Братство волка

Я ожидал, что Анья, как обычно, начнёт спорить, и уже приготовился отбиваться от её доводов. Но она долго и внимательно смотрела мне в глаза, а потом подошла и крепко обняла.

– Меркопт, я люблю тебя.

А я стоял ошеломлённый, вдыхая запах её волос, и размышлял: разве я достоин любви самого доброго и прекрасного создания Авильстона? Я, жестокое, извращённое чудовище?

– А ты, Меркопт? Ты любишь меня?

Я ответил, не задумываясь:

– Больше жизни.

Анья улыбнулась.

– Значит, мы вместе преодолеем любые трудности.

Меня воодушевляла её уверенность, но только сейчас я позволил себе задуматься: а что же ждёт нас дальше? Раньше я просто плыл по течению, поступал, как приказывали, и не думал о будущем – ведь оно было предопределено. Теперь всё изменилось. Я не позволю отвезти Анью в Тёмную Цитадель.

– Я спасу тебя. Жизнь отдам, но спасу.

– Нет. Мы вместе спасёмся. Я не хочу жить без тебя.

Это было бы прекрасно. Слишком прекрасно, чтобы в это верить.

– Анья, я устрою тебе побег. Ты вернёшься в Онрилл-Этил и заживёшь, как раньше.

– Так спасайся вместе со мной!

– Некроманта не примут ни в одном государстве. А Фальция… Даже, если мою вину не докажут, жить как раньше я уже не смогу.

– Не надо жертвовать собой! Солнечные эльфы тебя примут, как только узнают получше. Мы сбежим вместе, Меркопт!

– Солнечные эльфы ненавидят людей.

– Это не так! Они ненавидят зло. А в тебе зла больше не осталось. Меркопт, пойми! Солнечные эльфы не такие, как фалийцы, они следуют путём Света! А Свет с радостью принимает всех, кто раскаивается в своих злодеяниях. В Онрилл-Этиле мы будем счастливы. Вместе.

Итак, мы задумали побег. Анья не сомневалась, что благородные солнечные эльфы милостиво примут нас обоих, и я посмел поверить, будто достоин прощения. Времени оставалось мало: на горизонте я уже видел Драконьи клыки – горы на границе Фальции. Если мы не осуществим задуманное до того, как пересечём их, не спасёмся уже никогда. Без посторонней помощи выбраться из Фальции почти не возможно, а на поиск союзников нужно время, которого преследователи нам не дадут.

Единственный шанс выжить был добраться до Алмазной горы, и то я не знал, примут ли нас гномы. Алмазная гора возвышалась справа от нашего маршрута, разделяя горный хребет на Драконьи клыки и Грифоновы скалы. Её невозможно спутать ни с какой другой горой – настолько она возвышается над остальными.

Туда я и отправил Анью. Ночью, когда лагерь был поглощён суматохой сборов, я отвёз её подальше от отряда. Закутанная в невзрачный плащ с капюшоном, Анья не привлекала внимания. Когда я спустил её с коня, она вцепилась в поводья.

– Пойдём со мной, Меркопт! Никто не заметил нашего побега. Мы успеем добраться до Алмазной горы до того, как фалийцы обнаружат наше отсутствие. Тем более, верхом.

– Ошибаешься. Пропажу некроманта и коня обнаружат быстро. А вот тебя я всю дорогу держал в фургоне – никто не усомнится, что ты там, если я вернусь и, как ни в чём не бывало, продолжу путь с отрядом. Держи, – я протянул ей котомку. – Здесь фляга с водой, немного провизии и необходимые вещи. Торопись, Анья. Я верю, ты доберёшься до Онрилл-Этила.

Анья смахнула слёзы.

– Обещай мне, Меркопт, что не вернёшься в Фальцию. Обещай, что сбежишь следом за мной.

– Обещаю, любовь моя.

