Дом Огненного Меча. Битва наследников

– Здравия, твое сиятельство! Я прибыл по приказу внука твоего брата и Царя Семиводья Сама, да продлятся дни его. Цель у меня одна: я здесь, дабы заключить союз с тобой, и я дал обет своему царю служить тебе и помогать в охране рубежей твоего царства.

– Здравия и тебе, витязь! – громогласным, далеко не старческим голосом отвечал Один. – Наслышан о твоей победе над бернами, – по всему было видно, что он пребывал в прекрасном расположении духа, однако, по-прежнему оставался серьезным. Он медленно встал, поправил свой камзол и протянул руку гостю. – Рад приветствовать вас, – бросил он взгляд и на стоящего позади Славена, – в Касском Царстве!

Глава 5. Рождение Семерии

Лето 184 г. Третьей Эпохи

Оседень, которого отныне его верные соратники с подачи алатынских господ стали величать Арием, все же принял окончательное решение продолжить свой поход и смирился с тем, что возвращение в жречество ему необходимо было отложить на еще больший, неопределенный срок. Задерживаться в Алтынгарде он долго не стал и уже совсем скоро после взятия города вновь собрал все свое разгулявшееся и расслабившееся войско, направив его далеко на юг. Так шли они, освобождая город за городом от владычества Зохака, который все еще почему-то не начинал шевелиться и беспокоиться, никак себя не проявляя. Через год воинство Ария Оседня вышло к Комоканскому морю и начало продвигаться вдоль его берегов на запад, где, обогнув множество небольших заливов, которыми была испещрена вся береговая линия, подошло к землям, располагавшимся в дельте одной из самых великих рек тех мест – Кураксы, имя которой было дано пришедшими сюда после Битвы Арты акалианцами, жителями далекой юго-западной Акалиании. В той войне представители этой человеческой расы с бронзовым цветом кожи воевали на стороне рода Курасов, которые сами были наполовину акалианцами, а на другую половину – одной из веток правящего рода Яровиндлов. Одной из причин той древней войны и было то кровосмешение, которое допустил Курас – родной дядя Ярена, Кайсака, Кресеня и Имира. Курас, будучи Наместником утопающей в зеленых лесах восточной Акалиании, взял себе в жены местную девушку. И дети его родились уже наполовину инородцами, но претендовали на престол Арты на равне с остальными наследниками рода Яровиндлов. Тогда-то Ярен, будучи старшим из наследников, и собрал всех своих младших братьев на вече, на котором они и постановили изгнать Курасов, детей Кураса, из правящего рода. Однако те просто так сдаваться не захотели, и тогда и развязалась та великая война, окрещенная Битвой Арты. Согласно сказаниям, Яровиндлов тогда поддержали многие чистокровные народы Мероура. Первыми были кемианцы (или такем-ырки), племя древней расы кхортов имевшее кожу от черного до бронзового цвета и ярко-желтые глаза. Их родиной был остров Кемия в Комоканском море, но проживали они и на юге Аркхорна – в землях будущей Семерии и на Мадайском полуострове. Давным давно, в Эпоху Ветров, когда Мероур погрузился во власть бесконечных бурь, ураганов и смерчей, некоторые племена кхортов, называемые рин-ырки и кали-ырки (известные как низкорослые, коренастые ринцы и высокие, крепкие акалианцы), что обитали в южных и юго-восточных землях Аркхорна, в джунглях Акалиании и горах Ринии, изменились – под влиянием неких темных сил они стали терять свое человеческое начало, высокие души начали покидать их тела и потому очи их из ярко-золотистых и ярко-желтых стали угасать и превращаться в бездонно черные и пустые. Они то и встали на сторону Курасов, а сохранившие свое истинное начало желтоглазые кхорты из Кемии сражались в той битве плечом к плечу вмете с ариантами. Также Ярену и его братьям помогали не только людские народы, но и кудесники ясны, вечномолодые долгожители живущие обособленно на Асилиуме, своем скалистом острове далеко на севере, являвшиеся детьми Духов-Сваоров. После того, как опустошенные в результате Битвы Арты южные земели покинули племена кемианцев и арианты, бронзовокожие акалианцы хлынули туда со своего полуострова, Акалиании. Долгое время они сами проживали в этих южных землях, пока сюда же не вернулись рода ариантов. Обосновавшись здесь, они подчинили себе акалианцев, живущих стаями, подобно волкам, и отвели им самое низшее место в их обществе, как этому и полагалось быть всегда. Единственные более-менее плодородные территории юга в дельте реки Кураксы были названы пришедшими сюда ариантами Уречьем. Так продолжалось, пока последний правитель Арты Имир не был свергнут с престола юным и амбициозным Зохаком из племени акалианцев. Под его властвованием порядки в этих землях переменились. Теперь же когда в эти земли явился семиводский кам и освободил местных ариантов, то все они склонились перед ним…

