К-9: Право на счастье

Кровь медленно собиралась в каплю и текла по руке. Джей был в простой майке, так что деваться ей было некуда, и капля застывала, темнея, едва преодолев запястье. С минуту понаблюдав, как кровь покрывается коркой, Джей пошевелил другой, раненой рукой. Заживала она подозрительно долго, скорее всего, переход через Пустошь взял свое, но основную повязку уже сняли, вернув подвижность.

А значит, от простой драки хуже не станет.

Решив так, Джей уверено свернул к центральной улице, а там и в ближайший бар. Простые бои на кулаках давно стали популярной забавой, которая пробралась и в зеленые города. Пусть здесь почти не было действующих «внешних» – находились бывшие, которые тоже любили размяться. Да и некоторые споры решались быстрее в таких вот турнирах: делов-то, нанять подходящего бойца и сделать верную ставку.

В молодости, когда приходилось долго торчать в городе, Джей пару раз подрабатывал таким вот нехитрым способом. Скорость и реакция давали «хилой блохе» неожиданную для противника фору. Только второй раз это зачастую не работало, и Джей получал свою порцию синяков за то, что посмел влезть «во взрослые забавы». Потом снова получал – по шее от Мэй и от Дэрри с Лизой, хотя учитель ругал явно из обязаловки и под давлением жены.

Негромко фыркнув, Джей прогнал прочь шальной осколок прошлого, и пнул первую попавшуюся дверь с многообещающей вывеской. Было еще рановато, но пьяная толпа Джею совсем не нужна. Зрители тоже. С больной рукой хватит тех, кто хочет просто размяться. Один черт в горячке боя все договоренности отойдут на второй план, и по зубам отхватить все же придется.

Пришлось.

Почувствовав, наконец, вкус собственной крови, тяжелое дыхание и мерзкую тянущую боль в плече, Джей остановил бой и вышел из круга. Сколько он тут пробыл? Час? Или меньше? Ни одного из своих противников Джей толком не помнил, зато кипящие внутри чувства ушли, уступили привычной собранности. Осталось отдышаться, остановить текущую по подбородку кровь – губу все же разбили – и вернуться домой к теперь уже позднему ужину.

– А ты неплох! – перед Джеем появился стакан простой воды и незнакомая рожа, лучащаяся улыбкой во все тридцать один. Тридцать второй был выбит, так что вместо него зияла дыра. – Зачетная реакция и бьешь когда надо. Смахнемся, как подлатаешься?

– Можно, – отозвался Джей, но стакан даже не тронул. Невысокий, несуразно-костлявый собеседник с холодным взглядом стрелка не внушал никакого доверия. В морду ему хотелось дать и без официальной забавы. – Кто предлагает?

– Геката! Снайпер «Эр-Пэ».

– Можешь звать Джеем, – рукопожатие оказалось скользким. – Говорят, ты тут известный сказочник.

– А ты, слыхал, не любитель печенья, – оскалился Геката, и Джей мигом понял, что желание разбить лицо тут взаимное. – Что? Без отряда?

– «Девятка».

– Девятка?

– Девятка, – настойчивей повторил Джей, и вытер руку о штаны. – Плохо со слухом?

– Как «сказочник» не люблю конкурентов.

– Не беспокойся, я больше слушать. К примеру, про Стражей.

Геката ядовито фыркнул, сел рядом за подсвеченную неоном стойку и выпил залпом отвергнутый Джеем стакан:

– Стражей, значит. А сам-то че знаешь?

– Ты вроде против конкурентов? – вопросом на вопрос ответил Джей, подавив в себе желание отодвинуться подальше. Скользких людей он не любил. Особенно когда в воздухе ненавязчиво, но узнаваемо, чувствовался запах велены.

– Хами-и-ш-шь – пропел-прошипел Геката. По понятному везде и всегда знаку подошел бармен, и в пустой стакан вернулась прозрачная жидкость. Отнюдь не вода. – Идет. За пиво и драку услышишь про Стражей.

