Сибантийский транзит

– Остин велел тебе напомнить Анджею Долански, что сказать надо о месторождении Карунья! – произнес отец Бенито вполголоса.

– Но как я увижу Анджея?!

– Сам поймешь! Иди к дому Идальго!

Сказал и юркнул обратно в храм, а я остался стоять с пустыми карманами и смятением в душе. Почему я не читаю чужих мыслей?! Насколько проще было бы жить тогда.

Что оставалось делать? Вышел я за ворота и медленно побрел по улице, соображая, что возвращаться отсюда далековато, хоть бы кто подвез государственного служащего! Шел и шел себе, вдалеке уже маячила крыша «Астреллии», и тут внезапно понял, что вижу Рудольфо. Я  и хотел бы ошибиться, но ни один нормальный человек в Лансадоре не носит бакенбарды и такие мерзкие усики! Даже торговец недвижимостью в этом городе ходит с нормальными усами, а уж куда более странного типа, чем риелтор, надо еще поискать! Я не говорил, что риелторы сделали с моим домом? Потом расскажу!

Так вот, как только я увидел Рудольфо, то сразу повернул и сделал вид, что мне срочно надо в другую сторону. Но повернул я очень неудачно, потому тут же врезался в Дринко. Оказывается, этот ящероголовый такой злопамятный! То, что он не забыл нашей последней встречи, стало понятно по оскалу зубов. Никогда не связывайтесь с панголами один на один, они совершенно беспринципные! И тупые. И головы у них каменные, я руку отбил конкретно! К сожалению, за хвост меня держал Драко, поэтому мне было сложно маневрировать.

Я всего-то и успел, что раз несколько врезать Дринко по уху, но он, по-моему, этого даже не заметил. Никто не вступился за бедного таншайва! Двое горожан молча пялились на разборку и никто не сказал негодяям, что так обращаться с королевским секретарем нельзя. Вот и служи на благо страны после этого!

102

Толлер стоял спиной к свету, но оскаленные в улыбке зубы сверкали даже в полутьме.

– Теперь лучше? Господин Долански, давайте вернемся к нашему разговору. Вы обещали нам сообщить обо всех месторождениях, открытых фирмой «Фуэл».

Анджею хотелось сесть, болела ободранная о скалы спина, мышцы рук, но больше всего досталось запястьям. Они мучительно ныли. Переступив с ноги на ногу, Анджей искоса посмотрел на стоящего слева пангола. Понятно, почему из всех местных жителей паримы предпочитают нанимать именно ящероголовых. Попробуй такую тушу свалить одним ударом! Интересно, сколько он весит?

– Я подозревал, что вы не желаете сотрудничать. Попробуем другой метод.

Толлер пересек камеру, открыл дверь и крикнул кому-то:

– Введите!

Пользуясь моментом, Анджей попытался сесть, но оба пангола подскочили, рванули его кверху, прижали к стене и заставили стоять, подпирая с двух сторон чешуйчатыми плечами. В камеру зашли еще два карабинера, на этот раз люди, которые вели Эшика. Руки таншайва были скованы за спиной, а хвост обмотан веревкой и притянут к ним. Королевский секретарь был явно не в духе.

– Заявляю протест! – крикнул он Толлеру. – Со мной обращаются неподобающим образом! Я – служу правящему монарху, и на меня распространяется дипломатическая неприкосновенность!

– Я и не собираюсь к вам прикасаться! – Толлер осмотрел маленького таншайва с головы до ног. По его знаку конвоиры поменялись местами. Теперь Анджей придерживали паримы, а панголы освободили хвост Эшика, чтобы тут же просунуть его в веревочную петлю и затянуть ее двойным узлом.

– Что вы собираетесь со мной делать?! – заволновался Эшик. – Предупреждаю, вы ответите перед самим доном Альбаресом!

Вместо ответа, один из панголов  взялся за веревку и дернул. Таншайв опрокинулся на спину, а карабинер молча поволок его за привязанную к хвосту веревку к обрыву. Эшик пронзительно заверещал. Анджей рванулся следом, но паримы отбросили его к стене.

Карабинер подтащил таншайва к краю уступа и пинком ноги сбросил вниз. Нечеловеческий вопль снова заставил эхо биться о скалы.

– Хватит! – голос Анджея дрогнул. – Я скажу все, что надо!

– Вы не очень спешили до сих пор! – Толлер подошел вплотную и ткнул кулаком под ребра, заставляя пленника сгибаться от боли. – Подведите его ближе, пусть полюбуется!

