Планета червей

– Может, желаешь прокатиться в Полунгар? Я попутчиков с товаром ищу, чтобы пустым не ехать. Через четыре оборота проход как раз открывается, а у меня даже пары затрапезных туник на обмен нет, как назло, а только несколько склянок с ядом скорпионов для тамошних знахарей-лекарей. Да и недорого возьму за услугу…

Пару мгновений Флэм равнодушно смотрел на щуплого ездока и вдруг схватил его за грязное плечо со словами:

– Какие условия у тебя, говоришь?

***

Все жители с обеих сторон Поса знали, что проходы открываются только раз в мах на два-три оборота, и вернуться раньше просто невозможно из-за густого тумана. Поэтому Флэм пошёл на всевозможные хитрости и уловки, чтобы только уговорить Элава, используя его особое к себе отношение, отпустить его на полный мах. Это ведь не один или два оборота, а целых двадцать восемь! Нужно было умудриться убедить зажиточного мастера и ублажить его так, чтобы тот без обиды согласился на отъезд подмастерья, потому что работы в стеклодувной мастерской было невпроворот.

Хоть Флэм и был воспитанником Элава, и слышал часто, что тот называет его своим лучшим подмастерьем, но всё же боялся потерять прибыльное место. И чтобы провернуть задуманное до конца, всё же решил перестраховаться и пожертвовал несколькими новыми заказами, отдав мастеру полностью всю выручку с них. Так же пришлось поделиться парой хитростей с одним из подмастерьев по выравниванию стеклянных марблов16, дабы Элав не остался без заметной помощи.

Всё это Флэм делал только ради того, чтобы самому добыть волшебные слова червям. Он догадался, что Чёдэс узнал их на полумрачной стороне, когда вернулся в прошлый раз, а значит, и сам Флэм сможет их раздобыть. Тогда в селении можно стать очень значимым человеком.

Флэм лично удостоверился, что волшебные слова действуют. Раз за разом, приходя к Вахве, он замечал, что в её жилище всегда прохладнее, чем у других. В то же время многие в Сальдаре мучились от нестерпимой жары. Обмороки приезжих или даже их смерти от перегрева уже не так вызывали сочувствие смуглых жителей и стали даже чем-то привычным. Вахва же тем временем уже не раз хвасталась направо и налево, что теперь ей слуг нужно меньше, так как опахала теперь не требуются, и ей достаточно вееров, с которыми справляется сама. Ощутимую прохладу в жилище хитрая женщина объясняла тем, что муж перестроил стены так, что жара теперь меньше проникает внутрь, отчего прохлада и держится.

Такой ответ устраивал многих, но не Флэма.

Приближался срок отъезда, и Блаб, всё это время постоянно ошиваясь возле мастерской Элава, не раз злил Флэма новыми условиями поездки.

То Блабу потребовалась новая туника – взамен старой, что он нечаянно порвал; то вдруг в набор для путешествия в Полунгар стали входить только плотные штаны и тёплая куртка.

Флэму раз за разом приходилось яростно отстаивать прежние условия и поднимать процент от финальной сделки, с которой он планировал выручить побольше красных водорослей за прочную и изысканную посуду из своих запасов.

Когда же Блаб за оборот до поездки окончательно обнаглел и потребовал половину выручки, Флэм решительно отказался и от условий, и от поездки.

Конечно же, пройдоха-стеклодув хитрил и знал, что если и дальше пойти на уступки, то даже добыв волшебные слова для червей, ему поначалу будет очень сложно наверстать упущенное после возвращения. Поэтому осадить наглеца стоило. Ведь Флэм планировал взять в поездку абсолютно всё свое нажитое добро, состоящее из немалого количества тончайших блице́й – чаш, кувшинов и блюд, потому что ничего другого ценного у него не было. За свои изделия Флэм рассчитывал выручить гораздо больше в Полунгаре, чем здесь. Если удастся привезти десяток тюков красных водорослей, то он скорее всего сможет открыть свою стеклодувную мастерскую! Почему бы и нет? Да если ещё и заветные слова червям узнать, то и жить можно будет просто припеваючи.

Хотя при этом он всё отчётливее понимал, что предстоящее путешествие будет крайне рискованным. Теперь юноша постоянно размышлял над тем, что в Полунгаре неизвестно, как и что сложится. Там у него не было ни одного знакомого, а надеяться на заверения Блаба, что у того там полно друзей, кто с радостью возьмёт посуду за красные водоросли, явно не стоило. Особенно после того, как этот прощелыга проявил себя с накручиванием новых условий. Да и где-то жить и питаться там до возвращения будет нужно, что тоже потребует затрат.

