Полет за потерянной душой. Этот мир придуман не нами

«И снова страх! – как-то горько я подумал о ней, с которой недавно сразился во тьме. – И как все же страшно, – я нервно сглотнул слюну. – Я всегда боялся темноты, ведь именно она пробуждает все самые ужасные мысли».

Возможно, это было только мое воображение, но всем своим существом я захотел оказаться там, на той стороне – и мне почудилось, что я полетел, как птица. Только я не птица и лечу не вверх, а вниз – в бездну, разинувшую свою алчущую пасть, чтобы навеки поглотить меня… Я летел, и в голову лезли стихи, заглушающие мой страх.

Я Бога жаждал – и не знал;Еще не верил, но, любя,Пока рассудком отрицал, —Я сердцем чувствовал Тебя.И Ты открылся мне: Ты – мир.Ты – все. Ты – небо и вода,Ты – голос бури, Ты – эфир,Ты – мысль поэта,Ты – звезда…Пока живу – Тебе молюсь.Тебя люблю, дышу Тобой,Когда умру – с Тобой сольюсь,Как звезды с утренней зарей.Хочу, чтоб жизнь моя былаТебе немолчная хвала.Тебя за полночь и зарю,За жизнь и смерть – благодарю.

«Чьи стихи?» – спрашивал себя, и в голове проносились имена поэтов. Напрягая память, пытался выудить из ее закромов того, чьи стихи, которые у меня всплыли.

– Да! – воскликнул я, – вспомнил! Ура, вспомнил! Мережковский! Значит, помню еще имена известных поэтов, – ликовал я.

Окружающая обстановка начала меняться, и подо мной стало что-то мерцать, к чему-то я спускался. Тут мне показалось, что я больше не в силах контролировать это состояние, и снова начался дикий шум в ушах. Я вновь ощутил страх, попробовал закрыть глаза. Еще Фрейд обосновал два основных стремления человека – это стремление к жизни – Эрос и стремление к смерти – Танатос.

– Это не страх! Это просто боязнь разбиться! Это было бы просто глупо упасть и расшибиться. Это же верная смерть. Возможно, это какой-то трюк, проверка моей рассудительности. Может быть, задача именно в том, чтобы я не принял глупого испытания – сопротивляться? Что, если я вообще откажусь сопротивляться?

Может, если внедрить в сознание другой образ смерти, как нового интересного опыта, тогда придет смелость, вера, что смерть – это не враг, и начнешь жить без страха. Но, к сожалению, часто страх превращается из союзника во врага. Страх не дает нам возможности вести полноценную жизнь, мешает при общении, мешает находиться в определенных обстоятельствах. Более того, часто бывает так, что мы и сами не отдаем себе отчет в том, что боимся, – в итоге неопознанное чувство или ощущение превращается во врага с удвоенной силой, потому как неизвестность всегда внушает чувство опасности.

Вдруг ощущение падения сильно изменилось, теперь это было совсем не стремительное падение, скорее легкое планирование, подобно пушинке, дышать стало тяжело, я, как рыба на берегу, хватал воздух ртом, пытаясь полностью заполнить легкие.

Полет замедлился: продолжая нестись, я как будто завис, горизонтально паря над мраком. Я проваливаюсь в пустоту и ощущаю тяжесть своего тела. С трудом я открываю свои глаза, которые тут же отзываются ноющей болью. Я пытаюсь не совершить ни одного лишнего движения. Мерцающее пятно в ногах сразу выросло, прорвалось – тело мое, вылетев из воронки, проехалось по какой-то гладкой поверхности и остановилось. Я почувствовал удар еще до того, как коснулся поверхности. Моя шея дернулась, а на лбу, похоже, моментально выросла шишка. В глазах у меня вспыхнули звезды, и тут боль прошла и что-то изменилось.

– С мягкой посадкой, Таборчи! – поприветствовал меня Нумлаха, улыбаясь.

– Вы смеетесь? Это что, сон?

– Все есть сон, – сказал он. – Как ощущения? Страшно было?

Душевное состояние было странным. Душа терзалась, надо было куда-то уходить, бежать, что-то искать. Что-то манило, звало, требовало действий. Я не стал кривить душой и ответил честно. Мне действительно было страшно, но очень понравилось. Мой разум был околдован открывшимися просторами Вселенной. Все вокруг выглядело точно так же, но воспринималось совсем иначе.

