Полная версия
Маргарита Головкова
Кармический бумеранг
Часть I
Необычные события
Странная роженица
Когда поздним осенним вечером на ясном небе засиял серебристый месяц, на околоземной орбите появилась еле заметная маленькая звёздочка. Она быстро приближались к Земле. Оттуда за ней уже внимательно наблюдали.
Звёздочка росла, принимая очертания неизвестного землянам летательного аппарата. Неожиданно объект резко сменил траекторию полёта исчез из поля зрения даже самых сильных земных телескопов.
В это время в глухом лесу, на поляне, подняв голову к небу, стоял спортивного вида высокий молодой человек с яркими голубыми глазами. Его ли – цо было безмятежно, и только в больших глазах с миндалевидным разрезом вспыхивало беспокойство. Но оно сразу исчезло, как только лес осветился ярким сияющим светом и рядом с ним застыл межпланетный космический корабль.
Из корабля вышла высокая молодая женщина с белоснежным лицом и длинными светлыми волосами. Юноша тотчас подошёл к ней.
– Опоздала? – с тревогой спросила она, не открывая рта.
– Она уже там.
– Пошли, – заторопилась женщина, прервав телепатический разговор.
Выйдя из леса, они молча прошли несколько шагов. Шаг молодого человека, если не приглядываться, можно было бы назвать лёгким. Ну а если приглядеться, то стало бы заметно, что подошвы его элегантных туфель как будто прилипают к земле. Хуже обстояло дело с голубоглазой женщиной: она шла тяжело, точно тащила гири, привязанные к ногам.
Остановившись, они исчезли. Через несколько секунд вновь появились, но уже у здания городской больницы.
…Ничего не подозревая о прилёте НЛО, которое, впрочем, её совсем не интересовало, Зоя Александровна – заведующая родильным отделением, миловидная стройная шатенка тридцати пяти лет с короткой стрижкой густых тёмных волос – засобиралась домой. Переодевшись и заперев кабинет, она направилась к выходу.
Навстречу ей шла высокая необычайно красивая белолицая юная девушка с выразительными голубыми глазами. Она была одета в куцее, тесное в груди клетчатое пальтецо с очень короткими рукавами, расстёгнутое на выпирающем животике. Такие пальто врач видела у ребят из детских домов. Опытным взглядом гинеколог определила, что девочке пришёл срок рожать.
Минуя стол с дежурной медсестрой, не обращая внимания на врачей, находившихся в вестибюле, девушка подошла к ней. С трудом разжимая потрескавшиеся губы, проговорила с трудом, делая паузы: «Помогите… сын задыхается… ему пора выходить».
Зоя Александровна собралась было отправить её к другому доктору, но тут же услышала, прозвучавший в голове твёрдый приказ: «Быстрее!». Подняв на будущую мамочку удивлённые глаза, она встретила жёсткий требовательный взгляд больших выразительных глаз. Словно находясь под гипнозом, заведующая бросилась выполнять приказание.
Принимая роды, врач вздрогнула от слепящего света, внезапно сверкнув – шей за окном молнии и прогремевшего вслед за ней раската грома. Ни на секунду не отвлекаясь, она лишь недоумённо проговорила: «Небо ясное… осень… и гроза – ерунда какая – то». Отрезав пуповину, Зоя Александровна высоко подняла малыша и, показывая его мамочке, радостно провозгласила: «Смотри, девочка, какого богатыря родила».
Роженица с улыбкой взглянула на ребёнка и замерла с широко открытыми глазами.
Появившийся на свет мальчик, словно почувствовав случившуюся трагедию, сморщив крохотное личико, горько заплакал.
Врач, судорожно сглотнув слюну, взглядом, говорившим о непонимании случившегося, смотрела на шестнадцатилетнюю девочку, неподвижно лежащую на родильном столе.
Звенящая тишина накрыла помещение. Тихо было и за окном. Странная гроза, лишь раз сверкнувшая молнией на безоблачном небе и прогремевшая громом, закончилась, так и не начавшись.
…Около больницы, видя всё, что происходило в родильной палате, неподвижно застыла высокая голубоглазая женщина. Её губы шепнули лишь одно слово: «Не успела».
Вскоре перед ней предстала красивая тоненькая девушка в длинной родильной рубашке. «Мама», – сказала она и протянула к женщине руки, но тут же стала медленно таять в воздухе. И вскоре совсем пропала. Вслед за ней исчезла и её мать.
