Сага о Первом всаднике. Время проснуться дракону. Книга 2

Она слышала, конечно, что мужчины «любят глазами», но что бы так – крышу срывало от одного вида обнаженного девичьего тела?! Ни в жизнь не догадалась бы! Ей-то, с чисто женским восприятием, такое и неведомо было. Привлекательных мужчин вокруг всегда много. А летом, по жаре, и крестьянские парни только в одних портках выступают, и эльфы бывало, а уж сатиры – те только к морозам свой торс какой шкуркой и прикрывали. И чего ей, глядючи на них, с ума сходить? Нет. Ну, иногда прикинешь про себя – типа да, видный мужик, и все. А вот по настоящему волновали Льняну, как оказалось, совсем другие вещи – касания легкие, запахи, чуть слышные, дыхание прерывистое и слова ласковые… да чтоб все это только от одного единственного мужчины исходило…

А он вон что устроил, мужчина единственный – хватал, терзал, а потом и магию применил! Обидел, унизил, больно сдела-ал!

И опять все по кругу…

Так что, накрутившись в постели, да головную боль нагнав разными мыслями, чуть утренний свет обозначил череду гор за окном, решила Льнянка вставать. И дело себе придумала – пойти блинов напечь. А блины, на их-то компанию, дело долгое и кропотливое, так что, авось, и отвлечется от своих забот.

Уже и девушки давно на кухню спустились да кашу сварили и творог, за ночь отцеженный, в чашки разложили. И варенье со сметанкой приготовили. И даже блины, что Лёнка напекла, стопкой чуть не в локоть вышиной, остывать уж начали, а дама Нора к ним все не шла и на стол накрывать не велела.

Что они там все, в спальне у Вика, решали такого важного, Льняна не знала, да и не волновало ее это особенно. Как оказалось, навязчивым мыслям и блины не помеха – руки делают, а голова думает. И все по кругу… по кругу…

Но, когда уж Рива хотела сама пойти узнать, что там происходит, к ним на кухню заявился Ворон. И помявшись с полминутки, стал звать Лёну присоединиться к остальным. Зачем? А не сказал.

Ей бы глупой заволноваться, когда он девчонок с ней вместе не пригласил, но в задумчивости своей девушка это упустила. А спохватилась, когда Корр, застенчиво так, скромненько, попросил ее всем объяснить, что они такое в банях нынче ночью-то устроили. Да уточнил, что Лион на нее кивает, дескать, именно она непотребство это организовала.

В первый момент Льнянка даже не поверила сказанному, но глянув на парня, что к этот момент топтался рядом, все сразу и поняла. Ли стоял поникший, ссутулившийся, разве что не поскуливающий. И взгляд такой, что впору щеночку в углу нагадившему – жалостливый, виноватый.

« – Рыцаря хотела?! Дура стоеросовая! Получай!» – и обидно ей стало, просто до слез. Но реветь она себе не позволила – хватит и одного убогого в комнате. А плечи расправила и голову подняла повыше – если уж ее ругать сейчас начнут, за них двоих, то она-то такой жалкой перед всеми ни за что не выставиться!

А еще, захотелось ей отплатить рыцарьку придурочному, и за надежды свои неоправданные, и за чувства впустую истраченные, и за насилие вчерашнее. А то, как трахаться – то вот тебе и мужик взрослый, и маг всесильный. А как отвечать за все, то сразу – кутенок обгадившийся!

И вспомнилось ей вдруг, как слышала дома, в деревне еще, болтовню крестьянок о магии. Хотя сами в ней они и не смыслили, но, как водиться с такими темами, поговорить об этом любили.

– Да, это я так решила, – сказала она – ну, раз больше некому в этой комнате взять на себя все грехи. Да и наподдала этому «некому» побольнее: – Дар-то мой человеческий слабоват, а слышала я, что это девичество его придерживает, и если избавиться от этого самого девичества, то и Дар сразу в полной мере проявится.

Ох, как он взбеленился – любо-дорого посмотреть! А вот госпожа Нора ее пожалела, когда она извиняться стала за свое поведение, Льнянка чуть слезу не пустила. Да и Вик с оборотнями, много чего успокаивающего наговорили. Она, прямо, и не ожидала. Все ж понимание имела, что поведение ее порядочным не назовешь, не только ж в Лесу воспитывалась.