– Если бы я потерпел неудачу? А если бы я недолетел?

– Всегда есть вероятность того, – продолжал он, игнорируя мои вопросы, – что ты потерпишь неудачу. Ты уже многого достиг, и любой мог бы гордиться такой жизнью. Прими этот вызов, только если ты действительно хочешь продолжать. Спроси самого себя: «Хочу ли я оказаться на той стороне?»

– Да! Значит, я прошел испытание?

– То, через что ты прошел, было большим, чем просто испытание, Таборчи. К тому же тебе стоит более непредвзято относиться к тому, что ты называешь шаманизмом. У тебя впереди еще много испытаний. Жизнь сама по себе испытание.

Для меня это было большим духовным прорывом, выходом из сетей привычного мышления. Теперь я нашел путь в свой собственный мир, состоящий из двух миров: реального и потустороннего, фантастического, иллюзорного. Это стало моим миром и мне, понравилось, погружаться в него, наблюдая постепенное рождение новых форм, рождение своего «я». Теперь я мог воспринимать два мира одновременно, оставаясь в любом из них, по своему желанию. Эти и другие вопросы будоражат мозг человека уже не одно тысячелетие. Чтобы найти ответ, человечество обращает свой взор и в глубины космоса, и в микромир.

– Но почему же мне все еще нужно доказывать это самому себе?

Нумлаха улыбнулся и покачал головой. Мои слова явно его позабавили. Он некоторое время пристально смотрел на меня, а потом перевел взгляд на звезды.

– Ты согласен, что это очень неплохое достижение, – вместо ответа сказал он. – Это означает, что ты сумел контролировать себя, свое я, философствовать, бороться со своими страхами. Ты пришел к связи со своим телом, своим миром и своей человеческой природой. Тебя разрывали противоречивые проблемы решительности, воли и самоограничения. Пока человек не разрешит эти проблемы и не станет хозяином самого себя, его жизнь остается непрерывной борьбой, во время которой он пытается проложить мост через пропасть между тем, что нужно делать, и тем, что делается на самом деле. Между желаниями разума и потребностями подсознания уже нет противоречия.

– Этот мир, который я открыл для себя, связан с остальными мирами или это только происходит в моих мечтах и фантазиях? – спросил я.

– Твой мир, как и у всех людей, является частью нашего общего мира. Мир реальности, к которому привязан человек различными интерпретациями разума, имеет условную границу, которую мы можем сравнить с дверью в другой мир.

– Значит, я могу спокойно пересекать границу, входить в дверь в любое мне время?

– Да! Вставай, чего сидишь-то? – рассматривая меня, проговорил Нумлаха. – Ты сидишь, словно у тебя материальное тело, а не прозрачный сгусток твоей души. Пора привыкать к ней.

И действительно, я сидел в позе лотоса. Странно, я даже не обратил внимания на то, что сел, словно собирался заниматься йогой. Я встал и посмотрел на свое тело, которое было больше похоже на мутную, плотную мерцающую пленку. Провел рукой по ней и почувствовал свое прикосновение.

– Да, я чувствую ее, – с недоумением сказал я и провел еще раз рукой по телу, – и ощущаю ее прохладу.

– Конечно, ты будешь ощущать. А как без этого? Тогда ты не сможешь чувствовать окружающий тебя мир. Не сможешь по мерцанию других душ отличить живую душу, которую нужно будет вернуть владельцу.

– А другие души чувствуют, как мы?

– Да, тоже чувствуют. Тело наше – это временная оболочка для души. Или можно сказать – наш дом, где мы живем, создаем для себя уют, пока не придет время расстаться с ним, чтобы потом найти другое пристанище.

– А мертвые души чувствуют? – с интересом спросил я. Меня давно волновал этот вопрос. Если душа покидает тело, то она тоже умирает и летает во Вселенной, Подземном мире как туман, который колеблется на ветру, не находя себе пристанища.

– А кто тебе сказал, что они мертвы? Нет, они живые. Просто кто-то потерялся в пространстве, и мы должны помочь найти им дорогу. Кто-то отрабатывает свой срок за грехи, которые совершил на земле. Здесь таких много. И ты с ними еще будешь сталкиваться много и много раз. Ладно, пошли дальше. Время не ждет, если не успеем, то душу потеряем навсегда. А человек умрет.