Спутник голубоглазой женщины, словно не заметив её исчезновения, спокойно направился по асфальтированной дорожке, ведущей к выходу с территории больницы.
Там его поджидали двое крепких парней. Они были одинакового роста – выше среднего. Но много ниже того, кого ожидали. Один – шатен с карими глазами, другой – блондин с серыми глазами. Оба имели приятные, располагающие к себе лица. Несмотря на разную внешность, в них чувствовалась неуловимая схожесть.
Вышедший из ворот больницы юноша, бросив на них мимолётный взгляд, пошёл дальше. Парни направились следом. Разгадав причину преследования, молодой человек развернулся им навстречу. Встретившись лицом к лицу, все трое остановились и, глядя друг на друга, стояли так, не шелохнувшись. На лбу у юноши выступили капельки пота. Спустя несколько минут, повинуясь его мысленному приказу, молодые люди, повернувшись кругом, двинулись в противоположную сторону.
Порыв ветра, непонятно откуда взявшийся в безветренную погоду, смёл с асфальта их следы.
…Зоя Александровна, всё ещё продолжавшая стоять у родильного стола, с трудом оторвав взгляд от умершей девушки, медленно, слегка покачиваясь, пошла к двери. Выйдя на лестничную площадку, она, не доверяя подкашивающимся ногам, села на ступеньки. Заведующая никак не могла понять: как могло случиться, что девочка умерла. Случаи смерти во время родов в её практике уже случались, но там были тяжёлые патологии. «Этого не может быть, – думала опытный гинеколог, – молодая… здоровая… как?».
Раздавленная тяжёлыми мыслями, врач не услышала, как к ней подошла медсестра из лаборатории и что- то сказала. Очнулась, когда та осторожно потрясла её за плечо.
– Что? – спросила она недовольно.
– Зоя Александровна, простите, но тут такое дело…– смущенно залепетала лаборантка, – такого ещё не было…
– Да говорите вы уже! – рассердилась заведующая.
– У роженицы, ну той, что умерла… совсем не такой состав крови, как у обычных людей.
– То есть?
– В общем, в ней и кремния значительно больше, а ещё…
– Почему?– прервала её врач безучастным голосом.
– Не знаю; сама в шоке.
– Хорошо… идите… – после долгого молчания, сделав паузу между словами, отреагировала на новость заведующая. Затем, будто что-то вспомнив, вяло договорила: – Удалите результаты анализа, замените обычным – нам не нужен лишний шум. И… забудьте.
Когда лаборантка ушла, Зоя Александровна тяжело поднялась и направилась на второй этаж в палату для новорождённых. К её удивлению, свет, всегда горевший в палате, был выключен. И только молодой месяц, заглянувший в окно, тускло освещал помещение. Заведующая сделала шаг к лежавшим в ряд малюткам в тугих пелёнках, и обмерла, в бессилии облокотившись на косяк двери, – в воздухе из стороны в сторону качался только что рождённый малыш.
С трудом заставив себя не закричать, женщина разглядела полупрозрачный силуэт в длинной родильной рубашке, качающий на руках ребёнка. Вглядевшись, она узнала в нём умершую молодую роженицу, и… сознание оставило её.
Не такой как все
Подобно ветру, прогудевшему по мостовой, пронеслись двенадцать лет.
В небольшой светлой спальне, в мягком кресле, стоявшим у окна, откинувшись на его высокую спинку, полулежала сильно похудевшая, измученная постоянными болями заведующая родильным отделением городской больницы. Зоя Александровна как врач, понимала, что смерть уже пришла за ней. Ей не было страшно – она давно, как только узнала о диагнозе – рак четвёртой степени, рассчитала дату своего ухода. Глядя в окно, она взглядом прощалась с ласковым майским солнышком, улыбалась деревьям и неугомонно щебечущим птицам, радующимся весне.
На кухне со звоном упала и разбилась чашка. Зоя Александровна улыбнулась, произнеся чуть слышно сухими губами: «Машенька сердится». Она уже давно привыкла, что умершая мамочка её приёмного сына (появившаяся в квартире сразу после того, как она забрала мальчика из роддома) ходит по квартире. Сначала ей было страшно чувствовать кого- то невидимого, видеть, как сами по себе открываются двери, качается кроватка сына, слышать смех маленького Дани, когда он один находился в комнате. Но понемногу она привыкла к соседству призрака родной матери её сына, и уже не пугалась, и судорожно не крестилась, когда встречалась, ставшим со временем видимым, призраком Маши, одетой в платье, что она сама ей и купила, чтобы было в чём хоронить девушку. И сейчас, вспоминая прошедшие годы, Зоя Александровна винила себя в том, что когда-то, отдав всё внимание появлению Дани на свет, она не заметила состояния роженицы и не спасла её.
