Посвящение

− Да ладно вам! Все это уже в прошлом! − вставила Полина. − Амели, лучше расскажи, какой из себя этот таинственный незнакомец, который взял на себя смелость сбить с Эдуарда спесь?! Ты его раньше видела?

Я вздрогнула. Перед глазами с невероятной быстротой мелькали «кадры» из той самой утренней «сцены»: Эдуард, хватающий меня за руки, высокая тень, появляющаяся у него за спиной, тихий хруст его носа, кровь на подбородке, и… глаза того загадочного парня. Бездонные, синие, как море глаза, проникающие в самую душу.

− Ну… − протянула я, краснея, − …он высокий. У него густые, отливающие медью волосы, и… просто невероятные, пронзительные голубые глаза.

Андрей удивленно на меня покосился, а Полина многозначительно протянула:

− Так, так! Кажется, кто-то начинает возвращаться к жизни. Амелия, да ты, кажется, уже нашла замену нашему маленькому избалованному мальчику!

Марк широко улыбнулся:

− Мне кажется, что Амелии сейчас не помешали бы перемены. В конце концов, нельзя же всю жизнь зацикливаться на одном человеке! Нужно начинать менять свою жизнь…

Кейша протянула руку вперед и потрепала друга по щеке:

− Милый, а ты у меня, оказывается, действительно настоящий психолог! Возьму это на заметку! Вдруг кому помощь понадобится…

Я одарила их легкой улыбкой, и, вставая со стула, пробормотала:

− Знаете, что? Заткнитесь, ладно?! Никому я замены не находила! Полина просто спросила, как выглядел тот парень, и я ответила. Больше никаких комментариев, договорились?

− Ладно, ладно! − Полина примирительно выставила ладони вперед и тоже поднялась.

Лиза посмотрела на часы и взвизгнула:

− О, боже! До начала следующей пары четыре минуты, скорее!

Мы с девчонками собрали всю грязную посуду на подносы, а ребята любезно донесли их до специально отведенных столов перед мойкой.

Проводив Марка и Лизу до лифта, мы мигом отправились на лекцию, и уже несколько мгновений спустя, оказались в наполняющейся людьми аудитории.

Даниеля опять не было на месте, и поэтому все весело галдели, обсуждая планы на выходные. В разные стороны летали бумажные самолетики.

Мы прошли к среднему ряду, и, пропуская друг друга вперед, забрались почти на самый верх.

Вытащив из бежевой кожаной сумки толстую розовую тетрадь на спирали, Полина приготовила ручку и сказала:

− А что, если и нам куда-нибудь выбраться на выходные? Амелия, что скажешь?

Я копалась в рюкзаке в поисках карандаша, а затем подняла голову и рассеяно посмотрела на подругу:

− Полли, я не думаю, что это хорошая идея…

Послышался вздох общего недовольства.

В разговор вмешалась Кейша:

− Амели, тебе просто необходимо куда-нибудь выбраться! Так можно сойти с ума! Нельзя вечно торчать дома, словно в клетке. Поверь, прогулка пойдет тебе только на пользу…

− Верно! − добавил Андрей. − Идем в киноцентр на какой-нибудь отвязный боевичок!!! Чтобы погони, перестрелки, кровища…

− Мы не фанаты Тарантино, если ты в курсе… − язвительно заметила Полина. − Давайте лучше сходим на ту новую комедию, которую уже неделю с таким энтузиазмом обсуждают на «Кинопоиске». Говорят, фильм просто отличный…

Я, наконец, нашла карандаш и швырнула его на тетрадь.

− Ребята, я безумно благодарна вам за заботу, но… я пока не готова к «вылазке». Я снова в университете, все окружающее «давит» на меня с невероятной силой, пробуждая былые воспоминания.

Я немного помолчала, а затем добавила:

− И ОН ведь тоже никуда не делся.

Полина что-то хотела возразить, но Андрей ее перебил:

− Легок на помине…

Я посмотрела вперед. В аудиторию, словно гонимый ветром, влетел Эдуард. По-приятельски поздоровавшись с несколькими парнями из команды, он прошел вперед, и занял свое привычное место в крайней секции. Той, что располагалась у окон.

− Любимая четвертая парта, крайнее место справа… − ехидно заметила Полина, покусывая кончик ручки.

Пристально вглядевшись в спину своего бывшего, я ожидала, что он обернется, посмотрит на меня… но, увы, этого так и не произошло. Эдуард вытащил из рюкзака свой «мак», и запустил текстовый менеджер, готовясь записывать.

