Князь Рус. Посланец Сварога

– Надо ему все рассказать! – с тревожной озабоченностью воскликнула Ильмера.

– Конечно, надо. Вот прямо сейчас пойдем и расскажем, – кивнул Рус и сделал шаг к городищу.

Его, конечно же, никто не подумал останавливать при входе во «дворец», как и Ильмеру со Славяном, а также Огнеслава. Остальные воины остались снаружи на тот случай, если потребуется силовая поддержка.

Купец оказался внутри и разговаривал с Паном, скармливая ему и его «боярам», что также сидели за столом в количестве двух десятков, байки различной степени достоверности или веселости, распивая одну из амфор только что приобретенного вина. Был он один, но чувствовал себя у этих диких варваров в безопасности, потому как если те дают слово о неприкосновенности гостя, то держат его.

– О, мальчик мой! Ты вернулся, хотя я ждал тебя еще вчера. Но оно и к лучшему… Иди сюда, выпей со мной вина, что привез мне сей торговый гость Евагрий. Оно гораздо лучше того, что готовилось для пира в честь тебя!

– Благодарю отец, но откажусь…

– Почему? – нахмурился Пан.

– Вино отравлено.

– Что?!!

– Это ложь! – вскочил Евагрий. – Я ведь тоже пью это же вино!

Ближники Пана также оказались на ногах, опрокидывая лавки и отшвыривая кубки, из-за чего красная жидкость, точно кровь, обильно разлилась по столу.

– Может, то, а может, и не то… Вполне возможно, что пьете сейчас именно чистое, не подслащенное «свинцовым сахаром»… А может, и подслащенное, в малых дозах оно не сильно вредит здоровью, особенно если его отрыгнуть сразу после распития с тупыми варварами. Да, Евагрий?..

– О чем ты говоришь, Рус? С чего ты взял, что вино отравлено?

– Об этом мне в числе прочего поведал сам Сварог в момент проведения обряда полного совершеннолетия…

– Что?.. – изумился Пан.

Да и остальные стали взирать на него с выпученными глазами.

– Я говорю правду. Жрец Ведомир подтвердит.

– Я верю… но продолжай про вино… – несколько запинаясь, попросил Пан.

– Так вот, ромеи нам везут самое поганое вино, что у них получается, а чтобы его не выкидывать и поиметь с нас прибыли, они его немного улучшают, добавляя свинцовый сахар, что является ядом.

– Это ложь!

– Славян, заткни его…

Младший брат с явным садистским удовольствием на лице врезал купцу под дых, отчего Евагрий согнулся пополам и рухнул на колени, жадно хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

– Будешь говорить, когда тебе это позволят, – добавил он купцу.

– Так вот, о том, что это яд, они знают. Яд медленный, при этом действующий не только на тех, кто его пьет, делая их глупыми, гневливыми и жестокими, но и на потомство. Так выродилась знать Рима, что также сластила вино, им готовили еду на свинцовой посуде и пили они воду из свинцовых труб, а женщины еще и пользовались белилами, сделанными из все того же свинца. Вспомните их императоров, Нерона, Калигулу, и я уже молчу о Тиберии Клавдии, что из-за уродства лица даже не мог нормально прожевать еду, и у него изо рта постоянно текла слюна…

Откуда вообще славяне знали об этих императорах, даже по нынешним меркам далекого прошлого? Так купцы развлекали варварских вождей различными байками во время попоек (традиция обмывать сделки родилась не вчера), что делало их более успешными и желанными гостями во время следующих торговых операций. Для вождей какое-никакое интеллектуальное развлечение…

– Эти греки, что называют себя ромеями, об этом знают и теперь травят нас, желая, чтобы мы выродились, как римские правители, что под конец уже не могли произвести потомства, чтобы наш народ под дурным управлением стал слабым и его можно было бы легко поработить.

– Это лишь слова… неправда… – прохрипел чуть оправившийся ромей. – Каждый может назвать себя гласом бога… Какие ваши доказательства?

Рус хмыкнул от прозвучавшей последней фразы, оборвавшейся от удара купцу под дых Славяном.