Со стоном вздохнув, женщина, уже в который раз, подняла глаза на висевшие на стене часы, – ждала сына из школы. Хотя в глубине души была уверена, что он сегодня вернётся раньше, чем обычно. Стараясь скоротать ожидание, она стала вспоминать всё, что было связано с её приёмным сыном.
Зоя Александровна вспомнила то время, когда Даня был трёхмесячным малышом. Как-то подойдя к его кроватке, она увидела, что он внимательно разглядывает игрушечного клоуна, застывшего между безмолвных погремушек, подвязанных к верёвке над кроваткой. Неподвижный клоун, видимо, надоел ребёнку, и он, сердито нахмурив лобик, остановившимся взглядом уставился на игрушку, – и клоун начал крутиться. Выронив соску изо рта, сын засмеялся, издав несколько громких звуков.
Она тогда не придала этому значения, решив, что ветер, подувший из форточки, заставил клоуна переворачиваться.
Даня развивался не по годам быстро. Он рано начал говорить, ходить. Всё это радовало, но пугала необъяснимая чертовщина, которая окружала мальчика. Однажды ночью, услышав смех ребёнка, доносившийся из детской, она вскочила и, резко открыв дверь в его комнату, чуть не лишилась чувств, увидев рядом с её малышом, играющим на полу в кубики, светлый длинный силуэт мужчины.
Её пугало и поведение маленького Данечки, когда она гуляла с ним на улице. Бывало так, что, вырвав из её руки свою ручонку, он, радостно смеясь, бежал к кому-то невидимому навстречу. Потом просто стоял, подняв головку, словно перед ним находился кто-то очень высокий. Когда она, пытаясь скрыть от ребёнка страх, что царил в её душе, спрашивала, кого он увидел. Тот спокойно отвечал: «Деда». Как всё это объяснить? она не знала, но и делиться своими наблюдениями с кем бы то ни было, не решалась.
В школе Даня был круглый отличник, и – как говорили – знал больше, чем те педагоги, что преподавали ему. Он много читал, но уроки не учил, а лишь просматривал учебники, и этого ему было вполне достаточно. Огорчало её и то, что у сына не было друзей. Он был замкнут, и жил своей, непонятной ей жизнью.
В десять лет Даню часто стал встречать у дома высокий юноша лет семнадцати. Вместе они играли на площадке в баскетбол. Потом, сидя на лавочке, молчали. Сын ничего не рассказывал ей об этом парне, а сама она не решалась спросить. Сейчас же, ясно осознавая, что её мальчик не такой, как все обычные люди, Зоя Александровна радовалась тому, что нашла способ спрятать Даню (хотя бы до его взросления), как можно дальше от мира, где, как ей казалась, его ждут только страдания.
Почувствовав, что ей с каждой минутой становится хуже, заведующая потянулась к телефону.
Через полчаса перед ней стоял Горнов Олег Фёдорович – её бывший муж. Впрочем, он только по документам был бывший и не жил с ней в одной квартире, а в остальном он оставался её мужем и отцом Дани. Развод был необходим, чтобы муж – ярый атеист – не увидел призрак Маши.
Ещё через полчаса, щёлкнувший замок входной двери возвестил о при – ходе сына. «Слава богу, – обрадовалась Зоя Александровна, – успел сынок!»
В комнату торопливо вошёл крепкий мальчик с крупными голубыми глазами с едва заметным миндалевидным разрезом. Его белое лицо – цвету которого позавидовала бы любая женщина – пылало от быстрого шага.
Поздоровавшись с сыном, Олег Фёдорович поспешил выйти из комнаты.
– Мама Зоя, я пришёл, – сказал Даня, встав на колени перед креслом, где сидела его приёмная мама, и поднёс её руку к своим губам.
