Имя ей Хель

– То есть всё, что у нас есть, – старые предания, – вздохнул Хоук.

– Вы и сами знаете, что иногда это очень много. – Олмун сделал несколько пометок на пергаменте. – Но, разумеется, я продолжу поиски. Ферр тоже смотрит книги. И он просил вас спуститься, когда решите узнать путь к Звёздному оленю.

Хоук оттолкнулся от стола и хлопнул в ладоши.

– Не вижу причин откладывать! Хель? – Мотнув головой в сторону ближайшего стеллажа, он двинулся к нему. Там обнаружилась крутая винтовая лестница, которая вела так глубоко вниз, что терялась из виду. – Я уже говорил, что мы празднуем Ночь Аанъя каждый год, – начал объяснять Хоук, не дожидаясь моих вопросов. – Для церемонии, которая свяжет меня и земли фейри, нужны цветы с рогов Звёздного оленя, вода из озера Жизни и сердце Белого вепря. Цветы и воду добывает Верховный Король, сердце – Тень.

– То есть мне надо убить вепря? – У меня уже не было сил удивляться.

– Большого Белого вепря, да. – Хоук шёл впереди, я не видела его лица, а по бесцветному голосу не получалось угадать его чувств. А ещё я не могла понять: это от него исходит могильный холод или от подземелья, в которое мы спускались. Даже огонь, который сам собой вспыхивал в больших металлических чашах, что держали в зубах вмурованные в стены каменные то ли псы, то ли драконы, совсем не грел. – Для тебя же убийство не проблема?

Я напряглась. Что-то не так.

– Не проблема.

Хоук тоже был напряжён, а ещё холоден, избегал смотреть в мою сторону – что-то в нём переменилось. И эта перемена меня настораживала. Он знает. Догадывается. Обо мне или о Сване – понял ещё ночью. Разумеется, он заметил кровь. И сообразил, что она не моя. Это не могло закончиться хорошо. Пальцы сами нашли рукоять ножа. Он был бесполезен против Хоука – я знала, – но ничего лучше у меня не было. Удар в сердце его не убил, но что будет, если отрезать голову? Хотя я сомневалась, что успею даже приблизиться. Проклятые фейри. Я сжала рукоять. Но если он всё знает, почему молчит? Почему всё ещё не убил меня? Или, может, никакого Ферра нет и мы спускаемся в подземелье, чтобы Хоук запер меня и заставил выдать имя заказчика? Пытки, наверно, больше по части Аркена, но кто знает, может, и он уже меня ждёт.

Я оглянулась. Хотелось бросить всё и сбежать, но самое глупое, что я могла сделать сейчас – поддаться страху. Он и так завладел моими мыслями, подбрасывая картинки того, как Аркен отрезает мне палец за пальцем в попытке добиться нужных ответов. Забавно. Почему-то представлять, что меня пытает Хоук, совершенно не получалось.

Мы вошли в зал, освещённый не огнём, а волшебными кристаллами, подобными тем, что росли в глубине Лунного Хребта. Вокруг снова высились бесконечные стеллажи с книгами. Что ж, прекрасно, это не темница.

– А, вы как раз вовремя, – раздался рокочущий голос откуда-то из темноты. Такой низкий и сильный, что у меня завибрировали кости.

Лязгнули о камень когти. Заскрежетало, волочась по полу, что-то огромное. Я оглянулась, пытаясь отыскать источник звука, но он разносился отовсюду сразу. Запахло дымом, а пол дрожал от неторопливых шагов. Между стеллажей вспыхнули два огромных золотых глаза. А в следующий миг из темноты показалась покрытая медной чешуёй голова дракона.

Мне стоило больших усилий не закричать и не дать дёру.

Дракон был гигантский. Он мог бы проглотить меня не жуя. Возможно, даже не заметив, что я вообще попала ему на язык.

– Давно не виделись, Ферр, – махнул ему рукой Хоук и прислонился к ближайшему стеллажу.

