Семнадцатая жена

За фасадом же открывалась куда более безрадостная картина. Время лишь слегка сгладило, но не скрыло следы чудовищного пожара – здание изнутри выгорело полностью, внутренние стены рухнули, сразу за порогом открывался вид на лазурный залив. Бассейн в центре первого этажа до краёв завален мусором, растительность разрослась в том, что было холлом с огромной парадной лестницей, столовой или гостиной. Везде остались только стены, поражающие воображение мраморной отделкой снаружи и пугающие обугленной чернотой с изнанки. Приходилось лишь гадать, какое богатство скрывал Барензий за ныне пустой декорацией фасада.

Спустя два часа молодые люди осмотрели все закоулки руин, встретив лишь престарелую прогуливающуюся пару и игравших в прятки детей. Сев на очередной пустой пьедестал, Мина посмотрела на раскинувшийся у её ног маленький городок:

– Что скажешь о нашем расследовании?

– Что надо посмотреть местный архив – в нём-то должны быть сведения если не о шахте, то хотя бы о судьбе этого дворца. Как знать, может в шахту прятали что-то ценное во время войны или революции?

Однако милая женщина преклонного возраста в балахоне цвета влюблённой жабы, работавшая в библиотеке, бывшей по совместительству и городским архивом, ничем не смогла помочь. Её крайне удивил интерес парочки к этим «уродливым развалинам», портящим прекрасный холм для пикников. Новость про шахту она вообще восприняла как нечто невозможное и в итоге стала странно коситься на молодых людей, постаравшись побыстрее выпроводить их на улицу. Единственное, что удалось узнать, что Барензий – фамилия владетельного князя, правившего этой землёй в веке XVI. При нём эта, лишённая каких бы то ни было стратегических достоинств или природных богатств, земля внезапно достигла небывалого расцвета, но и так же быстро пришла в упадок после его смерти. Про наследников ничего неизвестно, а поместье стояло заброшенным и постепенно растаскиваемым местными жителями до тех пор, пока в одну из войн в нём не устроили военный склад, взорванный метким выстрелом с шебеки. Чудовищный пожар и уничтожил весь комплекс, едва не перекинувшись на город.

Ещё час блужданий по городку также ничего не дал. Разве что знакомство с ещё несколькими постройками из столь же прекрасного белого мрамора, ныне лежавшими в руинах и заросшими буйной зеленью. Редкие прохожие, как и женщина из библиотеки, ничего не могли сообщить ни о руинах, ни тем более о шахте. Разве что один страдающий бессонницей старик пожаловался на бесконечную стройку нового особняка выше по склону, через который парочка сокращала путь.

– Расскажешь свои мысли обо всём этом? – Осторожно спросил Виктор и бросил выжидающий взгляд на Мину, когда они ехали в остывающей машине обратно в Лаплас.

– Думаю, князь Барензий или как его там, обнаружил на своей земле золотую жилу или серебро. Развернул огромную добычу, на первые доходы начал строить себе дворец индийского раджи, но шахта быстро истощилась. Наверняка, несмотря ни на какие заявления геологов, а может, наоборот, благодаря каким-то не слишком смышленым советчикам, князь продолжал гнобить население рытьём тоннелей. Населению всё это надоело, оно взбунтовалось и перевешало всех отпрысков благородной крови.

– Невесёлая получается история…

– Им просто немного не повезло, – Виктор прыснул при слове «немного».

– Да, совсем малость. Но кусок мрамора в шахте… Думаешь, князь успел что-то спрятать? Не добывали же его там.

– Весьма возможно. Не зря же от подъёмников не осталось никаких следов. Другое дело, что ворота были выворочены. Если там что и прятали, то вполне возможно это уже вынесли до нас.

– А может только выносят?

Мина вопросительно посмотрела на своего спутника:

– Затянувшаяся и громыхающая стройка как прикрытие? Может поэтому все местные и молчат, что втянуты в какую-то аферу по поиску древнего клада? Слишком масштабно для наших мест, хотя всё может быть. Мы же не видели ни одного обломка статуи на территории руин. Вдруг и правда всё успели спрятать, а теперь по-тихому вывозят и продают?

У девушки глаза загорелись при мысли о столь масштабной деятельности, хоть она и старалась очень осторожно относиться к мыслям о кладе.