Ласково проведя рукой по волосам сына, Зоя Александровна быстро заговорила:
– Я знала, сынок, что ты успеешь. А сейчас молчи и не перебивай. Я оставила завещание. Оно у адвоката. Он мой друг и бывший муж. Он честный человек… господи, что я говорю?! Он же твой папа. Я не об этом хочу… когда тебе исполнится восемнадцать, он отдаст тебе ключи от нашей квартиры. Она твоя… тебя должны отправить в детский дом… я узнавала… в городе детдома имеют плохую славу. Тебе надо в тот, что за городом. Поедешь до деревни Покровка… оттуда… до детского дома… он в лесу …там очень хорошая заведующая… настоящая… деньги… на столике, ещё на книжке… тебе…– Зоя Александровна стала задыхаться: сознание постепенно покидало её. Спеша сказать всё, что хотела, она, не закончив фразы, начинала говорить совсем о другом.
Из сумбура слов, что наговорила ему мама Зоя, Данила понял: он должен срочно уехать и никому не говорить – куда, даже папе Олегу.
Уже еле ворочая языком, бывшая заведующая попросила прощения у призрака:
– Маша… девочка… прости… меня!
– Мама Зоя, ты здесь не при чём, – тотчас возразил Данила, – у неё на роду так было написано. Она благодарит тебя за меня… Мама!
После его крика, дверь открылась, и в комнату вошёл совершенно бледный Олег Фёдорович. Он крепко обнял сына, поцеловал его в голову и подтолкнул к выходу. Выйдя, мальчик увидел призрак родной мамы.
– Всё, сынок, – сказала она, – мне тоже пора. Помни – я всегда рядом.
– Я знаю, мама.
В состоянии полной прострации мальчик поехал на автовокзал, забыв взять сумку, несколько дней назад заботливо собранную для него мамой Зоей.
Стараясь скрыть от чужих взоров, постоянно набегавшие на глаза слёзы, Даня добрался до автобусной станции. На станции, растерявшись, он стал оглядываться по сторонам, пытаясь найти автобус, идущий в Покровку.
Двенадцатилетнему мальчишке, вырванному из привычной жизни, наполненной любовью и заботой, было больно и страшно. Сердце сжималось при мысли, что он уже никогда не сможет обнять маму Зою и почувствовать необъятную материнскую любовь. Хотя, общаясь с призраками, он знал, что там, куда она ушла, жизнь намного реальнее, чем здесь. Там люди со светлой душой, покинув вместе с телом материальную зависимость, наслаждаются жизнью. Сюда же приходят учиться и исправлять ошибки, что совершили в прошлых жизнях. Тем не менее горечь утраты камнем легла на его сердечко.
Ушедший в свои мысли, он вздрогнул от неожиданности, когда к нему подошёл мужчина средних лет, держащий за руку хорошенькую девочку лет пяти с серыми озорными глазами. «Мальчик, – обратился он к Дане, смущённо переминаясь с ноги на ногу, – ты автобус ждёшь? Не сочти за труд – присмотри за внучкой. Я быстро – в мужскую комнату и обратно. С ней, сам понимаешь, неловко».
Данила согласно кивнул. Обрадованный мужчина заспешил к зданию автовокзала. Внучка тотчас ухватилась за руку мальчика.
– Я Дана, – представилась девчушка, – а ты?
– Даня, – машинально ответил он.
Девочка засмеялась.
– Смешно, – сказала она, веселясь, – я Дана, а ты Даня! Обхохочешься! Скажу деду, – обсмеётся! А ты что такой невесёлый? Прямо неулыба ка – кой-то! – и, перестав улыбаться, спросила: – У тебя есть мама с папой? – Но, видимо, ответ её мало интересовал, потому как, не делая паузы, она печально заявила: – А у нас с дедом никого нет. Все ушли на небо, а мы с ним совсем одни остались. Сейчас вот в деревню едем, на дачу. А ты куда едешь?
– В Покровку.
– Ха, и мы в Покровку. Вместе поедем.
Пока между ребятами происходил незатейливый диалог, в шаге от них остановилась дребезжащая иномарка. Даня равнодушно глянул на неё. Когда же из машины вышли двое, громко спорящих между собой мужчин, мальчик напрягся и, не мигая, уставился на одного из них.
Молодые люди представляли собой довольно живописную картину: один – высокого роста, другой – маленький. Высокий был в расстёгнутой на груди рубашке голубого цвета с закатанными рукавами. На нём ловко сидели отглаженные серые брюки. На ногах сияли до блеска начищенные туфли. Маленький – в несвежей футболке цвета «хаки» и спортивных тёмно- синих штанах с белыми полосками на боках. Обут он был в импортные кроссовки, недавно появившиеся у спекулянтов. Лет им было где-то по тридцать. Оба были нетрезвы.