– Это Ферр? – Я ткнула в сторону дракона пальцем и понадеялась, что голос мой звучал не слишком жалко.

– Это Ферр, наш библиотекарь…

– Дракон-библиотекарь?!

Хоук ухмыльнулся и кивнул в мою сторону.

– А эта грубиянка, Ферр, моя Тень. Её зовут Хель.

Дракон выдохнул две струйки чёрного дыма и заклокотал, будто смеясь.

– Ты взял в Тени человека? – Его морда приблизилась и повернулась так, чтобы Ферр смотрел на меня одним глазом. Я увидела своё отражение в огромном расширяющемся зрачке. – Моргот был бы недоволен.

– Что-то мне подсказывает, в этот раз отец оставит своё мнение при себе, – пожал плечами Хоук. – И я думал, что Олмун уже обо всём тебе рассказал.

– О, Олмун не из тех фейри, что любят поболтать, – сокрушённо сказал Ферр и приподнял верхнюю губу, открывая непомерно огромные клыки. – К тому же он старается лишний раз ко мне не спускаться, да и я ему не рад – он становится нервным, когда не может пользоваться магией.

Я вопросительно посмотрела на Хоука.

– Ферр боится навредить книгам, поэтому не позволяет магии свободно течь по этим залам. Особенно древние драконы способны подавлять чужую магию, это ещё она причина, почему их так сложно… – Хоук замолчал, подбирая слово.

– Убить, – закончил за него Ферр. – Поэтому нас так сложно убить.

Хоук кивнул.

– Поэтому я часто прихожу сюда. Сил Ферра недостаточно, чтобы обуздать Тьму во мне, но тут я её почти не слышу. – Хоук благодарно улыбнулся дракону.

Повисло молчание, не знаю, о чём думали Хоук и дракон, а я пыталась понять, может ли подземная библиотека стать удачным местом для убийства, раз сила Хоука тут – пусть и отчасти – ограниченна. И как к этому отнесётся дракон?

Наконец Ферр прервал молчание:

– Полагаю, вы пришли, чтобы узнать место обитания Звёздного оленя?

Хоук кивнул и шутливо поклонился.

– Укажи мне путь, о великий Ферр, Рождённый из Пламени Хранитель Знаний Волшебных Народов!

Ферр хрипло засмеялся, вызвав дрожь книжных стеллажей.

– Подай-ка мне, Хоук, во-он тот манускрипт в красной обложке с золотыми листьями. – Его коготь указал мне за спину.

Обернувшись, я сразу заметила нужный томик с выдавленными на корешке золотыми листочками. Сняла книгу с полки, чтобы отдать…

– Хель, нет! – крикнул Хоук, но его голос потонул в оглушительном лязге когтей.

Холодея от ужаса, я прижала книгу к груди, разворачиваясь и выхватывая нож, понимая, что он меня вряд ли спасёт. Лезвие ударилось о медную чешую дракона, даже не оцарапав. Меня прижало к полкам, спина и затылок заныли от удара. Обжигающее дыхание вырывалось сквозь сомкнутые клыки.

– Не прикасайся к моим книгам, – прорычал Ферр, и я задохнулась от едкого дыма.

– Отвали от меня! – рявкнула в ответ я и несколько раз ударила его ножом. Лезвие высекало искры, не оставляя следов, а я умирала от ужаса, но продолжала бить.

Хоук перехватил мою руку, останавливая очередной удар, и каким-то чудом протиснулся между мной и оскаленной драконьей мордой.

– Спокойно, Ферр. – Хоук положил ладонь ему на нос. – Хель, дай мне книгу. – Я подчинилась, и Хоук поднял её так, чтобы дракон увидел. – Всё хорошо, книга у меня. Никто её у тебя не отбирает, Ферр.

Дракон обжёг меня гневным взглядом. Отлично, в кои-то веки попыталась сделать доброе дело, а в итоге завела себе ещё одного врага. Если у меня в чём и был талант, то в том, чтобы бесконечно пополнять и без того длинный список желающих меня убить.