– И что с ней будет?

– Будет блуждать во Вселенной либо в Подземном мире до тех пор, пока мы не покажем ей путь.

– Путь?

– Да! У каждого из нас есть свой путь, своя дорога, по которой ходим, летаем, ползаем, бежим.

Я вспомнил про силуэт женщины, которая была в воронке, где я летел, а она висела.

– Женщину видел я в воронке, – обратился я, надеясь на вразумительный ответ. – Она светилась вся, а потом сказала, чтобы я не пытался остановить время. Что это? Какое время я хочу остановить?

– Ну вот твое первое знакомство с духом. С духом, а не с душой! – Нумлаха надавил на первое слово, словно подчеркивал значимое. – А время пытаются многие остановить. Его невозможно попридержать, отмотать назад, но тадибе под силу это сделать.

– Как? – воскликнул я, и сердце мое учащенно забилось.

– Ой! Как мы торопимся! – протянул Нумлаха, и покачал головой. – Мы еще многому не научились, а уже хотим научиться останавливать и возвращаться во времени. Придет время, и ты узнаешь, как это делать. А сейчас смотри внимательно. Мы скоро будем проходить по местам потерянных душ. Да, и вообще тут не только будешь с ними сталкиваться, но и с духами встречаться. А они коварные бывают. Так что держи ухо востро.

– Ты мне так и не ответил, кто такая женщина-дух? У нее должно быть имя.

– У них много имен.

– И вмиг растаял в ночи темнойЛетя к таким же, как и я,И с той поры в мир удаленныйСпешил за знаньем, гнал коня! —

стал я цитировать стих, который из ниоткуда вновь возник в моей памяти. Почему-то именно здесь вспоминались стихи, и именно тут хотелось их прочесть. Я не мог ответить на свой вопрос.

– Преодолев эту пропасть, ты сделал огромный прыжок. Но впереди тебя еще ждет Великий Скачок – Большое испытание. Будь всегда готов к ним!

– Я понял, – сказал я. – Постараюсь себя подготовить морально и духовно.

Со всех сторон пространство было переполнено целыми роями и потоками звезд. Мне казалось, что когда я смотрю вниз, то вижу планеты, населенные представителями невидимого разума. Меня одолевало чувство, будто, несмотря на кажущееся одиночество среди звездной пустыни, я ощутил некоторую ментальную близость. В результате моего полета звезды, казалось, уплывали на фоне неподвижных далеких звезд. Вероятно, моя скорость достигала такой величины по отношению к звездам, что свет от них больше не мог восприниматься моими глазами. Небесные тела пролетали мимо меня вдалеке, подобно огням больших городов. Космос загадочен и непредсказуем, и люди до сих пор не знают, какие сюрпризы может преподнести нам Вселенная. Ее просторы притягивают своей таинственностью, поэтому изучать космос будут, пока существует человечество.

Мои мысли вновь вернулись к духам, которые могли быть коварными, в частности к женщине-духу. У меня, в принципе, не было еще духов, если не считать только одного, который привязался еще в детстве. Мы с ним подружились. Да, и я считал его не духом, а больше своим другом. И я назвал его Татуко. Он, действительно, походил на маленький огонек, который освещал в темноте. Татуко рассказывал мне о потустороннем мире, о его законах. Иногда он сильно удивлял меня. Так было, когда он предложил мне представить себе бесконечность Вселенной и попытаться войти в него. Эта игра меня заинтересовала и увлекла. Татуко показывал мне новый мир, словно открывал невидимые двери. Мне казалось, что я многое представляю. Я представил бесконечность Вселенной, то, что предлагал в своих играх Татуко. Представлял самые малые части материи, и все меньше и меньше и до бесконечности. Вообще, космос – это отдельный мир. Мне казалось, что я сам открываю двери в тот мир. Но это было не так.