Буквально мгновение спустя в аудиторию вошел Даниель.

Взобравшись на кафедру, он кивнул приветствующим его студентам, и попросил всех садиться.

Аккуратным, почти каллиграфическим почерком написав на доске тему лекции, он начал свой рассказ, лишь изредка прерываясь для того, чтобы задать тот или иной вопрос аудитории.

Лекции Даниеля по истории были тем немногим, что мне по-настоящему нравилось в университете. Я всегда поражалась, как этот молодой человек в прямоугольных очках, и черными как смоль, вечно торчащими вверх волосами, может вмещать в себе столь многое количество информации, да еще и передавать ее студентам в столь интересной и доступной форме. Может быть, именно эта способность помогла ему получить докторскую степень в двадцать один год и стать самым молодым профессором в МГУ, а может быть и таинственный «покровитель», о котором поговаривал весь университет.

Я изо всех сил пыталась не упустить ничего важного, старательно записывая каждое слово преподавателя. Кейша и Ксандр с довольным видом осторожно переписывались с Марком и Лизой через мобильники, Андрей, сидевший слева от меня, украдкой читал «Куджо» Стивена Кинга, а Полина, спрятавшись за широченной спиной Сереги Иванова, уткнулась в свежий номер «Вог».

В тот самый момент, когда Даниель Викторович написал на доске очередную, важную для Великой французской революции дату, в кабинет вошла Тамара Андреевна Позднякова − наш новый декан. Одним легким взмахом руки она дала понять аудитории, что приветствовать ее не нужно, и сразу же направилась к Даниелю. Что-то тихо шепнув ему на ухо, она получила в ответ утвердительный кивок, и начала свою речь:

− Добрый день, господа студенты! Я хотела бы отвлечь вас на несколько минут, с любезного разрешения Даниеля Викторовича…

− Наверняка, это как-то связано с той поездкой в Прагу после экзаменов… − прошептала Полина, откладывая журнал в сторону.

Тамара Андреевна тем временем, продолжала:

− Вчера с нами связались представители чешского посольства, и поэтому я с радостью могу сообщить, что наша поездка была одобрена. Если еще кто-то не успел внести себя в окончательный список, прошу поторопиться и записаться в ближайшее время. Всю информацию вы сможете получить в деканате у секретаря.

По аудитории распространился одобрительный шепот.

− Ты еще не забыла о том, что тоже записалась? − прошептала Кейша мне на ухо. − Даже не думай теперь отказываться!

− Кей, я…

Я не успела договорить, потому что Даниель вдруг повысил голос:

− Ребята, тише! Проявите уважение.

Все мигом примолкли. Деканша прочистила горло, и, кивнув Даниелю, благодарно проговорила:

− Большое спасибо, Даниель Викторович. Это действительно еще не все. Мне хотелось бы вам кое-кого представить…

С этими словами она подошла к тяжелой дубовой двери, и для кого-то ее открыла.

Высокая стройная фигура грациозно вошла в помещение.

Из-за просачивающегося через огромные окна света отливающая медью шевелюра ярко заблестела, а невероятно синие, чарующие глаза внимательно посмотрели прямо на меня, сразу же «выделив» из ста двадцати человек, восседающих в помещении.

Я вздрогнула, и с силой вцепилась в край стола. Андрей, до этого момента погруженный в чтение, и ни на что вокруг не обращающий абсолютно никакого внимания, вдруг резко вздрогнул, и, поправив очки, испуганным тоном спросил:

− Амелия, что с тобой?

Я, не в силах ответить, продолжала неотрывно, словно зачарованная, смотреть вперед.

− Познакомьтесь, Анджей Моретти − ваш новый однокурсник. Он приехал к нам из Германии, по программе обмена. Учился в Берлинском университете, на факультете философии, на кафедре классической филологии.

− Привет! − снова послышался этот сладостный, пронизанный хрипотцой голос, без какого-либо намека на акцент. Его глаза продолжали неотрывно смотреть на меня, заставляя сердце биться быстрее.

Приложив невероятные усилия, я, наконец, все же смогла взять себя в руки, и, отведя взгляд, вонзила пальцы в запястье Кейши:

− Кей, это он. Тот самый парень…

Подруга удивленно посмотрела на меня:

− Амели, ты чего? Какой еще парень?

− Да в чем дело-то? − протянул Андрей, вопросительно глядя на нас. − Ам, тебе что, плохо?