– Так, о чем ты хотел поговорить с нами, Арий? – вопросил Порыш, когда Вятко, который теперь стал сотником семиводского войска и приближенным Ария, вошел внутрь шатра, разбитого у устья реки. Он был последним кого ожидали на нараду. То, что кам решил их всех собрать в своем шатре было как нельзя кстати, ибо находиться на улице в такой зной было смерти подобно.

– Что ж, теперь, когда все в сборе, я хочу поделиться с вами своим видением, – Оседень уже давно вынашивал в своей голове этот план, но все никак не хотел рассказывать его остальным, ибо считал, что подходящее время еще не настало. – Я решил заложить град, здесь, в низовьях реки Кураксы, – все были довольно ошеломлены таким сообщением – до этого целью их похода было лишь освобождение земель из-под власти южного правителя, сейчас же Арий выдвинул предложение остепениться. Он заметил растерянность в лицах своих приближенных, а потому добавил:

– Конечно же, я хочу испросить вашего мнения на этот счет, соратники.

– Я думаю, что это – нечто новое для нашего похода, – первым решил высказаться Моск – главный советник Оседня, – но в этой задумке несомненно есть зерно здравомыслия – многие южные рода и так преклонились перед тобой, если же установить град, который станет твоей ставкой, то мы, вероятно сможем объединить вокруг него их всех, тем более, что они являются нам братскими и по языку, и по крови.

– Не думаешь ли ты, что Зохак не оставит этого просто так? Все же он считает себя хозяином этих земель, – недоверчивым тоном спросил Троян.

– Да сколько мы ездим по его землям, он так вообще ни разу и не объявился! – вспылил Порыш, ставший одним из трех главных военачальников кама. – Какой он к бесу хозяин?

– Все это так, – оставался спокойным Моск, – но и он не глупец – свободные города – это одно, а вот новый город, у которого есть все возможности стать перекрестным – это совершенно другое дело.

– А что, если все это лишь большая ловушка Зохака? Быть может он лишь усыпляет нашу бдительность? – внес новое предположение в обсуждение Тур, сын Ария и второй военачальник.

– Ха, да бред это все! – вступил в беседу, расхохотавшись, и третий рыжеволосый военачальник – Сармат. – Зохак – трусит, вот и все! Конечно, такое мощное войско почти беспрепятственно разносит его мелкие разбойничьи отряды, оставленные в каждом местечке – наверняка он уже заколачивает врата своего города досками! – вновь прыснул со смеху полноватый юноша.

– Да усмирись ты, юнец! – не стал больше слушать глупые доводы Сармата Троян. – Предположение Тура не лишено смысла.

– Возможно, – не смог не согласиться и Порыш, – но, выстроив город, мы в любом случае будем наготове, тем более, что к нам без сомнений примкнут и освобожденные народы.

– Я, пожалуй, соглашусь с Порышем – если результатом всего будет надежно обеспеченный тыл, и наши воины благодаря этому будут хорошо подготовлены к встрече с основным воинством Зохака, то тогда можно смело приступать к постройке города, – заключил Моск.

– Ну что же, я услышал ваши мнения, – Арий все же был доволен тем, что в общем все поддержали его идею, но не услышал он голоса Вятко, хотя за весь их поход тот и не отличался многословием, когда дело касалось принятия каких-либо важных стратегических решений. – А что скажешь ты, Вятко? – обратился он к своему сотнику.

– Что я скажу?.. Я лишь могу обетовать повести свою сотню туда, куда прикажешь ты, и если для благополучного исхода нашего предприятия нужно будет возводить стены нового города, то я прикажу это делать своим воям, – таким ответом Оседень доволен не был, ибо ожидал от юноши большей амбициозности, но тот унаследовал от своих предков лишь превосходную воинскую сноровку.