Я развернул коня и поскакал прочь, боясь, что ещё немного, и мне не хватит решимости оставить Анью. Я обрёк её на полный опасностей путь. Даже, если она сумеет добраться до Алмазной горы, попасть внутрь и договориться с гномами, ей предстоит пересечь весь Катарон. Я гнал от себя мысль, что больше могу не увидеть Анью.

Я вернулся в лагерь быстро – меня никто не успел хватиться. Как я и предполагал, отсутствия Аньи не заметили. Отряд продолжил путь.

Всю ночь я не мог сомкнуть глаз. Без Аньи фургон опустел. Странно было не слышать её дыхания, не чувствовать её присутствия. Только слабый травяной запах напоминал о ней, но и он становился всё слабее.

Меня не покидала тревога. Я так хотел отправиться с ней – будь Анья рядом, под моей защитой, мне было бы спокойнее. Но, обнаружив моё отсутствие и взяв след, вампиры бы нагнали нас быстрее всадников. В одиночку шансов выжить у Аньи больше, хоть и до ужаса мало. Вдруг она столкнётся с гарпиями? Или с ранфами? Хватит ли ей сил отбиться от чудовищ Мёртвой пустыни?

На протяжении ещё трёх дней я продолжал брать в фургон двойные порции еды. Так что я, не вызывая подозрений, сумел накопить немного провианта. На третий день я зашёл в фургон только утром – занёс обед «покормить пленницу», потом до вечера занимал себя делами в лагере. А вечером, вернувшись в фургон, «обнаружил пропажу» и забил тревогу.

– Эльфийка сбежала! – орал я. – Обыщите лагерь!

Метались слуги, рыскали орки, суетились некроманты – а я неистовствовал. Все обыскивали лагерь – конечно, безуспешно. Некоторые пытались пересчитать лошадей, но из-за творящегося вокруг хаоса постоянно сбивались.

Минут через тридцать порядок восстановили. Помимо Аньи недосчитались ещё шести пленников и нескольких лошадей. Похоже, пленники воспользовались суматохой и сбежали. Сумерки, шум и паника этому прекрасно способствовали, лучшего случая, чтобы спастись, им вряд ли посчастливилось бы дождаться.

– Надо организовать поиски, – распоряжался Сольвер. – Вайрис, Эфия, Ион, Ясти, Диамон, Люцита, Ринон – возьмите с собой людей с лошадьми и прочешите окрестности в радиусе десяти миль. Беглецов доставьте живыми.

Сольвер назвал всех четырёх наших вампиров и нескольких некромантов. Но не меня.

– Я тоже пойду! – вызвался я.

– Достаточно, – возразил Сольвер. – Они прекрасно справятся без тебя.

– Ты отправляешь на поиски моей эльфийки Вайриса. Да он только и мечтал о том, как добраться до неё! Может, это он устроил ей побег? Чтобы теперь так удачно отправиться её искать?

Как я и рассчитывал, Вайрис не сдержался:

– Не смей обвинять меня! На что мне нужна твоя девка? Я вдоволь насмотрелся на неё, пока служил у тебя, так насмотрелся, что видеть уже больше не могу!

– Меркопт, не преувеличивай, – произнёс Сольвер уже не столь уверенно.

– Я ему не доверяю. И тебе не советую.

– Хорошо. Вайрис, остаёшься в лагере. Меркопт, собирай отряд.

Вайрис кричал и ругался, но я его уже не слушал. Жаль, что Сольвер запретил ему ехать – у меня бы появилась возможность расправиться с Вайрисом без свидетелей. Но всё и так сложилось отлично.

– Койн! – заметил я своего трясущегося слугу. – Поедешь со мной!

Он задрожал ещё сильнее и едва не упал. Я ожидал вопросов, но слуга был слишком перепуган, чтобы облечь мысли в слова.

– Ты её упустил, так что поедешь со мной. Молись Слепому Жнецу, чтобы мы нашли её.