− Да не плохо мне! − шикнула я на друга, и осторожно кивнула в сторону Анджея. − Это тот самый парень, который утром вмешался в нашу перепалку с Эдуардом!

Ксандр хохотнул:

− Ты хотела сказать, это тот самый парень, который ВРЕЗАЛ Эдуарду?

− Насчет языкового барьера можете не переживать… − объявила Тамара Андреевна, и едва заметно улыбнулась, − Анджей прекрасно говорит по-русски, и в этом плане проблем быть не должно. Так что, прошу любить и жаловать!

С этими словами деканша снова кивнула, а затем вышла.

− Прошу вас, Анджей, проходите и присаживайтесь на свободное место… − вежливо проговорил Даниель.

Анджей поправил свисающий с плеча рюкзак, и, пройдя вперед, примостился на свободном месте в нашем ряду, но только тремя партами ниже.

Его затылок, покрытый густыми, слегка завивающимися на макушке волосами, постриженными по последней моде, прекрасно просматривался с моего места.

Полина удивленно присвистнула:

− Ничего себе! Ты не говорила, что твой таинственный защитник настолько хорош собой! Я не удивлена, что ты покраснела как вареный рак, когда начала говорить о случившемся. Он ведь просто красавец, черт подери!

− Жутко не хочется соглашаться с Полиной, но в этот раз она, кажется, права… − прошептала Кейша, глядя в сторону Анджея. − Парень действительно оч-чч-е-нь симпатичный!

− А по мне, так ничего особенного… − буркнул Андрей и, как всегда, поправил свои очки. − Еще один смазливый слизняк. Смотри, как все девицы на него уставились!

− Андрей, заткнись! − слишком громко шикнула на него я.

Даниель, который уже продолжил лекцию, вдруг оторвался от доски, и, неодобрительно глянув в нашу сторону, прикрикнул:

− Шестая парта! Прошу, повнимательнее…

Мигом уткнувшись в тетрадь, я осторожно огляделась по сторонам. Кажется, Андрей оказался прав. Почти все девчонки, которые попадали в поле моего зрения, с огромным интересом поглядывали на Анджея. Некоторые из них перешептывались, а на их безупречно накрашенных губах застывала озорная улыбка.

Решив, что не стоит понапрасну забивать себе голову всякими глупостями, я хотела взяться за ручку и начать писать, как вдруг, мои глаза непроизвольно переключились на Эдуарда.

Он неотрывно смотрел в сторону ничего не подозревающего Анджея. Его руки, до этого усердно фиксирующие лекцию, замерли над клавиатурой и сжались в кулаки. В глазах застыл гнев.

Вдруг, Эдуард обернулся, и посмотрел прямо на меня. На его лице проступила злобная, насмешливая улыбка. Я поняла, что он не собирался спускать новенькому с рук «причиненную обиду». Анджею абсолютно точно стоило быть начеку.

Вложив во взгляд все свое призрение, я посмотрела ему прямо в глаза.

Проведя ладонью по волосам, я резко отбросила их назад так, как Эдуард когда-то любил, и, как ни в чем не бывало, продолжила записывать лекцию.

Когда занятия, наконец, закончились, я облегченно выдохнула.

Собрав вещи, я молнией выбежала из аудитории, перед этим предварительно дав согласие ребятам на завтрашний поход в кино.

Полине нужно было съездить в книжный магазин на Лубянку, а Ксандр собирался на дополнительные занятия по английскому языку на Чистых прудах. Сокольники были совсем рядом, и поэтому друг любезно согласился захватить и меня.

Остальные отправились погулять по Воробьевым горам, поскольку погода в Москве сегодня разгулялась просто чудная.

− Встретимся внизу! − бросила я, направляясь к лифтам. − Мне нужно сходить в деканат, и сдать ведомость по долгам. Я скоро!

Полина почти волоком потащила беднягу Ксандра к лестнице, ни на секунду не прекращая своего рассказа о какой-то потрясающей воображение книжной новинке.

Оказавшись в ласкающей слух тиши лифта, я прислонилась к прохладной дубовой стенке, и глубоко вдохнула. Сегодняшний день пролетел невероятно быстро. Стычка с Эдуардом, долгожданная встреча с друзьями, положительная оценка по докладу, а еще… Анджей. Таинственный и прекрасный незнакомец, один взгляд которого буквально сводил с ума.