– Что ж, есть и доказательства. Отец, сравни свое здоровье со здоровьем любого другого человека сходного возраста, но который при этом не имел возможности пить ромейское вино, больше предпочитая ставленый квас или медовуху. Да вот хотя бы с кузнецом Титом, что при желании все еще может встать к наковальне и поработать молотом. Так ли слабы стали его члены, так ли больные его внутренности, так ли слабы его глаза… как твои. И еще, вспомни себя молодым. Был ли ты раньше таким же гневливым и нетерпимым? То же спрашиваю и у вас, – посмотрел Рус на соратников Пана, что также увлекались питием ромейского вина в излишне больших объемах.

Каган, да и его свита – своеобразные постоянные представители крупнейших племен – нахмурились, призадумались, и то, что они думали, им сильно не нравилось. Если у кого не было какого-то из перечисленных симптомов, то сила самовнушения такова, что они все это тут же прочувствовали и «вспомнили». Русу для этого даже не требовалось вводить их в состояние измененного сознания. Чистая психология.

– А что до потомства, – продолжил он, – то вспомни своих последних детей, моих бедных братьев и сестер: Милослава, Тихомира, Гасаву и других… Они пострадали особенно сильно. Но пострадали не только они, но и другие, в том числе и мы…

Рус кивнул на брата и сестру.

– Вспомни, как ты проявлял неудовольствие умственными способностями моего старшего брата Беловода, его нерешительностью, как пенял за излишнюю жестокость Коману, как был недоволен порывистостью и нежеланием думать Истра…

Рус мимоходом «пнул» своих соперников, глядишь, и отложится у кого в сознании, что они… сильно порченые.

– А теперь вспомни, отец, как много ты пил этого вина перед тем, как зачать тех, в ком потом так сильно разочаровался. И не был ли сдержан в питии перед тем, как зачал тех, в ком видел больше положительных и радующих тебя качеств?

«Типа меня», – мысленно хмыкнул Рус.

Вспомнить такое, конечно, вряд ли можно, но… тут снова играла чистая психология: если есть четкое объяснение произошедшего, то его принимают как данность, без лишних проверок и сомнений. Опять же, сказывалась упавшая планка критичности восприятия информации каганом и его присными, кои тоже имели проблемных детей. Они, конечно, тут же списали их поганый нрав на отраву, а не на плохое, а то и вовсе отсутствующее как факт воспитание, и возгорелись жаждой мести. Ну и довлел факт того, что рассказчик сейчас не от себя говорит, а как бы озвучивает сказанное самим Сварогом.

Тут взревели ближники Пана, требуя крови купца. Кто-то даже бросился на него, выхватывая кинжал, но Огнеслав смог его укрыть, объяснив:

– Все должно быть по закону! Мы будем его судить, и он ответит за все перед нашими богами!

– Я не знал, клянусь! Я не знал! – вопил перепугавшийся купец, осознав, что дело пахнет керосином.

Рус кивнул Славяну, и тот снова добавил Евагрию, и купец после еще одного удара, уже ногой в живот, снова заткнулся. Сам каган рухнул обратно на трон, схватившись левой рукой за область сердца.

«Не переборщил ли я? Как бы не окочурился, – с тревогой подумал Рус. – Сейчас это было бы несколько лишним и преждевременным».

– Отец! – К Пану бросилась Ильмера.

– Все хорошо… – Пан глубоко дышал, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла, и краснота, залившая его несколько одутловатое лицо, стала постепенно отступать. – В яму его…

Заверещавшего купца тут же подхватили дружинники и поволокли прочь.

8

Следующие несколько часов ворожила, изгоняя зловредных духов, Джива – жрица богини Живы, отвечавшей за врачевание. Она то что-то бормотала, то завывала, то делала пассы руками и воняла травяными дымовушками на конопляной основе. Конопля оказалась забористая, так что через некоторое время Рус начал подхихикивать над особенно смешными ужимками жрицы.

«М-да, с медициной тоже надо что-то делать, – уже на улице, после того как немного проветрил голову, с тоской подумал Рус. – На эффекте плацебо далеко не уедешь…»

Конечно, имелись и действенные средства, то же маковое молочко для снятия боли или мед для обеззараживания ран, плюс живица, но это все ни о чем. Вот в чем хорошо разбирались эти жрицы, так это в ядах… Другое дело, что сам он не разбирался в медицине от слова совсем, и потому требовалось искать местных специалистов, а самые компетентные сейчас проживали в Константинополе.