Думая обо всём этом, Флэм тяжело вздыхал и ругал себя за спешный, плохо продуманный план. Был момент, когда он даже хотел уговорить Вахву или постараться убедить самого Чёдэса, чтоб тот взял его с собой, но тут же отбросил эти мысли. Ведь он отказал Чёдэсу провернуть какое-то мутное дельце с марблами, а тот явно затаил обиду за это. Да и требовал всегда знатный ездок минимум половину выручки с любого товара, и не брал с собой попутчиков никогда, объясняя это тем, что управлять тачкой с пассажиром в два раза тяжелее. Поэтому проследить за тем, как и что Чёдэс выменивает, было совершенно невозможно, что и позволяло ему всегда оставаться в прибыли.

Другие ездоки редко, но брали с собой попутчиков и даже переоборудовали свои тачки, чтобы и пассажир помогал движению. Правда, не так давно стали происходить и печальные случаи, когда ездоки с пассажирами исчезали навсегда.

Флэм, отказав Блабу за оборот до поездки, конечно же, хитрил, потому что знал, что этот дрянной ездок теперь ни в чём не будет перечить и пойдёт на все нужные ему условия, лишь бы взять выгодного попутчика. При этом Флэм понимал, что на первых порах в Полунгаре без Блаба ему не обойтись. Однако рассчитывал за счёт своего обаяния и умения заводить связи постараться найти ездоков-полунгарцев, кто сможет помочь ему вернуться.

Флэм не видел, что сразу после того, как он отказался от поездки, Чёдэс в тихом месте прижал к стене дрожащего щуплого Блаба и что-то злобно и тихо ему выговаривал, а потом отшвырнул в сторону со словами: «Возвращать долг тебе всё равно придётся».

Поднимаясь и отряхиваясь, Блаб тихо прошипел в спину уходящему Чёдэсу:

– Ох… видать, придётся мне когда-нибудь одну склянку на тебя пустить…

Блаб полночи сидел у входа в жилище Флэма и не переставая тихо ныл, что он совершил глупость. Он причитал, что будет слушаться Флэма во всём и даже согласен на первоначальные десять процентов от сделки. При этом то и дело всхлипывал, что если поездка не состоится, то ему придётся голодать, питаться опавшими листьями или грызть сухие лианы.

Флэм рассчитанно долго не реагировал на это нытьё и вышел к Блабу только тогда, когда тот проскулил, что согласен и на пять процентов; лениво потянулся и презрительно посмотрел на вскочившего ездока:

– Теперь ты понимаешь, Блаб, что не стоило менять наши договорённости?

Блаб быстро закивал и заискивающе залепетал:

– Я же не думал обидеть тебя, уважаемый Флэм! Что ты?! Просто я…

– Просто ты стал врать напропалую и рассказывать всем, что я к тебе записался в помощники? – тихо перебил торопливую речь Флэм и схватил за горло затрясшегося от страха ездока.

В молочно-розовом сиянии светила Сао особенно хорошо было видно, как побледнел Блаб. А Флэм всё так же тихо продолжил:

– Неужели ты не понимаешь, что я могу тебя ославить похлеще, чем верзилу Тотику. Тогда придётся тебе перебираться назад на стык миров, в твои родные болотные земли, чтобы сгнить там. С тобой и так не особо хотят знаться и иметь какие-то дела, а я смогу убедить всех, что якшаться с тобой ещё и опасно. Ты этого хочешь, а?

Блаб судорожно затряс головой и сквозь сдавленное горло прохрипел:

– Я буду делать для тебя всё, что скажешь! Прости меня! Прости, друг!

Флэм ослабил хватку и, презрительно улыбаясь, прошипел:

– Я никогда не буду тебе другом! С этих пор зови меня «господин», и никак иначе.

– Да, мой господин! – тут же прохрипел Блаб.

Флэм оттолкнул от себя щуплую фигуру ездока и негромко приказал:

– До смены цвета светила ты пригонишь сюда свою тачку и уложишь мой товар крайне бережно, и надёжно всё закрепишь, чтобы ни одна чаша или сосуд не разбились в дороге. Иначе я с тебя взыщу вдвое за каждую испорченную вещь. Ты меня хорошо понял?