Я почувствовала, как кровь с силой начала приливать к щекам в тот самый момент, когда лифт остановился на девятом этаже, и его двери с тихим скрежетом растворились.

На административном этаже было невероятно прохладно и тихо. Я повернула налево, и медленным шагом направилась к деканату.

Подойдя к двери, я протянула ладонь к дверной ручке, и уже собралась ее опустить, как вдруг, мои глаза наткнулись на висящий на стенде бланк:

«Список студентов, подавших заявление на экскурсионную поездку в Прагу (Чехия), проводящуюся с 21 по 28 июня».

Чуть ниже был приклеен яркий салатовый стикер, с пометкой:

«В список могут вписать свое имя еще несколько студентов, чья успеваемость превышает средний показатель. Те студенты, которые уже внесены в список, обязаны подтвердить свое согласие на поездку повторной отметкой в бланке. В ином случае, не отметившиеся студенты будут автоматически исключены из списка».

Проглядев список фамилий, я обнаружила, что ребята уже отметились… и Эдуард тоже.

«Странно… – пронеслось у меня в голове, – Не думала, что его заинтересует эта поездка».

У семьи Эдуарда был собственный дом неподалеку от Праги, где он, по иронии судьбы, сделал мне предложение в прошлом году. В тот вечер мы так долго бродили по уютным, искрящимся от света гирлянд и непрекращающегося снега улицам, что «отморозили» себе ноги, и оба подхватили жуткую простуду, но… при этом, были бесконечно счастливы.

Я открыла зажатую в руке папку, и вытащила ручку. На душе стало гадко из-за вновь нахлынувших воспоминаний, а вытянутая рука в нерешительности застыла в нескольких миллиметрах от графы «Подпись».

Вдруг, мой затылок обожгло чье-то горячее, прерывистое дыхание. Рядом с моей ладонью появилась еще одна − широкая, с проступающими на ней извилистыми венами. В длинных пальцах был зажат серебристый «паркер».

Не успела я и глазом моргнуть, как в конце списка появилось еще одно имя, выведенное аккуратным каллиграфическим почерком: «А. Моретти».

− По-моему, здесь не о чем задумываться… − послышался ласкающий слух баритон, − Нельзя отступать, если сердце уже приняло решение.

Я вздрогнула, и обернулась.

Анджей стоял напротив, и пристально смотрел на меня.

− Я не… то есть… − нечленораздельно пробормотала я, пытаясь подобрать мигом вылетевшие из головы слова. − Я не собиралась ехать… моя подруга Полина вынудила меня записаться. Решила, что мне не помешает развеяться.

Анджей улыбнулся, снова обнажив свои белоснежные зубы, и протянул мне ладонь:

− Меня зовут Анджей. Хотя, ты и так это уже знаешь… − он усмехнулся. − Я сразу же заметил тебя в аудитории!

«Значит, мне не показалось…» − подумала я про себя, а вслух спросила:

− Правда? И где же я сидела?

Анджей удивленно вскинул бровь, но, тем не менее, сразу же, без какой-либо тени сомнения, ответил:

− Средний ряд, шестая парта, второе место справа. А зачем ты спрашиваешь?

Я, не в силах сдержаться, громко усмехнулась:

− Да так… знаешь, забудь. Я − Амелия Гумберт.

В глазах Анджея неожиданно появился какой-то странный огонек. Его грудь начала вздыматься чаще, а дыхание участилось.

Невероятно горячая, слегка шероховатая ладонь осторожно коснулась моей, и я почувствовала, как по телу разливается приятное тепло, а щеки наливаются краской.

− Амелия… − тихо прошептал он, проговаривая каждую букву, словно пробуя ее на вкус, − Красивое имя! Откуда оно?

Я улыбнулась, и убрала за ухо выбившуюся прядь:

− От моего дедушки.

− От дедушки?

− Как-нибудь я расскажу тебе. А пока мне, наверное, нужно поблагодарить тебя, за… − я запнулась, – …ну, за то, что ты сделал для меня утром.

Он потупил взор:

− Знаешь, обычно я так не поступаю…

− Не вступаешься за девушек?

Он усмехнулся. На его щеках проступили ямочки.

− Да нет, я имел в виду, что я обычно не врезаю по носу первому встречному.

Теперь мы уже улыбнулись вместе.

− Надеюсь на это. Но знаешь, я вообще-то хотела предупредить тебя насчет Эдуарда. Он…

− Он твой парень, да? − закончил за меня Анджей.