– Тогда я еще пораздумаю на сей счет, и оглашу о своем решении при всем войске. Об этом должны знать и местные жители. А пока на сегодня наше такое спонтанное маленькое совещание закончено! – когда все покинули шатер и Арий остался один, он прилег на свою постель и сомкнул очи, пытаясь углубиться в свои размышления. Сколько всего он уже натворил, чего жрецу делать никак не подобало. Уже целый год он убивал людей, тех, которые присягнули на верность южному правителю, его преданных псов, что стерегли города его Империи: воев, стражей, даже управителей, многие из которых были по происхождению из ариантских родов. Но что могло их заставить встать на сторону Зохака? Возможно, все они были жертвами обстоятельств, присягнувшими на верность ему под страхом смерти и из-за этого же страха сражающимися за него. Не исключено, что были из них и те, кто преследовал свои личные корыстные цели. Но Оседень, никак не мог понять, как можно было предать и продать свой народ, хотя не известна еще была Арию власть менед, которые распространял по всем своим владениям коварный змей, заставляя людей браться за оружие и убивать друг друга за блестящие драгоценности. Были, конечно, среди прислужников Зохака и акалианцы, со смуглого цвета кожей и темными, будто мрак, очами, которым было легко править ариантскими родами, ведь они были для них не свои, а значит, с ними можно было творить что угодно без зазрения совести, если она, конечно, у этих нелюдей была. И молодой кам мог представить все их зверства, учитывая тот факт, что во времена господства ариантов, еще при жизни Имира, все представители инородцев не могли занимать высокие положения в обществе – Зохак же дал им такие права, каких они с роду не имели, и теперь они почувствовали волю… Неожиданно мысли Ария прервал вновь появившийся в шатре Троян. Мужчина даже не заметил, как он вошел, и только легкое покашливание побудило его разомкнуть очи и увидеть родича.

– Ты что-то хочешь добавить? – любезно поинтересовался кам, аккуратно присев на своем скромном ложе.

– Я лишь не хотел говорить при всех, – замялся кареглазый Троян, – Оседень, я должен покинуть тебя, – Арий медленно встал и пристально начал всматриваться в очи дяди. – Меня ожидает моя жена, и сын, хоть я и полностью полагаюсь на его ум, все же не сможет он так долго управлять Троей, ведь я не предполагал оставлять его на такой длительный срок, да и Зохак может надавить на него, поднять дань или приставить своего человека во власть, к тому же еще за пресловутым Зоряном нужен глаз да глаз…

– Я все понимаю, Троян, – положил руку ему на плечо кам, – ты сослужил мне верную службу, за что я тебе непомерно благодарен. И, если честно, твой долг был исполнен еще тогда, в Алтынгарде. Посему в любое время ты можешь просить меня о чем угодно и рассчитывать на мою помощь – я примчусь, как только получу известие от тебя.

– Благодарю, – родичи крепко обнялись, – и знаешь, ты все-таки город построй, пусть даже Зохак и придет к тебе, требуя дань, но ты уже создашь оплот сопротивления, и помни, сколько за тобой стоят людей, – добавил он уже у выхода. – Ну, бывай здоров!

– И ты тоже, дядя! – Оседень в очередной раз отметил про себя, каким же мощным казался этот высокий человек со спины, по которой водопадом спускалась его черная густая грива…

Лето 204 г.

– Если ты хочешь знать лично мое мнение, то я считаю, что нам еще рано выходить открытой войной на Оплот Зохака, – заявил один из советников Семерии, собравшихся в каменном доме кама на очередное вече.

