Странные истории

– Но, черт возьми, Берч, ты не можешь так обращаться с газетчиками. Эти ребята – твои друзья.

Теперь, когда он сказал мне, кто он такой, я смог его узнать. Но когда я видел его в последний раз, и на самом деле, это была единственная наша встреча, он был одет в рубашку цвета хаки и вельветовые бриджи, а на голове у него был летный шлем. Неудивительно, что я не знал его в штатском.

Я вспомнил ту ночь, два года назад, когда он и его экспедиция вылетели из аэродрома Рузвельта для их исследовательской поездки на плато Маратан в верхнем Перу. Основной целью поездки были научные исследования. Плато Маратан, как вы, несомненно, знаете, является одним из многих Южно-Американских неисследованных пятен. Берч Паттерсон планировал изучить этот регион, попутно оплатив расходы в стиле Фрэнка Бака, «вернув его живым», неважно за каких только редких зверей не раскошелились бы городские зоопарки.

Существом из другого измерения был этот монстр с Марафонского плато. Из ниоткуда оно выхватывало людей, чтобы..?

В течение нескольких недель экспедиция поддерживала контакты с цивилизованным миром. Затем, внезапно…Прошел месяц… два… От исследователей не было ни слова, ни знака. Правительство Соединенных Штатов направило перуанским солонам письма. Перу ответило в мягких дипломатических выражениях, намекнув дяде Сэму, что Ему, лучше было бы держать своих чокнутых авантюристов у себя на заднем дворе. Жаждущая славы летчица собрала средства на «благотворительный рейс», но попытка была пресечена, когда выяснилось, что она уже пообещала трем разным компаниям оплатить их бензин.

Судьба пропавшей экспедиции была предметом удивления в течение девяти дней. Затем на первой странице появились «Необъявленные войны» и Национальный авиационный регистр провел тонкую синюю линию через номер пилота Берчарда Паттерсона и написал под его именем «Пропал без вести».

Но сейчас передо мной во плоти, совсем не пропавший, а очень даже живой, был сам Берч Паттерсон. У меня было так много вопросов к нему, что я начал тараторить, как новичок на своей первой работе.

– Когда ты вернулся? – Я выстрелил в него. – Где твоя команда? Что случилось? Ты добрался до Плато? И кто-нибудь знает, что ты…

– Полегче, Лен, – сказал он. – Всему свое время. Я еще никому не говорил, что вернулся, и на то есть веская причина. Очень веская! Что касается моих людей… – Он мрачно взглянул на меня. – Они… мертвы, Лен. Все. Толанд… Флетчер… Гейнель…

Я на мгновение умолк. То, как он повторял имена, было похоже на звон церковного колокола. Затем я начал думать о том, какая же это была потрясающая история. Я почти уже мог представить себе свое имя под этой сенсацией. Мне так хотелось узнать остальное, что я почувствовал вкус нависшей славы и сказал:

– Мне жаль, Берч. Ужасно жаль. Но скажи мне, что заставило тебя прийти сюда сегодня вечером? И к чему вся эта секретность?

– Я пришел сюда в поисках кого-нибудь, кому я смог бы доверять и надеялся, что никто не запомнит мое лицо, потому что оно изменилось, ну ты знаешь. У меня есть кое-что, Лен. Нечто настолько великое, настолько грандиозное, что я с трудом представляю, как преподнести это миру. И даже не знаю, стоит ли. Мне понравилось, что ты несколько минут назад не вмешивался в тот безумный спор, – он указал на барную стойку, – видимо, потому что ты, очевидно, непредвзято относишься к этому вопросу. Я думаю, что ты тот человек, в чьей помощи и совете я нуждаюсь.

– Что ж, это очень мило с твоей стороны, Паттерсон, сказал я, – но, по-моему, ты меня переоцениваешь. Я держал язык за зубами только лишь потому, что не разбираюсь в научных вопросах. Спроси меня, сколько слов в дюймовой колонке или сколько гангстеров было убито во время последней войны рэкетиров…

– Ты тот, кого я ищу. Мне не нужен человек с научным складом ума. Мне нужен человек с хорошим, здравым смыслом. Он посмотрел на свои часы.

– Лен, ты пойдешь со мной ко мне домой?

– Когда?

– Сейчас.

– Господи, Берч, мне завтра вставать в семь. Мне правда не стоит…

Он наклонился над столом и пристально посмотрел на меня.

– Не тяни время, Лен. Это важно. Пойдешь?