Только сейчас я поняла, что он действительно говорит без малейшего намека на акцент, и это действительно поражало воображение. У моих родителей было пару знакомых в Мюнхене, которые владели русским языком, и, честно признаться, жуткий акцент и грубая интонация сразу же выдавала в них немцев. Что касается Анджея, то его выдавала скорее внешность – голубые глаза, идеально ровный нос, светлые волосы, и, хоть и подтянутая, но все же довольно худощавая фигура.

− Мы собирались пожениться… − тихо прошептала я.

− «Собирались»?

− Да, собирались. Но у нас ничего не вышло. В общем, все это сложно! − я глубоко вздохнула. − Одним словом, я просто хотела сказать, чтобы ты был осторожен. После того, что ты сегодня сделал, Эдуард приложит все усилия, чтобы испортить тебе жизнь. Он из очень влиятельной семьи. Ты здесь новенький, и вероятно…

Анджей усмехнулся:

− Амелия, не нужно за меня беспокоиться. Я уже большой мальчик, и смогу за себя постоять.

Он немного наклонился вперед, и я сразу же почувствовала ласкающий нос аромат сандалового дерева, разбавленный ноткой гибискуса:

− Ты же ведь, и сама сегодня все прекрасно видела.

Все вокруг закружилось. Я боролась с отчаянным желанием приблизиться к нему еще ближе. Мое дыхание участилось, а сердце так и рвалось из груди.

− Разве нет?

Его синие глаза так и «ласкали» мне взор, словно волна холодного океана, налетающая на рифы. Они буквально гипнотизировали.

Мне жутко захотелось, чтобы он меня поцеловал. Немедленно! Прямо сейчас! Но, вдруг, все закончилось, так и не успев начаться.

Я, словно пробудившись ото сна, отстранилась и тихо пробормотала:

− Я не это имела в виду… − дыхание никак не желало восстанавливаться, − Очевидно, что ты в городе недавно, и поэтому тебе вряд ли известно, что его отец депутат. Если его сыну что-то не нравится, то и ему тоже…

− Амелия, поверь, у меня тоже достаточно знакомств. Тебе не стоит за меня беспокоиться! Если бы его отец был хорошим человеком, то наверняка объяснил бы сыну, что мужчина не имеет никакого права на то, чтобы унижать женщину! Особенно, если он ее любит.

В его глазах вдруг промелькнула боль. Я сразу же поняла, что он проходил через что-то подобное, но, как бы там ни было, наше знакомство длилось всего несколько часов, а это означало, что я не имела права ничего спрашивать.

Анджей посмотрел на часы, и пробормотал:

− Прости, но мне нужно идти. У меня есть кое-какие дела. Мне было приятно познакомиться с тобой, Амелия…

Его глаза снова на какой-то миг встретились с моими, и я одними губами прошептала:

− Мне тоже, Анджей.

Он еще раз одарил меня своей невероятной улыбкой, а затем резко тронулся с места. Через секунду высокая стройная фигура Анджея исчезла за поворотом.

Я еще немного постояла перед дверьми, стараясь привести в норму все еще безумно стучавшее в груди сердце, а затем, направилась в деканат сдавать формуляр.

Спустя десять минут я наконец-то освободилась, и, снова подойдя к стенду, еще раз изучила список студентов, изъявивших желание на поездку.

Ручка снова замерла над пустой графой рядом с моей фамилией. Размашистый, но при этом довольно аккуратный почерк Анджея так и бросался в глаза чуть ниже.

Моя рука резко дернулась, и несколько секунд спустя моя подпись так же появилась в списке. Еще раз пристально изучив бланк, я поспешила направиться вниз.

− Что так долго? − недовольно пробормотала Полина, как всегда забравшаяся на переднее сиденье, и трясущая головой в такт песни, вырывающейся из динамиков. «BANKS» искренне «умоляла о нити».

Я хлопнула дверью, и, удобно расположившись на заднем сиденье, отбросила в сторону свой светло-бежевый рюкзак.

− Действительно, почему так долго? − голубые глаза Ксандра, не такие выразительные, как у Анджея, пристально посмотрели на меня из зеркала заднего вида.

Я откинулась на кожаный подголовник, и, улыбнувшись, пробормотала:

− Ну… я отчиталась за пропуски, подтвердила свое заявление на поездку в Прагу, и… поболтала с Анджеем.

− Что?! − Полина резко подпрыгнула на сиденье, и, мигом выключив музыку, повернулась ко мне. − Ты поболтала с этим красавчиком? Просто взяла, и ПОБОЛТАЛА?