– А ты что скажешь? – обратилась она к Виктору после долгого прозябания в мыслях об опасном приключении и столь крупной интриге в их местечковом жизненном болоте.

– Меня интересует, почему в столь огромной шахте никто не поселился из животных…

***

– Раз, два, взяли! Раз, два, взяли! – охрипший, надтреснутый голос рассекал тяжелый воздух. Двухметровое мраморное изваяние оставалось неподвижным, несмотря на отчаянные попытки сдвинуть его с места. Статуя прекрасной работы, которые сейчас можно встретить разве что в закрытой частной коллекции, гордо смотрела с плоской крыши на толпу людей, пытавшихся низвергнуть её. Это была не одна из тех теплых итальянских работ, изображавших застывший порыв, когда казалось еще мгновение – и человек должен вздохнуть полной грудью и сойти с пьедестала, а ангел расправить крылья и воспарить к облакам. На людей взирал холодный мраморный истукан, пускай это была молодая девушка в античной тоге, струившейся до ступней ног, и камень послушно передал все складки и неровности ткани, изящество юного лица в обрамлении длинных волос, собранных в сложную прическу, рук, сложенных на груди. Она будто усмехалась над ничтожностью этого мира, её прекрасный белоснежный лик отражал лишь презрение безжизненного, но вечного камня к смертным тёплым существам.

– Раз, два, взяли! – крик вновь бичом рассёк воздух. Верёвки натянулись, дюжина людей на площади перед зданием напрягла все силы. К статуе подоспело ещё несколько человек, выбравшихся на плоскую крышу, и под вздох облегчения и одинокий радостный возглас, мраморный истукан проломил балюстраду и ухнул вниз с высоты четырёх этажей. Толпа замерла, словно ждала, что изваяние остановится в своём полёте и вернётся на положенное место. Статуя падала бесконечно долго. На площадь упали обломки балюстрады, и в то же мгновение, разбивая плитку, упала каменная дева, расколовшись на несколько крупных кусков, окутав пространство белой колючей крошкой.

Толпа стояла в нерешительности несколько минут, потом самые смелые подошли к обломкам, будто к поверженному чудовищу, способному в предсмертной судороге унести с собой к Стиксу чью-то жизнь. Но истукан был всё так же холоден и неподвижен, как и на крыше, лишь лицо девушки, казалось, стало отчуждённым и бесстрастным, утратив ту чуть заметную презрительную усмешку на мраморных губах.

Всеобщий вздох радостного облегчения теперь объял всех людей – и стоявших на площади, и переминавшихся на крыше. Это была первая статуя, а их оставалось ещё много. Пара человек отвязала верёвки от обломков изваяния и пошла с ними к дверям сооружения, чтобы привязать их к следующей девушке в античной тоге.

***

Утренний Барензий встретил Ситроен вымершими улицами. Жизнь, не слишком заметная субботним вечером, теперь и вовсе спряталась, нежась в кроватях душных спален. Мина невыспавшимися глазами провожала проплывающие в косых утренних лучах коттеджи и никак не могла отделаться от усталости ночного кошмара. Легла она не слишком поздно, всё снаряжение было в порядке и не требовало излишних проверок. Только пришлось испытать на себе тяжёлый взгляд матери, уже не боровшейся, но по-прежнему не одобрявшей увлечений своего единственного ребёнка. Но выспаться всё равно не удалось. Всю ночь девушка бродила в молочной субстанции, становившейся то туманом, то вязкой жижей по пояс и непрестанно принимавшей где-то вдалеке причудливые контуры со зловещими рыжими горящими точками глаз. Забыться удалось только ближе к утру, но и тут её разбудил раньше времени звонок Виктора, уже собравшегося и изъёрзавшегося от нетерпения. Парня совершенно не беспокоила возможная опасность, что это будет его первый опыт использования альпинистского снаряжения, да ещё в заброшенной шахте, окружённой ореолом недомолвок. Он воспринимал это как увеселительную экскурсию с планами на большее.

День обещал быть таким же душным как вчера, но со стороны моря надвигалась непроницаемая стена туч. Оставив машину у уже знакомого сквера, парочка добралась до ворот шахты, как и вчера не встретив ни души. Мина думала настоять оставить Ситроен где-нибудь в городе, а сюда подняться пешком – чтобы не выдать себя перед потенциальными расхитителями шахты – и мучилась этой мыслью всю дорогу до «Первой жены», но явное отсутствие других посетителей земных недр в итоге успокоило девушку.