– Ты думаешь Семерия еще не окрепла? – Арий Оседень понимал, что отчасти один из верных мужей Урагарда глаголил истину, ведь хоть и прошло уже двадцать лет с тех пор, как им, Арием, и его братом Моском был заложен первый фундамент нового каменного города, которому они дали имя Урагард. За все это время пока они стояли в Уречьи – одной из самых благодатных земель здесь на юге, в низовьях Кураксы – жители многих местных поселений стекались именно к этому граду. Некоторые из них являлись и из местности известной, как Мадайя, находившейя еще под властью Зохака, что к востоку от Уречья и к югу от Семиводья. Все они были потомками тех древних ариантских родов, которые покинули юг после того, как последствия Битвы Арты опустошили эти земли, а затем вновь вернулись туда во времена правления Имира. Все эти рода помнили, кем они были по крови и сразу же признали в пришедших с Оседнем воинах единокровных братьев. Самого же кама они зауважали еще больше, когда он бесстрашно начал ходить со своим войском от поселения к поселению и вступать в битвы с прислужниками Зохака, которые держали все те города и взымали с них дань. Арий же освободил эти земли и дал им независимость. Именно по этой причине люди начали со временем приходить в новый Урагард, тем более, что многие участвовали в его возведении, чтобы преклониться перед камом и присягнуть на верность. Сам же Оседень ни коим образом не желал принимать предложения местных жителей стать их новым правителем. Вскоре Урагард стал центральным местечком для поселений Уречья, ибо, хоть Арий и отрицал свое лидерство в этих землях, но все же город в полноводной дельте Кураксы, испещренной множеством мелких каналов, стекающих в Комоканское море, показался удобным и подходящим для всех мужей Уречья, чтобы собираться в нем на вече. Так образовался некий союз всех родов в тех землях, который Моск предложил назвать Семерия, что указывало на нахождение сего союза в подданстве Семиводья, с чем Оседень с радостью согласился, ибо все же для него единственным царем и повелителем всегда оставался Сам – правитель Семиводья. А все населявшие те земли ариантские рода стали именоваться семерианцами. Тем не менее, полноценной державой Семерия так и не становилась, да и Арий того не желал, он лишь присоединил сии земли к царству, хоть они и находились далеко от него, и представлял себя лишь военным камом Семиводья.

– А, по-моему, Семерия уже готова для похода – Зохак уже давно струсил и боится отправлять своих головорезов к нам, тем более, что все мы поддержим Ария и присоединим своих воев к его войскам, – слова иного копного мужа все же не казались Оседню разумными – он не был уверен в том, что его уже изрядно потрепавшемуся войску, да еще и отвыкшему от войны за эти двадцать лет, было под силу сейчас одолеть воинство Зохака. Нужно было еще больше времени и для подготовки своих дружинников, и для набора новичков из местных семерианцев.

– Как бы ты рассудил, Моск? – Оседень всегда знал, что на советы его мудрого брата можно было положиться – пока они еще ни разу не подводили его в походах.

– Хм-м, ты знаешь, – начал плавно перебирать свою бороду мудрец, – я все же подержу тех наших мужей, которые посчитали твое предложение о войне сомнительным. Мы действительно пока не достаточно окрепли, чтобы в открытую сразиться с войском Зохака, – Арий это прекрасно осознавал и сам, но все же выставил этот вопрос на вечевое обсуждение, дабы узнать мнения всех боярых мужей на сей счет. – Но, мы можем прийти и к некому соглашению с теми, кто считает поход возможным и даже необходимым, – тут у кама в глазах загорелся огонек – все-таки какая-то часть его уже хотела наконец сдвинуться с места и продолжить свое дело. – Немного западнее от нас есть опаленные земли, в которых в глубокой древности ариантскими родами был возведен великий град с крепкими стенами, который назывался Рутельгардом. Когда же змей начал захватывать южные земли, покорил он и Рутельгард, который переименовал в Альмак на свой лад, и который стала его первой мощной крепостью, пока он наконец не возвел себе Оплот. Сейчас же этот городишко с землями Опалона стал лишь частью Империи Зохака, хотя и является по-прежнему его духовной столицей, ибо там змей возвел святилище своим Богам, – Арий, кажется, уже начал понимать, к чему вел Моск.

– То есть, это – его слабое место, выходит? – все начало в голове у кама выстраиваться в логическую последовательность.

– Так оно и есть, и взять его будет проще простого, ибо предназначения у этого городка лишь храмовые, но не оборонительные. Взяв же его, мы получим огромное преимущество, к тому же к нам присоединятся единокровные арианты, населяющие Опалон, – Оседень заметил, как начали меняться в лицах все его копные мужи, и помещение наполнилось голосами перешептывающихся советников: кому-то эта идея пришлась не по душе, но большинство были довольны таким компромиссным решением – во всяком случае сидеть в Уречьи и бездействовать практические никому не хотелось. Арий же был тоже удовлетворен исходом сего собрания и тем, что даже изначально сомневающиеся боярые мужи поддержали мысль Моска. И в который раз кам про себя отметил, как точно не прогадали они с братом в выборе самых рассудительных мужей со всего Уречья.