− Начинается… − недовольно протянул Ксандр и повернул ключ в зажигании.

Мотор тихо загудел.

− Я должна все узнать в мельчайших подробностях!

Машина резво тронулась с места. Все то время, что мы добирались до Мясницкой, Полина не умолкала ни на секунду, продолжая расспрашивать меня про Анджея.

Каково же было мое облегчение, когда я, наконец, оказалась дома.

В квартире стояла ласкающая слух тишина. Папа две недели тому назад укатил в очередную командировку в Бразилию, где реализовывал свой новый проект по строительству. Мама еще не вернулась из своей студии.

Первым делом я направилась на кухню, чтобы чем-нибудь перекусить, а заодно покормить и Марса.

В холодильнике меня не привлекло ничего кроме апельсинового сока, да приготовленного вчера греческого салата. Выудив из плетеной корзиночки пару квадратных ломтиков белого хлеба, я вставила их в тостер. Достав из тумбочки сухого корма для кошек, я наполнила им пластмассовую миску Марса, надеясь, что это заставит нашего котика выползти, наконец, из своего «убежища» в спальне родителей.

В папином кабинете тихо тикали напольные часы с маятником. В раковине лежала оставленная с завтрака грязная посуда.

Пересилив лень, я подошла к мойке, и, включив воду, начала тщательно отмывать тарелки от остатков каши, хлопьев и йогурта.

К тому моменту, когда я покончила с посудой, хлеб уже выскочил из решетки. Выложив ароматные ломтики на тарелку, я добавила на них немного салата, и с удовольствием отправила в рот.

Немного утолив голод, я решила, что неплохо было бы принять душ после всего того, что произошло утром.

Войдя в ванную комнату, я подошла к кабине и включила горячую воду. Настроив радио на любимую волну, я с огромным удовольствием встала под ласкающие тело струи.

Из динамиков послышались «Snow Patrol».

Стащив с полки бутылочку любимого геля для душа с ароматом арбуза, я выдавила пару капель на мочалку и с удовольствием нанесла пенную жидкость на тело.

Через несколько минут косые струи воды, наконец, смыли с моего тела грубые прикосновения Эдуарда. Я осторожно провела ладонью сначала по одному запястью, затем по второму. Глубокие шрамы пестрели на коже уродливыми неровными линиями. В такие минуты я, как правило, начинала беспощадно корить себя за свою глупость, а заодно, и мечтать о том, что это убожество однажды каким-нибудь чудесным способом исчезнет с моих рук, и перестанет, наконец, напоминать о случившемся.

Выйдя из приятного тепла стеклянной кабины на прохладный темно-синий кафель, я направилась к зеркалу, и расчесала спутавшиеся от воды волосы. Из стеклянных глубин на меня грустно взирало бледное осунувшееся лицо моего зеркального двойника, которое, казалось, сохранило в себе всего лишь одну узнаваемую черту «прежней» Амелии, а именно − большие темно-зеленые глаза.

Натянув на тело светло-серый шелковый халат, я направилась в свою комнату.

Когда я оказалась внутри, то сразу же пришла к выводу, что мама была абсолютно права − вид передо мной предстал и впрямь ужасающий.

Повсюду «красовались» кучки из использованных бумажных платков, дорожка, сооруженная из смятой одежды, вела в гардеробную, а на письменном столе, заросшем целой тонной пыли, валялись груды наших с Эдуардом совместных фотографий. Постель не заправлялась неделями напролет, коробочки из-под компакт-дисков были перепутаны и разбросаны повсюду вперемежку с нижним бельем.

Притащив из кладовой пылесос и пачку хозяйственных салфеток, я взобралась на кровать, и включила музыкальный центр, примостившийся в широкой, отделанной дубом нише.

Из динамиков послышались громкие гитарные рифы. «Honeyblood» запели о «вечном падении».

Что ж, приступим! Пусть вторым шагом в моей реабилитации станет уборка!

Собрав использованные салфетки в мусорный мешок, я сразу же принялась за пылесос.

Когда светло-серый ковер вновь стал бежевым, настала очередь одежды. Аккуратно развесив вещи в гардеробной по цветовой гамме, я собрала валяющееся на полу белье, и отнесла его в стиральную машину.

Отправив наши с Эдуардом фотографии туда же, куда и весь остальной мусор, я тщательно протерла письменный стол, а затем, аккуратно разложила учебники, тетради и компакт-диски.