Но все это было потом, когда уж Лион из комнаты в психе выбежал, наговорив ей гадостей и выхватив за них от Тигра по шеям.

А в нем-то, похоже, от злости мужчина проснулся… впрочем, какой там мужчина? Так, мужчинка…

***

А Вику было смешно. Он, конечно, грозно сводил брови, стараясь казаться рассерженным, но вот в разговор не лез, потому, что на языке все больше крутились одни шуточки. И чтоб не портить оборотням воспитательный момент Вик и помалкивал.

Конечно, использование общественных бань под комнату для свиданий, это не дело. Но, с другой стороны, в юности всегда непреодолимо хочется скрыть от старших первые страстные порывы души и тела. В особенности – тела…

Но веселился Вик только до того момента, пока не позвали Льнянку. А когда девушка вошла, такая тихая, болезненная с виду, тут весь смех из него и испарился. Стало понятно, что что-то у них ночью пошло не так. А уж когда эльфенок взбрыкивать начал, а Лёна из тихой мышки вдруг гордой соколицей обернулась, да на себя все грехи вчерашнего вечера навешала, тогда легкое веселое настроение, что заполняло Вика с утра, совсем схлынуло, обернувшись тоскливой грустью, сочувствием к девочке и раздражением на парня.

Вот ведь беда – такие молоденькие, славные да красивые, так друг другу подходят – вот бы хороша парочка была! Да и привязался к обоим Вик уже сильно, и душой болел, как будто и не приблудки они, а родные люди.

Чувствовалось, что и всех, кто находился в комнате при этом разбирательстве, обуревали подобные мысли – выходил народ из его спальни с озабоченными и расстроенными лицами.

И трапеза, что ему принесла Рива, поддержала это понурое настроение – каша была переваренной, а блины давно остывшими. Видно долго они тут разбирались с эльфятами…

Но жизнь продолжалась. И стоило ему управиться с липкой кашей и заскорузлыми блинами, как в его комнату пришла госпожа Нора со своим обычным утренним визитом.

Вик наблюдал, как за прошествовавшей к креслу волшебницей, просеменил ее толстый черно-белый кот, и… проплыла подставка с огро-омным фолиантом на ней. « – Уже интересно…»

Госпожа неспешно уселась в кресло, мимоходом отмахнувшись от кота, который вознамерился было лезть к ней на колени. Тот, подергав недовольно хвостом, долго сокрушаться о потерянном теплом месте не стал, а одним мощным прыжком доставил себя на кровать к нему – Вику, и начал укладываться в аккурат на больную ногу.

Волшебница не став ждать пока принц примоститься поудобней, сообразуясь с наглым подселенцем, заговорила:

– Мальчик мой, а что ты помнишь из истории сотворения народов?

Выдернув-таки ногу из-под тяжелой тушки, Вик ответил:

– Сначала Светлый… вернее Создатель, сотворил драконов, затем эльфов… гномов и оборотней. Ну, и в завершении трудов Своих – людей, – и воззрился на госпожу в ожидании – к чему бы такие странные вопросы о вещах общеизвестных?

– Почти все правильно. Но думаю, тебе нелишним будет еще раз прослушать эту историю.

« – Дело-то становиться еще более интересным», – меж тем подумал Вик. Оно, конечно, для общей образованности не помешает знания эти подновить, но вот куда клонит дама Нора, предлагая перечитать давно известную историю, он никак не мог догадаться.

А волшебница тем временем погладила книгу, как любимое животное, отщелкнула золоченые, усыпанные каменьями застежки и откинула тяжелую обтянутую кожей обложку. Во время всех этих своих действий она давала Вику пояснения:

– Это Гримуар. Такая книга есть у каждого мага, у каждого аптекаря и даже у каждой деревенской знахарки. Все, кто пользует магию, как правило, записывают в них свои рецепты, заклинания, советы последователям. Наши Гримуары такие же, как и у всех других волшебников, за одним исключением: книги Семи Родов Долины начинаются с истории о пришествии в этот Мир Создателя и сотворении народов. И, самое главное, в наших Гримуарах записи эти сделаны со слов Его, когда он Сам жил здесь в Лике Темном.