Игры, в которые мы играли с Татуко, были моими первыми уроками в освоении потустороннего мира. Еще он учил меня петь тадибейские песни. А иногда мне удавалось удивить и его, прожившего не одну сотню лет, видевшего рождение земли, людей. Я придумывал каждый раз свой мир, свою Вселенную, где чувствовал себя комфортно. И мы гуляли с ним в моем мире, который он старался сделать более реальным. Татуко показал мне созвездия и олярную звезду… Я как-то запомнил карту звездного неба во время игры со своим духом-другом и на уроке астрономии, удивил своего учителя. Это было весело. Когда я открыл глаза, то оказался возле дома, а дух улыбался. Не знаю, как у других тадибе, но мой дух умел улыбаться. У Татуко много еще было таких игр. С детства я любил смотреть на звездное небо. Рассматривать звезды, представлять, как на них царит какая-то жизнь, о которой мы не знаем.

Мы играли и в более серьезные игры, где я мог войти во Вселенную. «Где ты, Великая Пустота, Бездна, Вселенная?» – думал я, стараясь сосредоточиться и пройти. А Татуко все подталкивал вперед, чтобы я окончательно сбросил груз неверия, открыл свои глаза на мир Вселенной, куда простой человек не мог попасть. Я был похож на птичку, бьющуюся в отчаянных попытках вырваться на волю из силка – силка собственного «я». Он подталкивал меня дальше. Я взлетал и натыкался на другие препятствия. Иногда, правда, мне казалось, что тот мир согласен ждать, пока я бьюсь и трепещу крылышками. Но Татуко не давал возможности повернуть назад и вновь подталкивал. Когда дверь удавалось открыть, то душа моя ликовала. Один раз, играя, я почувствовал себя в космосе, мы с духом бешено неслись вместе куда-то в невероятные дали, сквозь холодный, смертоносный вакуум, сквозь солнечный ветер, сквозь мириады мельчайших частиц, принесшихся к нам от неведомых звезд, которых люди и не видят, быть может, и никогда не увидят. Я отбросил ментальное препятствие и устремился мыслью дальше, и снова уперся в пределы и снова отбросил их. Какой пленительной иногда представляется мысль об освобождении собственного «я»! У меня возникло ощущение собственной неограниченности, огромной свободы. Я был победителем, готовым в любой момент броситься в новую схватку.

И когда я стал взрослым, Татуко оставался моим близким другом. Сейчас его не было рядом, хотя он всегда сопровождал меня в полетах. Но на этот раз он отказался сопровождать. И еще нравилось мне представлять себя владыкой иного рода – Великим повелителем душ, молча созерцающим Вселенную. С наслаждением воображал я, как одним движением бровей повелеваю предать лютой казни злые души и злых духов, мучивших людей. Тогда мой друг качал головой и глубоко вздыхал. Теперь все иначе. Я оглядываюсь по сторонам. И вокруг меня – тишина, пустота. Мир, в котором я очутился, поражал своей страшной реальностью. Он казался реальнее обыденного. Это было уже не как в играх, в которые мы играли с Татуко. Здесь было совсем по-другому. Вселенная, черная и бездонная пустота – равнодушная и холодная.

Во Вселенной не было ни дня, ни ночи, здесь время остановилось. И нельзя было определить, который час. Звезды над нами продолжали свой вечный и бесконечный путь. Душа моя плыла через миры, сквозь измерения, которые материалист не может себе вообразить. Я был так поглощен своими мыслями, что провалился. Я летел в черной пустоте, ощущая слабые биения. Они приятно холодили мое тело, пронизывали меня насквозь. Полет длился, казалось, целую вечность или лишь краткий миг. Я летел и летел сквозь темноту. Я не сворачивал с выбранного курса и потому не приближался к каким-либо звездам достаточно, чтобы увидеть их вблизи.

Человечеству мучительно хотелось раскрыть тайну происхождения миров, тайну космической вечности. И философы, и мыслители, и мечтатели уходили в пустыни, удалялись в горы – становились отшельниками, чтобы никто не мешал им сосредоточиться на размышлениях о Вселенной. И они думали, думали, думали… и думали. Таинственный блеск звезд и бездонная глубина космоса манили их к себе. В своих мечтах они давно оторвались от земли и парили во Вселенной, как птицы. Они методом духовного притяжения пытались через свои глубины воображения изучить космос. Они отыскивали себе союзника, который помогал изучить этот мир изнутри, тем самым расширяли свой кругозор для дальнейших исследований Вселенной. И вот некоторые космические тайны Вселенной стали постепенно раскрываться перед ними, и они давали возможность узнать их своим ученикам.