Я же говорил, что я любопытный и я встал.

– Моя шляпа в гардеробной, – сказал я. – Пошли!

ГЛАВА II То, что случилось в сарае

Поместье Петтерсона находилось в Северном Джерси. Захолустное местечко, в нескольких милях от шоссе.

Было легко понять, как он мог вернуться вернуться таким образом, чтобы никто не узнал об этом. Пока мы ехали, он прояснил мне несколько моментов.

– Я вернулся в Штаты не на обычном лайнере. У меня были причины не делать этого, которые ты вскоре поймешь. Я зафрахтовал грузовое судно, маленькую развалюху, в малоизвестном перуанском порту. Капитан обязался хранить тайну. Он высадил меня и мой… мой груз… – Он на мгновение запнулся, – в месте, которое я не имею права раскрыть. Затем я приехал сюда и открыл дом. Это было всего два дня назад. Я телеграфировал своему брату Ки, чтобы тот немедленно приехал. Но он…

– Он работает в Лос-Анджелесе, – сказал я.

– Да. Самое позднее, когда он сможет приехать, это будет сегодня вечером. Возможно, он будет дома, когда мы приедем. Я надеюсь, что это так и хотел бы, чтобы у меня было два свидетеля того, что я собираюсь показать.

Он нахмурился.

– Может быть, я совершаю ошибку, Лен. Это самая ужасная вещь, о которой ты когда-либо слышал. Может быть, мне тоже стоит пригласить какого-нибудь профессора. Я не знаю. Это настолько невероятно, что я хотел бы, чтобы вы с Ки сначала дали мне совет.

– Так в чем, черт возьми, дело, Берч? – спросил я нетерпеливо, а потом вдруг вспомнил фильм, который видел несколько лет назад. Он был основан на рассказе Герберта Уэллса.

– Это ведь не монстр, не так ли? – я спросил. – Какой-нибудь зверь, оставшийся с доисторических времен?

– Нет, не совсем. По крайней мере, в этом я могу вас заверить. Это не ископаемое, ни живое, ни мертвое. Это нечто, что находится за пределами самых смелых человеческих фантазий.

Я откинулся назад и застонал:

– Я чувствую себя мальчишкой в канун Рождества. Поторопись, парень!

Когда мы подъехали, в доме горел свет. Как и надеялся Берч Паттерсон, Ки приехал из Калифорнии. Он услышал, как мы подъезжаем по гравийной дорожке, и подошел к двери. После была сцена воссоединения, что-то вроде «как дела, старина». Затем мы вошли.

– Я нашел твою записку, – сказал Ки, – и понял, что ты скоро вернешься. Мне не нужно говорить тебе, что я до смерти рад, что ты в безопасности, Берч. Но к чему вся эта секретность?

– Я уже спрашивал его об этом, – сказал я. – Но он не сдается.

– Это что-то, – обвинил Ки, – связанное со старой работой магазин за домом. Я знаю это. Я шарил там сзади и…

Лицо Берча Паттерсона побелело. Он быстро схватил брата за руку.

– Ты не заходил внутрь?

– Нет. Я не смог. Дом был заперт. Скажи мне… – Ки с любопытством уставился на брата. – Ты хорошо себя чувствуешь, парень? Ты уверен, что ты не…

– Ты должен быть осторожен, – сказал Берч Паттерсон. – Вы должны быть очень, очень осторожны, когда будете приближаться к этому сараю. Сейчас я отведу вас туда, но вы должны стоять точно там, где я вам скажу, и не делать резких движений.

Он подошел к библиотечному столу и достал три пистолета. Один из них он спрятал в свой карман, остальные – вручил нам.

– Я не уверен, – сказал он, – что от них будет какая-то польза, если… если что-нибудь случится, но это единственная защита, которая у нас есть. Возможно, вам повезет и вы попадете в уязвимое место.

– В уязвимое место?! – Сказал я. – Значит, это зверь?

– Пойдем, сказал он. – Я покажу вам.

Он повел меня в мастерскую. Она находилась в нескольких ярдах за домом, и это было большое, уединенное строение, не такое большое, как амбар, но достаточно просторное. Моей первой мыслью было, что когда-то им, должно быть, пользовались как амбаром, потому что, когда мы приблизились к нему, я почувствовал запах животных, который ассоциируется у вас с фермами, конюшнями и зоопарками, только сильнее. Это был неприятный, зловонный запах. Вы знаете, что животные пахнут еще хуже, когда они возбуждены? Или когда они много тренировались? Ну, в этом месте так пахло.

