меня сразу же появилось плохое предчувствие. Это был некролог о смерти женщины из кипарисового леса. Я хотела прийти на прощание и лично выразить свою признательность, но в итоге не смогла. На посмертной фотографии она улыбалась так же тепло, как и в тот день, когда мы встретились в кипарисовом лесу. Я расплакалась, смотря на ее портрет.

Момент, когда мне было по-настоящему стыдно

Отделение физиотерапии сеульской детской больницы. Ребенок лежит лицом вниз на коврике и отрабатывает упражнение: поднимает голову, а затем всю верхнюю часть тела. С выступившей испариной я попробовала раз, два, десять раз, но все оказалось сложнее, чем выглядело на первый взгляд. Это движение не получится закрепить в мышечной памяти, просто сделав его 100 раз или практикуясь по несколько часов в день. В какой-то момент, возможно, у вас и получится, а может, и нет.

Ребенку было 11, он страдал от мышечного заболевания, при котором становится трудно поднимать предметы или ходить из-за ослабевших рук и ног. В конечном счете человек превращается в инвалида. Это редкое наследственное заболевание, и шансы на выздоровление крайне малы, но это не значит, что нужно сдаваться. Даже чтобы просто встать, необходимо использовать различные приспособления. Ребенок, который не может самостоятельно подняться, с трудом смог с помощью реабилитолога установить со мной зрительный контакт и начать беседу:

– Сначала я думал, что инвалидность – что-то неприятное и странное, но теперь я мыслю позитивно и даже испытываю за это благодарность. Думаю, что когда-нибудь мне станет лучше.

Затем, поддерживаемый под руку реабилитологом, он переместился на коврик для продолжения лечения.

Детская больница Сеула – единственное в Корее государственное учреждение, специализирующееся на реабилитации детей. Многие с нетерпением ждут своей очереди, чтобы туда попасть, поскольку таким образом они смогут получить лечение по более низкой цене, чем в частных клиниках.

В кабинете физиотерапии применяются различные методы лечения для помощи детям, которым из-за врожденных нарушений трудно и больно выполнять самые простые повседневные действия: выпрямлять колени, поднимать голову… Некоторые задыхались и обливались потом, другие злились, потому что у них что-то не получалось, кто-то от боли выдергивал на себе волосы, а затем снова возвращался к упражнениям. Реабилитологи продолжали выкрикивать «еще раз», равнодушно наблюдая за болью детей.

– Душевная боль временна. А если думать о будущей жизни ребенка, то нужно заставлять его повторять, снова и снова отрабатывать движения, даже если это тяжело. Необходимо строго им руководить. Если вы размякнете и скажете, что ребенок страдает и не нуждается в подобном лечении, то в итоге он не сможет ни самостоятельно вставать, ни ходить.

Оказалось, что сын реабилитолога тоже родился с врожденным заболеванием мышц и проходил лечение вместе с другими детьми. Мне было любопытно, что она, как мать, а не реабилитолог, чувствовала, наблюдая, как ребенок шаг за шагом идет вперед.

– На самом деле я не питаю ложных надежд, потому что знаю предел своего ребенка. Главное, чтобы не стало хуже. Я радуюсь, когда вижу, что другим детям становится лучше после лечения, а мне очень повезло уже в том, что моему сыну не становится хуже.

Затем я встретилась с ее ребенком в коридоре. Когда он был помладше, то расстраивался, возмущался и спрашивал, почему именно он болеет, но теперь мальчик благодарен уже за то, что может двигаться. Он сказал, что, если бы мог загадать одно желание, попросил бы больше не расти. Он добавил, что даже не пьет молоко, потому что беспокоится, что, если станет выше, маме будет тяжело его поддерживать.

Мать, которая надеялась, что состояние ее сына больше не будет ухудшаться, крикнула «еще раз» другому ребенку, а сын, который опасался молока, так как не хотел нагружать маму, потея, усердно работал на реабилитационной тренировке.