– И без вранья?

Геката скривился, будто уже выпил ту дрянь, что ему только налили:

– Ке-й, как было – так и услышишь, – он опрокинул стакан в рот, щелкнул пальцами, чтоб обновили. – Но драка авансом. Ты корешу моему зубы выбил, мудак.

– А что ж ты так официально?

– А че я, дурак с тобой ссориться? Подеремся, бухнем, там и забудется!

Джей дернул уголком рта, обозначив усмешку. Кивнул и встал из-за стойки. Отдыха, ему пожалуй, хватило с лихвой. Прощаться он не стал, но в спину донеслось полупьяное:

– Слышь?! Мы зара это, в поход! Через две недели вернё-о-омся! Тут буду.

Короткого взмаха рукой хватило, чтобы Геката кивнул и отвернулся, третий раз подзывая бармена. Прозрачная дверь с огромной светящейся рыбиной подалась в сторону, пропуская. Джей впервые обратил внимание, куда его принесли ноги и злость. «Бар Акуда», гласило название, выведенное вокруг рыбины. Саму рыбу Джей не опознал – в пещерных водоемах таких не водилось, а к наземным он предпочитал близко не подходить. Возможно, владелец бара был из бывших рыбаков. Занятие это настолько неприбыльное, опасное и бесполезное, что про рыбаков действующих Джей не слышал уже давно – только байки, приукрашенные десятком полупьяных рассказчиков. Но те говорили про что-то более зубастое и впечатляющее, чем вытянутое нечто на двери знававшего лучшие времена бара.

Зато найти его будет легко. Джей готов был поспорить, что среди множества заведений ярче этой Акуды могла выделиться только забегаловка в Брайте. Стоит спросить у Дэрри потом, что за бар и каков Геката в бою. Джей был в первую очередь все же стрелком, так что стоило подстраховаться: проигрывать скользкому ублюдку не хотелось совсем.

Поворот, еще один. Спокойные тихие улочки Мидори опустели под вечер. Ни пьяных воплей под музыку или без, ни драк, ни споров за последний оставшийся на прилавке товар, ни всего остального. Джей смутно представлял, как в подобных чистеньких тихих местах действует привычная по окраинным городкам грязь. Потому тишина настораживала. Шепотком закрадывалась в уши, заставляла вслушиваться и невольно ускорять шаг.

Если подумать, чем спокойней был город, тем меньше он нравился Джею. В Пустоши тишина и теснота часто означали засаду, чутье обострялось само по себе. А в городе оно не работало – не на кого – и Джей только зябко передергивал плечами.

В городах Вольных почти всегда было шумно. Цитадель и вовсе как будто не спала, каждое мгновение напоминая развороченный улей. Тишина стояла только в имперских городах. В Столице, как мельком обмолвилась Джейд, и вовсе ввели комендантский час. Впрочем, проверять, так ли это и действует ли до сих пор, Джей не стал. Столицу он ненавидел всей душой. К сожалению, ранг Командующего в прошлом заставлял являться туда примерно раз в год, заполнять глупую отчетность, обновлять прошивку аппаратуры, подставляться под сканер Системы… Джей опять передернул плечами, теперь больше от отвращения. К счастью, улочка вывела уже к дому Дэрри, и ненужные мысли понятливо ушли прочь вместе с тихим щелчком замка.

– А мама тебя покусает! – с порога встретила Лисичка и с удовольствием повисла на шее. Любовь к себе этой девчонки Джей объяснить совершенно не мог, потому просто терпел. И радовался, что большую часть времени либо ее нет дома, либо занят он сам. – Но у нее не остлые зубки, так что не бойся!

– У нее тяжелая сковородка, – фыркнул Джей. – Дай-ка я сапоги хоть сниму. Тебе спать не пора?

– А я не хотю!

– А как же мама и сковородка?

– А она тебя ругать будет! – счастливый ребенок все же отпустил шею и теперь вился рядом. Мелкие рыжие кудряшки, почти как у матери, весело подпрыгивали на каждый шаг. – А я буду молчать и меня не заметят. Бе-е!