 Паримы вывели Анджея на уступ, где пангол стоял, лениво удерживая ногой веревку. Свет из камеры почти рассеивался сразу за каменным краем. В кромешной тьме пропасти не видно было ничего.

– Эшик, ты как? – крикнул куда-то вниз. Ответом был жалобный стон.

– Я умираю! Мой хвост! Очень больно!

– Отпустите его, я скажу!

– Отпустить? – пангол переступил с ноги на ногу. Еще один виток веревки развернулся, Эшик скользнул ниже, оглашая окрестности воплем ужаса.

– Хватит! – Анджей обернулся к Толлеру. – Что еще вам надо?! Ближайшее месторождение прямо здесь, на востоке от Лансадора! Это Карунья! Можете проверить! Сделайте пробное бурение, и вы поймете, что я говорю правду!

103 Эшик

Я всегда полагал, что бесхвостые необычайно тупые, просто хотел еще раз в этом убедился. Предки таншайвов жили на деревьях. На хвосте я, вообще-то, могу висеть до бесконечности долго, это – одна из способностей, подаренная нам природой. Когда я понял, что привязывают за хвост, то обрадовался, как ребенок. Только бы не передумали, потому что подвешивания за шею я точно не переживу!

Но все сложилось самым наилучшим образом! Слушая, как Анджей умоляет меня пощадить, я даже подумал, что частично был неправ. Не на рудники его надо было продавать, а в театр. Он играл бы там комического друга главного героя, я был бы героем-любовником. От поклонниц отбоя бы не было! А так, таланты задаром пропадают!

Я издал еще пару душераздирающих стонов, пока тащили вверх, и торжественно распростерся на камнях, показывая степень моего страдания. А шерсть, хоть и смягчала скольжение, но все-таки не уберегла меня от нескольких царапин. Я подумал, что за телесные повреждения Идальго от меня парой монет не отделается! Счет надо выставить солидный, чтоб в другой раз неповадно было втягивать секретаря в политические разборки.

104

– Подвинься! – приказал Эшик.

Центр кузова заняла разлапистая металлическая конструкция с установленным буровым снарядом, но от нее до сидений было еще сантиметров тридцать. Двое карабинеров сели ближе к заднему борту, четверо с противоположной стороны, рядом с Анджеем оставалось еще достаточно места для очень упитанного пангола, не то, что для Эшика.

Однако Анджей посмотрел на коротышку таншайва снизу вверх и молча сдвинулся к кабине. Эшик сел, уложил вокруг себя хвост и поглядел на охрану.

– Тебе есть давали? – голос таншайва слегка дрожал.

– Нет! – Анджей всю ночь проворочался на сыром матрасе, и теперь голод вполне успешно  глушился болью в ободранной спине и мышцах.

– Они не имеют права морить нас голодом! – хвост Эшика энергично стеганул  по колену Анджея – Я буду жаловаться!

Отодвигаться дальше было некуда. Анджей положил руки на колени и подумал, что в следующий раз Эшик получит по хвосту. Словно уловив его мысли, Эшик развернул хвост и переложил на другую сторону. Ближайший карабинер мрачно покосился на полосатую «змею» и словно  ненароком развернул оружейный ствол так, чтобы дуло смотрело именно на хвост. Таншайв притих минуты на две.

– Они не имели права тебя задерживать! – громким шепотом сообщил он Анджею. – Ты же инопланетянин и под наши законы не подпадаешь!

Анджей подумал, что ему очень сильно повезло в жизни. Если бы Эшика не убрали из камеры на ночь, к утру можно было свихнуться!

– Вон смикрик поскакал! – сказал он, чтобы хоть что-нибудь ответить.

Эшик аж перевернулся, заглядывая через плечо за борт.

– Где?!

– Не дергайся! – заорал ближайший парим. – Башку отстрелю!

И отстрелит, подумал Анджей, ума хватит. И вообще, что теперь с ними церемониться, если Толлер узнал все, что хотел? Привезут, проверят месторождение, а потом лишних свидетелей в расход. Как говорил когда-то Юнь Ло: «Можешь пожаловаться своей бабушке!»