Помимо Койна я взял с собой ещё четырёх слуг. Затем, после недолгих пререканий с лидерами других групп, я со своими людьми поехал в сторону Алмазной горы. Некроманты были уверены, что беглецы направятся туда, вампиры чуяли, что они разделились. В итоге, я отстоял нужное мне направление.

Ехать быстро мы не могли – уже стемнело, и лошади могли переломать ноги. Я держал курс прямо на Алмазную гору, не отклоняясь в стороны и не пытаясь искать беглецов. Анья, если она жива, уже давно добралась до неё. Спустя два часа, когда мы отдалились от лагеря значительно дальше, чем на десять миль, фалийцы начали беспокоиться. Один из них долго озирался и, в конце концов, рванул прочь.

– Назад! – крикнул я, но почти сразу другой мой спутник последовал его примеру и погнал коня в противоположную сторону.

Ещё один фалиец, помешкавшись, тоже поскакал прочь. Я остановился.

Мне не было нужды гнаться за фалийцами, чтобы остановить их. Перед выездом из лагеря я по привычке связал их смертельной сетью. Теперь же я просто привёл заклинание в действие, и беглецы один за другим мгновенно умерли. Со стороны казалось, что ничего не произошло. Топот копыт продолжал удаляться, но везли лошади уже мертвецов.

Я повернулся к оставшимся спутникам. Один из них упал замертво, другой, оказавшийся Койном, бросился на колени.

– Пощадите, мой господин! Я ничего никому не говорил!

– А ты что-то видел? – удивился я.

– Вы были добры с эльфийкой. Но я никому…

Койн резко дёрнулся и упал. Анья бы этого не одобрила. Я с самого начала планировал их убить. Потому и воспользовался смертельной сетью – активированная, она отнимает каждую вплетённую в неё жизнь. Даже, возникни у меня такое желание, я не смог бы остановить заклинание.

У меня было несколько часов, чтобы добраться до Алмазной горы, пока меня не хватились. Двух лошадей погибших спутников я взял с собой на всякий случай. И не зря – не прошло и часа, как мой усталый конь оступился и сломал ногу. Я вздрогнул от мысли, что мне придётся лишить его жизни. Конь кричал от боли, другие лошади нервничали, и я вдруг понял, как поступлю. Я теперь свободный человек и не обязан никого убивать! Наполнив себя магической энергией, я прикоснулся к животному. Конь затих, погружённый в сон, а я осторожно сращивал сломанные кости и разорванные ткани. Я делал такое уже не раз, но впервые с целью спасти жизнь, а не продлить мучения. Не передать словами, какой восторг я испытал, закончив исцеление!

Ослабленный исцелением конь крепко спал. Я поехал дальше, лелея надежду, что фалийцы найдут его раньше чудовищ Мёртвой пустыни, и спасённое животное продолжит нести свою нехитрую службу.

На рассвете я достиг Алмазной горы. Я слышал, что попасть внутрь непросто, вход с секретом. Каково же было моё удивление, когда я обнаружил врата, представлявшие собой просто арку, без створок. Никакой стражи я не видел, вымощенный обсидианом коридор уходил вглубь горы. Ловушка – было первой моей мыслью. Вот только как она действует?

Тел внутри я не видел – полированный пол просто сверкал чистотой. И это в месте, кишащем вечно голодными чудовищами. Как такое может быть? Дыхание жизни непременно приманило бы сюда кровожадных обитателей Мёртвой пустыни.

А может, врата открыли специально для меня? Анья добралась до Рунии, и теперь ждёт меня внутри. Это куда более разумно, чем держать вход в королевство гномов всегда открытым. Хоть я и не мог понять, как врата без створок вообще закрывают.

Лошадей я оставил у входа, а сам пошёл внутрь. Шаги гулко отдавались в тишине. Пол, стены, полукруглый потолок – всё было сделано из полированного обсидиана. Куда бы я ни повернулся – всюду видел свои отражения. От этого кружилась голова – я словно шёл по цельно-зеркальному коридору. Умом я понимал, что цельным такой коридор быть никак не мог, но никаких стыков между плитами я не видел.