Я нервничал, а когда я нервничаю, то всегда веду себя странно и я сказал:

– Если это лошади, то тебе следует почаще их чистить.

Потом я увидел слабое размытое пятно в темноте. Это было Лицо Ки, поворачивающегося, чтобы посмотреть назад. Он сказал:

– Только не лошадей, Лен. Мы никогда не держали лошадей в этом поместье.

Затем мы оказались у двери сарая, и Берч начал возиться с замком. Я услышал металлический щелчок и дверь со скрипом открылась. Паттерсон нащупал выключатель. Внезапная вспышка света заставила меня моргнуть.

– Сюда, – сказал Берч. И предостерегающе добавил, – держитесь поближе ко мне!

Мы протиснулись внутрь. Сначала Берч, потом Ки, потом я. Когда Ки вошел внутрь, я почувствовал, как напряглось его тело и услышал, как он хрипло выдохнул. Я заглянула ему через плечо… И тут я тоже ахнул!

То, что я увидел, было невероятно. Там было две стальные стойки, каждая диаметром около четырех дюймов, глубоко вделанная в прочную стальную пластину, которая была прикреплена к массивному бетонному блоку. В каждой из этих стоек были «глаза» и через них проходил третий стальной стержень, который был забит так, чтобы горизонтальная перекладина надежно удерживалась на месте двумя стойками. И на этом горизонтальном стержне была эта штука!

Это все, что я могу сказать. У него была сущность, но не было формы. Или, если быть более точным, у него были все формы, которые можно себе представить. Ибо, подобно огромной черной амебе или извивающемуся куску аморфной материи, оно изменялось!

Там, где стальной стержень пронзил этот сгусток, образовался свернувшийся коричневатый нарост. Это, я думаю, отчасти объясняло запах животных, но не совсем. Весь амбар был пропитан затхлым запахом.

Затем это Нечто изменилось! Пока я наблюдал, мне показалось, что на стержне какое-то время крутился шарообразный кусок материи. Минуту спустя шар превратился в треугольник, а затем превратился во нечто отдаленно напоминающее куб. Он постоянно находился в движении и постоянно менялся. Но вот что любопытно. Он не менял форму медленно, как амеба, так что вы могли наблюдать, как сфера превращается в продолговатую форму, а продолговатая часть превращается в бесформенный комок плоти. Он произвел эти изменения мгновенно!

Ки Паттерсон воскликнул:

– Боже милостивый, Берч! Что это за дьявольщина? – и шагнул вперед, за плечо брата.

– Назад! – крикнул Берч. – И дернул Ки за руку. Он успел вовремя. Ибо, когда Ки покинул то место, к которому подошел, в воздухе появилось прямо над этим местом еще одна масса того же черного вещества, что была запечатлена на стойке. Сгусток бесформенной вонючей материи, который зиял, как огромная пасть. Затем судорожно сжался как раз в том месте, где мгновение назад стоял Ки!

И вот теперь фрагмент на стержне действительно двигался! Он менял форму так быстро, скручивался и извивался с такой решимостью, что не оставалось никаких сомнений в том, что им управляет разум. И внезапно в поле зрения появились другие похожие сгустки! Черная пирамида ударилась о дальнюю стену сарая, и дрожащее дерево подсказало, что здесь была твердая материя. Черная сфера возникла из ниоткуда, покатилась по полу и остановилась совсем рядом с нами. Самое странное было то, что черный столб попытался пробить пол, но не смог!

Вот, пожалуй, и все, что я помню об этом визите. Потому что Ки вдруг испуганно взвизгнул, повернулся и бросился мимо меня к двери. Я не принимаю медалей за храбрость. У входа он был на четыре шага впереди меня, но я опередил его на целых десять ярдов после.

Спокойным был только Берч. Он не слишком уж расторопно запер дверь мастерской, а затем последовал за нами. Но никто из нас при этом не был спокоен. Хотя его лицо не было белым, как у Ки, а рука, сжимавшая стакан с виски, не дрожала, как у меня, в его глазах был страх. Я имею в виду, настоящий страх!

Виски очень помогло и вернуло мне дар речи.

– Ну, Берч, – сказал я. – Мы это видели. Итак, что, черт возьми, мы видели?

– Вы видели, – серьезно сказал Берч Паттерсон, – то, что убило Толанда, Флетчера и Гейнелла.