Недовольно выдохнув и окатив нас с Хоуком дымом, Ферр всё же осторожно взял двумя когтями книгу и с тихим рычанием медленно отодвинулся. Хоук продолжал стоять передо мной, закрывая собой, будто Ферр мог в любой миг взбеситься и снова попытаться напасть.

Только когда дракон оказался довольно далеко, Хоук отступил.

– Не бойся. – Он улыбнулся, и холод на мгновение исчез из его взгляда. – Ферр просто не любит, когда чужаки трогают его сокровища. Обычно драконы охраняют золото, а этот помешался на книгах.

– Я всё слышу, – проворчал Ферр, кончиком когтя, с удивительной для его размеров аккуратностью, перелистывая страницы.

– Значит, подтвердишь, что я не вру, – бросил ему Хоук и снова обратился ко мне: – Не бойся, Хель.

– Я не боюсь.

Вместо ответа Хоук мягко взял меня за руку, и я осознала, что всё ещё сжимаю нож. Да так сильно, что пальцы побелели. Видимо, и выражение лица у меня было совершенно дурацким, выдававшим вопивший внутри ужас. Пальцы Хоука коснулись моих, помогая им разжаться, взгляд был сосредоточенный, внимательный, Хоук будто успокаивал дикое животное, которое не могло навредить ему, но вполне было способно в приступе паники поранить себя. Невольно я последовала за ним: за уверенными пальцами, которые ласково гладили моё запястье, за теплом, которое, к моему необъяснимому облегчению, вернулось в его взгляд. Мне снова почудилось, что кто-то потянул сердце за невидимую нить. В груди стало болезненно горячо, а телу – до мурашек приятно. Я подалась навстречу Хоуку – не знаю, что именно я собиралась сделать и что сделала бы, не исчезни странное наваждение. Нить пропала, сердце разочарованно ухнуло куда-то вниз, вызывая волну раздражения и злости. Да что со мной происходит?!

Я с новой силой сжала нож, вырвала руку из пальцев Хоука и с размаху вогнала клинок в ножны.

– Со мной все в порядке, – буркнула я, отстраняясь настолько, насколько позволял шкаф за спиной.

Хоук не пытался меня удержать. Тепло во взгляде его потухло, сменившись утренним холодом. Притяжение исчезло, сменившись глухой стеной. Не знаю почему, но сейчас я была ей рада.

– Ага! Нашёл! – пророкотал Ферр, и Хоук повернулся к нему.

Я, воспользовавшись моментом, незаметно оперлась рукой о полку, чтобы не упасть. Ноги дрожали от пережитого страха, затылок ныл от удара, а грудь жгло от злости на себя, на Хоука, на весь мир. Этот проклятый мир сводил меня с ума!

– Я передавал эти знания твоему отцу триста лет назад, не верится, что теперь передо мной стоишь ты, lier Khouk. Как быстро летит время, – вздохнул Ферр, отложил книгу и, развернувшись, нырнул куда-то ещё ниже. Оказывается, всё это время под его телом скрывался огромный провал. Интересно, там у него спальня? И чем он питается в этой библиотеке? Отсюда есть другой выход? В двери, через которые вошли мы, эта громадина явно не пролезет.

Время шло, а дракон всё не появлялся. Молчание, в котором пребывали мы с Хоуком, становилось всё более ощутимым. Хоук смотрел куда угодно, только не на меня. Куда бы он ни разворачивался и что бы ни делал, я всё время видела только его спину. Идеальная мишень для убийцы – хоть сейчас доставай нож и режь глотку. Да что с ним сегодня такое?

– Послушай… – начала было я, но из дыры в полу вынырнула голова Ферра.

– Уж думал не найду! – по-доброму проворчал он. – Забыл, куда положил в прошлый раз.

Ферр протянул Хоуку золотую стрелу, которая в его когтях казалась не страшнее зубочистки. Она источала зыбкий, ровный свет, похожий на тот, что испускали кристаллы в этом зале, но не холодный белый, а тёплый, желтовато-рыжий, сродни пламени костра.