– Язык не показывай, – фыркнул Джей, отвесив мелкой подзатыльник. Раньше казалось, что Лисичка пошла скорее в отца, но теперь в ней слишком уж явно узнавалась Лиза. Или это потому, что Дэрри как-то остался в стороне от воспитания и позволял любимой дочери почти все в пределах разумного?

– Джелли плишел! – вместо ответа Лисичка радостно оповестила весь дом, отбежала подальше, опять показала язык и исчезла на кухне: – Плишел-пришел-плишел!

Джей только вздохнул и в очередной раз подумал, что девчонку пора бы научить выговаривать «р». Всегда. Быть желе ему надоело.

– Ага! – на кухне, как ни странно, нашлись все. Будто только его и ждали. Но если на лице Хаука явно читалось беспокойство, Лизы – тщательно сдерживаемое недовольство, то Дэрри буквально светился от радости: – А я говорил! Ты где был, у Рамзеса? В Акуде? Тут еще есть арена, но она далеко.

– В Акуде, – ухмыльнулся Джей. Если он не меняется, так и его учитель – тоже. Впрочем, раньше им случалось шляться отдыхать и вдвоем. – Гекату твоего встретил. Мерзкий же тип.

– О? И чего хотел?

– Компенсации за выбитый зуб и печенье.

Хаук удивленно вскинул брови, но ничего не сказал. Лиза и вовсе не поняла, и только Дэрри расхохотался в голос. Видимо, такая «официальная» компенсация смешила и его: и хочется, и колется, как говорится. Был бы Геката действительно обижен за несчастного староверца – давно собрал бы своих и встретил Джея на улице, заставив побегать по местным кварталам. В конце-то концов, пусть Джей хоть сто раз Командующий, во время травли десять на одного он поступал как все нормальные люди: делал ноги. Во всяком случае, в городе, когда по другую сторону баррикад стояла простая толпа идиотов.

В Пустоши показывать спину зачастую было нельзя.

Но там и ставки были другие.

А в городах его с удовольствием гоняли по всем закоулкам. С трудом загоняли в тупик. Из последних сил, едва справляясь с тяжелым от бега дыханием, пытались как-то «научить уму-разуму», взаимно отхватывали по зубам и расходились. Иногда расползались. Пару раз Джей все же ночевал у патрульных или медиков. Зато не один, а в крайне неприятной компании.

Дэрри, само собой, оставался в курсе многих похождений ученика. Да и сам был в те годы далек от спокойной городской жизни. Вот и смеялся сейчас, прекрасно понимая, во что загнали себя обиженные староверцы:

– Слушай, – чуть успокоившись, спросил он, – а как же «понять и простить»?

Джей фыркнул совсем издевательски, вытер руки и уселся за стол. Вскоре на нем появились и дымящиеся тарелки. Что удивительно – перед всеми тремя:

– Хаук сказал, что дождется тебя, – развел руками Дэрри на невысказанный вопрос. – Я решил тоже.

– Угу. А это что? – мрачно кивнул Джей на свою тарелку, намекая, что вопрос был не только о внезапной компании.

– А это и польза, и мотивация. Я говорил, что раз такие дела – будем вспоминать старые методы?

Джей скривился и тронул вилкой несъедобное по его мнению мясо, горький вкус которого он прекрасно знал в детстве. Дэриэн верил, что еда – прекрасный способ решить многие проблемы. А здесь в Мидори, когда рядом на столе исходили одуряющими запахами две соседние тарелки, есть скользкое рыхлое мясо степных ящеров было мерзко до тошноты.

На колени забралась Лисичка, сунула любопытный нос в тарелку – с такими кулинарными изысками ребенок был пока не знаком. Принюхалась. Скривилась и убежала к Лизе клянчить себе бутерброд.

– Ты ведь эту дрянь заранее купил, – констатировал Джей очевидное. – Не продают их в Мидори.

– Пришлось выйти в кой-то веки за купол и прогуляться на рынок, – широко ухмыльнулся Дэрри. – Чего не сделаешь ради любимого ученика?

– Угу.

– Угу, – ухмылка становилась все шире и шире. Дэриэн явно соскучился по тем временам, когда Джей ел эту дрянь постоянно, но приготовленную отнюдь не так хорошо. Сейчас Лиза справилась даже с характерным душком, и вонь от блюда почти не чувствовалась. – Зато каким вкусным будет местное мясо, когда ты сдашь минимум?

Джей отвечать не стал. От кипящего внутри котла из чувств к горлу подкатывала тошнота, аппетит пропал совершенно. Смотреть ни на кого не хотелось. Неугомонная Лисичка бесила вдвойне, так что Джей чуть на нее не рявкнул. От чего стало гораздо хуже: обижать мелкую совсем не хотелось.

И неясно ведь, на кого тут злиться.

Да, Дэриэн помог и его помощь была незаменима. Нужна как никогда. Да, в Мидори было спокойней и лучше – здесь ни разу еще Джея не настигли кошмары из прошлого. Впервые за пять лет он спал спокойно. Да, много на что можно сказать это «да». Дэриэн хоть и стал мягче, учил как-то немного иначе, но оставался собой. А Джей понемногу собой становился.

Но терпеть все это перед Хауком оказалось невыносимо.

Собственному ученику не хотелось уже показываться на глаза. Позор. Позор на всю оставшуюся жизнь, сколько бы ее ни осталось.

Хаук, как назло, вдруг кашлянул в кулак, будто услышал мысли:

– Это… Лиза, а можно мне, ну, то же самое? Там ведь осталось?

– Что?! – кажется, это спросили хором все трое, хотя и совершенно разным тоном. Хаук смутился и чуть втянул голову в плечи, но продолжил:

– Я же это, не ответил сигналы, да и с мухами вон, не пошло… Будет честно, если…

– Хаук! – Джей сказал вроде тихо, но почувствовал, что из горла вырвался скорее рык. Все вокруг как-то сразу притихли. Замерли даже Дэрри и Лиза, что уж говорить о самом Хауке, который явственно побледнел и опустил взгляд в тарелку. – Как и когда ты отвечаешь за ошибки, решаю тут я. Не ты. И уж точно не Дэриэн. Это ясно?

Хаук молча кивнул.

Дэриэн лишь слегка усмехнулся.

В тишине громом звякнула по столу вилка:

– Не голоден, – бросил Джей через плечо и ушел, чудом не снеся дверь. Да тут никакой мордобой уже не поможет. Только проклятая зубрежка. Но даже сам Джей не знал, какое должно случиться чудо, чтобы он справился со всем объемом необходимого бреда.

***

На кухне все еще было тихо.

Джей ушел, оставив тарелку с вполне нормальной на вид едой остывать почти нетронутой. Во всяком случае это блюдо выглядело съедобней того из Города Новичков. И пахло вроде нормально. Пересилив себя – или, скорее, давление джеевых слов, – Хаук дотянулся до тарелки учителя, под внимательным взглядом остальных сунул в рот уже отрезанный кусок, аппетитно пропитанный подливой.

И тут же выплюнул в руку.

– Фу! Что за дрянь?

– Джерри зовет их задохликами, – улыбнулся Дэриэн. – Водятся километрах в ста отсюда и еще на болотах. Хищники. Притворяются мертвыми, воняют падалью на всю округу, потом внезапно «воскресают» и нападают на того, кто подобрался слишком уж близко. Кстати, они прекрасно маскируются, так что жертва их часто даже не видит вплоть до атаки. Мясо этих тварей очень сытное: они без ядер и едят, видимо, не так часто, как нужно, вот и запасают в себе много полезного. Шкура экранирует пустынку – из нее делают некоторое снаряжение и защитные футляры. Но вкус и запах у блюд характерный, что тут сказать. С запахом Лиза справилась… Вкус, увы, не спасти, если хочешь получить из мяса всю пользу. Джерри это блюдо терпеть не может.

– Я думал, он всеяден.

– Ха! Не за вкус, – вдруг вмешалась в разговор Лиза. – Считается, что это мясо способствует росту.

– А… – Хаук хмуро глянул сначала в тарелку напротив, потом на закрытую дверь, которую Джей едва не снес с петель. – Я же не знал.

Сердце потихоньку размораживалось от пронесшейся недавно грозы. В душе поднималась какая-то странная детская обида. Хаук же хотел как лучше. Поддержать, что ли. Уж слишком несчастный у Джея был вид, хуже, чем когда-то у самого Хаука.

А получилось «как всегда» – незыблемая древняя истина.

Со вздохом он ткнул вилкой уже в свою тарелку, подцепил кусочек, прожевал, жмурясь от удовольствия. Наверняка, будь сейчас все в порядке, вкус показался бы стократ лучше.

– Что я сделал-то?

Хаук думал, что вопрос прозвучал риторически и вообще в пустоту. Но Дэрри вдруг отозвался. Да так довольно, будто не было устроенной Джеем фигни:

– Решил все мои проблемы, Хаук! Спасибо!

Это добило уже окончательно. Отодвинув от себя тарелку, Хаук поблагодарил и тоже ушел. В конце-то концов, ему еще отвечать про проклятую мошкару.

А есть хотелось не так уж и сильно.

Глава 5

Темнота упрямо пыталась захватить комнату, но тусклый свет настольной лампы выигрывал в неравном бою. Стол тут появился совсем недавно, как и вторая кровать – Дэрри с Лизой не долго думали, в какую из комнат поселить Хаука. А соседство уже давно стало привычным, неотделимым от обычной жизни.

Джей с видом обреченного вырисовывал на огромном листе какую-то схему. Хаук заглянул было через плечо, но понял только мудреные «официальные» словечки для тварей. Половина из них с непривычки казалась непроизносимой даже мысленно. Снова проснулось искреннее сочувствие: раньше Хаук был уверен, что его нагружают по максимуму, а теперь наоборот искал предлог поработать побольше. Ему совершенно не нравилось заканчивать раньше Джея, а потом слоняться по дому в поисках занятия, пока тот корпит над зубрежкой. Иногда это затягивалось до поздней ночи, и спасали только тренировки. Но теперь стало ясно, что за просьбу увеличить нагрузку можно получить разве что по зубам.

– Кхе-м… – Хаук кашлянул в кулаки вместо вопроса про мошкару попытался разрядить обстановку: – Слушай, а из чего бумага?

– Тебе пока лучше не знать, – отозвался Джей, будто не было ссоры на кухне. – Перестанешь работать.

– Да ладно, не из дерьма же.

– Ха! Ты смотри – сразу в точку. Растешь!

Джей все не оборачивался. Чертил очередной прямоугольник своей схемы и отвечал как будто на автомате. Так что Хаук не мог понять, шутка это или стоит прислушаться.

– Да ладно, я серьезно же.

– Я тоже.

Последний прямоугольник схемы обзавелся своими значками и номером, карандаш лег куда-то в сторону, а Джей наконец обернулся:

– Далеко не все твари хищники, это ты знаешь. Степь не такая мирная, как пустыня, но как раз тут больше всего травоядных. Например, огромные броненосцы: у них мало естественных противников из-за размеров и брони, так что эти твари процветают. Сбиваются семьями и шляются туда-сюда, сжирая траву. Их тропу легко узнать по лысой земле, зелено-коричневым кучам и соответственной вони. Кучи эти собирают, чистят, чистят, разливают по формам, сушат под прессом – и вот! – Джей демонстративно поднял тонкий буроватый лист, – бумага! Процесс простой, хоть и долгий, затрат почти не требует, так что она дешевая. Но если тебе станет легче, импы придумали что-то там подороже из лесных куколок.

– Ты это серьезно сейчас? – мрачно спросил Хаук, припоминая, как в детстве любил сворачивать стащенную у Хизара бумагу в кульки и грызть из них сухари. Изобретение импов перед этим как-то блекло.

– А то! – Джей подтянул к себе планшет, покопался в нем с минуту, и Хаук увидел детальный аккуратный рисунок четвероногой хвостатой бочки с мелкой низко посаженной головой и короткими лапками. – Один искатель из первых пытался их выдрессировать под ездовых. Но с мозгами у тварей все плохо. Они жрут, спят и – ха! – делают бумагу. Тот же искатель эту бумагу вроде как и придумал.

– С такими… шевелилками, – Хаук перебрал пальцами в воздухе для наглядности, – из них ездового один черт не выйдет.

– Ну, броненосцы выносливы. А скорость им не нужна.

– Типа если пришел хищник – пусть жрет?

– Если пришел хищник, его ждут качественно упакованные консервы, – фыркнул Джей. – Ты посмотри на рисунок-то? Я же говорил: даже если не знаешь, что за тварь, делай выводы по внешнему виду. И чем быстрее, тем лучше. Короткие лапки, маленькая голова, тело с массивным панцирем… При любой угрозе броненосец втягивает все конечности внутрь, и все. Из хищников Пустоши подходящий консервный нож есть только у людей и пары тварей посерьезней. Да и те тратят прилично времени, чтобы добраться до мяса.

– А мясо съедобно?

– Для нас нет. Поверь на слово. Зато панцири идут на ура. Тут за примером далеко ходить не надо – корпус «летучки» частично из панциря подобной твари.

– Да ну? – искренне изумился Хаук, тут же представляя себе любимый транспорт учителя. Гладкие, идеально подогнанные пластины казались скорее отлитыми из стали. Да что там – Хаук был уверен, что они стальные!

– Вырезают, полируют, и вот. Металл слишком тяжелый для антиграва, из него все не сделаешь. Это же скоростная модель. А что-то еще – слишком хрупкое.

– Офигеть. Сколько ж его полируют?

– Долго. И дорого. Там оборудование надо хорошее. Оставим это на потом. Ты готов отвечать по мухам?

– Ну… – Хаук замялся. Рука сама собой сжала в кармане листок с недавними каракулями. Вспомнился разговор с Дэрри, и мысли пришли хоть к какому порядку. – Не знаю. Надо бы, я не хочу до завтра затягивать. Но мне было сложно. И вот…

– Ну, я прикинул пару мест, где ты мог споткнуться, – Джей с каким-то злым удовольствием скатал схему в трубку, наскоро перетянул резинкой и поставил на пол. Еще и подтолкнул в угол. Подальше. – Давай разбирать. Совсем застрянешь, задачки оставим на утро. Но учти, завтра я подниму тебя раньше. Плечо практически зажило, ты давно уже в норме, пора браться за дело серьезно.

– Угу…

– Рассказывай, что и как понял, – подбодрил Джей, перед глазами появилась страница со списком вопросов. – В любом порядке, как тебе проще.

Хаук снова кивнул, собрался с мыслями, воскресил в памяти рисунок и то, что потом сделал с ним Дэрри, а затем заговорил. Неуверенно. Оговариваясь и спотыкаясь. Поправляя самого себя. Джей слушал пока что молча, только кивал время от времени, чтобы показать, что слова не уходят в пустоту.

Через какое-то время в комнату просочилась Лисичка, мгновенно сбив с неровной, скачущей мысли. Мелкая непоседа деловито прошла через всю комнату прямо к столу, скинула на пол единственный тапок и умостилась на коленях учителя.

Это тоже успело стать чем-то в порядке вещей.

Лисичка заглянула к ним впервые, когда Джей читал одну из своих лекций, точно так же без спросу забралась на колени и молча просидела все время. Не уснула, но и ни разу не перебила. Слушала, казалось, с искренним любопытством – хотя вряд ли что понимала.