– Да, да, мой господин! – суетливо закивал головой Блаб и быстро скрылся в зарослях, что были рядом с жилищем Флэма.

***

Ранее пение птиц нарушило дребезжание тачки Блаба, который усиленно крутил педали, чтобы не опоздать к жилищу своего господина. Как только Флэм вышел, ездок поклонился и заискивающе заулыбался:

– Я готов приступать, мой господин! Я готов!

Флэм криво улыбнулся и вынес несколько уже готовых тюков. Он бы ни за что не доверил Блабу укладывать стекло, заранее не упаковав его как следует. Этому непростому делу его обучил мастер Элав, когда однажды, в самом начале своего работы у него, Флэм довёз целым только половину заказа из простого стекла, разбив часть по пути. Пришлось ему тогда, конечно, и отработать сверх положенного, чтобы возместить ущерб, зато урок по перевозке стекла он получил более чем суровый. С тех пор Флэм всегда тщательнейшим образом упаковывал изделия, оборачивая их в несколько слоёв особо прочной тянущейся ткани, что делали из отслоившейся коры серо-зелёных деревьев «туки». Ткань из «туки» словно толстая кожа окутывала каждый изгиб так, что даже уронив стеклянную вещь, можно было оставаться уверенным в ее сохранности.

Старожилы говорили, что были в давние времена глупцы, срубившие пару таких деревьев, чтобы наделать побольше этой ткани. За это их изгнали из всех селений за нарушение строжайшего закона охраны каждого кустика и дерева, что безоговорочно соблюдался всеми, и в Сальдаре, и в Полунгаре.

Когда листья деревьев стали разворачиваться внутренней стороной вбок, означая, что Сао свершило первую четверть своего оборота, Блаб проверил последний узел и пригласил Флэма в тачку. Юноша уже надел плотные штаны из бурой ткани и натягивал высокие, до икр, сапоги, раскатывая их по ноге. Этому его успел обучить Блаб, и посоветовал пару хитростей, чтобы по прибытию в Полунгар не замёрзнуть. Для этого требовалось специальным методом намотать на ноги длинные широкие ленты из заранее разрезанной туники, и только потом надевать штаны, а затем раскатывать сверху сапоги.

Флэм, обуваясь, с непривычки уже истекал по́том и решил на жаре не надевать плотную куртку с капюшоном, пока не въедут в туманную часть.

В отличие от него, Блаб был облачён в тёплую одежду полностью, с варежками на верёвочках, висевших из рукавов. При этом даже не вспотел, укладывая тюки с товаром в тачку.

Наконец, Блаб помог Флэму перебраться через толстенные высокие колёса и усадил его как нужно. Ездок плотно привязал особыми узлами ноги Флэма к двум внутренним стойкам, соединённым со вторыми педалями, и пропустил оставшийся большой конец верёвки вперёд к себе на сиденье.

– Нам и одной веревки хватит на двоих! – торопливо сказал Блаб и проворно привязал себя. – Сейчас я быстро покажу, как надо крутить педали вместе, синхронно, а рулить-то уж я сам буду.

Они проехали немного вперед, и Флэм быстро понял принцип. Но он тут же понял и ещё одну важную вещь – он вообще никак не может управлять такой тачкой, что его слегка взволновало. Конечно же, он умел водить простые трёхколёсные тележки, где были похожие педали, но здесь всё было по-другому. Больше всего нервировало полное отсутствие контроля за движением, но он отбросил дурные мысли, и они вдвоём двинулись в путь.

Через некоторое время Флэм всё же решил заставить Блаба обучить его хотя бы самым простым навыкам управления, и в процессе движения Блаб начал давать пояснения, как и что работает. Выяснилось, что со своего пассажирского места на управление тачкой Флэм никак не сможет повлиять. Он только может помогать крутить педали, а когда тачка наберёт скорость в потоке, Флэм должен упереться ногами в два выступа над педалями, чтобы не сломать себе ступни. Система тормозов также находилась спереди, и если вдруг потребуется остановиться, то без Блаба этого не удастся сделать никак.

Всё это раздражало Флэма, и он уже в который раз обругал себя, что так простодушно ввязался в это путешествие, не успев обучиться практически ничему в управлении. Теперь ему оставалось только полагаться на умение Блаба, что, конечно же, действовало на нервы.

Наконец путники перестали вилять между деревьев и перед ними открылось огромное поле, уходящее за горизонт. Почти на самой кромке видимости Флэм разглядел клубы пыли, что поднимались вверх и тут же уносились вперёд.