– Эта стрела укажет путь к убежищу Звёздных оленей, – сказал Ферр. – Выпусти её в луну сразу после заката и следуй за светом. Куда стрела упадёт, там и найдёшь Звёздного оленя и озеро Жизни.

– Спасибо, Ферр. – Хоук принял оружие.

– Не забудь вернуть. Потеряешь – голову отгрызу.

– Не отгрызёшь.

– Это мы ещё посмотрим. Всё, проваливайте. И без того мне нервы потрепали. – Недовольные глаза красноречиво обратились ко мне, и я под его натиском предусмотрительно отступила подальше от полок с книгами. – Это вы молодые-горячие, а я дракон старый, мне покой нужен.

Попрощавшись с драконом, мы направились к выходу.

– И, Хоук,Shen e sloren nor er Kharen.

Не знаю, что значили слова Ферра, брошенные нам в спины, но Хоук вздрогнул, сжал стрелу и ускорил шаг.

– Скажи, когда будешь готова отправиться за вепрем, – бросил мне Хоук после долгого молчания – мы уже успели вернуться в верхнюю библиотеку. Олмун, не обращая на нас никакого внимания, по-прежнему сидел за столом и корпел над записями.

Я пожала плечами.

– Да хоть завтра.

– Отлично, значит, завтра и отправимся.

– Погоди… – Я такой прыти не ожидала.

– Что? – Хоук резко остановился и развернулся ко мне всем телом так стремительно, что я чуть не налетела на него носом. – У тебя есть другие дела?

– Нет. – Я нахмурилась, не зная, как реагировать на его внезапную вспышку раздражения. – Никаких других дел у меня нет.

– Вот и замечательно. Встречаемся на рассвете у дверей моей спальни, – отчеканил он, выдал ряд незнакомых, рубленых и, кажется, очень грубых слов и вылетел из библиотеки.

Я повернулась к Олмуну и ткнула пальцем в сторону двери.

– Ну и что это сейчас было?

Олмун тяжело вздохнул и посмотрел на двери задумчиво.

– Его Величеству недостаёт терпения. Но что поделать, ему пришлось рано сесть на трон и учиться быть взрослым фейцем. Если бы не скоропостижная смерть Верховного Короля, принца бы начали обучать только лет через сто, когда он бы встал на порог зрелости. И сейчас он мог бы веселиться, не теряя драгоценной молодости среди государственных дел. Разве это не печально?

Я удивилась и оглянулась на дверь. То есть Хоук по местным меркам ещё совсем юный? Интересно, сколько ему лет? Впрочем, спрашивала я совсем не об этом.

Когда я обернулась, Олмун разглядел что-то на моём лице, засмеялся хрипло, по-стариковски, и погладил рыжую бороду.

– Если же вы имели в виду страшный набор звуков, то это старый фейский. На нём сейчас мало кто говорит, люди оказались неспособны его учить, и так вышло, что фейри со временем переняли ваш примитивный язык, чтобы лучше с вами… хм… управляться. Но члены королевской семьи и многие знатные фейри учат фейский обязательно.

– И что он сказал?

– О, это непереводимые ругательства, но, думаю, он выражал досаду относительно своих королевских забот и мгхм… необходимости «тащиться за задницей вонючего вепря».

Я недовольно поджала губы. Разъяснения Олмуна не разъяснили ровным счётом ничего, а то, что Хоук злится, мне было понятно и так. И что, во имя Нота, сказал ему этот дракон? Я хотела спросить у Олмуна, но не смогла вспомнить даже половины фразы – незнакомые слова улетучились из сознания практическим мгновенно. Но я помнила другое.

– Что значит… э-э… «лир нисах»? Хоук без конца меня так называет.

Олмун снова засмеялся и покачал головой.

– Что? – буркнула я. – Это тоже непереводимое ругательство?

Улыбка Олмуна стала ещё шире.