Меня начинало тошнить, но я продолжал идти, стараясь не смотреть по сторонам. Возможно, вечно открытый проход не такая плохая идея. Этот коридор способен свести с ума.

Тревожное ржание лошади прозвучало, казалось, совсем рядом. Я невольно обернулся. Арка оказалась намного дальше, чем мне представлялось, а в пятачке света я различил переминающиеся лошадиные фигурки. Просто акустический эффект. Что же тревожит лошадей? Обычный животный страх узких коридоров? Или невидимая мне опасность, скрывающаяся здесь?

Я вдруг понял, что в коридоре довольно светло, хотя здесь не было ни одного источника света, кроме далёкого входа. Я заозирался, но видел вокруг лишь бесчисленные отражения перепуганного себя. Разум мой охватывала паника. Я ринулся к пятну света – единственному выходу из зеркального безумия, но поскользнулся и упал. Меня вырвало.

Лёжа на полу с закрытыми глазами, я почувствовал себя лучше. Ржание лошадей меня больше не пугало, напротив, столь привычный уху звук успокаивал. Я встал и, не глядя по сторонам, продолжил путь вглубь горы.

Вскоре я заметил впереди какое-то движение. Потом различил идущую на меня странную фигуру, лишь отдалённо напоминающую человеческую. Чувствуя, как душу снова наполняет страх, я остановился. Фигура тоже. Я двинулся вперёд, и существо тоже возобновило движение. Догадка вызвала у меня облегчённый вздох. Жуткое существо оказалось моим искажённым отражением. Коридор сворачивал.

Я не прошёл и десяти шагов после поворота, как услышал приближающийся ко мне топот многочисленных ног. Не меньше двадцати вооружённых гномов предстало моим глазам.

– Взять его! – скомандовал чернобородый командир с пронзительными стальными глазами.

– Постойте! – воскликнул я. – Я пришёл с миром. Клянусь, я не замышляю никакого зла!

– Тогда не сопротивляйся, – прорычал гном и гаркнул собратьям. – Если будет рыпаться – стреляйте не раздумывая!

Под прицелом арбалетов мне связали руки, а на голову надели мешок. Я молча подчинялся их приказам. Связав, гномы повели меня, негромко переговариваясь на рунийском. Ко мне они обращались на катаронском, почему-то решив, что их родного рунийского языка я не понимаю. Я не решился разуверить их в этом: испугавшись, гномы могли сначала пристрелить меня, а уж потом подумать, не выдали ли они чего-то важного. Они боялись меня, даже связанного.

Из их разговоров я узнал не слишком много полезного. Больше всего гномы удивлялись тому, что я сумел войти в Алмазную гору. Я так и не понял, почему это их удивляет. Некоторые ворчали, мол, не стоит со мной возиться, каждый некромант заслуживает смерти. Но им возражали, довольно странно аргументируя: «гора его пропустила». И возражающих было большинство.

Поначалу я считал шаги, надеясь запомнить дорогу, но сбился из-за многочисленных поворотов, спусков и подъёмов. Из разговоров гномов я понял, что меня ведут в тюрьму. Про Анью никто и словом не обмолвился. Это меня встревожило, но я решил до поры до времени помалкивать. Мёртвый я Анье ничем не помогу.

Наконец, мы остановились. Заскрежетали засовы, закряхтели гномы, и меня втолкнули, как я понял, в открытую камеру. Кто-то развязал мне руки.

– Посиди тут, – сказал командир. – Не дури, и всё будет хорошо.

Я снял с головы мешок и успел заметить раскрасневшихся от натуги гномов, закрывающих за мной невероятно толстую каменную дверь. Вновь послышался скрежет задвигаемых засовов, и наступила тишина.