ГЛАВА III Рассказ Паттерсона

– Вай нашел это, – сказал Берч, – на Маратане и Плато. Потому что, знаете ли, мы все-таки добрались туда. Да. Несмотря на то, что у нас испортилось радио сразу после того, как мы покинули Киш, и мы потеряли связь с миром. Какое-то время мы думали о том, чтобы отправиться в Лиму для ремонта, но Флетчер решил, что сможет починить его, как только мы окажемся на твердой земле, поэтому мы не стали возражать. Мы нашли хорошую посадочную площадку на плато и начали наши исследования. – С минуту он молча размышлял, а затем неохотно добавил, – Палеонтологические данные о Маратанах гораздо богаче, чем о люди смели надеяться. Но человек никогда не должен пытаться попасть туда снова. По крайней мере, до тех пор, пока его знания не станут больше, чем сегодня.

– Почему? – спросил Ки. – Из-за этой штука снаружи?

– Да. Это врата для этого и для других подобных ему. Когда-нибудь я расскажу вам обо всех чудесах, которые мы видели на Плато, но сейчас мой рассказ касается только одного из них, того, что вы видели.

Флетчер увидел это первым. Мы покинули лагерь Гейнелла и проводили полевую разведку, когда увидели голый участок в джунглях, окружавших нашу посадочную площадку. Флетчер тут же навел бинокль, и, прежде чем он успел его как следует отрегулировать, он закричал: «Там что-то забавное! Взгляните!». Мы все тогда посмотрели и увидели то, что вы видели несколько минут назад. Огромные, аморфные сгустки угольно-черного цвета, которые, казалось, были сделаны из земли, но не совсем из нее. Иногда эти постоянно меняющиеся фрагменты были подвешены в воздухе без какой-либо видимой опоры. Иногда казалось, что они естественным образом покоятся на твердой почве. Но раз за разом они менялись!

Сгорая от любопытства, мы отправились на это открытое место. И это была ошибкой.

– Ошибкой? – спросил я.

– Да. Флетчер погиб первым. Его убило собственное любопытство. Мне нет нужды рассказывать вам, как он умер. Это было, поверьте мне, ужасно. Из ниоткуда перед ним… а затем и вокруг него появилась одна из реактивных струй… а потом… он исчез!

– Исчез?! – воскликнул Ки. – Ты имеешь в виду – умер?

– Я имею в виду, исчез! Только что он был там, а в следующую секунду и он, и то, что его схватило, растворились в воздухе.

Мы с Толандом в панике по бежали обратно в лагерь. Мы рассказали Гейнеллу о том, что видели. Гейнелл, меткий стрелок и доблестный спортсмен, был недоверчив и по его настоянию мы вооружились и вернулись на крошечную поляну.

На этот раз это существо как будто ожидало нас, потому что оно не ожидало нашего нападения, оно само напало на нас. Едва мы вошли в его владения, как внезапно все вокруг нас покрылось сгустками этой постоянно меняющейся черноты. Я вспомнил, как услышал крик Толанда, высокий и тонкий, как у женщины.

Я смутно припоминаю, что услышал гулкий выстрел из винтовки Гейнеля и свой выстрел.

Я помню, что думал в тот момент о том, что Гейнель был отличным стрелком, что он никогда не промахивался во что бы он ни целился. Но, похоже, это не имело значения. Если попасть в один из этих мясистых комков, то немного потечет кровь… может быть. Скорее всего, он изменил форму. Или полностью исчез.

Это был провал. Мы оставили мертвого Толанда на равнине позади себя. Черное треугольное существо разрезало его тело от груди до паха. Мне удалось оттащить его на полпути от поляны, прежде чем он умер у меня на руках. Потом я остался один.

Я не очень хороший пилот, даже в самых лучших условиях, а тогда я просто обезумел от страха. Каким-то образом мне удалось добраться до самолета. Но при попытке взлететь я сломался. Сам я не пострадал, но самолет разбился. Моя экспедиция, едва начавшись, уже подходила к концу.

Теперь я начинал понимать, почему Берч Паттерсон не хотел, чтобы мир узнал о его возвращении. Такая дикая и фантастическая история, как эта, привела бы его только в одно место – в отделение для психопатов. Если бы я не увидел то, что было там, в сарае, я бы сам никогда не поверил бы в это. Но как бы то ни было…

– А что потом? – спросил я.