– Вовсе нет.Leir nissahзначит дословно «маленькая лиса», или «лисёнок». Фразу можно воспринимать буквально, но у неё есть и другое значение.

– Какое?

– Так говорят о тех, кто приносит неприятности.

Я оглянулась на дверь, за которой скрылся Хоук, и растерянно пробормотала то ли Олмуну, то ли самой себе:

– Вот как?

Глава 17

Сердце в западне

Хоука я в тот день больше не видела и, воспользовавшись моментом, отправилась изучать замок. О том, как выследить и убить Белого вепря мне, похоже, никто рассказывать не собирался, но я уже успела заметить, что у местных обитателей вообще со всякого рода объяснениями туго. Все будто были уверены, что я и так должна всё знать о них, об их мире, дурацких церемониях и волшебных существах. Не знаю, в чём было дело: в высокомерии фейри и их отношении к людям или в чём-то ещё – выяснять желания у меня не было. И без того хватало поводов для беспокойства. Варден учил меня подстраиваться, не задавать вопросов и наблюдать. Мир фейри напоминал тренировки с Расмусом: ублюдок и его подручные не учили нас драться, а избивали до тех пор, пока мы не набирались смелости дать сдачи. Учить он начинал тех, кто выгрызал и выцарапывал себе жизнь. До этого момента добирались не все. К концу первого года в общей спальне воспитанников опустела треть кроватей. Я и другие дети копали им могилы.

Иногда мы просыпались по ночам от того, что кто-то из нас решил вздёрнуться – слишком уж удобная и крепкая в спальне была балка под потолком. Тот, кому не повезло проснуться последним, вытирал с пола мочу, чтобы не воняло. Спальню на ночь запирали, а на крики о помощи никто никогда не приходил, поэтому труп обычно болтался под потолком до самого утра, отбрасывая жуткую тень на мою кровать. Балка умиротворяюще поскрипывала. В какой-то момент просыпаться мы перестали.

Ко дню посвящения в члены Гильдии из тридцати воспитанников в живых осталось всего пятнадцать. Впоследствии пятерых из них я убила своими руками.

День уже клонился к вечеру, свет стал мягче и уже неохотно пробирался в открытую галерею, по которой я шла. Почти вплотную к ней подступал большой сад, но не то неудержимое буйство зелени, которое разливалось под окном моей спальни, а ровные ряды аккуратно подстриженных розовых кустов и фруктовых деревьев. Эту часть замка я ещё не исследовала, поэтому спрыгнув на траву прямо из окна галереи, вошла в сад. Над узенькими каменными дорожками нависали цветочные арки, тропинки переплетались и петляли, а пышно цветущие гортензии и другие кустарники жались друг к другу и поднимались выше человеческого роста, делая сад похожим на лабиринт. Обилие роз самых разных форм и размеров, но преимущественно белых, и порхающие над ними светящиеся сиреневые бабочки подсказывали, кто хозяйничает в этих местах.

Свернув на очередную дорожку, я вышла к каменному святилищу, окружённому яблонями. Ветви клонились вниз под тяжестью золотых плодов. Вокруг них летали цветочные феи, собирали опавшие яблоки складывали в плетёные корзины. Перед самой большой и старой яблоней стояла мраморная статуя богини Магры. Как и в иллюзии, сотворённой Хоуком, она гордо стояла, надевая себе на голову золотой обруч солнца с острыми шипами. На прекрасном лице застыло воинственное выражение. В каменной чаше у её ног лежали золотые яблоки и перевязанные лентой колосья пшеницы.

– Прошу прощения… госпожа, но людям здесь находиться запрещено.

Я оглянулась и встретилась взглядом с невысоким фейцем в соломенной шляпе – макушкой он доставал мне лишь до пояса. В руках феец держал корзину, полную яблок. Он замялся, не зная, стоит ли мне кланяться. Я поняла его замешательство: с одной стороны, я была Тенью Короля, с другой – обычным человеком. Наконец он всё же неуверенно склонил голову.