Через некоторое время один из ковриков занял ребенок, которому было, наверное, года три-четыре. Он, лежа лицом вниз и выпрямив шею, тренировался поднимать голову и смотреть при этом вперед. Обе его руки лежали на коврике, а сам он прикладывал столько усилий, что постоянно стонал и трясся всем телом. Ребенок поднял голову на ту же высоту, что и раньше, но, попытавшись выполнить указание реабилитолога, сказавшего «Еще чуть выше», не смог и уронил голову обратно на коврик. Тренировка продолжалась: голова ребенка поднималась на такую же высоту, а затем снова опускалась.

Почему он терпит эту боль? Почему изо всех сил упирается в коврик руками, чтобы поднять плохо слушающуюся голову еще чуть выше? Если тяжело, можно ведь просто прилечь, но почему он не прекращает выполнять упражнение?

Я вспомнила малыша, которого увидела, когда однажды пришла к коллеге в гости. Он поднялся, чтобы попытаться пойти, но упал и заплакал, однако снова встал и сделал шаг вперед. Он мог сдаться, раз это давалось ему настолько трудно, но ребенок не прекращал попыток. Я этого не помню, но уверена, со мной тоже случалось нечто подобное. Раньше ползавший ребенок не может сразу встать и пойти. Сначала он падает бесчисленное количество раз, разбивает коленки, плачет от боли и обиды и ищет маму. Однако потом малыш снова прикладывает усилия, двигая телом как ни в чем не бывало, и в конце концов все получается.

Но я утратила все эти воспоминания. Из-за того что часто падала, я забыла, что могу ходить. Может быть, поэтому в какой-то момент начала бояться упасть и пораниться, захотела избегать того, что могло причинить боль. Куда подевалась вся смелость, которая вместе с мыслями «Ну упаду – и что такого?» помогала раньше делать один шаг за другим. Почему я пугалась еще до того, как что-то делала?

Ребенок снова силится поднять голову. Конечно, как сказал реабилитолог, не исключено, что день, когда он сможет это сделать, и вовсе никогда не наступит. Но ясно одно: ребенок не перестанет пытаться. Поэтому, когда реабилитолог говорит: «Еще чуть выше», он просто изо всех сил старается запрокинуть голову назад. На мгновение мне стало стыдно за себя.

Японский писатель Кэндзи Маруяма сказал, что в какой бы ситуации человек ни оказался, «по-настоящему жив тот, кто изо всех сил борется до самого конца». А безмерно слабохарактерного человека, который умирает после того, как провел всю свою жизнь жалуясь, он называет «псевдоживым». Те, кто начинает жаловаться при малейших трудностях, кто хочет слышать в свой адрес только мягкие слова и кто сразу же придумывает оправдания, не приложив при этом никаких усилий, на самом деле не живут.

Однако, глядя на ребенка, я начала думать: а не «псевдоживой» ли человек я сама? У каждого есть одна-две большие или маленькие проблемы в жизни, но, наверное, я притворялась, что являюсь единственным человеком, которому тяжело, жаловалась и ворчала из-за малейших трудностей. Даже в тот момент, когда я наблюдала, как ребенок изо всех сил пытается хоть как-то поднять голову и посмотреть вперед, а реабилитолог говорит «еще чуть выше», я думала, что никогда не перестану стыдиться.

В мире гораздо больше добрых людей

В 2008 году я освещала работу самого посещаемого сеульского донорского центра в районе Курогу. Он был небольшим и состоял из кабинета для осмотра и помещения для сдачи крови, между которыми находилась зона ожидания и регистрации. Но для съемочной группы из восьми человек и без того небольшое пространство казалось очень тесным. Люди приходили сюда ненадолго. Иногда, чтобы взять у человека интервью, было всего несколько минут. Едва закончив с одним собеседником, я тут же принялась искать другого, когда ко мне подошел ответственный продюсер и попросил уделить ему минутку. Я подумала, что это что-то срочное, но он неожиданно усадил меня в углу и сказал просто снимать людей, которые приходят в центр сдачи крови.