– Поток появился! – перекрикивая шум от тачки, проорал Блаб. – Чуть больше одного вида17 осталось! Скоро мы въедем в него, и я разверну парус.

– Погоди! – встрепенулся Флэм. – Я куртку с варежками не надел!

– Делай это как можно быстрее, господин Флэм! – прокричал в ответ Блаб и Флэму послышались какие-то новые нотки в его голосе, словно Блаб сказал это с насмешкой.

Флэм быстро стал натягивать на себя куртку и застёгивать её. Получалось это немного суетливо и неуклюже, ведь ничего кроме туники он ранее не носил. Здесь же была куча верёвочек, которые то и дело выскакивали из пальцев. При этом он не переставал крутить педали и стал ловить себя на мысли, что его ноги уже порядком устали от этой непривычной нагрузки, так как на простых тележках педали крутить было гораздо легче.

– Прибавим скорость! – снова крикнул Блаб и с усердием налег на педали. Тачка стала набирать скорость, и Флэм решил не паниковать, а затянуть оставшиеся завязки, когда они попадут в поток и парус раскроется. Тогда можно и ногам дать отдохнуть, и куртку застегнуть.

Подпрыгивая на ухабах и неровностях, тачка набрала скорость, и скоро клубы пыли накрыли ездоков. Поток понёс их с ещё более нарастающей скоростью, сопровождая движение свистом ветра, переходящим в ужасающий рёв. Вдруг Флэм увидел, как Блаб натягивает на лицо маску, которой у него не было.

– Эй! – прокричал рассержено Флэм. – А почему у меня такой же маски нет? Опять меня обдурить хочешь?!

Блаб обернулся и, перекрывая ветер, проорал в ответ: «Убирай ноги!», одновременно дергая за какой-то рычаг. На передней части тачки тут же развернулся квадратный парус, моментально выровняв скорость с потоком. У Флэма от удивления перехватило дыхание. Пыль, что до этого вилась клубами, вдруг замерла и словно повисла в воздухе, чуть вращаясь. Проносившийся по краям пейзаж давал понять, что тачка несётся с огромной скоростью. В большую щель между парусом и корпусом тачки можно было разглядеть странный пейзаж, от которого неприятный холодок пробежал по спине юноши. Впереди он увидел надвигающуюся кромешную темноту, которая поглощала даже клубы пыли, ещё видимые по краям.

Через пару мгновений Флэм понял, что не от страха у него похолодела спина, а потому что ветер становится всё холоднее и холоднее. Борясь с тряской, он судорожно стал завязывать застёжки на куртке и обнаружил в одном из карманов не только шапку, но и маску. Надев всё на себя как можно быстрее и натянув капюшон, юноша с удивлением увидел, что пейзаж по краям сменился густым туманом, через который ничего невозможно разглядеть.

В этот же момент он с ужасом почувствовал, что стал подниматься над сиденьем и всё вокруг замедлило движение. Верёвки, которые крепко опутывали его ноги, плавно расползались, словно клубки змей, которых Флэм видел однажды в далёком детстве на болотах у стыка миров. Сейчас это воспоминание наложилось на ледяной ужас, и у юноши закружилась голова. Поток ветра тут же попытался вырвать его из тачки, и он судорожно ухватился за борта, стараясь удержаться изо всех сил.

– Ты! Мерзкий слизняк! – закипая от ярости и страха, заорал во всё горло Флэм. – Зачем ты меня отвязал?!

Но Блаб лишь чуть повернул голову и на его лице можно было увидеть хитро прищуренные глаза.

Но тут на счастье Флэма попался небольшой ухаб. Тачка словно ткнулась носом, от чего юношу бросило вперёд. Он тут же ухватился за перегородку между двумя сиденьями и, сделав рывок, вцепился руками в капюшон на голове Блаба.

Такого поворота событий щуплый ездок не ожидал и стал судорожно изворачиваться из хватки Флэма. Но тот не сдавал позиции и, резко подтянувшись ближе, постарался ухватить Блаба за шею, с воплем:

– Ах, ты падаль! Решил меня угробить и забрать себе всё?!

Блаб в ужасе завизжал, но управление не бросил, потому что понимал, что если отпустить оба рулила, то тачку вышвырнет вбок в туман, и тогда погибнет не только Флэм, но и он сам, и весь его коварный план, уже ставший явным, не исполнится.