105

Ни рытвины, ни трещинки на дороге – грузовик двигался плавно и мягко, только горизонт поднимался и опускался, когда машина штурмовала очередной холм. Впереди так же поднимался и нырял бурый и приземистый гусеничный броневик, в котором ехал Толлер. Еще двое карабинеров-панголов верхом на тремпаро держались чуть сзади, у каждого через горбы животного была перекинута труба огнемета. И на крыше кабины грузовика стоял тяжелый пулемет. Да еще пушка на броневике, словом, небольшой отряд вполне мог считать себя защищенным!

Только Анджею почему-то было неуютно. Посередине равнины под лучами двух восходящих солнц он чувствовал себя, как муха под вознесенной мухобойкой. Как будто сейчас хлопнут! И солнца с неба светили не так, вроде бы Гиант специально укрывался за облаками, чтобы подсматривать, и Шанни мигала красным, как тревожный сигнал. И деревья на обочинах словно бы не стояли, а пригибались. И птиц не было слышно, только гудение моторов разносилось над степью. И мираж ни один не появился, хоть и мелькали то тут, то там заросли малинового кустарника.

Анджей почувствовал, как ему хочется вжаться в сидение, спрятаться, скрыться хотя бы в тени бурового снаряда. Что за бред?! Он передернул плечами и решил, что это после шахты. Там было темно, здесь светло, там было узкое пространство выработки, здесь бесконечная степь. Короче, лечиться надо, решил он. Раз уже агорафобия началась, дальше будет только хуже!

Но к счастью, открытое пространство заканчивалось: на горизонте появились городские строения. Или то, что выглядело как городские строения. Анджей припомнил, что рядом с Каруньей не было города, только развалины. Да, астрельские развалины!

То, что издали представлялось черточками и кляксами, вблизи показало грани и округлости. Как будто великаны играли в кубики: одни строения из оранжевых блоков выглядели как башни, вторые как сложенные друг на друга огромные полупрозрачные капли. Не было какой-то закономерности. Вполне по человеческим меркам правильные арки были накрыты сверху бесформенными «блинами», а в иной конструкции эти же «блины» облицовывали фасад. Некоторые строения уходили вверх метров на двести выше, а остальные едва на тридцать. Кое-где росли деревья, а в других местах под стенами валялись груды полуразбитых кристаллов.

Но, что самое отвратительное, у стен этих астрельских развалин хорошая дорога закончилась! Теперь повсюду оказались разбросанными и гигантские застывшие капли и полуметровые шары из темного камня, между которыми искрился похожий на крупную соль песок. Гусеничный броневик, грозно завывая мотором, двинулся напрямик, но грузовик немедленно сел днищем на камни, накренился, отчего конструкция с буровым снарядом поползла к правому борту и заглох.

Оба тремпаро фыркали, пятились, но дальше не шли. В конце концов, всадники спешились и оставили своих горбатых «коней», чтобы присоединиться к товарищам с грузовика. Паримы ходили вокруг машины, цокали языками, обсуждали дорогу, а панголы тут же уселись на камни, пристроив огнеметы между коленями, и задремали на солнышке.

Из-за крена оставаться в кузове было сложно. Придерживаясь руками за планку, Эшик, а за ним и Анджей добрались до заднего борта, чтобы по очереди спрыгнуть вниз. По ощущениям – на крупную гальку, по виду на каменную соль, а по запаху – на апельсиновую корку. В кузове запах не ощущался, а ближе к поверхности аромат свежеочищенного апельсина стал настолько явным, что Анджей не удержался и сгреб себе в ладонь несколько камушков помельче. Они оказались теплыми и стукались друг о друга, как обычная галька.

«Домой бы сейчас!» – Анджей поднес к носу «апельсинки» и глубоко вдохнул воздух, ноздри защекотало, а на глаза невольно навернулись слезы. Поймав удивленный взгляд Эшика, Анджей размахнулся и швырнул камушки в сторону отдельно стоящей оранжевой стены. Попал. Раскатилось дробное эхо. Только почему-то очень уж долгое!

«Щелк-щелк»! «Камушек» ударил совсем рядом с Анджеем, выбив из соляной гальки искры. Прежде чем разум успел осознать, тело уже совершило прыжок в сторону огромной застывшей капли и залегло в укрытии. Плохо, что за полупрозрачной поверхностью можно было рассмотреть его силуэт, но Анджей об этом не думал. Больше всего в этот момент его интересовало, почему лежать так мягко!

– Ну, ты и тяжелый! – сдавлено прошипел кто-то снизу, и только тогда Анджей понял, что оказался на спине таншайва. – Слезь немедленно!