Вселенная приоткрывала им свои тайны. Но, позволив людям разгадать одну из загадок, она тут же загадывала десяток новых! Благодаря своим исследованиям философы, мыслители стали расширять границы своего осознания, соприкасаясь с реальностью, лежащей за рамками обыденного мира физических явлений. Для них космическое пространство уже не являлось таинственным. Именно во Вселенной они стали познавать нефизическое бытие скрытых миров: внутренний космос. Своим сознанием преодолевали физические ограничения и выходили за рамки логики, значительно превосходя интеллектуальные возможности человека. Их мудрость предоставила эффективные средства для открытия собственного пути в глобальной и многомерной системе космоса.

II

Ты – вечное дитя Вселенной

Ты – вечное сознание Творца.

Я вновь испытал чувство необычайного восторга, которое дарило путешествие по Вселенной. Здесь терялось ощущение времени. Звезды стремительно неслись нам навстречу, лаская нежными разноцветными лучами. В луче холодного света плясали маленькие метеориты. Танец их прост и незатейлив. Они кружились, опускались, сталкивались, чтобы спустя миг разлететься в разные стороны. И в стремительном полете исчезали во тьме. Вокруг планет совершали свой вечный хоровод почти два десятка мертвых миров. Я, кстати, был удивлен тем, что так много иных галактик видны невооруженным глазом, и что самая большая из них была бледным облачным пятном, больше, чем луна на земном небе. Мимо нас проплывали облака звездной пыли, мелькали метеоритные потоки, чинно текли космические течения, связывающих звездные скопления невидимыми человеческому глазу. Красота! Стихи сами лезли в голову, сплетая узоры бесконечности:

– Я стою на пороге Вселенной,Вихри космоса веют в лицо,Все, что вечно, и все, что мгновенно,Припорошено звездной пыльцой.

Нумлаха молчал, думая о чем-то своем и я ускорял свой полет, чтобы не отстать. Восторг от полета немного поутих, и я впервые вспомнил о черной воронке без отвращения. По пути встречались планеты, которые изучали в школе на уроках астрономии. Я их узнавал по внешним признакам. Когда приближался к облакам звездной пыли, мне весело подмигивали маленькие звездочки различной величины и цвета. Я рассматривал проплывающие мимо нас туманности причудливых форм. Мы продолжали лететь молча, и в моей голове возникало все больше и больше вопросов. В конце концов, я не вытерпел и прервал молчание.

– Я не знаю, способен ли сделать свое служение людям основным смыслом своей жизни или я буду свободным шаманом? Могу ли я жить только для себя или я должен посвятить свои способности людям? Ведь многие не заслужили пощады и им место в аду. Это кажется мне нелегким бременем.

– Прими ту позицию, которую ты занимаешь сейчас, – откашлялся Нумлаха, словно прочищал свое горло, – Доверься мне и Высшему Разуму. Он зовет тебя к себе с самого детства. Он привел тебя ко мне. Примирись с самим собой и просто помогай другим. Делай это из чувства долга. Служение помогать людям, поможет открыться твоему Я, превратиться в Высшее, пусть даже ты сохранишь при этом человеческую форму. Вселенная – это живой организм, обладающий разумом. И ты ее частица.

– Не знаю… – вздохнул я. – Все это кажется невозможным…

– Разве невозможное тебя когда-нибудь останавливало? – лукаво поинтересовался Нумлаха.

– Нет! – рассмеялся я.

– То-то и оно. – И он продолжил свою незаконченную мысль, – Когда твое эго растворится и сольется с его Великим разумом, ты уже не будешь жить, ты станешь самой жизнью, сольешься с высшей целью. Ты станешь светом для начинающих свой путь во Вселенную, даже когда закончишь свой путь!

– Как же мне сделать скачок, чтобы служить людям, слиться с Великим Разумом, о котором вы говорите? – спросил я. – Ведь у меня есть работа, семья и другие обязанности. Я просто не могу бросить все это, чтобы посвятить свою жизнь благотворительной деятельности.