Камера представляла собой вырубленное в граните помещение. А может, просто сложенное из гранитных плит с гранитной же дверью, я так и не понял. Для подземной каменной тюрьмы в ней было очень тепло. И снова этот парадокс: никаких окон, но свет лился словно отовсюду. Обстановка камеры включала койку, стол, два стула и полку. Постель далеко не новая, но чистая. Отхожее место я обнаружил не сразу – аккуратно просверленная дыра в углу камеры задвигалась гранитной крышкой.

В целом, тюрьма меня приятно удивила. Никакой грязи, гнили и блох. Ко мне отнеслись, как к почётному пленнику, даже вещи мои оставили при мне. Осмотрев камеру, я сел на койку, и только теперь осознал, насколько устал. Сбросив сапоги, я провалился в сон.

Пробудившись, я понял, что у меня побывали. В комнате появился таз с чистой водой, полотенце и обед. Не заплесневевшие корки, а горячая каша с тушёным мясом, свежий, ароматный хлеб и необычный душистый отвар с приятным терпким вкусом. Умывшись и пообедав, я стал ждать посетителей, рассудив по хорошему приёму, что долго держать тут меня не будут. Однако, шли часы, а никто не приходил. Я кричал, спрашивал об Анье, но ответом мне была оглушающая тишина. Я промаялся весь день и, ничего не добившись, лёг спать. А проснувшись, вновь обнаружил горячую еду.

Не было сомнений – за мной наблюдают. Гномы заходят в камеру только во время моего сна. Опасаются? Тогда почему со мной хорошо обращаются, если считают врагом?

Я осмотрел каждый дюйм камеры, простукал стены, но так и не понял, откуда за мной наблюдают. Зато разобрался в природе света: камни покрывали крошечные светящиеся точки, и их можно было счистить ногтем. Я решил, что это какие-то грибы или плесень.

Занять себя было нечем, и я развлекался, перебирая свои вещи. Полистал журнал с исследовательскими записями и решил порисовать на чистых страницах. В общем, убивал время, как мог. Несложно догадаться, что при следующем пробуждении меня снова ждал обед.

Не знаю, сколько я просидел в заключении. Может, неделю, может, две. Трудно сказать, когда вокруг совершенно ничего не происходит, и день не отличается от ночи. Я пытался бодрствовать, чтобы всё-таки застать тюремщиков, или притворяться спящим, но бесполезно. Пока я бодрствовал, гномы не приходили.

Поэтому приход четырёх вооружённых стражников стал для меня неожиданностью. В камере, не рассчитанной на такое скопление посетителей, резко стало тесно.

– Собирай вещи, некромант, и следуй за нами, – распорядился рыжебородый гном.

Мне бросились в глаза его поджатые губы и морщинистый лоб. Я подчинился, радуясь, что в этот раз мне не стали надевать мешок на голову.

Коридор встретил меня рядом одинаковых гранитных дверей. Понять, есть ли за ними пленники, было невозможно. Может, в одной из камер держат Анью? У меня сердце защемило. Для эльфийки, привыкшей к солнцу и простору, каменная подземная тюрьма – настоящая могила.

– Где эльфийка? Она добралась до вас?

– Все вопросы потом, – буркнул гном.

– Скажите хотя бы, она жива?

– Тебе скажут всё, что посчитают нужным. Только не мы.

Испытывать терпение конвоиров дальше я не решился. Все четверо бросали на меня настороженные взгляды. Спасибо, что хоть не связали.

Аскетичный тюремный коридор вывел нас к широкой лестнице из красного мрамора. Лестница ввинчивалась вглубь земли плавной спиралью. На каждом этаже находилась арка, за которой тянулся коридор, отделанный мрамором, гранитом или незнакомыми мне камнями. В коридорах я видел занятых своими делами гномов. Заметив меня, они отрывались от работы и с любопытством провожали взглядами.