« – Ага, вот оно!», – и отвоевав-таки часть одеяла у наглого котищи, Вик поудобнее устроился, с интересом приготовившись слушать. Его стал притягивать сей рассказ, завораживая внимание не столько давно известным содержанием, сколько осознанием прямого авторства строк, которые сейчас он услышит.

Когда пришел Он, то над Миром царили мрак и горе, и Он назвал это Злом!

Но понял Он, что Мир, под окутывающими его грязью, кровью и мраком, на самом деле прекрасен –

Он узрел цветущие поля, зеленеющие рощи и синеющие безбрежные воды.

И этот Мир Ему понравился!

Он решил очистить его от скверны Зла.

В Мире том жили двуногие и двурукие создания,

Но под гнетом Зла они были столь дики и мерзки, что вызывали у Него только жалость и гнев.

Поэтому Он оставил их в тех норах, в которых они жили,

В привычной для них грязи телесной и темени духовной.

И, по Своему разумению, сотворил других существ, вложив в них часть Своей Души и дав им магию.

Создания Его были столь прекрасны, сильны и мудры, что получились самим Совершенством!

И Он нарек их – Драконами,

А они Его стали называть Отцом Создателем.

И послал их Отец Создатель очисть Мир от скверны и уничтожить Зло.

Много зим драконы сражались, и много их погибло в тех битвах.

И наделил их Создатель пониманием Пары, чтоб могли они сами творить себе подобных.

Но слишком кровавыми были битвы, слишком много продолжало гибнуть драконов,

И решил Создатель дать им в этой войне помощников.

Но времени было мало в распоряжении Его, а сил и вложенной Души потрачено много

И обратил Создатель Свой взгляд на диких двуногих и двуруких.

И пришлось Ему призвать все что было в Нем Самом чистого и светлого

Чтоб изгнать из двуногих и двуруких всю грязь и скверну.

Но были двуногие и двурукие, не только грязны душой и телом,

Но и ограничены разумом.

И сбежала часть двуногих и двуруких от благ Его,

Но часть их осталась.

И Он сотворил из них созданий достойных быть рядом с драконами,

Дал магию и нарек их Светлыми Эльфами.

И были они прекрасны лицом и телом, и светлы волосами и глазами,

А нрав их был столь чист помыслами и привержен порядку,

Что жили они только во имя исполнения завета Создателя, и более ничего не хотели.

И так порадовали этим Отца своего, что возлюбил он их не менее чем Первых детей своих – драконов!

И были опять битвы кровавые, и стали гибнуть эльфы, числом поболее, чем драконы.

И наделил их Создатель пониманием Пары, чтоб могли они сами творить себе подобных.

Но без вложенной части Души Его, не смогли эльфы преобразиться сами,

А следовали и дальше по Миру приверженные строгому порядку и правилам.

И оставались их пары одиноки, и не смогли они продолжить род эльфийский сами.

Долго пытался Создатель преобразить детей своих Младших,

Давал им и понимание прекрасного, и чувства душевные разные, и стремление к созиданию,

Но труды его приживались в эльфах плохо.

Так и осталось для них – сначала Долг, потом Порядок, а уж только потом – все остальное.

Тогда решил Создатель сотворить новых эльфов.

Взял двуногих и двуруких, что безмерно плодились по грязным пещерам,

И вложив в них от Светлой стороны Своей столько же, как и в первый раз,

Но добавил и от других своих Ликов по капле,

Но более всего от Темной, чтоб Жажду к жизни имели, со всеми ее проявлениями.

Так появились Темные эльфы.

И были они прекрасны лицом и телом, и темны волосами и глазами.

И жажду к жизни они имели такую, что ценили каждый миг свой прожитый, насыщая его радостями.

И Пары их были любимы, и род эльфийский продолжался.

С тех пор стали эльфы называть Отца своего Многоликим.

Только в щедрости своей не учел Отец,

Что столь жадные до жизни создания, растратят быстро силы свои без остатка.