– А я тебе говорю, что надо ехать через лес по просёлочной дороге, – горячо возражал коротышка с накаченными бицепсами и злыми холодными глазками на квадратном лице.
– Не, лучше по окружной, – не соглашался с ним высокий парень, обладатель пропорциональной фигуры и устало – грустных глаз, – там хоть дорога асфальтированная!
Заскучавшая девочка, потеряв в лице умолкнувшего Дани собеседника, задёргала его за руку.
– Даня, а ты что так на того дядьку уставился? ты его знаешь? – спросила она и в ту же минуту с удивлением отметила: – Ой, да он на тебя похож! такой же, как и ты, длинный здоровяка!
Даня, не слушавший болтовни девочки, смотрел на призрак родной мамы, что стояла возле подъехавшей машины и указывала ему на высокого мужчину в голубой рубашке.
Девочка, не дождавшись от молчавшего мальчика ответа, радостно воскликнула:
– А вон и мой дедушка идёт!
Торопящийся к внучке мужчина, будучи врачом и преподавателем медицинского вуза, не смог спокойно пройти мимо подвыпивших парней, собирающихся в таком состоянии садиться за руль.
– Вы меня простите, молодые люди, но вам не кажется, что стоит отложить поезду на машине и поехать на автобусе? – обратился он к ним.
– Тебе что, мужик, жить надоело? захотел перо в бок? – недовольно поинтересовался парень с недобрыми глазами.
– Спокойно, Леший! – остановил его жестом приятель, и с притворной улыбкой обратился к врачу: – Всё в порядке, дядя, не волнуйся. У нас сегодня праздник – едем в гости в свой отчий дом, что зовётся детским домом. Вот, – небрежный кивок в сторону машины, – подарки мелюзге везём. А на грудь приняли… так это в честь праздника.
– И начали с утра, – с неприятным смешком добавил коротышка и, повернувшись к приятелю, спросил: «Витёк, как там Винни звенит на эту тему?». Оба парня обнялись и весело прокричали:
Кто ходит в гости по утрам – тот поступает мудро!
То тут сто грамм, то там сто грамм –
На то оно и утро! На то оно и утро.
Дед Даны безнадёжно махнул рукой и пошёл к внучке. Когда бывшие детдомовцы стали садиться в машину, к ним подбежал Даня. «Я тоже в детдом. Возьмите меня», – попросил он.
Обескураженный врач – педагог стал что-то кричать мальчику, но дверь машины захлопнулась, и автомобиль, лихо развернувшись, повернул на окружную дорогу, славящуюся авариями со смертельным исходом и какой-то дьявольщиной, творящейся на ней.
Вытесняя солнечный майский день, в серой невесомой шали появились сумерки. Постепенно они становились всё гуще и гуще. И вот уже ночь, скинув тонкую вечернюю накидку, окутала всё вокруг чёрным густым полотном.
Водители, двигающихся по дороге с зажжёнными фарами машин, потирая слипающиеся от усталости глаза, со страхом вглядывались в утонувшую во мраке дорогу, боясь увидеть в свете фар призраки погибших там людей.
Призраки и люди
Сливаясь с темнотой, на краю дороги, рядом с деревянным крестом, к которому были пристроены искусственные цветы, сидели два невидимых людскому глазу силуэта.
– Скажи, кто придумал делать здесь второе кладбище? – задал вопрос сотоварищу интеллигентный призрак среднего роста и фигурой, говорившей, что при жизни он никогда не дружил со спортом.– Зачем им это? Сами же себя мучают: и на кладбище навещают и сюда ещё цветы приносят. Мне, вот, жену жалко. Оставил я её когда-то с маленькой дочкой на руках, а она мне туда и сюда цветы носит. А сама всё плачет и плачет – топит меня в слезах. Видно, так мне и надо – заслужил. А её жалко.
– И мне её жалко. У меня-то никого не осталась: батя при пожаре сгорел, а мама вслед за ним «ушла». Спасибо твоей жене, что и моё тело рядышком с твоим похоронила и памятник поставила, – добавил второй призрак с перебитым носом – память о занятии в мирской жизни любительским боксом. Грустно помолчав, он внезапно вскричал:
– Ты посмотри: во, гонит! Как мы с тобой когда – то. – И, выдержав небольшую паузу, недовольно проворчал – Вот и невеста явилась. Жениха ждёт, что выжил после аварии, – хочет с собой забрать, а он всё не едет и не едет.