– Я думаю, что есть форма безумия, – сказал Берч, – которая храбрее, чем отвага. И что это безумие тогда со мной произошло. Все, что я мог понять, это то, что какая-то тварь, которая меняла свою форму, убила моих товарищей я решил поймать эту тварь, или умереть при попытке сделать это. Но сначала я должен был сесть и выяснить, что это было!

Ки облизнул губы:

– И… и ты понял это, Берч?

– Думаю, да. Но результат моих рассуждений оказался столь же фантастичным, как и сама идея. Вот почему я хочу получить от вас двоих помощь и совет. Я скажу вам, что я думаю, и тогда вы должны сказать, как лучше поступить.

Я налил всем еще порци8ю виски. Это был не мой дом и не мое спиртное, но, похоже, никто не возражал. Ки и я ждали, когда Берч начнет. Берч взял чистый белый лист почтовой бумаги и держал его в руках с каким-то странно отвлеченным видом. Начав, он помахал им перед нами.

– Можете ли вы представить себе, – спросил он, – мир, состоящий всего из двух измерений? Мир, который ученые могли бы назвать ‘Флатландией’? Мир, построенный наподобие этого листа бумаги, в котором могли бы жить существа, не способные даже представить себе третье измерение?

– Конечно, – сказал Ки. Я сам не был в этом уверен, но промолчал.

– Очень хорошо. Смотри. – Берч на мгновение взял карандаш. – Я рисую на этом листе бумаги, крошечного человечка. Он житель равнины. Он может двигаться вперед или назад. Вверх или вниз. Но он никогда не сможет выйти за пределы своего мира, в третье измерение, потому что он не знает, какое измерение находится рядом с тем, в котором он живет. Он даже не подозревает о его существовании.

– Я теперь я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал я, – но какое это имеет отношение к…

– Подожди, Лен. – Паттерсон внезапно ударил по бумаге пальцем, протыкнув ее. Он поднял лист, чтобы мы могли ее рассмотреть. – Посмотри на это. Что ты видишь?

Лист бумаги, – ответил я, – с дыркой в нем.

– Да, но что видит плоскоземец?

Ки выглядел взволнованным.

– Я понял, Берч! Он видит, как перед ним неожиданно появляется твердый предмет, из ниоткуда! Если он обойдет этот предмет, то обнаружит, что он круглый!

– Именно так. Теперь, если я просуну палец дальше в отверстие, объект расширяется! А если я его согну его? Он меняет свою форму! И если я проткну Флатландию еще одним пальцем… Перед флатландцем материализуется еще один кусок твердого вещества странной формы!

Глаза Ки с каждым мгновением все больше расширялись. Я не понимал почему, и поэтому вмешался:

– Я же говорил тебе, Берч, что у меня не научный склад ума. Что все это значит?

Берч терпеливо объяснил:

– Я просто устанавливал схему мышления, Лен, чтобы ты мог понять следующий шаг моих рассуждений. Забуте теперь о равнине и попытайся представить себя на его месте! Если бы мы не были существом, чье естественное поведение то есть более высокий уровень, чем наш, и он представляется нам такой же проекцией, как и флатландия для нас? Предположим, что существо с этого более высокого уровня спроецировало часть себя в наше измерение, как я проецировал свой палец на Флатландию. Мы не смогли бы увидеть его всего, точно так же, как житель Равнины не смог бы увидеть всех нас. Мы бы увидели его только в трехмерном разрезе, как житель Равнины увидел бы нас в двухмерном!

На этот раз я понял и ахнул:

– Значит, ты думаешь, что эта штука в мастерской – поперечный разрез существа из…

– Да, Лен. Из Четвертого измерения! – Паттерсон слабо улыбнулся. – К такому решению я пришел на Маратанском Плато. Передо мной встала проблема, как запечатлеть эту штуку. Ответ ускользал от меня в течение нескольких недель и наконец, я нашел его.

– Это был… – Ки, затаив дыхание, наклонился вперед.

– Плоскоземец, – сказал Берч, – никогда не смог бы поймать мой палец. Как бы туго он ни затягивал свою петлю, я всегда мог вытащить палец. Но он мог затащить часть меня, привязав к своему измерению. Таким образом… – и он показал нам, как булавка, лежащая плашмя на Равнине, может проткнуть маленький кусочек кожа. – Теперь, если бы этот штифт был надежно закреплен, палец, удерживаемый таким образом, нельзя было бы вытащить.

Это был принцип, по которому я работал, но моя задача только начиналась. На то, чтобы осуществить захват, ушли месяцы. Мне пришлось издалека наблюдать за аморфным черным существом, которое было моей добычей. Попытайтесь составить представление о том, что за несъедобное существо из четвертого измерения могло создавать подобные проекции в Третьем.