И пришлось Ему позволить, Детям темным, восполнять растраченное –

За счет силы других живых существ, не убивая.

Прочитав эти строки, волшебница отстранилась от Гримуара, и сказала:

– На сегодня, я думаю, чтения исторических трудов достаточно. Я бы хотела поговорить с тобой об орках.

– Об… орках?! – Вик прямо увидел себя со стороны – как у него выпучились глаза и отвисла челюсть. Ну, никак не ожидал он такой резкой смены темы – от рассказа о совершенных драконах и эльфах к разговору о безобразных, дремучих убийцах. От которых и люди, и эльфы много чего перетерпели за долгие тысячизимия:

– А чего о них говорить? Всем же известно, что это порождения Зла, которые живут в северных лесах и пустошах, и устраивают набеги на обжитые земли, чтобы грабить, жечь и убивать! У эльфов даже Рыцарский Орден какой-то существует, который призван бороться с ними. А у нас полторы сотни зим стену от них строили, да еще и ров вдоль нее рыли, – все-таки выразил он словами свое недоумение, когда смог совладать с распахнутым ртом.

– Вот поэтому и нужно поговорить о них. Похоже, что историю орков за давностью зим забывать стали даже эльфы, – сказала госпожа, обратив на него полный иронии взгляд. – Я думала, ты сам заговоришь на эту тему, но, видимо твои няньки-оборотни тебя опять оградили от лишних волнений. А сам ты разве не слышал, третьего дня, как твой старший эльфенок блажил в полный голос и носился по дому, будто угорелый?

– Да-а… что-то слышал. Но вы перед этим дали мне какого-то настоя и я уснул. А потом забыл. Так что там случилось и, причем тут эти выродки Зла?

– А притом, что мальчик повстречал в деревне орка, – спокойно так сказала волшебница. А ожидая его замедлившейся от шока реакции, смерила очередным насмешливым взглядом.

Вик же ее ожидания оправдал в полной мере – опять пораженно захлопал глазами.

Волшебница, тем временем не дождавшись от него вразумительных вопросов, заговорила сама:

– Начну с того, что всего в пол версте от нашей деревни расположен хутор из десяти домов, и живут в нем не люди и не волшебники, а те самые орки, о которых идет речь… – большего сказать госпожа не успела, потому что молчаливый шок схлынул с Вика, а вздернутые эмоции прорвались на этот раз бурной говорливостью:

– Да как вы тут живете тогда?! Это же ужас какой-то! Я понимаю, что в вас магии много, но нельзя же быть всегда настороже! У вас здесь в деревне дети, молодые девушки! Все свободно по улицам ходят! – и даже попытался резво подняться с постели, чтоб бежать к хутору и начать там громить орков. А перед глазами его стояла страшная картина – растерзанная злобными тварями Эль. С переломанными руками и ногами лежит на земле, и ее красноватые волосы стали почти черными от впитавшейся в них крови.

Окрик волшебницы привел его в чувство:

– Быстро закончил истерику и начал внимательно слушать! – и даже пристукнула кулаком по подлокотнику кресла, чтоб привлечь к себе его растрепанное внимание. – Ты назвал их выродками, и хотя это довольно грубое определение, но в принципе верное. Но только все давно забыли, что выродки они не Зла, а Создателя нашего, – и, не дожидаясь очередных бурных восклицаний, продолжила:

– Помнишь ту часть текста, где говорится: «Но были двуногие и двурукие, не только грязны душой и телом, но и ограничены разумом. И сбежала часть двуногих и двуруких от благ Его…»? Так вот это об орках. Часть их вырвались из под власти Создателя раньше, другие позже. Соответственно, в результате одни получили от Него меньше благ, другие – больше. И теперь в лесах и пустошах живут два совершенно разных народа орков. Первые, те, о ком знают все, составляют дикие племена, в которых и сосуществуют необразованные, злобные и жестокие орки. Это те самые племена, которые объединившись в орду, напали на людей в конце времени Смут, и в результате чьего нападения так пострадало королевство Мартиан. И это от них люди возвели оборонительную стену, а по другую сторону Драконьих гор эльфы – крепость Ордена Отреченных. Только в тех же лесах и пустошах живут и другие орки – те, что получили от Отца нашего поболее. Они по нраву своему и по жизненному укладу ближе к светлым эльфам, чем к диким сородичам своим, хотя внешностью и схожи с ними.