– А кто говорит, что ты должен это делать? Почему ты вообще решил, что должен полностью раствориться и забыть все мирское? – поинтересовался он, но потом усмехнулся. – Пожалуй, я и сам не знаю почему. Но, скажу, что наше назначение не в том, чтобы приспособиться, и влиться в этот мир. Если говорить правду, то часто мы очень стараемся это сделать. Мы пришли сюда, чтобы учить, направлять, исцелять других и напоминать им об их подлинной сущности собственным примером.

– Понял, – глубоко вздохнул я, – ты мне помогаешь, но не облегчаешь мои задачи.

На своем пути я стал встречать множество душ. Они словно шли по проторенной дороге, которую я не мог видеть. Эта дорога была только с односторонним движением. Страшно было смотреть на них, бессмысленно идущих вперед, словно кто-то их гнал, подстегивая кнутом. В их глазах светилась пустота. Они не обращали на меня внимания, словно не видели. Я шел рядом, и мог дотронуться до них рукой. Редко, очень редко, кто-то пытался вырваться из общего потока – но, врезался в невидимую границу дороги – несуществующую для меня и непроходимую для него. Их отбрасывало назад, и они, с трудом сохраняя равновесие, снова приноравливались к равномерному шагу следующих по дороге. Некоторые пытались повернуть назад, но какая-то неведомая сила разворачивала их.

– Что это? – спросил я, шагая рядом с Нумлахой и рассматривая толпу, которая шла, падала и вставала.

– Это дорога Вечности. Они будут идти до тех пор, пока не придут к воротам Тьмы. Там они пойдут снова, чтобы достичь ворот Теней и только потом достигнут Великого Света.

– И сколько это будет длиться дорога?

– Вечность.

– Но, она должна же когда-то закончиться, – воскликнул я, рассматривая души. Мне стало жалко их, и сердце сжалось, представив себя идущим по этой дороге, не зная, когда будет конец.

Я проходил рядом с ними, мог пройти сквозь их тела. Но, я не стал делать, а просто дотрагивался до них, ощутив, неприятный склизкий налет.

– Дорога без конца, дорога без начала и концаВсегда в толпе, всегда один из многих.Нет на свете тишины,только плач твоей струны,Только вечность дарит звуки,да в груди огонь жестокий,твой единственный огонь!

– Это зависит от Великого Разума. Только он может сократить дорогу.

– А если я изменю свой путь, и достигну Великого Света?

– Это не в твоей власти. И тебе никогда не изменить свой маршрут, если даже захочешь. Этим распоряжаются Боги. Ничто не в силах изменить то, что предуготовлено ими. Боги управляют миром. Мы все звенья этой цепи. Так предначертано Великим Разумом. Неисповедимы пути высших сил.

Я стал размышлять об услышанном, но Нумлаха как будто не замечал этого.

– Оболочка смертна, как атрибут нашего мира. Кроме нашей сущности, которая наполнится знаниями и повзрослеет, в мир Великого Разума не сможет войти. А вот душа же… вечна, и войдет по предписанному ей сроку.

– У каждого человека есть судьба, – быстро заговорил я, и казалось, мне уже никак не остановиться. Мне хотелось выговориться – И что судьбы наши в их руках? – вопросы мои сыпались друг за другом, – Мы лишь марионетки? Каждый наш шаг, каждый ход предопределен свыше? С рождения и до самой смерти? Я хочу во всем разобраться, – выдохнул я, когда вопросы закончились, но половина еще вертелась в моих мыслях, дожидаясь своего часа, – Значит, мы не архитекторы своей судьбы? – вдруг сник я.

– Почему! Ты сам решаешь, как распорядиться своей судьбой. Просто нам дают право выбора. Боги сплели наши судьбы вместе. Цепь судеб выстраивается, протянувшись нитями друг другу. Эта энергия нитей подпитывает нас всех. Как-нибудь я покажу тебе, как сплетены все наши нити жизни друг с другом. Мы все являемся порождениями Великого Разума, – сказал он. – И он наделил нас разумом. Эта жизнь в оболочке дана нам в качестве испытания. Душа наша должна наполняться содержимым, пока мы находимся на Земле. Потом когда приходит время, мы поднимаемся и подпитываем этой энергией мир. В течение неопределенного времени душа наша отдыхает и размышляет, делая выводы из предыдущих жизней и готовясь к последующим. