Киев – наш город

Ну тут я не выдерживаю, хватаю Мальвину за плечи, встряхиваю, рывком, сильно прижав, прислоняю к стене. Одной рукой хватаю её за горло, а другой сильно бью ладонью по стене, рядом с её головой.

– Я тебе дам работать! Я тебе дам с девочками! Ты что, не понимаешь, что это такое? – Я уже кричу.

Мальвина какое-то время растеряно смотрит на меня, а затем у нее начинается истерика.

– А что я должна делать? Мама постоянно болеет, уже почти не работает. Куда ни устроишься, даже за копейки, уже через пару дней начальник в обед затаскивает к себе в каморку и, в лучшем случае, пытается трахнуть, а то и вовсе требует отсосать у него. Мне же никуда выйти нельзя, чтобы не пристали. А я тоже хочу хорошо одеваться. У меня вон все колготки штопаные. Показать? – Ревет малая.

Я кручу пальцем у виска.

– И маму нужно лечить. Уж лучше здесь…

Мальвина продолжает рыдать. Теперь уже я смотрю на нее растерянно.

– Почему мне сразу не сказала? Мы же своих не бросаем. Забыла?

– Ты ж дома не бываешь, а теперь вообще съехал, я тебя уже сто лет не видела.

– Но ты могла через Марину…

Мальвина супится и молчит.

– Ага, гордая… а как ты со своей гордостью собираешься трахаться с кем попало? С пьяными? Потными, с перегаром? Извращенцами всякими?

Мальвина нервно сглатывает, тихо плачет.

– Помнишь, Макс сказал: «Мы за весь двор отвечаем»?

– Помню. Максик…. Как ему там?

Я достаю из кармана носовой платок и передаю его Мальвине. Она перестает хныкать.

– Вы его хоть греете?

– Когда и как?

На секунду задумываюсь и принимаю решение.

– А ну пошли со мной.

Вместе с Мальвиной подходим к столику, за которым сидят девочки. Девки, видя зареванную Мальвину с потекшей по щекам тушью, вскакивают.

– Что он с тобой сделал?! – Негодует Милка.

– Серый! – Кричит Алёна.

– А ну тихо! Слушать здесь. С этого дня за всё, что связано с девочками, отвечает Мальвина. Слушать её, как меня. Она

решает абсолютно все вопросы.

– С чего бы это? – Сказать, что Алёна возмутилась – ничего не сказать.

– А с того, что из пацанов никто не соглашается курировать вас. Еще загрызете. – Смеюсь, потом серьезно, – не по понятиям эксплуатировать то, что у вас между ног. С блатными нам не с руки сориться. А вот Мальвине курировать – в самый раз. Она, как бы, и не в деле. Пока вместе с Лукой, а там посмотрим. Я всё сказал.

Показываю жестом, чтобы Мальвина отошла со мной в сторону.

– Иди умойся и раскрасься по-человечески. И чтоб я вот этого раскраса «вырвиглаз» больше не видел, поняла? Если узнаю, что ты хоть с кем пошла, хотя бы со мной, глаз на жопу натяну, – показываю Мальвине кулак. – За зарплатой – ко мне. Тебе на всё хватит.

Мальвина уходит. Я подхожу к столику, где сидят Алёна с Милкой и отозваю их в сторону.

Обе – выше среднего женского роста, темненькая и светленькая. Не блестящие красавицы, а просто симпатичные девчонки. Пожалуй, Милка покрасивее. Но формы! Одной только походкой с виляющим задом, сразу же обращали на себя внимание всех мужчин. А когда любая из них, в глубокой задумчивости, еще и медленно водила роскошным бюстом по сторонам, приближаясь к очередной жертве, то жертве мало не казалось.

Постоянная раскованность в движениях, мыслях и поступках делали свое дело. Шикарно одетые, постоянно смеющиеся дамы, казалось, не обращали, ровным счетом, никакого внимания на жертву. Оно и не требовалось. Жертва сама обращала внимание на эту парочку, если парочке, конечно, это было нужно. Дальше – дело техники. Не было ни единого случая, чтобы охота этих двух девиц не принесла бы удачи. В сети попадались все: и подпольные миллионеры, и работники науки, и разбалованные московские бандиты самых высоких рангов.

Каких-то глобальных целей в жизни Аня и Маня не имели. Алёна пила как лошадь, а Милка нюхала кокаин. Обе подкуривали. Какие уж тут цели в жизни?

Интеллектуальный уровень однобок – хорошо разбирались в криминальной жизни, но совершенно не интересовались окружающей обычной жизнью. Обе хорошо известны на постсоветском пространстве в определенных кругах.

На подставу Мамонта я одалживал деньги именно у Алёны.

– Алёна, возвращаю штуку баксов.

– Пусть остаются у тебя. Это будет наш взнос в общее.

Удивленно смотрю на Алёну, но прячу деньги в карман.

– Мы тут решили организовать в баре бордельеро. Уже и квартиру в доме рядом сняли, – совершенно невинным голоском щебечет Милка.

– Ну, что ж, пацаны будут не против.

– Алё… пацаны… Мы в деле и отстегивать будем как положено – половину заработанного. Но чтобы без вольностей. Мы сами решаем, с кем спать, с кем целоваться. Мы никому ничего не обязаны. И пусть не лезут, – прямо взрывается Алёна.

– И даже Миха, когда освободится?

– Пусть сначала заслужит. А то привыкли всё на дармовщину получать. Особенно Лысый. Кобелина, сразу с двумя спит, а все равно не прочь еще кого-нибудь оприходовать, – негодует и Милка.

– Хорошо, девчонки. В деле – значит, в деле, – мне смешно, но я произношу это серьезно.

Лука был известным по всей округе красавцем, сердцеедом и страстным любителем женского пола. Бабы же от него просто пищали. Саня выше среднего роста с темными слегка вьющимися волосами и карими глазами. Совершенно правильный нос и тонкие благородные черты лица. Отличная фигура, прямая осанка без намека на сутулость. Величественные движения. Всегда чисто выбрит и с иголочки одет. Все в нем было органично и красиво. К тому же – хорошо подвешенный язык и совершенная раскованность в отношениях с людьми.

Лука ранее даже учился в Киевском театральном институте, не имея, ровным счетом, никакого блата, куда поступил только благодаря своей внешности. И если бы не лень, то быть бы ему вторым, а может и первым «Ален Делоном». Но учеба ему скоро надоела, и он спокойно бросил институт, в котором конкурс был тридцать и более человек на место.

Когда Александр внимательно смотрел на женщину, то ни одна спокойно не сидела на месте. Дамы сразу же придумывали фантазии и заметно волновались или даже строили глазки, в лучшем случае – просто краснели. В нашем местном НИИ, где работало пять тысяч человек, он был ведущим всех вечеров отдыха на всех праздниках, коих было немало в советской стране. Больше он, по моим наблюдениям, нечем не занимался. Конечно, Лука прекрасно знал кто он, на что способна его внешность и беззастенчиво пользовался своими чарами.

В этом институте, на какую бы даже просто симпатичную женщину, в очень большом возрастном диапазоне, ни покажи, Лука мог рассказать много деталей, которые могли знать только их мужья или очень близкие мужчины. Впрочем, он болтуном не был и мог рассказать такое только мне. Мы с ним были друзья-товарищи. Я же не болтал вообще. При всем при этом Саня был простецким, таким же хулиганистым, как и все мы, парнем.

Однажды мы с ним заскочили днем в ресторан «Лейпциг» выпить кофе. Такое в наше время мог себе позволить далеко не каждый, и, тем не менее, рядом за столиком оказалась очень красивая молодая холеная дама – явно жена какого-нибудь шишки.

Как и водится, дама с открытым ртом смотрела в нашу сторону. И хоть это было Луке, да и мне, не свойственно, но в этот раз нам ее настойчивое внимание не понравилось – мы были заняты серьезным разговором, не терпящим присутствия чужих ушей. Лука преспокойно встал, подошел к даме и, элегантно наклонившись, что-то ей сказал на сразу же разомлевшее и порозовевшее ушко. Дама вскочила и как ошпаренная вылетела из ресторана, по-моему, даже не расплатившись.

– Что ты ей сказал? – Рассмеялся я.

– Вы не могли бы одолжить нам с товарищем три рубля? – Спокойно ответил Сашка.

Такой был разительный контраст между этой благородной внешностью и просто хулиганистой шуткой чувака, что дама не выдержала этого разногласия с природой – убежала.

Глава 8

Помалу-помалу, но пошло дело. Теперь – в Читу. Открывается дверь КПП читинского дисбата, и из этой тюряги выходит очень худой Миха. Невдалике возле леса стоит «лада». Я нахожусь возле машины, привалившись на переднее крыло. Миха идет к машине, встаю, молча обнимаемся. Открываются двери «лады», выпрыгивает Милка, целует Миху в обе щеки. Медленно выбирается Алёна, делает пару шагов к Михе, обнимает его в затяжном поцелуе. Достаю ключи от машины и вкладываю их в ладонь Михе.

– Это мне?

– Нет, хозяину этой зоны.

– Кстати, как вам удалось его урезонить?

Я переглядываюсь с Алёной.

В поселок Каштаг заехали Алёна, Задумчивый и Володя Питерский – мои друзья по исправительной армии. Заехали по поддельным документам, мельком показав их хозяевам. Это мы уже можем. Дом на неделю сняли быстро. Этим и промышляют местные жители. В такой глуши другой работы нет, а к арестантам часто приезжают родственники. Все жители на сегодня или вчера связаны с этой кичей под названием в/ч – 44311. Так как порядочных людей среди вохры, по определению, быть не может, то дерут с приезжих три шкуры. Но наших это не остановило.

А сегодня танцы в клубе поселка. Из клуба, смеясь, выбегают Алёна и молодой человек: Артур. Это сын местного кума поэтому и ведет себя развязано. Но Алёна и не таких видала.

– Мне пора, – весело, но очень скромно щебечит Алёна.

– Я провожу, – Артур таких штучек еще никогда не встречал.

– Девушка пожимает плечами. Сам напросился.

Алёна и Артур открывают калитку и входят на подворье частного дома, подходят к дому, и Артур тут же лезет целоваться. Из-за угла появляется Володя Питерский и бьет Артура в районе шеи.

Артур приходит в себя, лежит на земле в сарае. Встает. Его начинают методично избивать Питерский и Задумчивый. Артур падает, его бьют ногами.

– Да вы знаете кто мой отец? Да завтра…

– Вот за твоего отца мы тебя сейчас и убьем, – смеется Задумчивый.

Прекращают бить. Артур лежит на земле. Поднимается на четвереньки, затем, шатаясь, встает.

– Да вы не понимаете…

Задумчивый бьет Артура ногой в пах. Тот опять падает.

– Это ты не понимаешь. Мы тебя убьем, но так, что батя твой, козел безрогий, будет век помнить, как издеваться над солдатами.

– Не убивайте! Не убивайте!

– Ладно уж. Ну тогда передай, если еще раз Михальского изобьют на вашей зоне – тоже будет и с тобой. Что-нибудь с ним случиться – и тебе не жить. Да, а дочку хозяина изнасилуем, а потом в рот насцым.

– Я все понял.

– Попробуешь сбежать – нам даже лучше: мы за вами всеми следим. Найдем подальше от дома, а там и концы в воду, – подключается Володя Питерский.

– Если папашка захочет что-то передать, то вот связь с нами.

Задумчивый дает Артуру листок бумаги.

– Что передать?

Насчет освобождения Михальского. Капнешь мусорам – убьем. И не обязательно завтра. Мусора тебя всю жизнь охранять не будут. Лучше будет, если он захочет.

Мы садимся в машину. Машина резко трогается с места, открывается окно машины и оттуда вылетает рюкзак Михи.

А наутро уже в Чите открывается дверь комнаты в номере, входим: я – в спортивном костюме и Милка – в пеньюаре. В кровати лежат голые Миха и Алёна.

– Привет, сексоманы. Ну что? Что-то еще может, или нужно его в санаторий на лечение? – Веселится Милка.

– Конечно уже не то, что раньше, но я пару раз кончила, – очень серьезно заявляет Алёна.

Обе прыскают со смеха.

– Ну вы, девки, и язвы!

– А пусть не думает…. Гималайский, скажи ему…

Сразу после завтрака Алёна и Милка садятся в машину. Мы с Михой машем им рукой. Машина отъезжает.

– Когда же они в Киев доберутся? – Удивляется Миха таким переменам за столько короткое время.

– Не скоро. Они еще в Москву заезжать собрались. Темнит, что-то, Алёна. Да, Миха, ты там не думай лишнего про Алёну. Это я попросил их тебя встретить. Без обид.

– Понял, не дурак. Дурак бы не понял. Как выкупили то меня?

– Да пересрали твои начальнички, вышли на связь через почтамт в Киеве. Мы проверили – засады нет, договорились и заслали, сколько те просили. Вот ты и на свободе. Пошли накатим, и в путь.

Леонид Михальский. Русский еврей. Кличка – Миха. Из обеспеченной семьи. Мама – ведущий инженер, отец – директор нефтебазы.

Очень наглый и самоуверенный, от матери еврейки унаследовал восточную красоту, оставаясь при этом белобрысым. Лицо подвижное открытое, легко складывается в улыбку. Чуть выше среднего роста. С детства занимался спортом, имеет спортивную фигуру.

В школе учился посредственно, так как ярко выраженный хулиган, и на учебу времени не хватало. В школе – однозначный лидер. Любил подраться и, так как был почти красавцем, пользовался стабильным успехом у женщин – его основное хобби.

В армии за драку попал в дисбат, благодаря своему взрывному характеру и привычке постоянно весело хулиганить. В любом коллективе на первых ролях, но особенно ничем не увлекался. Дружил с автором с детского садика.

Но поехали мы не в Киев, а сразу в Житомир. И теперь уже открываются ворота колонии, из ворот выходит лысый, похудевший Калина с небольшой спортивной сумкой в руках. Чуть правее ворот стоим мы с Михой. Калина оглядывается по сторонам, поворачивается к воротам, показывает жест полусогнутой рукой вверх и удар другой рукой по плечу, швыряет сумку в сторону ворот. Подходит к нам с Михой, резко делает боксерский выпад в мою сторону в виде правый прямой. Я закрываюсь руками, потом отрываю руки и заключает Калину в объятия, сзади на него напрыгивает Миха. Все втроем скачем по кругу и кричим:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.