Интеллигентный призрак с беспокойством заметил:
– Это плохо, что явилась. Сейчас начнёт дорогу переходить, а в машине – то мальчишка.
– Может, обойдётся? с ним его Хранитель.
В летящей по шоссе машине было весело. Парни, добавив из фляги к выпитому ранее спиртному, вспоминали годы, проведённые в детском доме. В разговоре несколько раз мелькнуло имя Маша. После короткой паузы, высокий парень с грустью признался: «Дурак я был. Любил Машку, очень любил, а поступил, как свинья. Долго искал, но она как в воду канула. Может, и вправду канула».
Неожиданно, введя в ступор обоих приятелей, в разговор вступил юный пассажир, молчавший всю дорогу.
– Она простила тебя, папа, – спокойно и чётко произнёс Даня. – Вы, возможно, встретитесь когда-нибудь, и если она захочет, то сама тебе всё скажет.
– Ты о чём, пацан? – оглянувшись на него, удивлённо воскликнул тот, кого мальчик назвал папой, но, вновь глянув на дорогу, выругался, заметив женщину в белом платье невесты, медленно переходящую дорогу, и резко вывернул руль.
Столкновение с огромным старым дубом не оставило ни одного шанса выжить сидящим впереди.
За минуту до аварии из машины, в обнимку с тёмным силуэтом то ли выскочил, то ли вылетел мальчишка, и сразу же оказался на обочине.
Потревоженная стая ворон, устроившаяся на ночёвку на ветвях старого дуба, поднялась вверх, покружила над деревом и вновь расселась по своим местам.
Рядом с машиной возникли две мужские фигуры. Ничего не понимая, они с изумлением взирали на свой покорёженный догорающий автомобиль,
На одного из них тоскливым взглядом глядел подошедший к ним юный пассажир. И тот повернулся к нему. Отец и сын, с пониманием – кем они приходятся друг другу – не могли оторвать прощального взгляда. Но вот отец, подняв глаза вверх, исчез, словно растворившись в ночном небе.
Оставшийся призрак – коротышки, не замечая никого вокруг, продолжал со злобным недоумением взирать на то, что осталось от машины.
Стоявший позади Данилы Хранитель, с сожалением подумал, что и ему пора покинуть своего подопечного: людям с такими неординарными способностями, как у его мальчика, хранители не полагались.
…Ещё раньше, чем случилась авария, призраки, не желая ворошить воспоминаний о своей гибели – похожей на ту, что должна была случиться у глупцов, сидящих в машине – отвернулись от мчавшегося по дороге авто.
– Такие же «герои», как и мы когда – то были,– удручённо заметил тот, что с перебитым носом, увидев зарево от вспыхнувшего автомобиля.– Да… карму не обманешь – она, что тот бумеранг: сделал – получи! – И, немного помолчав, добавил: – Мальчишку жалко, а эти… эти скоро к нам вернутся.
– Не вернутся.
– Почему?
– Некому им здесь памятники ставить и цветы носить. К тому же, у одного из них кровь на руках. Видишь – за ним уже и встречающие отправились.
– Запоздали что-то.
– Успеют: они своего не упустят.
Призраки замолчали, с содроганием вслушиваясь в страшные вопли оттуда, куда унесли то, что осталось от одного из «прожигателей» жизни.
Пролетавшие мимо ангелы, вылетевшие из рая на прогулку, поспешили прочь от места, в котором бушевал огонь ада.
– А вон и мальчишка… живёхонек?! – с радостным удивлением воскликнул бывший боксёр–любитель, увидев мальчика, проходящего мимо них. И тут же потрясённо произнёс: – Я что-то не понял: это он нам, что ли, кивает? он… что… видит нас?
– Видит. Похоже, что он медиум. Надо будет его найти, когда подрастёт, – хочется через него у жены и у дочери прощения попросить.
Проводив юного медиума взглядом, призраки вновь умолкли, вглядываясь в погружающуюся в ночь дорогу, проложенную глупыми людьми по старому кладбищу. Они-то знали, что в это время суток туда выходят тёмные сущности, питающиеся горем и страхом людей, словно вороньё падалью.
Вынырнувшая из-за облаков полная луна, погуляв по звёздному небу,
повисла над извилистой лесной тропинкой. По ней, не обращая внимания
на устрашающие звуки тёмного леса, шёл двенадцатилетний мальчик, не ведая того (лишь ощущая незнакомое ему чувство сердечного волнения), что только что на околоземной орбите появилась еле заметная звёздочка.