Оказалось, не все стены гномов светились. В нишах на лестнице стояли сосуды, наполненные порхающими светящимися бабочками. Впервые увидев такое чудо, я замер, потрясённый, и стоял так, пока гномы настойчиво не напомнили о необходимости продолжать путь. Привычных факелов там не было вовсе, их заменяли сосуды с каким-то горючим резко пахнущим веществом. Такие светильники носили многие жители Рунии.

Наконец, мы свернули с лестницы в один из коридоров. И я понял, что все виденные мной ранее творения зодчих, резчиков и скульпторов лишь подражание открывшимся мне шедеврам. Яшма, малахит, лазурит и десятки неведомых мне камней облицовывали стены, арки и колонны. Один пёстрый коридор сменялся другим, ещё более поражающим воображение. И всё это великолепие не выглядело вычурным, оно было величественным, торжественным. Может, для гномов такое убранство в порядке вещей, и стены служебных коридоров всегда инкрустируют бирюзой, а жилые помещения украшают мозаикой из природных камней. Но я был поражён до глубины души, рассматривая сложнейшие барельефы из чёрного агата, и счастлив возможностью лицезреть такую красоту.

Я совершенно позабыл, что я пленник, и меня сопровождает конвой. Очнулся, лишь когда сердитый гном встряхнул меня за плечо.

– Перед тобой Орсон Пламя Горы, третий принц Рунии, Сокрушитель Огров и Гроза Грифонов!

Я поспешно опустился на колени.

– Встань, некромант, – произнёс глубокий, сдержанный голос.

Я повиновался и взглянул на говорившего. Передо мной на троне чёрного дерева сидел тёмнобородый крепкий гном. Молодой, с цепким взглядом и умными глазами. Рядом с принцем стоял другой гном – то самый, что командовал отрядом, захватившим меня в обсидиановом туннеле.

– Хорошо, – Орсон обратился к моим конвоирам. – Вы можете идти.

– Но, ваше высочество… – зароптал рыжебородый гном.

– Вы сами сказали, что гора его пропустила, – отрезал принц. – А значит, я в безопасности.

Лицо охранника с, похоже, вечно поджатыми губами, стало ещё более хмурым. Тем не менее, гномы, кланяясь, один за другим покидали зал.

– Как твоё имя, некромант? – спросил принц.

– Меркопт, ваше высочество.

– Меркопт, – Орсон улыбнулся. – Ну и переполох ты тут устроил.

На лице принца не было и следа беспокойства. После настороженных и даже враждебных взглядов гномов его улыбка вызывала смешанные чувства. Орсон кивком указал на стоящего рядом с ним гнома.

– Ты уже встречался с Рионом, но, боюсь, вы не были представлены друг другу. Рион исполняет обязанности Привратника Тени уже девяноста шесть лет, и впервые в его жизни границу Рунии пересёк некромант. Прошу прощёния за недостойный приём, оказанный моим народом.

Упомянутый Рион, слушая принца, хмурился всё больше, а после принесённых им извинений возмущённо заявил:

– Простите меня, ваше высочество, но зачем вы всё это ему рассказываете?

Орсон обратил взгляд на Риона, и в его голосе проскользнули ледяные нотки:

– Духи гор сочли его достойным, и ты сам был тому свидетелем. Да, впервые проведённую ими границу пересёк некромант, и вы проявили справедливую осторожность, заключив его в надёжную камеру и вызвав для разбирательств меня. Я прибыл, как вы того желали, и говорю от имени короля: некромант Меркопт не пленник, а гость, со всеми вытекающими привилегиями.

Рион насупился и пробубнел что-то неразборчивое. Я же, в который раз слушая о своём чудесном проникновении в гору, не выдержал:

– Ваше высочество, не хочу показаться невежливым, но со стороны Мёртвой пустыни любой может проникнуть в Рунию. Там просто нет дверей. Открытый и не замаскированный проход. И непохоже, что его вообще можно запереть.

Орсон от души расхохотался, а лицо Риона стало пунцовым.