– А почему никто не знает про них? – недоверчиво спросил Виктор.

– Потому что народ этот древний и достаточно мудрый. Живут своими интересами и к другим не лезут. И хорошо. Вот если бы они были воинственны, как их сородичи или древние светлые эльфы, или хотя бы необузданны, как темные – вот тогда бы мы все о них знали, и только успевали бы отбиваться. Это тебе не дикие их соплеменники, которые и понятия не имеют о порядке и воинской дисциплине, не знают письма и считают на пальцах. Если бы тогда именно эти орки повели орду на человеческие королевства, то завоевали бы их с ходу – и города бы взяли, и разрозненным войскам объединиться не дали. Я же говорю, на наше счастье они довольно миролюбивы, да еще и со своими дикими сородичами не ладят. Впрочем, эльфы и гномы про них знают, но «знать» это не то, что «признавать».

– Но, вы же здесь в Долине, в отличие от всех других народов, и знаете, и признаете их? Это же те… м-м, не дикие орки возле деревни хутором живут?

– Да. А пришли они к нам по разрешению Самого Темного, еще в те давние времена, когда Он Сам здесь жил. Сюда приезжают самые одаренные из них магии учиться. Сам Дар у орков, по сравнению с нашим долинным или эльфийским довольно слаб – как у среднего человеческого мага. Вот и живут они с нами рядом, зим по сто, а то и двести, учась и развивая его. Но, что самое интересное, среди них есть очень сильные провидцы. Настолько сильные, что даже наши волшебницы к ним порой на поклон ходят, ведь именно этот Дар ни развить, ни укрепить нельзя – его изначально имеешь столько, сколько Создатель при рождении дал. Так что собирайся с мыслями, скоро пойдем к ним в гости. Я хочу тебя кое-кому там представить.

Но, конечно же, на хутор к оркам, ни завтра, ни даже послезавтра, они не пошли. Да и понятное дело, Вик-то пока еле-еле до туалетной комнаты добирался, куда уж ему в соседнее поселение топать!

А пока, день за днем, принц восстанавливал силы. После памятного разговора об орках, ему, еще дня три, и в трапезную-то «нянюшка» Тигр выходить запрещал, пока Вик не возмутился и однажды сам не пришел к столу.

С того момента, приметив действенность маневра – переть на пролом, стал принц вести более активную жизнь. Призвав к себе Лёнку или Лиона, которые единственные из всех особо наперекор ему не шли и лишней полемики на тему «поберечься» не разводили, Вик шел странствовать по дому. В одной руке палка, а в другой, поддерживающая «лаптя» одного из эльфят.

Через пол десятницы он, таким макаром, выбрался и во двор. А на улице, несмотря на осенний месяц, казалось, уже совсем наступила зима – пушистые белые хлопья плавно кружились в воздухе, устилая камень двора и ложась пухлыми шапками на забор, крыши построек и деревья.

Голова от вольного влажного воздуха слегка кружилась, а ноги дрожали, немощные в своей слабости. Но, несмотря на это, в тот же день Вик с удовольствием и гордостью уже взирал на свой первый проделанный ими круг, обозначившийся цепочкой четких темных ямок в подтаявшем мокром снеге.

Лиха беда начала, вскоре он и за оружие взялся. Впрочем, к его несказанному огорчению, меч он сначала и поднять-то не смог – так и чертил змейки по снегу, согнувшись в три погибели и пятясь задом, пока Тай у него этот самый меч не отобрал.

Тогда он схватился за кинжалы. Но и здесь в первый раз его ждало разочарование – слабые руки не могли докинуть лезвие до мишени с обычного для него расстояния. Так что пришлось начинать тренироваться чуть ли не с полсажени, увеличивая, день через день, отступ на локоток.

И уставал он от этих трудов неимоверно. А оборотни, видя такую слабость, укладывали его, как малое дитя, спать. Вик, конечно, возмущался и перечил им, но стоило его голове коснуться подушки, как он проваливался в глубокий сон, просыпаясь отдохнувшим и посвежевшим.