– Это святилище королевской семьи. Сюда допускаются только члены семьи Верховного Короля и садовники-фейри, – сказал он тихо и снова склонил голову. – Я присматриваю за этим святилищем уже две тысячи лет и даже при Эйвине Безум… при Верховном Короле Эйвине люди сюда не допускались. Мне неловко, не извольте гневаться, но не могли бы вы…

– Да, я уже ухожу, прошу прощения. – Я заторопилась обратно по дорожке, не столько по просьбе садовника, сколько для того, чтобы скрыться от запаха золотых яблок, от которых начинала кружиться голова.

Садовник побежал за мной.

– Прошу прощения, госпожа Тень, но вы не знаете, почему Его Величество не посещает святилище? Мы усердно ухаживаем за ним и ждём, когда Его Величество вознесёт молитву Солнцеликой Магре.

– Полагаю, год у него выдался непростой, – я попыталась отделаться от садовника, но тот прибавил шагу и покачал головой.

– Его Величество не посещает богиню уже много лет, – печально сказал он. – И, когда его Величество стал Верховным Королём, не поклонился Солнцеликой Магре. Я лишь простой садовник и не могу указывать Его Величеству, что делать, но боюсь, что магия на него прогневается, и хочу уберечь.

– Магия? Не богиня? – Слова садовника показались мне странными.

– О, Солнцеликая Магра покинула нас пять тысяч лет назад. Никто не знает, куда она ушла, но считается, что богиня слилась с магическим потоком и сама стала магией, ещё более могущественной и великой, чем была прежде. Гневая богиню, вы гневаете саму магию.

– Но если никто не знает, куда ушла богиня, с чего вы взяли, что она слилась с магией, а не сгинула куда-то ещё?

Садовник замолчал, удивлённый моими словами, задумчиво пожевал губы и сказал тихо:

– Не знаю, госпожа Тень, так говорят. Разве можно сомневаться в том, как устроен мир?

– А как иначе его менять? – буркнула я и покинула святилище, не желая больше тратить время на болтовню.

Дорожка повела меня в заросли глициний – они цветочным водопадом нависали надо мной, но лишь на первый взгляд казались дикими. Все сиреневые грозди висели друг от друга на одинаковом расстоянии, а перепады высот были идеально выверены. Садовники и сама Лирана стремились сделать сад безупречным. И мне думалось, что я оказалась в месте, которое Лирана действительно искренне любила.

Вдали показалась большая беседка, сплошь увитая белыми розами, а за ней пышно цвели кусты сирени. В беседке были двое. Лирана расположилась за круглым столиком и ела пирожные. Сван сидел на перилах беседки и говорил что-то, активно размахивая руками. Лирана смеялась, изящно прикрывая рот ладонью и тревожа бабочек в волосах.

Одна из бабочек подлетела к Свану. Он протянул к ней руку, бабочка рассыпалась, ветер бросил пыльцу Свану в лицо. Тот вскрикнул от неожиданности, подался назад, не удержавшись, соскользнул с перил и выпал из беседки. Я дёрнулась было в его сторону, но Лирана опередила меня, вскочила с места, едва не опрокинув столик, и бросилась к нему.

Сван сидел на траве и хохотал, весь перемазанный в сиреневой пыльце. Лирана присела рядом с ним на корточки. Её тонкие пальцы ухватили его за подбородок. Сван перестал смеяться и замер, глядя на неё. Не шевелился, пока она ладонью собирала с его щёк пыльцу. Когда её пальцы коснулись его губ, Сван перехватил её запястье, и теперь уже Лирана замерла. Губы Свана зашевелились, но я не могла расслышать, что он ей сказал.

В груди неприятно кольнуло, но прежде, чем я успела понять, с чем связано это чувство, Лирана отвесила Свану такую звонкую пощёчину, что её эхо донеслось и до моих ушей. Лирана стремительно встала и направилась обратно в беседку, а я шагнула ближе к глициниям, чтобы не быть обнаруженной. Сван догнал её и поклонился, Лирана обернулась, сказала что-то, махнув рукой, и Сван покорно опустился на колени. Я стиснула зубы от злости. Лирана снова взяла его за подбородок и заставила посмотреть на себя. Пока она счищала остатки пыльцы, превращая её обратно в бабочку, Сван неотрывно смотрел на неё снизу вверх, и ей это явно нравилось.