Как бы там ни было, Пану стало легче, и ближе к вечеру он вновь призвал к себе Руса. Сам остался лежать на широком ложе, устеленном множеством шкур. Выглядел он не очень, темные круги под глазами, тяжелое дыхание… Оно и понятно, пережил не то инфаркт, не то инсульт, Рус в этом не разбирался. Оставалось только радоваться, что Пана при этом не парализовало на одну половину тела, как это нередко в таких случаях бывает. Ну а что вид кислый, то это тоже легко объяснимо: кто возрадуется, узнав, что дети твои полудурки из-за употребления отравленного вина. Да еще сами дополнительно травятся тем же вином.

– Какое прозвище тебе утвердил Ведомир? – поинтересовался он, отпивая какой-то медо-траво-ягодный взвар, после чего похлопал по ложу ладонью, дескать присаживайся, что Рус и сделал.

– Хм-м, жрецу после произошедшего было как-то не до моих прозвищ…

Жрец мог как подтвердить уже имеющееся погоняло, так и дать свое. Рус в этом плане особо не выделялся и какого-то стойкого прозвания не имел. Прозвища менялись от случая к случаю в зависимости от свершений, иногда не самых благовидных. Вот и его прозвище Огонь появилось не так давно.

– Ну да… – тоже улыбнулся Пан. – Шутка ли, сам Сварог говорил с тобой… Тут действительно не до прозвищ. О чем бог еще говорил, кроме как об отравленном вине?

– О многом… Но стоит ли говорить об этом сейчас? – усомнился Рус. – Тебе необходимо отдохнуть, набраться сил… Джива сказала, чтобы мы тебя не беспокоили. Несколько дней ничего не решают, а так хуже может стать, ведь Сварог поведал мне о не самых добрых вестях.

– Говори.

Глаза Пана гневно сверкнули, и сейчас перед Русом появился не разбитый отец-старик, а верховный вождь, правитель государства, кое он сам создал своими руками и нес за него ответственность.

«Может, оно и к лучшему, – решил парень. – Глядишь, вместо того чтобы заниматься самобичеванием, мобилизуется для решения новых проблем, что встали перед его государством…»

– Хорошо… Главное, что сказал Сварог, так это о том, что наш народ через несколько лет ждет второе нашествие кочевников по типу того, что было двести лет назад…

– Новые гунны…

– Да.

Славянская общность в те годы только формировалась, и неизвестно, чего было больше для племен в прошлом гуннском нашествии, отрицательного или положительного. Что было бы со славянами, не случись гуннов? Стали бы они теми, кем являлись сейчас, или канули в безвестность? Ведь до гуннов о них никто и не слышал… Может быть, именно гунны стали тем фактором, что в итоге сплотил их в единый народ, перемешав между собой и тем самым дав единый язык? Но то, что в прошлый раз, возможно, послужило скрепляющим фактором, в этом случае может стать фактором дробящим. Именно об этой опасности и сказал Рус.

– Ясно… И когда их ждать?

– Я не знаю… не понял… но скоро… Сначала на нас попрут выдавливаемые ими племена гуров, в боях с которыми мы ослабнем, а потом они нанесут добивающий удар.

– То есть Сварог дал тебе ясно понять, что мы с ними не справимся?

– Да. Если ничего не изменить, то даже если победим, победа будет сродни Пирровой… станем слабыми, и нас добьет любой желающий, хоть те же гепиды.

Пан понятливо кивнул.

– Сам-то что думаешь? – спросил Пан, пристально на него взглянув.

Рус мысленно хмыкнул, ни на секунду не поверив в то, что отец действительно решил испросить совета у сына, пусть и общавшегося с богом. Скорее это был очередной экзамен.

– Лично я не вижу шансов выстоять, да так, чтобы потом не пасть от рук тех же ромеев. У нас для этого нет двух из трех компонентов. Нет железа для оружия и доспехов, а также нет армии.

– Вот как? – удивился Пан, на этот раз похоже, что искренне. – По железу согласен. Но поясни про армию. Ведь у нас есть много храбрых и сильных воинов…

– Извини, отец, но много воинов – это просто толпа вооруженных людей. Чтобы эта толпа из простых воинов стала армией, они должны быть обучены действовать совместно. Даже нынешние ромейские армии, в которых ты по молодости служил, это бледная тень того, что у них было раньше. По сути, это те же самые толпы из гепидов, лангобардов, готов, галлов и прочих племен, что кидаются на врага и месят его, пока враг не побежит или не побегут они сами. Нет в нынешних боях ни особой тактики, ни стратегии, я уже молчу о хоть каких-то маневрах на поле боя. Максимум возможного – это послать в бой резервный отряд и ударить из засады, ни о каких маневрах непосредственно вступавших в бой отрядами, как это происходило в прошлом, не приходится даже мечтать.

– Да, я помню рассказы наших командиров о железных легионах, покоривших половину мира и благодаря своей выучке бивших врагов, что многократно превосходили их числом…

Пан снова отпил взвара.

– А что же есть?

– Есть та самая толпа, из которой можно было бы создать армию, но мы ее создать не сможем, даже если удастся собрать нужное количество воев вместе на длительный срок и обеспечить их всех пропитанием на время обучения.

– Почему нет?

Казалось, Пан действительно удивился.

– Причин много. Во-первых, банально некому учить. Разве что нанять кого-то из сведущих в Ромейской империи, но это вряд ли возможно.

– Почему? Если дать много золота…

– Нанять, может, и не проблема, проблема удержать найм в секрете, а потом еще и сам процесс обучения. А это даже не месяцы – годы! Рано или поздно – и скорее рано, чем поздно – это станет известно ромеям. Уж в их умении вызнавать чужие тайны сомневаться не приходится. В этом они все еще мастера. О чем они тогда подумают?

– О том, что мы готовим армию для похода на них, – усмехнулся Пан.

– Вот именно… Так что в лучшем случае ромеи, просто из предосторожности, подошлют убийц и убьют этого учителя. В итоге гора золота окажется потрачена впустую.

– А в худшем случае?

– В худшем случае убьют не только учителя, но и тебя… из-за чего у нас возникнет смута.

И снова Пан кивнул с хмурым взглядом.

– Продолжай…

– Да и сомневаюсь я, что там действительно кто-то по-настоящему сведущ в этом деле… Во-вторых, я думаю, у нас просто нет времени на вдумчивую учебу. Кочевники кутригуры начнут давить на нас как бы не прямо с этого года, сразу после сбора урожая…

– А в-третьих?

– Много ли будет стоить эта обученная армия без хороших доспехов, отец? Точнее стоить-то она будет очень дорого, а вот эффективность… Будет обидно, если хорошо обученного воина подстрелит простой кочевник-пастух из дрянного лука кривой стрелой, у которой даже наконечник каменный…

С доспехами у славян, да и у прочих, тех же готов и гепидов, не говоря уже о балтах, дело обстояло просто швах. Дорого это. Очень дорого. Хорошие доспехи (и то относительно, в виде кирасы или чешуи) могли себе позволить только вожди. Ближняя дружина, исчисляемая в несколько десятков человек, оснащалась уже сильно хуже – кольчуги разного способа плетения и качества железа. Иногда они были усилены той же чешуей или железными пластинами.

Кольчуга как защита, прямо скажем, так себе, она ведь даже не стальная – железная. То есть сколько-нибудь сильный удар тем же копьем просто разорвет кольца. Не защитит она и от боевой стрелы, не говоря уже об ударе топором, мечом или даже дубиной-булавой, кости хрупнут только так. В общем, оберегает только от режущих ударов и все.

Большая часть воинов, регулярно участвующих в походах за рабами, использует кожаные доспехи из многослойной конской или воловьей кожи, пытаясь их дополнительно усилить роговыми пластинами. У них уже и шлемов-то у большинства нет, из оружия помимо лука – топор. Мечи – редкость, и качество у клинков поганейшее, гнутся и ржавеют быстро. Даже в дружинах мечи не у всех. Что уж говорить об ополчении? У них и кожаной защиты не имеется, шкура, щит да копье, ну и ножик. В основном все те же дубины.

– И как, по-твоему, нужно поступить?

– Уходить надо…

– Уходить? – изумился Пан. – Куда?!

– На север, отец. В леса, оттеснив балтов, где кочевникам не развернуться, или за горы к нашим соплеменникам, что обосновались на землях, где раньше жили готы, пока они не ушли оттуда. В горы кочевники тоже не полезут. А если повезет, то найдем там руду железную и станем сами себе оружие и доспехи делать.

– Хм-м…

Пан призадумался. По его виду было ясно, что предложение Руса ему, мягко говоря, не по нутру. Да и кому оно могло понравиться? Бросить все нажитое непосильным трудом, оставить родные края, где все давно знакомо и привычно, и идти в неизвестность?

– Ступай, – после длительной паузы произнес он, вспомнив о все еще сидящем подле него сыне. – Мне надо подумать. Кроме того, такое решение не в моей власти… Придется собирать Верховое вече, даже Великое вече, на нем будем все решать.

Рус мысленно присвистнул, ибо сбор Великого вече – штука редкая, даже редчайшая, по крайней мере на его памяти такого ни разу не случалось. А заключалось оно в том, что собирались не только вожди племенных союзов (Верховое вече), а вместе с ними и простые племенные вожди (Срединное вече), но и родовые главы (Низовое вече). Народу припрется тьма-тьмущая. Но, собственно, в данном случае по-другому и быть не могло, так как вопрос решать действительно предстоит судьбоносный.

9

Поутру Пан рассылать гонцов во все края своей державы не спешил. Сон, кстати, сделал свое благодатное дело, и выглядел каган если не на все сто… лет, как вчера вечером, то на свои шестьдесят с лишком точно, что и неплохо, учитывая приступ на фоне не самого здорового образа жизни.

Вместо этого он после завтрака, прошедшего в тихой, если не сказать угрюмой, обстановке, приказал снарядить его ладью.

– Куда ты, отец? – спросил Рус.

– Съезжу к Ведомиру… Заодно о твоем прозвище справлюсь, – даже пошутил он.

Ну что же, логичное действие в плане мистического мышления хроноаборигенов – получать на каждое свое действие одобрение высших сил. Ну и отмазка перед народом на случай его недовольства: дескать, это не мой волюнтаризм, а так пожелали боги. А кто мы такие, чтобы спорить с богами?

«Вопрос в том, что ему там жрец накамлает? – подумал Рус. – Вдруг у него за эти дни крыша откровенно протекла? Опять сойдется в битве с Чужим… Остается надеяться на Богумила, что он вовремя заметит непорядок и успеет напоить Ведомира чем-нибудь успокоительным… Главное, чтобы это что-то не было наркотой, а то только еще хуже сделает».

В целом же, по его мнению, жрец Сварога должен топить за переселение, ведь Рус потратил несколько часов на разговоры с ним на эту тему, даже пытался использовать свои умения в плане гипновнушения. Но это не точно. Ведомир, столь ярко ощутив присутствие своего бога, как, возможно, не ощущал его никогда, мог в религиозном экстазе стать чрезмерно воинственным, решив, что теперь бог будет им покровительствовать во всем и всегда, чуть ли не лично поведет их в бой, спустившись с небес.

«Или, чего доброго, меня на это подпишет, назвав аватаром Сварога или чем-то в этом роде», – беспокоился Рус.

Но перед отплытием каган решил выполнить свои судейские функции.

– Приведите купца.

Евагрия оперативно доставили панские дружинники. Выглядел он после ночи в яме уже не так представительно, да и пованивало от него, в туалет никто его не водил.

– Купец Евагрий, я обвиняю тебя в том, что ты целенаправленно травил меня и прочих лучших людей моего рода и племени, – кивнул по сторонам Пан, указывая на пришедших во «дворец» своих ближников, что не могли пропустить такое действо, как суд, тем более что они были непосредственными пострадавшими от действий купца.

– Я не виновен, великий каган! Я всего лишь купец, а не винодел! Я просто покупаю вино у виноделов и продаю его вам, и все! Я не виновен!

– Но ты знал, что они добавляют в вино яд?

– Нет! Откуда мне об этом знать, великий каган!

Пан нахмурился, не зная, как еще уличить купца во лжи. Слово против слова. Разве что, применив пытки, можно добиться иных слов, но, как ни странно, сим действом варвары особо не увлекались, понимая, что от боли слабый оговорит себя. Вот божий поединок – это да, это можно, даже нужно.

«Да уж, со следственными мероприятиями здесь еще хуже, чем с медициной», – горестно вздохнул Рус, хотя сам ни разу следователем не являлся, но книги и фильмы на эту тему хоть немного, но давали понятие о доказательной базе.

– Отец…

– Да?

– Вели принести кувшины с вином с галеры купца, что он заготовил для личного употребления. Мы сравним вкус того и проданного нам вина, и сразу станет ясно, что к чему.

Тоже так себе доказательство. Это имеет значение, если действительно вино окажется разным на вкус. Рус лишь попенял себе, что заранее не проверил этот факт. С другой стороны, ему было наплевать на решение о виновности или невиновности купца, вот и не позаботился об этом раньше.

Но судя по тому, как задергался Евагрий и забегали его поросячьи глазки, пил он что-то иное. И это неудивительно, даже если вдруг действительно не знал о ядовитости продаваемого вина, ибо то, что он продавал, качеством действительно было на уровне «пакетного» винца из ларька, и пить его уважающий себя человек не станет. Так что риск опростоволоситься в этом плане был минимальным.

Воины оперативно принесли несколько кувшинов и по знаку Пана разлили в кубки желающих продегустировать вино. Возжелали все. В зале поднялся возмущенный гул.

«Надо думать, – с усмешкой подумал Рус, – что вино оказалось на порядок качественней той кислой бурды, что продавали нам».

Не факт, что его тоже не улучшали «свинцовым сахаром», но это уже было неважно.

Послышались выкрики:

– Отравитель!

– Повесить гада!

– Переломать ему все кости!

– Посадить его на кол!

– Содрать с него шкуру и посыпать солью!

– На костер его!!!

– Разорвать конями!

– Утопить!

В общем, фантазия у приближенных кагана работала на полную катушку, с каждым разом придумывая все более жуткие способы казни, при этом еще и совмещая некоторые из них.

– Я не виновен!!! – визжал купец.

– Тихо!!! – рявкнул Пан. – Итак, как мы только что выяснили, ты знал, что продаваемое нам вино отравлено, и сам пил иное…

– Нет, нет, это не так, великий каган! Это просто другое, старое вино! Старое, вождь! Старое! Как я мог продавать тебе старье?! Я продавал молодое, только что изготовленное…

Рус не выдержал и заржал во всю глотку. Все недоуменно уставились на него.

– Что смешного, Рус?

– Прости, отец, за неуместный здесь и сейчас смех. Не прими его за неуважение. Просто вино – это тот напиток, что со временем при правильном хранении становится только лучше. Так что купец нагло лжет.

– Но я действительно не знал!

– Это уже не важно…

– Выкуп! Я заплачу тебе за себя выкуп, великий каган! Богатый выкуп! – зачастил Евагрий, понимая, что ему грозит смертная казнь, причем не самая безболезненная. – Ведь я торгую с вами не так давно, всего пару лет! А до этого вином торговал совсем другой купец! И я не виновен в произошедших с тобой несчастиях! Не виновен!

И снова Пан нахмурился. Купец был прав.

– Это если он не является частью единого плана по нашей потраве со стороны Ромейской империи, желая превратить начальных людей наших племен в идиотов, – подлил масла в огонь Рус чисто из вредности.

– Нет-нет, это не так!

– Молчать!

Зал погрузился в тишину, создавая комфортную обстановку для обдумывания ситуации и принятия окончательного решения.

– То, что вино отравлено, ты как минимум догадывался, – наконец заговорил Пан.

Купец, видимо, что-то хотел сказать, но его вовремя придушил стражник.

– Догадывался, но все равно продавал нам вино, а значит, виновен в потраве.

И снова стражнику пришлось придушить купца.

– А раз так, то ты проговариваешься к смерти…

– Выкуп… – прохрипел купец.

И снова Пан задумался. О чем он думал, понять не так уж сложно. Смерть купца ему ничего не даст, скорее принесет проблемы с другими купцами, что могут организовать ему бойкот, и торговать станет не с кем. Опять же, в большей части бед конкретно этот купец не виновен, и не стоит скидывать со счетов, что он действительно мог не знать о яде. А что до мелкого обмана со старым вином, что он как бы пил из скупости, дескать раз старое, то и стоит недорого, но на деле оказалось гораздо более качественным, то это тоже можно понять. А вот если отпустить за выкуп, то с этого можно и поиметь неплохо…

– Хорошо. За твою жизнь налагается выкуп в… один талант золотом.

Купец выпучил глаза от прозвучавшей суммы.