А после дневного сна восстановленные бодрость и силу он тратил на занятия магией.

Начинал, как водиться, с малого: огонька осветительного да передвижения мелких предметов, добавляя потихоньку навык за навыком. Через месяцок он уже мог и боевую молнию сотворить, и несложное лечебное заклинание произнести, и кровать свою тяжеленную над полом приподнять да минуты две удерживать.

За это же время и его сноровка в воинском деле значительно подтянулась. Конечно, махать мечом одной рукой долго пока не получалось, но краткие тренировки с частыми передыхами выходили теперь довольно бойкими.

А иногда, госпожа приносила Гримуар и продолжала читать для него строки, что каждый раз теперь вызывали в Вике трепетное почтение и благоговение от осознания значимости услышанного. Мда-а, раньше-то, по юности, он слушал их вполуха, а теперь во-от – прочувствовал…

А битва со Злом продолжалась.

За Создателя, за чистый Мир бились уже многие зимы

Могучие драконы, хладнокровные грозные Светлые эльфы и пылкие, воинственные Темные.

Драконы, дети Души Его, были идеальными созданиями – они владели магией и дышали огнем,

Имели крепкие рога, когти и шипы, а защищала их чешуя.

А вот эльфы, сотворенные из слабых двуногих и двуруких,

Не имели ничего, кроме дарованной им магии.

И решил тогда Создатель сотворить новых существ,

Которые могли бы сами, своими руками, не тратя магию понапрасну, создавать разные вещи,

Чтоб защитить себя и Старших Братьев в битве.

Опять взял Отец двуногих и двуруких.

От Светлого Лика Своего и от Темного дал им поровну – понемногу,

А более от тех, что были между Ними – проявив Свою многоликость в этих детях в полной мере.

И назвал их – Гномами.

И получились они: низкорослыми – чтоб жить в горе могли, где богатства Мира спрятаны.

Но сила телесная им дана была огромная – чтоб те богатства Мира добывать могли.

И трудолюбием безмерным одарены были –

Чтоб те богатства Мира могли преображать в вещи полезные.

А вот магию Создатель им не дал – чтоб не искушать, как эльфов всемогуществом,

Но позволил эту силу в вещь, своими руками сделанную, вкладывать –

Чтоб пользу несла в себе та вещь наибольшую.

И когда вступили в Новую битву драконы огнедышащие,

Да эльфы в доспехах зачарованных с мечами волшебными,

Да гномья рать присоединилась к ним, силой не обиженная,

Зло дрогнуло от столь грозного натиска и стало сдавать свои позиции.

Мрачные легионы отступили, хоронясь и прячась от Воинства огромного

Глубоко под землею в Стране жарких пустынь и бесплодных гор.

Победа та была Великой, и праздновали ее все Дети Отца многие зимы.

И Мир стал очищаться от скверны –

Зацвели луга широкие, зазеленели леса высокие, заискрились моря синие.

Задули с гор белоголовых ветра чистые, вынося из Мира вонь пепла и гнили.

Пока не пришла беда огромная –

Дети любимые, Частица Души Отца своего – драконы могучие, были убиты все в один день!

Отомстило Зло за гибель свою, и из могилы достало болью Сердце Отца стрелою отравленной.

Многие зимы горевал Создатель о детях своих Первых, позабыв о других.

Но, много ли мало ли времени прошло, горе в тоску превратилось…

И как-то попал Отцу на глаза ворон, что в небе ясном кружил, раскинув крылья,

Напоминая Ему о детях убиенных.

И взял Он того ворона, и соединил его с двуногим и двуруким,

Да щедро добавил от Ликов Своих разных.

И сотворил Ворона.

А нарек Свое Новое Дитя – Оборотнем.

И было в том оборотне многое и от птицы черной, и от создания двуного и двурукого,

И от щедрости Создателя.

А главное, мог он существовать в обоих обличьях одинаково – меняя облик свой по желанию.

И увидел тогда Отец, что Дитя Его Младшее – создание удивительное,

И решил сотворить тем же образом еще много оборотней разных –

И от живности лесной, и пустынной, и горной.