– Ох, Меркопт, – задыхающийся от смеха принц утёр слёзы. – Ох, то есть, ты даже не понял, что совершил! Поразительно! – наконец, успокоившись, он продолжил. – Врата Тени, через которые ты прошёл, заговорены. Если их пересечёт существо со злыми намерениями, то моментально погибнет. Поэтому все так удивлены, что через них прошёл некромант. А меня это радует. Значит, фалийцы не безнадёжно погрязли во зле, и среди них есть и достойные люди, с коим я имел удовольствие познакомиться.

– Заговорены, ваше высочество? То есть, это какая-то магия?

– Нет. Это помощь духов гор в ответ на нашу просьбу.

Гномья магия, как её ни назови. Странно, я прощупывал тот обсидиановый коридор магией, но ничего не почувствовал.

Словно предвидев ход моих мыслей, Орсон продолжил:

– Гномы не видят ваших волшебных потоков и не умеют брать из них силу. Гномы не повелевают стихиями, Светом и Тьмой. Заговоры наших шаманов – совсем не магия в привычном вам смысле.

Меня прошиб холодный пот. Анья шла этим коридором. Она могла погибнуть от одной неосторожной мысли! У меня ноги подкосились, и я едва выдавил:

– Эльфийка… что с ней? Почему мне никто о ней не говорит?

– Обращайся к принцу, как полагается! – рявкнул Рион.

Но Орсон вскинул руку и холодным голосом произнёс:

– Ответь ему, Рион.

Привратник Тени опустил глаза.

– Слушаюсь. Солнечная эльфийка Анья пришла на два дня раньше тебя и стала нашей гостьей. Она уверяла, что ты придёшь следом за ней, но мы, понятное дело, не верили. Мы не хотели её расстраивать и не говорили, как действуют Врата Тени. Она так воодушевлённо рассказывала о тебе, с такой нежностью, с такой любовью. Никто не мог решиться ранить её жестокими словами, и мы условились, если ты придёшь и, естественно, погибнешь, мы ничего ей не скажем. Словно ты не приходил, решил остаться в Фальции. Но ты пришёл. И, более того, выжил. Мы на такое не рассчитывали и просто не знали, как с тобой поступить. Поэтому заперли тебя в тюрьме и вызвали ближайшего к нам принца решить твою судьбу. А Анья упорно верила, что ты придёшь. Она нас всех очаровала своей чистотой и искренностью. Мы пообещали провести её под землёй почти до Золотого леса, но она не хотела уходить без тебя. А мы видели, что она начала чахнуть: бледнела, худела, хотя её прекрасно кормили. Она же эльф, ей нужны простор и солнце. И мы… решили ей солгать. Сказали, что ты погиб. Конечно, она не поверила, когда мы рассказали, что Врата Тени не пропускают служителей Тьмы. Она потребовала привести её к Вратам. И так совпало, что погоня, видимо, отправленная за вами, как раз пересекала Врата. Анья видела, как все они рассыпались в пыль. Молча, она повернула назад и больше не спорила. Сейчас она на пути к Золотому лесу.

Радость, что Анья жива и возвращается домой, омрачал жестокий поступок гномов. Они ранили её в самое сердце, убедив, что я погиб. Уверен, она страдала так же, как страдал бы на её месте я.

– Зачем вы так поступили? Почему не дали нам увидеться?

Рион взглянул мне в глаза с нескрываемой ненавистью.

– Потому, что ты – некромант, околдовавший невинного ребёнка, опасный, как бы там ни решили духи.

– Анья думает, я мёртв.

– Но ты жив, – произнёс принц. – А, значит, всё ещё можно исправить. Анья получит весть об этой ошибке. Я не одобряю поступка моих подданных, но, поверь, они хотели как лучше. Рион, распорядись об обеде.

Она была здесь. Была так близко! Она говорила, что я изменился, стал лучше, и мы сможем зажить нормальной жизнью. Но все по-прежнему видели во мне отродье Тьмы. Несмотря на мои поступки, слова Аньи и этих Бездной проклятых духов.