– Не лезь к ней, Сван. Не лезь, – пробурчала я себе под нос.

Лирана вскинула взгляд в мою сторону, и я зачем-то скользнула в тень, развернулась и быстро зашагала прочь, меньше всего мне сейчас хотелось встречаться лицом к лицу с Лираной.

Как и условились, следующим утром я ждала Хоука в коридоре, стояла, прислонившись спиной к стене и возилась с застёжкой дорожного плаща. В мыслях всё ещё вертелась сцена, увиденная в саду. Со вчерашнего вечера одна часть меня хотела отправиться к Свану и предостеречь насчёт игр с Лираной, но другая помнила укол Свана о том, что я отношусь к нему, как к маленькому. Он прав, он был взрослым мужчиной, а я не была ему ни мамашей, ни старшей сестрой. В конце концов, он как-то выживал до встречи со мной. Но я всё равно злилась, а потому никак не могла справиться с проклятой застёжкой!

Она наконец защёлкнулась, и я шумно выдохнула, силой стараясь вернуть себе спокойствие. Меня ждёт охота на вепря и поход за оленями, мероприятия – я почти уверена – весьма опасные. У фейри не бывает по-другому. А потому мысли о Сване придётся отложить, надо вернуть разуму и телу равновесие. Я прикрыла глаза и задышала медленно и глубоко, по очереди загибая пальцы, стараясь почувствовать мышцы и расслабиться. Когда я досчитала до ста, дверь королевской спальни открылись и Хоук вышел в коридор. Лёгкий кожаный доспех защищал его тело, на плече висела кожаная дорожная сумка, из-за спины выглядывали лук и колчан со стрелами. Золотая стрела тускло светилась в полумраке коридора. Хоук прошёл мимо, коротко мне кивнув.

– Не отставай,leir nissah, – бросил он.

Он… не выглядел злым или расстроенным, как вчера, скорее… задумчивым. Я хотела спросить, какая муха его вчера укусила, но сдерживалась, чтобы не выдать своё беспокойство и не сболтнуть чего лишнего. Убивала я хорошо, а вот искусным переговорщиком меня назвать было нельзя, поэтому я молчала. Хоук по какой-то причине тоже молчал.

В следующий раз он заговорил, когда мы переступили порог леса.

– Белый вепрь обитает к западу отсюда, недалеко от большого водопада. Я проведу тебя, но в охоту не смогу вмешиваться. Вепрь – опасный противник. Охотилась когда-нибудь?

– Ни разу.

Во взгляде Хоука промелькнуло беспокойство.

– Тогда… постарайся не умереть.

– А что будет, если я умру? Найдёшь себе новую Тень? – Я вслед за Хоуком сошла с тропинки. Мы углублялись в чащу.

– Скорее всего.

– Что значит «скорее всего»?

Хоук посмотрел на меня удивлённо.

– Я думал, ты знаешь.

– Знаю что?

– Про связь.

– Какую связь?

– Это все знают…

– Очевидно, не все, Хоук, раз я спрашиваю!

Хоук замолчал, обдумывая мои слова.

– Между Верховным Королём и Тенью постепенно формируется связь, – осторожно начал он. – Они начинают чувствовать друг друга… иначе. Говорят, это нужно для того, чтобы Тень лучше охраняла Короля, знала, что у него на сердце. Но если связующая нить протянута в одну сторону, то одновременно протянута она и в другую, поэтому и Король чувствует свою Тень. Если Тень погибнет до того, как связь сформирована, думаю, Король легко сможет её заменить. Но если связь уже стала прочной… я слышал, что потеря так болезненна, что некоторые Короли отказывались от нового защитника.