Наконец я решил, что одна определенная часть черной материи, находящаяся в определенном отношении к изменяющемуся целому, была ногой! Каким образом? Это не важно. В конце концов, это была теория, основанная на догадках.

Я сконструировал скобу, которую вы видели. Две стойки и третья, которая должна была проткнуть эту штуку, а затем закрепиться на ней. Я ждал много недель и наконец-то представился шанс захлопнуть мою ловушку. И это сработало!

– А дальше? – спросил Ки.

– Остальное – долгая и утомительная история. Как-то Я нашел дорогу в туземную деревню и там нанял местных жителей, чтобы они вытащили моего пленника с плато. Нам мешал тот факт, что мы никак не могли подобраться слишком близко к ловушке. Видите ли, эта конечность, которую мы заперли, голова, или пищевой аппарат, или что бы это ни было, был он все еще на свободе.

В любом случае, мы совершили трудный переход к побережью. Как я уже говорил, я зафрахтовал судно. Моряки ненавидели мой груз и боялись его. Поездка была нелегкой. Но я был полон решимости, и моя решимость принесла свои плоды. И вот мы здесь.

– Да, мы здесь. – констатировал я. – Прямо как тот человек, что схватил тигра за хвост, а потом не мог отпустить. Теперь, когда у тебя есть эта штука, что ты собираешься с ней делать?

– Это то, что я хочу, чтобы вы сказали мне.

Глаза Ки засияли энергией.

– Боже милостивый, чувак, и у тебя еще есть какие-то вопросы? Звони ученым, позови всю их чертову бригаду! Покажи им эту штуку! У тебя в руках чудо века!

– А ты, Лен, что думаешь?

– Ты хочешь по-честному, или ты хочешь, чтобы я сдержался?

– По-честному. Вот почему я пригласил тебя сюда.

– Тогда избавься от этого. – сказал я. – Убей это. Подожги и уничтожь его. Я не знаю, как ты это сделаешь, но я точно знаю, что так и нужно поступить.

О, и я знаю, о чем ты думаешь, Ки, так что заткнись. Да, я тупица. Ну конечно. Я невежда. Безусловно. Я не обладаю умом или сердцем настоящего ученого. Ладно, ты прав! Но Берч сказал, что у меня есть здравый смысл, и именно его я сейчас применяю, и я говорю – избавься от этой проклятой штуки, пока что-нибудь не случилось. Что-то ужасное, о чем ты будешь сожалеть всю оставшуюся жизнь!

Ки выглядел немного раздраженным:

– Ты спятил, Лен! Эта штука привязана, не так ли? Черт возьми, чувак, ты из тех парней, которые сдерживают мировой прогресс. Держу пари, вы бы проголосовали бы за убийство Галилео, если бы жили в его время.

– Если бы он поймал в ловушку такое чудовище, – парировал я, – Чудовище, которое уже убило по меньшей мере трех человек, я бы проголосовал именно так.

Я не суеверен, Берч. Но я боюсь. Я боюсь, что когда человек начинает шутить с Неизвестным, он выйдет за рамки своих возможностей. Давайте покончим с этим сейчас же!

Берч с тревогой посмотрел на меня.

– Это твое последнее слово, Лен?

– Безусловно, – сказал я, поднимаясь со своего места. – И чтобы доказать это, я сейчас же иду домой, и даже не собираюсь писать ни единого чертова слова о том, что я увидел сегодня вечером. Меня не волнует, что это лучшая история со времен Потопа, но я не собираюсь это писать!

– Ты режешь без ножа, Лен.

– И ты тоже, – сказал я ему, – Что ж, пока, ребята.

И я пошел домой.

ГЛАВА IV Террор

И я сдержал свое слово. Хотя всю ночь перед глазами у меня летали мумии и я ворочался с боку на бок и думал об этой безумной, меняющейся черной штуке, я ни словом не обмолвился о ней с Бумагой. Я ожидал услышать что-нибудь от Берча Паттерсона в течение следующего дня, но этого не случилось.. Затем, на следующее утро, я понял почему. Сообщение об этом появилось на первой полосе, оглашая изумленный мир новостью о том, что «пропавший исследователь Берч Паттерсон вернулся домой» и что «сегодня вечером в его доме состоится собрание выдающихся ученых», чтобы увидеть какое-то чудо, привезенное из диких мест верхнего Перу.