В городе Хаука детей было мало. Почти все – найденыши или беглецы, как и он сам. Не по годам мрачные, серьезные, молчаливые, они с ранних лет привыкли к тяжелой работе и редко были такими вот живыми, открытыми. Хаук знал по себе, что жизнь слишком быстро отучает доверять, ломает все «детское», и оно прячется глубоко-глубоко. На самое дно души.

Потому Лисичка казалась каким-то чудом. Хрупким, зато настоящим. И Хаук совсем не знал, как себя вести и что делать. Во что играть. Зато ему было тепло и радостно смотреть со стороны. Особенно на Джея, который сам не знал, куда деться от палящего солнца счастливой души.

Но от сбивчивого, еле связного рассказа Хаука Лисичка уснула чуть ли не сразу. Пришлось понизить голос и заканчивать уже совсем неуверенно, едва слышно:

– …так что ядрышки мух не источникжизни, а просто оружие. Они создают их сами из чего-то типа слюны и мешка, растущего на пузе, потом набирают пустынку из внешней среды. У этого мешка есть жало, и… э-э… энергия таких ядрышек – аналог яда. Она расшатывает ядра более крупных существ и они того, либо обездвиживаются, либо дохнут. И их жрут. У человека нет ядер, потому такая мошкара не опасна для жизни. Но если её много, может заразить пустынкой. А еще есть резонанс, который ломает технику и делает бесполезным щит. Так что если на пути рой, его надо обойти или уничтожить.

Подавив в себе желание закончить рассказ чем-то вроде «вот-как-то-так», Хаук развел руками, мол, закончил. И смотрел на Джея теперь ожидающе, борясь с невольным смущением. Джей был удивлен. И это удивление даже льстило. Теперь, когда необходимость подбирать слова и выстраивать из них четкий ответ отпала, Хаук был собой даже горд. Он нисколько не скрывал радости – пожалуй, это первый раз, когда получилось говорить так долго, без поправок и комментариев.

– Да, в целом верно, – легко признал Джей. – Не думал, что ты так легко справишься, молодец.

– Э… – Хаук замялся. Неожиданная и незаслуженная похвала совершенно не грела, и напыщенный шарик гордости быстренько сдулся в изначальную точку. – Это Дэрри все рассказал. Я просто, ну, понял. Он тоже с картинками объяснял.

Бумажка с многострадальными крылатыми кружочками перекочевала к Джею, но тот взглянул на нее разве что мельком:

– Вот как. А меня дождаться никак?

– Ну… Случайно вышло.

На пару мгновений повисло молчание, нарушаемое только мерным стуком – карандаш снова был у Джея и отбивал по столу неровный ритм.

– Ладно, раз ты это понял, давай заканчивать с мошкарой. Время лишним не бывает. Справишься с задачками?

– Постараюсь, – честно ответил Хаук, но непонятно откуда взявшееся давление все не спадало. К счастью, в комнату заглянула Лиза с тарелками, полными горячим и вкусным. Желудок тут же заворчал, напоминая, как нехорошо Хаук с ним обошелся, когда отказался от ужина. Обстановка сама собой разрядилась, и дело, наконец-то, пошло на лад.

***

Новое утро началось слишком утром. Еще до рассвета. Хауку показалось, что он только закрыл глаза, как Джей безжалостно отобрал у него одеяло и поднял на ноги, угрожая незапланированным душем.

Пришлось вставать.

Мошкара все не шла из головы: в качестве задачек Джей подсунул совсем уж странные модели ситуаций, с которыми Хаук справлялся едва-едва. Еще и не со всеми. Последняя даже приснилась. В кошмарном сне Хаука окружали жирные блестящие мухи, вымахавшие почти с броненосцев. Хором диктовали условия и с хрустом жевали фигурки выданных «людей». Один неверный ответ – одна фигурка исчезает в сочащейся слюнями пасти. К концу сна Хаук остался один, сам превратился в вафельный манекенчик и последней отчаянной мыслью пытался найти спасение, чтобы избежать ядовитых клыков.