Флэм крепко вцепился в капюшон ездока и, зарычав от ненависти, что заполнила его до краёв, рывком ещё ближе приблизился к щуплой шее и хриплым от натуги голосом прокричал:

– Не на того нарвался, гад!

Животный страх за свою жизнь придал Блабу сил и, продолжая верещать от ужаса, он с трудом оторвал одну руку от рулил и дёрнул за какой-то рычаг. В тот же миг с громким хлопком, перекрывшим гул ветра, раскрылся ещё один парус сзади. Тачку немного повело вбок и резким рывком бросило вперёд.

Время словно замерло для Флэма. Пальцы соскользнули, и его кубарем выбросило вверх. Липкий страх сдавил горло. Онемевшее тело, повинуясь потоку, кувыркаясь, неслось вверх. Флэм, теряя сознание от нехватки воздуха, сумел сквозь густеющий туман на миг разглядеть удаляющуюся тачку с Блабом и с удивлением обнаружил у себя в руке оторванный капюшон ездока. Новый порыв ветра отбросил Флэма в сторону, и спустя несколько мгновений он лишился чувств и рухнул на огромные кусты, которые приняли его с оглушающим треском ломающихся веток.

Глава 8

Под ритмичные сдвоенные вибрации база открывателей завершила закачку из космоса энергии квантового вакуума. Туман на стыке светлого и полумрачного миров, всегда предельно густевший в начале этого процесса, стал блекнуть и расползаться. Это словно дало команду воздушным потокам снизить свои мощные дуновения и постепенно завершить перемешивание воздуха. Угасший ветер позволил туману вновь заполнить всё пространство просек на стыке миров, останавливая возможность для передвижений.

Одновременно с этим, если бы кто-то посмотрел на светило Сао, именно в этот момент газовый гигант явил на своей колоссальной бледно-бирюзовой поверхности спираль густого зелёного цвета с ярко-белой точкой посередине, расположенной чётко по прямой линии с некогда упавшим звездолётом. Это дало сигнал жёлто-оранжево-алым энергосущностям, находящимся не так далеко от поверхности. Бо́льшая их часть, не встречая преград, начала стремительное проникновение в почву сквозь камни и корни деревьев, устремляясь всё глубже и глубже. Каждое их спиралевидное полупрозрачное тело двигалось в нижние слои планеты Поса, обвивая короткий яркий белый стержень, явившийся неизвестно откуда.

Средоточие извивающихся энергосущностей находилось достаточно глубоко от поверхности. Постепенно собираясь в одном месте, их объём вскоре достиг размера огромного мерцающего шара, который переливался и смешивал цвета от бледно жёлтого до густо-бордового, переходя в своём свечении к огненно-алому. Окончательно сомкнувшись, энергосущности начали пульсировать, медленно воссоздавая какой-то замысловатый ломаный ритм.

Темп этой ритмичной пульсации, медленно нарастая, неуклонно ускорялся, и в какой-то момент, достигнув стремительно мелкой дроби всполохов, перешёл в хаотичное бешеное мерцание.

Гравитационная волна этого мерцания с огромной силой притянула к себе сине-голубые энергосущности, которые молниями со всех сторон врезались в яростно мерцающий огненный шар, многократно увеличивая его размеры.

Перемешиваясь, всполохи сине-голубых и жёлто-оранжево-алых энергосущностей начали менять цвет огромного шара на малахитово-зелёный, с яркими изломами разводов салатового и изумрудного цветов.

Через некоторое время, получив все оттенки зелёного спектра, колоссальный шар стал замедлять хаотичное мерцание, переходя в более спокойный ритм. Это замедление стало разделять шар на две равные половины цвета: тёмно-зелёный и салатово-изумрудный. В момент прекращения пульсаций окончательно разомкнувшиеся части плавно двинулись в противоположном друг от друга направлении.

Одновременно с этим разделением яркая белая точка в центре зелёной спирали светила Сао вспыхнула и погасла, расползаясь по телу газового гиганта и смешиваясь с его бледно-бирюзовым сиянием.

Когда спутник Поса сделал полуоборот по своей орбите, на теле газового гиганта вновь вспыхнула белая точка и едва видимый тонкий луч устремился сквозь космос, пронзив водную гладь на стыке миров маленькой планеты. Это место находилось по экватору точно с обратной стороны базы открывателей среди безбрежного океана Поса.