– Щас, разбежался! – Анджей слегка сместился, позволяя помятому таншайву отползти влево. – Ну, ты и прыткий!

– Ты тоже не медляк! – огрызнулся Эшик, рукой вытаскивая хвост из-под партнера по несчастью. – Всю спину мне отдавил!

– Тихо! Кто стреляет?!

– Не иначе – астреллы! Вот говорила мне бабушка, нельзя покойников тревожить и лазать по астрельским городам! Теперь призраки нас укокошат!

– Особенно тебя! – Анджей попытался понять, почему не стреляют паримы, но увидел возле грузовика четыре неподвижных тела и выглядывающий из-под днища ствол огнемета, и понял, что у панголов скорость реакции оказалась выше, чем у людей.  Ствол громыхнул огнем, и злосчастная оранжевая стена наполовину осела, поднимая в воздух облако пыли и дыма. Что там могло гореть в астрельских развалинах – неизвестно, но дымило, как от смолы. Вот когда Анджей вспомнил о приятных апельсиновых ароматах и подтянул пару камушков поближе, чтобы забить вонь пожара.

Но, как видно, неведомые стрелки сидели за другой стеной, потому что по грузовику  вновь защелкали выстрелы. Пангол молчал, хотя ствол чуть сместился в направлении стреляющих.

– Чего он ждет? – буркнул Эшик. – Нас сейчас тут всех перебьют!

– Смотри! – Анджей указал на второго пангола, который, прячась между крупными камнями, пробирался в сторону астрельского здания. Два парима, следуя на значительном расстоянии друг от друга, двигались туда же. Еще выстрел, один из паримов дернулся и замер, но второй продолжал ползти.

Из-под грузовика снова громыхнул огнемет. Заряд вырвал угол дома, прекратив на какое-то время стрельбу нападающих, и позволив панголу добраться до здания. Уцелевший парим залег за камнями, навел карабин на зияющие в строении щели и приготовился стрелять.

Анджей же неотрывно смотрел на тело убитого парима, рядом с которым лежал карабин. До него было меньше трех метров, ближе, чем до грузовика.

– Ты что? – Эшик тоже взглянул в том направлении. – Мы до сих пор живы только потому, что без формы и оружия!

– Так, ты в курсе?! Это наши сторонники?

– Это сумасшедшие фанаты астреллов! Они защищают их города от разграбления. А ты думаешь, почему здесь нет раскопок?

– Откуда мне знать?! Откуда мне хоть что-нибудь знать о вашем чертовом мире?!

Очень сильно громыхнуло, пангол резво метнулся от осколков падающей стены, парим тоже вжался в камни. Здание устояло, но между вторым и третьим этажом возникла огромная дыра. Еще раз грохнула пушка, и Анджей понял, что с тыла подобрался и открыл огонь броневик.

Карабин продолжал притягивать Анджея, как паутина муху. Он даже слегка выдвинулся в его сторону, но тут совсем рядом ударила пуля, и стало понятно, что у пангола под грузовиком есть не только огнемет.

106 Эшик

Когда я думаю, сколько в жизни приятного, то  никак не могу понять, что забыл, валяясь под камнем в астрельском городе?! Ладно, еще бесхвостый, тому все равно делать нечего, но я-то – крайне занятой таншайв. Я мог бы потратить это время гораздо продуктивнее! Девочки-медсестры звали меня к себе, хозяин ресторана мог бы угостить меня завтраком, а еще в Лансадоре вполне приятное казино. И вместо всего этого я смотрел, как Анджей собирается совершить самоубийство, пытаясь дотянуться до оружия, которое принадлежит паримам. К счастью, один выстрел вполне вразумил его, даже не понадобилось второго. Ясно, что пангол под грузовиком наблюдал не только за стреляющим противником, но и за нами.

А между тем, броневик Толлера вернулся, чтобы разнести на куски астрельское здание и сделал это вполне успешно. Минут через пятнадцать на месте бывшего здания светилась дырами   оранжевая головоломка: здесь перемычка, там расходящиеся ребра конструкции, иногда почти целый этаж, а в принципе – груда развалин. Но оттуда больше не стреляли.

107

Стряхивая с себя белесую пыль, Анджей поднялся и подошел к грузовику. Эшик тоже встал, но подходить не спешил. Броневик остановился чуть поодаль, пушка его все еще смотрела в сторону потенциальной угрозы. Толлер выбрался из броневика, хмуро оглядел трупы и повернулся к Анджею.