Глава 6. Храм Творца

Осень 189 г. Третьей Эпохи

В небольшой комнатушке тускло горел свет, исходивший лишь от одной единственной догорающей свечи на письменном столе. Браг был на столько занят своей работой, что даже и не замечал, как за весь вечер успело выгореть уже шесть восковых свечей, и в канделябре осталась лишь одна. Как обычно работа шла своим размеренным чередом и старый жрец, скрючившись над столом, аккуратно шкрябал гусиным пером по желтой бумаге различные числа и буквы-арфы, смысл которых мог понимать лишь он один. Вмешиваться в державные дела своего отца он начал уже давно и так ловко, что тому до сих пор так и не удавалось ни разу уличить своего сына в этом. Браг довольно часто брал на проверку записи казначеев и старался самолично контролировать весь приток и отток менед в казне, порой изымая их оттуда или, что было намного реже, вбрасывая некоторые суммы для поддержания ее. Менеды были одним из тех нововведений, которое были предложены лично Брагом, с подачи которого Один и согласился на этот эксперимент с казной. Идею об использовании драгоценного металла для облегченного обмена товарами сначала исключительно на ярмарках и торгах, а потом и в повседневной жизни, жрец почерпнул от мудрецов, у которых обучался в свое время. Правда те отзывались об этой системе крайне неудовлетворительно. Браг же полагал, что они относились столь предвзято к ней лишь из-за того, что впервые она была придумана и введена лично Зохаком в южных землях. Новатор не считал, что если колесо было изобретено врагами, то его было бесполезно использовать на собственное благо, ведь менеды в его понимании являлись весьма разумным решением. Убедить отца поначалу было, конечно, сложновато, ибо он по обычаю своему был упрям и довольно консервативен, но подговоренные Брагом другие жрецы все же смогли общей массой заверить Одина в верности такого нововведения. Зачастую Браг только так и мог распространять свою власть, чего ему, однако, было недостаточно и он всегда ощущал себя ущемленным: еще с самого детства строгий отец направил его обучаться к жрецам в местный Храм Вед, таким образом полностью перекрыв своему сыну всякий путь к престолонаследованию. Быть же жрецом Браг никогда не хотел и это его не привлекало – намного интереснее смотрелась перспектива восхождения на престол Касского Царства, чего Один, видимо, не желал. Став жрецом, Браг все-равно не усмирил своих амбиций и довольно быстро создал себе блистательный авторитет, сделавшись уже главным жрецом Храма Вед. Тут-то и наступило его время, когда он мог в полной мере приступить к реформированию старой системы, если не в державных делах, то в духовных. Первым делом он отделил свой храм от всех остальных, существовавших в Чюдроке и Семиводьи. По старым конам в каждом городе или веси мог находиться один храм, который был посвящен одному из четырех Духов-Сваоров: воздуха, воды, огня и древа, которым соответствовали Храмы Любви, Вед, Смерти и Здравы. В Храмах Любви жрецами-чародеями хранились и передавались таинства семейного уклада и освещались семейные союзы; их жрецы носили золотые одеяния. В Храмах Вед жрецы-ведуны сохраняли мудрость своих народов и передавали ее потомкам, зачастую при таких храмах содержались огромные библиотеки; их жрецы носили белые одеяния, вышитые золотыми нитями. Храмы Смерти служили для подготовки тел умерших к переходу к Солнцу, а также для исполнения ее жрецами-чаклунами смертных приговоров; они одевались в полностью черные мантии. В Храмах же Здравы напротив жрецы-знахари исцеляли и ставили на ноги больных и хволых людей и одевались в алые накидки с синей вышивкой. В крупных городах могло быть сразу два, три, а порой и все четыре храма. Соответственно в каждом таком храме был свой глава, стать которым можно было лишь пройдя все ступени обучения, на совете же в конце года избирали главу из самых мудрейших. Существовали так же и многочисленные небольшие храмы посвященные Богам – отошедшим к Солнцу предкам. Такие храмы назывались святилищами и содержались зачастую лишь одним жрецом, которого называли волхвом – он общался с Богами, просил их покровительства и милости. Волхвы предпочитали синие, темно синие и фиолетовые цвета в своих одеяниях. Существовал также Второй Храм Мероура, который территориально находился на рубеже между Чюдроком и Семиводьем, высоко в Чюдрокских горах. Он выделялся особенно из всех остальных тем, что не принадлежал никакому городу и в нем можно было обучиться более сокровенной мудрости, нежели при простых храмах. Этот посвященный всем Богам храм считался некой духовной обителью, Престолом Богов, но был и иной, Храм Творца в Касских горах, который являлся его Престолом, и его жрецы так же, находясь между Касским и Вандским Царствами, были независимыми от обоих. Все это устроение жреческого мира нисколько не устраивало тогда еще молодого Брага, и он провозгласил Храм Вед в Касгарде Церковью, независимой ни от каких иных жреческих структур. Таким образом Браг смог полностью переделать все до единого различные храмы Касского Царства в подобные церкви, которые также сменили свою фокусировку с центров передачи знаний на центры веры, ибо Браг считал, что обывателям не нужно было знать многое, им достаточно лишь было следовать канонам и традициям, которые выдвигала его Церковь. Единственным оплотом непокорности для реформатора оставался Храм Творца на юге в Касских горах, находившийся на самой вершине горы Алатур, самой высокой в тех местах. Он обладал неким сходным со Вторым Храмом Мероура статусом, и туда допускались далеко не все. Жрецы его были единственными, кто не поддержали переделы Брага и не поддались его влиянию. Этот храм был подобно истоптанной мозоли для главы новой Церкви. Но на этот счет у него уже давно имелись кое-какие мысли, и, казалось, настала именно та подходящая пора для их осуществления.