Глава 9

«Разведцентр – Базе: в туманной зоне на стыке миров обнаружено тело мужского индивидуума с незначительными повреждениями. Дыхание человека ровное, но редкое. По всем приметам он – с освещенной стороны планеты, так как согласно видимым частям тела имеет смуглую кожу.»

«Медотсек – Базе: у индивидуума незначительная потеря крови. Данный факт не наносит сильного вреда организму. Человек не пришёл в сознание, но его тело начинает непроизвольно принимать позу эмбриона, предположительно от гипотермии, вследствие действия непривычных ему низких температур. Если в течение ближайшего времени не оказать должной помощи для достижения нормотермии, терморегуляции и выведении человека из обморочного состояния, то его может постичь участь ранее пропавших в потоке. Применяются непрерывные сеансы выработки тепловой энергии и проактивного согревания для стимуляции восстановления гомеостаза в организме. Производится растормаживание функций гипоталамуса человека микроволновыми излучениями для многократного повышения способностей его организма адаптироваться к физическим агентам внешней среды, прежде всего к неблагоприятному составу атмосферы и низким температурам.»

«Информаторий – Базе: индивидуум мысленно просит о помощи, взывает к энергосущностям, с просьбой получить ответ, что подразумевает непримитивный контакт. Готовы применить тривиальную форму внушения людям из ближайших селений о необходимости спасения пострадавшего.»

«Разведцентр – Базе: примите решение! В туманной зоне на стыке миров обнаружено тело мужского индивидуума…»

По мерцающим шестигранным визуализаторам непрерывно бежали строки, сопровождая переход к каждому новому предложению слабым писком.

Спустя мгновение новый текст выделился крупным шрифтом:

«Информаторий – Базе: данные мыслеформы транскодированы из поступивших образов энергосущностей. В настоящий момент часть из них находится на месте происшествия. Ожидаем распоряжения о применении внушения людям из ближайших селений о необходимости спасения человека, склонного к непримитивному контакту».

Прозвучал более мелодичный сигнал, и перед бело-перламутровыми спиралями когнитивного модуля появилась ярко-красная надпись:

«База – Ментальному Разведцентру: сообщить точные координаты нахождения пострадавшего».

Тут же посередине сплетения шестигранников возникла карта местности с мигающей точкой и побежал текст:

«Разведцентр – Базе: тело находится в 24 видах от базы открывателей по локальным мерам расстояний. В радиусе 5 видов от места происшествия селения, жители которых по предварительным расчётам могут успеть прийти на помощь пострадавшему индивидууму, не выявлены. Обнаружены 2 жителя, собиратели цветов и трав, находящиеся на расстоянии 1,5 вида от места нахождения пострадавшего человека. База! Примите решение…»

***

Калилé перевязала огрубевшими пальцами очередной пучок цветов и бросила их в доверху наполненную корзину со словами:

– Дюгуть, дорогой, давай на сегодня закончим, а то уже и спину ломит, и пальцы с трудом слушаются.

Крупный мужчина скинул капюшон и хотел было что-то возразить, но прислушался и приподнял руку, пытаясь остановить речь жены.

Калиле, не видя этого жеста, продолжала:

– Смотри, сколько корзин-то набрали! Нам их ещё до дому нести, а…

– Да замолчи ты! – сурово прикрикнул мужчина, и ворчливо добавил: – Слышишь? Все лягушки вдруг смолкли, а после потоков они обычно орут в три горла. Что-то здесь не так.

Он сделал пару шагов, но, словно споткнувшись, остановился и с удивлением уставился под ноги, тихо пробурчав и поглаживая бороду:

– Ты видела когда-нибудь такое?

От ног Дюгутя тонкой нитью уходило куда-то подземное белёсое свечение, огибая густые кусты.

– Что я должна увидеть, Дюгуть? – испуганно воскликнула его жена. – Да говори уже! Ну?!

– Это черви! – твёрдо сказал мужчина. – И они куда-то зовут.

Накинув капюшон, Дюгуть решительно направился по светящемуся следу, напоследок бросив через плечо:

– А ты, Кали, пока корзины начинай домой носить. Я скоро.

Глава 10

Хлада лежала под толстым слоем одеял, а рядом с ней суетилась наставница Анна, то и дело подходя к девушке и трогая её лоб. Жар не спадал, и Анна, смочив тряпицу в настое, приложила её к горячему лбу девушки. В этот момент полог отодвинулся и в жилище зашёл Пётр.