– Ну-с, господин Долански, вы этого хотели? Бурильшики перебиты, работать некому, проверить истинность ваших слов не получится. Но вам крепко не повезло. Я не намерен возвращать вас обратно, здесь и останетесь!

Он повернулся к карабинерам, но Анджей его опередил:

– Что за ерунда? Я сам запущу буровую! Только надо подвезти снаряд чуть ближе. Здесь должна быть площадь, там и начнем!

Снаряд погрузили на тремпаро, который все это время как ни в чем не бывало пасся в метрах двадцати от дороги. Лафет и остальное оборудование взвалили на броневик, с грузовика сняли пулемет, тоже поставили на броню, а машину бросили.

Анджей и Эшик возглавили колонну, за ними пангол вел груженого тремпаро, сверху на броневике устроился с пулеметом уцелевший карабинер, еще один пангол  ехал замыкающим.

То и дело приходилось сворачивать, чтобы обогнуть крупный камень.  Эшик шепотом ругался, Анджей угрюмо молчал, тремпаро сопели так громко, что, казалось, заглушали даже мотор. Только броневик преодолевал препятствия без труда.

Наконец идти стало легче, уменьшилось количество больших камней и застывших капель. Руины словно раздались в стороны – появилось свободное пространство. Солеподобный песок остался, но здесь он был слежавшимся, не осыпался под ногами. Зато он отсвечивал в лучах двух солнц миллиардами крошечных искр, Анджей то и дело щурился и мечтал о темных очках. В какой-то момент он решил, что дальше идти бессмысленно или нефть есть, или ее нет, а потому надо бурить.

108 Эшик

Я думал, что сдохну с голоду: время к полудню, а у меня даже сушеного смикрика во рту не было! К счастью, наш герой-первопроходец наконец-то решил остановиться. Он принялся командовать разгрузкой и даже меня пытался заставить таскать какие-то мешки. Я разве похож на тремпаро? Но он орал так, что я реально принес один мешок.

109

По указанию Анджея снаряд вертикально установили на лафете метрах двадцати от развалин рядом с полуразрушенной аркой. Арка могла свободно пропустить через себя четыре таких броневика и еще пару конных экипажей. Только верх у нее обрушился и полупрозрачные, напоминающие соль, глыбы перегородили проезд.

Полупрозрачные же стены непонятного сооружения уходили вверх метров на пятьсот. Собственно, уцелела только передняя стена и одна из боковых. Они не были сплошными. Через равные промежутки в стенах зияли десятки прямоугольных просветов. Как будто каждая новая секция ставилась на опорах. К чему такая вентиляция между этажами? Если это только на самом деле были этажи.

Перекрытия между стенами обрушились и торчали причудливым узором грязно-белых конструкций, напоминающих трубы. Или корни. Выше сорока метров на стене каким-то чудом зацепилась целая рощица из ползучих деревьев. Чем они там питались, невозможно себе представить! Разве, что самой конструкцией или влагой из воздуха?

Однако Анджей недолго стоял, задрав голову кверху. Эшик начал жаловаться на слабость, боль в хвосте и конечностях и донылся до того, что паримы обоих затолкали под арку и заставили сесть. Причем Эшик с комфортом уселся на каменный обломок, а человеку пришлось опускаться прямо в  пыль. Пыль напоминала очень мелкую соль, но при малейшем движении легко взлетала в воздух и повисала белесым облачком.

Для Толлера в стороне поставили навес. Самый простенький. Из металлических стержней и полотнища.

«Вообще-то, для начальника жандармерии могли бы и что получше отыскать!» – подумал Анджей. – «Как будто овощной павильон ограбили!»

Толлер не подозревал, насколько низко пал в глазах инопланетного гостя. Он просто обтер платочком влажный лоб, сел на раскладной стул и приказал начинать.

Насколько мог понять Анджей после осмотра, буровой снаряд был в меньшей степени буровым, а в большей – просто реактивным снарядом. Для того чтобы использовать его для пробивания скважины, надо было снять с него двигатель и установить специальную головку. Что Анджей и сделал без особого труда, сам себе удивляясь, как будто делал это каждый день. Теперь только подключить батарею, и дело почти сделано. А чем будем запускать, если тумблер разбит пулей?

– Эшик!

Таншайв нехотя встал и подошел, волоча хвост по пыли. От голода и усталости королевский секретарь выглядел тускло.

– Дай свой ремень!