Недолго думая, молодые люди пошли по центральной галерее, каждый раз сворачивая направо, пока не дошли до места, где был подъёмник первой вертикальной штольни, которую они нашли при вчерашнем посещении. Несмотря на попытки Виктора помочь и неуместные реплики и советы, девушка надёжно закрепила тросы, и сделала это намного быстрее обычного, всё-таки стены шахты были не бетонными. Заставив, наконец, парня замолчать и перестать суетиться, а также обрубив на корню все его джентльменские потуги, Мина первая начала спуск.

В этот раз фонари были её, крепившиеся к кепке и освещавшие куда больше, чем принесённые вчера парнем электрические лучины, но и они оказались бессильны против мглы штольни. Перед спуском, возможно, стоило более внимательно ещё раз осмотреть уровень, света-то теперь было больше, но любопытство оказалось сильнее осторожности, и девушка теперь об этом жалела. Потолок и дно вертикального тоннеля по-прежнему тонули во мраке. Мелкие камни, срывавшиеся вниз из-под ботинок, всё так же угрожающе долго летели, пока не раздавался лёгкий всплеск. Девушка внимательно освещала стены штольни, но никаких намёков на ещё один «этаж» шахты не было. Мина начала всерьёз беспокоиться, что нижние этажи будут затоплены и придётся идти по пояс в воде, если ещё хватит верёвки достигнуть её. Она спустилась метров на пятнадцать с лишним, когда, наконец, увидела вход на новый уровень. Он оказался немного левее места, откуда спустилась девушка, но для неё это помехой не было. Чего не скажешь о парне. Поскольку снаряжение было в единственном экземпляре, Мина спускалась практически без ничего, оставив все страховочные и облегчающие ухищрения Виктору. Однако, как и следовало ожидать, он спускался с изяществом мешка с картошкой, который бросили со всего маха в подвал. Парень пару раз едва не запутался, с трудом смог выровнять скорость спуска, да ещё несколько раз посмотрел вниз, так что девушке пришлось затаскивать этот куль в проход без какой-либо взаимной помощи. Конечно, это его первый опыт альпинизма и видно было, что он ужасно горд собой, но, тем не менее, богам неплохо досталось от проклятий девушки, выпутывавшей это недоразумение из своего снаряжения.

Наконец, можно было оглядеться и осветить место, куда они спустились. Здесь уже не было длинной и прямой галереи как наверху – тоннель через несколько метров начинал плавно спускаться и заворачивать против часовой стрелки.

– Ощущение, что мы спускаемся по спирали. Странновато для шахты. – Попытался прервать повисшее после спуска неловкое молчание Виктор.

– То, что ты прочитал Википедию, ещё не значит, что ты знаешь о шахтах всё. Смотри лучше внимательней по сторонам и под ноги. И не шуми лишний раз. – Девушка была зла на своего неуклюжего спутника и при этом серьёзно опасалась за него, слабо представляя, как вытянет его на поверхность.

Дальше спуск проходил в молчании, девушка шла чуть впереди, по-прежнему пресекая все попытки парня проявить какое-либо из мужских качеств, понимая, что ответственность за его жизнь лежит на ней. Одно дело залезть и свернуть шею самой, и совсем другое дело – затащить неизвестно куда и не уберечь другого. Пусть даже этот другой сам рвался вляпаться в приключения. Спуск галереи становился более крутым, теперь это уже была не спираль, а винтовая лестница, проложенная вглубь земли.

Внезапно тишину тоннеля, до этого нарушаемую лишь слабым шорохом шагов, нарушил резкий и оглушающий, странный звук. Словно что-то огромное и невероятно тяжёлое волоком тащили по земле или камням. Парочка замерла в нерешительности. Но звук как внезапно начался, так же резко и оборвался через несколько секунд. Двое молодых людей стояли, ожидая, не повторится ли шум вновь, но тоннели, как и до этого, тонули в тишине. Виктор вопросительно посмотрел на свою спутницу, и Мина, мотнув головой вглубь галереи, пошла дальше.

Двое теперь шли ещё осторожней, чем прежде, как им казалось, не производя ни звука. Мина выключила фонарь Виктора, осторожно освещая путь впереди себя своим. В её голове роились тысячи мыслей и страхов. Вдруг кто-то следил за ними и это был звук отвязанного троса, по которому они спустились? Но он не мог так шуметь, падая или если бы его затаскивали наверх. Это могли быть грабители где-то в глубине шахты, что-то прятавшие и перетаскивавшие, а мог быть и обвал или оползень. Или какая-нибудь примитивная ловушка от непрошеных гостей – ведь до сих пор истинная ценность шахты была не ясна.

– Может это был просто шум?

Не успела Мина заткнуть рот парню, как странный звук раздался вновь, на этот раз куда ближе от молодых людей, буквально в паре десятков метров. Они замерли и, казалось, целую вечность слушали как совсем рядом что-то тащат. А тащат ли? Это больше походило на огромное неведомое существо, которое скреблось в своём логове, словно проснувшийся дракон переворачивался на куче своих истлевших сокровищ. Шум длился около минуты. И всю бесконечно долгую минуту молодые люди напряжённо стояли, ожидая появления кого угодно или чего угодно. Чутьё подсказывало девушке, что это были ни маргиналы, ни мародёры, с которыми ей приходилось сталкиваться несколько раз в заброшенных зданиях Лапласа. Но кто тогда? Когда шум прекратился, Мина приказала Виктору жестом ждать её на месте, и, выключив свой фонарь, стала в полу-приседе пробираться вперёд.

Постепенно глаза привыкли к кромешной тьме и стали различать крупные объекты. Передвигаясь, девушка ощупывала левую стену, вдоль которой она шла, и проверяла землю перед каждым бесшумным шагом. В правую руку она взяла прихваченный на случай непредвиденных встреч электрошокер. Галерея, став резко ещё круче, так, что Мина едва не скатилась кубарем вниз, вывела в просторное подземное пространство, в середине которого было нечто огромное и словно подрагивающее. Шума больше не повторялось, но девушка решила, что именно это его воспроизводило. Она несколько минут всматривалась в темноту, разглядывая чёрную массу, пытаясь понять, что это такое, краем глаза замечая лёгкое движение то с одной, то с другой стороны исполинского объекта.

Надрывный, испуганный вопль раскатился по галерее и выплеснулся в зал. Мина даже не представляла, что человек может так кричать, не узнала голоса, но точно знала, кто кричал. Резким движением включив фонарь, она сама ослепла от его яркого света на несколько секунд, а потом увидела, что чёрная масса в центре – всего лишь груда шахтёрского хлама у опорной балки в средних размерах пещере. Рвущий душу в клочья крик повторился, но теперь он был глуше, и, рванув с места, девушка бросилась назад по галерее. Обдирая штаны и перчатки, она буквально взлетела по винтовому спуску и побежала к месту, где оставила парня. В тоннеле никого не было, но хаотично озираясь по сторонам, Мина увидела узкий лаз в правой стене, который они не заметила в темноте, и, с трудом протиснувшись, побежала вперёд. Проход то расширялся, то сужался и петлял, поднимаясь то вверх, то вниз. Мина постоянно спотыкалась, билась плечами о стены, цеплялась рюкзаком за выступы твёрдой породы из косых стен. Этот проход не был ровным стволом шахты, он был словно вырыт каким-то подземным существом из детских страшилок.

– Виктор!! – не зная зачем выкрикнула она, хотя понимала, что выдаёт себя, но схватившие парня и так наверняка знали, что их двое.

Криков парня больше не было слышно, и Мина прибавила шага, хотя и так рвалась вперёд изо всех сил. Внезапно ход свернул, девушка с разбега стукнулась о стену, опять зацепилась рюкзаком за выступ, дёрнув его с такой силой, что раздался треск рвущейся ткани, и кубарем вылетела в огромный зал, упав на колени.

Поднявшись, Мина осветила фонарём пространство и бешено бившееся после бега сердце едва не остановилось. За пределами светового сектора царила первобытная тьма, но и увиденного было более чем достаточно. В центре, казалось, не имевшей стен подземной пещеры была свалена куча белоснежных обломков статуй. Осколки сложенных рук, куски торса, каменные ступни, головы – всё было свалено в одну исполинскую мраморную гору, блестевшую прекрасной полированной белизной и ужасными сколами камня. К этой братской могиле изваяний, этому кошмару скульптора и искусствоведа из тьмы тянулись существа. Законные обладатели каменных рук, ног и голов, которые у них отбили. Статуи, переваливаясь с целой ноги на обломанную, подтаскивая отколотый торс руками, сталкиваясь с соседними и шаря в пространстве, вытянув осколки рук, брели из глубин зала к огромной свалке и шарили в ней, подбирая себе подходящие куски и пытаясь приладить их на место. Безголовые постоянно бились друг о друга, пытаясь что-то выхватить у других, безногие, зацепив целой рукой или прижав подбородком к груди недостающую конечность, ползли в сторону и пытались приставить её на место. Это были прекрасные юные мраморные девы, нимфы, юноши в расцвете сил. Камень необычайно точно передавал все линии и изгибы тела, складки тканей, оттого всё шествие ужасающе напоминало толпу живых, изувеченных людей, бледных и бескровных, восставших за своими кусками тел. Им не было до света никакого дела, их белые каменные глазницы ничего не видели – они брели к свалке, толкались, искали что им надо и уходили в сторону, стараясь не мешать вновь подходившим. Но их становилось всё больше, на глазах вросшей в каменный пол девушки образовывалась давка, неразбериха, раздавались удары камня о камень…

– Здравствуй.

Измученное сердце девушки совершило кульбит от одного слова, вонзившегося в грудь, расколовшего ужас нарастающего на её глазах действа. Голос, породивший его, был прекрасен, но холоден и страшен. Он был вежлив и дружелюбен, но приказывал и требовал подчинения. Он раздался из-за спины.

Резко обернувшись, Мина увидела статую прекрасной юной девы, которая могла быть и живой, настолько пугающе безукоризненно обработан камень. Тонкое длинное белое платье струилось до земли, руки сложены на груди, пустые глаза статуи смотрели в никуда. Возможно, у этой статуи тоже не хватает какой-то части и Мина перегораживает ей дорогу. Девушка собралась посторониться, как изваяние открыло глаза.

То, что чудилось мраморными бельмами, оказалось веками, скрывавшими огонь больших жёлтых глаз, чистых и глубоких, словно янтарь. У них не было ни зрачка, ни белка – всё пространство глазницы заполнял солнечный горящий камень. Он не был неподвижным, наоборот, янтарь был словно расплавлен, будто внутри изваяния бурлила кипящая древесная смола древних сосен, наполненная светом неведомого источника. Переливы становились то темнее, то светлее, словно этот источник неравномерно раздували огромными адовыми мехами.

Мина попятилась назад, а бывшее до этого равнодушным лицо статуи улыбнулось, она сделала шаг вперёд, руки соскользнули с груди по сторонам, и правая упала на голову взявшегося неизвестно откуда и припавшего к ногам девы огромного мраморного сфинкса. Он как домашняя кошка потёрся о ноги своей хозяйки, а потом посмотрел на Мину. Такими же расплавленными янтарными глазами. Только не жёлтыми, а оранжево-красными.

Девушка продолжала пятиться, потом резко развернулась и бросилась к противоположной стене зала. Она ворвалась в толпу мраморных калек, больно ударилась плечом об одного из белых инвалидов, на другого наступила, выбила из рук чью-то голову. Вокруг послышалось бессвязное неодобрительное и обиженное мычание, но Мина, вскочив и пробежав по склону каменной свалки, уже стремглав бежала в противоположный конец пещеры. Здесь она увидела другую свалку, из которой и вставали статуи, бредшие затем искать свои недостающие части. Мина начала карабкаться по груде сваленных изваяний, инстинктивно пытаясь забиться как можно дальше от девы с янтарными глазами. Язык не поворачивался назвать её статуей, настолько пугающе живой она была. Точнее она и была живой, но мраморной – живой камень, вечный и устрашающе прекрасный. С высоты каменной кручи изваяний Мина увидела узкий лаз на уровне соседней вершины из обломков. Спотыкаясь и соскальзывая, девушка стала карабкаться в ту сторону по начавшим шевелиться под её ногами холодным обрубкам камня. Несколько раз что-то пыталось схватить её за штанину или рукав, но Мина отталкивала агрессивные каменные обрубки.

Громкий звук, смесь паровозного гудка и сирены раздался от основания свалки – передёргивая обломками крыльев к ней карабкался сфинкс, но не тот, что был с девой, у этого глаза не сияли янтарным огнём, а были закрыты мраморными бельмами. Создание было устрашающе гибким и проворным, довольно резво влезая наверх, настигая девушку. Мина уже почти добралась до лаза, когда на место, где только что была её нога, опустился могучий удар. Подобрав под себя ноги, девушка развернулась: из облака каменной пыли вылезла голова сфинкса и вновь протяжно взревела. Не думая ни о чём, белая от ужаса, как окружающие её куски мрамора, Мина схватила какую-то обломанную конечность и со всей силы ударила ею по фараоновой морде. Обломки полетели во все стороны, а не ожидавшее отпора создание опешило, но с повторным рёвом попыталось нанести ещё один страшный удар. Однако девушка уже успела развернуться и залезала в узкий лаз. Рюкзак опять зацепился за выступ и не пролезал дальше. Содрав с себя лямки, Мина бросила его в морду подобравшемуся античному чудовищу и юркнула в щель.

Она отползла немного вглубь и остановилась перевести дыхание. Мраморная тварь снаружи ещё бесновалась, но ей явно не хватало силы или мозгов расширить проход. Бредовый, невозможный кошмар. Девушка не могла ни понять, ни обдумать всё произошедшее. Был лишь страх перед увиденным и пережитым и тем, что возможно ещё предстояло вынести. Что это за место, что стало с Виктором, не сошла ли она с ума и жива ли ещё? Возможно, они сорвались при спуске, а всё увиденное – предсмертный бред или круг ада для чрезмерно любопытных. Мина сидела и сидела, пока рёв снаружи совсем не прекратился и до её убежища не стал доноситься лишь равномерный стук камня о камень. Какая бы невероятная вакханалия не творилась в этой шахте, это всё-таки было реальностью, и нужно, разыскав Виктора, выбираться на поверхность. Ощупав себя и попытавшись подвигаться, девушка убедилась, что отделалась лишь многочисленными ушибами и ссадинами. Не решаясь выглянуть в зал и попытаться найти следы парня там, Мина поползла дальше по узкому проходу.

Она часто останавливалась перевести дыхание и отогнать липкий страх, пытаясь сосредоточиться лишь на том, как спасти себя и Виктора, а все объяснения оставить на потом. Лаз казался бесконечно долгим, девушка не знала, сколько она ползла и выведет ли её этот ход куда. Начались приступы ужаса, что это тупик, трещина в земной коре, из которой ей потом не удастся выползти назад. По сравнению с медленной смертью где-то в глубинах шахты, быть убитой мраморным зверем казалось теперь спасением. Проход изменил направление и стал плавно подниматься вверх, пока не вывел девушку в ещё одну подземную пещеру. Она была ещё огромней предыдущей: потолок был где-то высоко во тьме, противоположной стены не видно, в центре возвышалась груда камней, напоминавшая языческое капище. Мина почувствовала чьё-то новое присутствие.

Не решаясь обернуться или спрятаться, инстинктивно зная, что её всё равно обнаружили, она из последних сил бросилась через центр к дальней стене пещеры, надеясь, что и там окажется какой-то лаз. Достигнув капища, девушка остановилась – в дальнем углу из мрака выступала каменная арка, тьма за которой была казалась не столь чёрной. Умоляя Бога, чтобы это оказался выход, Мина побежала в угол. И столкнулась нос к носу с ещё одной мраморной тварью.

Она выступила из темноты, словно материализовавшись из шляпы фокусника, – необъятное, четырёхметровое порождение мифов. Человеческая голова, увенчанная высокой короной, с длинной витой бородой крепилась к телу быка, по земле волочились огромные мраморные крылья. Тёмно-красные янтарные глаза смотрели на девушку, но живой монумент не проявлял никакой агрессии, он скорее был удивлён и заинтересован, внимательно разглядывая нежданного посетителя.

– Здравствуй, – на этот раз голос можно было назвать участливым, если бы он не прозвучал сразу отовсюду и словно в голове у Мины, – садись, если устала.

Оценив габариты создания и, понимая, что бежать бесполезно, девушка огляделась и практически упала на землю. Это был не увечный сфинкс и не мычащий мраморный инвалид, это было могучее, сильное и мудрое создание, но в отличие от девы, его не хотелось бояться, он не внушал животного страха и раболепия.