Тут размышления старого жреца прервал тихий стук в двери.

– Заходи! – рявкнул он, не отрывая очей от бумаг с делами казны. Двое молодых не то жрецов, не то учеников смирно вошли в комнатушку и встали немного поодаль от Брага.

– Сегодня на главной площади один блаженный вновь впал в ересь, Твое Святейшество, – робко доложил один из гостей.

– Кто таков? Опять тот кузнец? – поднял вдруг свои страшные глаза Браг и начал ими сверлить докладчика. – Я же уже объяснял, что с ним делать! Нечего меня беспокоить по таким пустякам!

– Нет, Твое Святейшество, мы бы не стали… – старик заметил, как на лбу служителя Церкви выступил пот. – Один из боярых мужей Одина начал собирать народ, дабы вынести предложение на вече касательно нашей Церкви, – тут жрец вскочил и в мгновение ока, подобно пардусу, приблизился к докладчикам.

– И что же они хотят предложить царю? – ядовитым голосом прошипел Браг.

– У него есть собранные сведения и он собирается глаголить против Твоего Святейшества, – руки юноши отчего-то начали трястись.

– Я надеюсь, вы явились ко мне, чтобы узнать использовать ли клинок или же удавку, не так ли? – пристальным взглядом уставился на обоих служителей старик, зная заранее, какой ответ он услышит.

– Н-ну… Можно сказать, что да.

– Ну так почему же я еще до сих пор наблюдаю вас здесь, в своем помещении?

– Значит, мы устраняем?.. – замялся докладчик.

– Чтобы завтра же утром этот боярин отправился в далекое плавание по быстроводному Кастону с перерезанным горлом прямиком в Касское море!

– Слушаюсь! – хором ответили оба гостя и поспешили удалиться из кабинета.

Захлопнув за молодыми служителями дверь, Браг вернулся к своему рабочему столу, на котором все еще покоились неразобранные до конца отчеты казначея. Время уже было далеко за полночь и продолжать слепиться жрецу уже не хотелось, тем более, что фитилек свечи уже тонул в растопленном воске. Комнату окутала полнейшая тьма, лишь синеватый свет луны заливал пол, проникая через одно единственное небольшое оконце. Завтра у Брага был важный день: он созвал всех жрецов своего ближайшего круга, дабы обсудить с ними важную весть – в скором времени Один должен был оставить свой престол, а ему на замену следовало подготовить нового, достойного преемника, который пришелся бы по нраву и самому Одину. И с этим, как того и следовало ожидать, могли возникнуть большие проблемы – строгому правителю еще старой закалки мог показаться достойным лишь такой прославленный герой и настоящий человек чести, за которого могли бы поручиться даже мудрейшие из мудрейших и старейшие из старейших. К великому сожалению Брага такой человек в Касгарде появился, и это был Рус.