– Зачем?

– Контакты замыкать буду!

В обычное время таншайв долго бы объяснял, сколь дорого стоит такая пряжка, а теперь просто вытянул ремень и отдал. Анджей подвел провода к пряжке и снятому с ремня металлическому кольцу. Теперь, чтобы запустить снаряд, надо, чтобы пряжка коснулась кольца.

– Эшик!

– А самому слабо?

Камни швыряли по очереди, пока наконец Анджей не угодил в пряжку, она опустилась и накрыла кольцо.

Снаряд с ревом зарылся в почву, и над стремительно углубляющейся скважиной вырос столб из газа и породы. Снаряд заглох прежде, чем в небо ударила угольно-черная струя потенциального топлива. Анджей тяжело вздохнул. Отец не одобрит, что все месторождения Алвэры перейдут в руки паримов! Теперь не оправдаешься.

Откуда он взялся, Анджей так не понял. Ростом с небольшого слона, черный. Такое впечатление, что материализовался из воздуха. Волосатый. Шерсть клочьями свисала с боков.

Двигался стремительно, словно перелетал на шести ногах. От человека к человеку, вернее, от парима к париму. «Щелк-щелк!» и безголовое тело валилось на песок. «Щелк-щелк» и новый фонтан крови ударял в небо.

Над панголом наклонился, словно обнюхивая, и двинулся дальше. Пангол сел, где стоял, обхватил голову руками и затих. Огнемет валялся рядом.

Где-то вдалеке тревожно затрубил тремпаро. От этого звука все словно очнулись. Толлер заорал, дергая из кобуры пистолет, и выпустил целую обойму в то место, где только что видел черную тварь. Но пистолет еще стрелял в тот момент, когда черный и лохматый зверь возник рядом с Толлером.  Смачно щелкнули челюсти, брызги хлынувшей крови долетели до Анджея, окрасив его рубашку алыми цветами.

– Не шевелись!

Анджей слышал сдавленный шепот Эшика, но теперь, пожалуй, и сам не смог бы двинуться. Черный зверь, бросил то, что осталось от парима, и устремил взгляд выпуклых глаз на замерших под аркой человека и таншайва. Казалось, он пытается что-то вспомнить! Еле различимые в густой шерсти усики-антенны непрерывно двигались.

В такт пляске усиков в голове Анджея неожиданно всплыл образ Сильвера. Громко чавкая и пуская слюни от умиления, ормигас поглощал печенье. Вот чья-то рука коснулась шерсти ормигаса, и Анджей понял, что видит сцену последней кормежки Сильвера, а рука – его собственная!

Зверь резко повернулся, так что под лапами захрустел песок, скользнул в сторону развалин и…исчез. И только тогда Анджею показалось, что легкие сейчас взорвутся, и он понял, что все это время сидел, затаив дыхание. Вдох-выдох положение не спасли. Прошло еще минуты полторы, пока кислород насытил кровь, и исчезли радужные круги перед глазами.

Рядом с тихим клекотом фонтанировала струя из скважины, заливая всю округу и кропя черными брызгами безголовые трупы паримов. Два уцелевших пангола медленно, но верно ползли в сторону своих горбатых «коней». В ушах насвистывал ветер, а в небе во всю мощь вставал мираж: черная лохматая тварь убивала паримов снова и снова.

110 Эшик

Чтобы закупорить скважину, пришлось использовать панголов. Вид у них был крайне очумелый. Старший из них не сразу согласился подчиниться, но я его убедил. Я сказал, что взрослые ормигасы не закончили выход, а только начали.

Теперь-то я понял, о каких подземных монстрах слышал легенды еще в детстве! Те, что приходят ниоткуда и исчезают в никуда. Те, кто знают всех, кто был с ними недобрым. Только я не думал, что наши маленькие прожорливые домашние питомцы и есть тот самый древний ужас. Бурением в зоне Каруньи паримы потревожили реликтовых существ, и теперь ормигасы не успокоятся, пока не уничтожат чужаков в радиусе нескольких сот километров от гнезда. Альвэре хватит, чтобы избавиться от всех пришельцев на нашей территории, кроме тех, кто благоразумно  кормил маленьких ормигасов. Надо сказать, что взрослые ормигасы встроены в коллективный разум, поэтому у них зафиксирован каждый, кто делал или не делал подношения ормигасам. Те, кто приносил положенную жертву, уцелеют, остальные перестанут существовать.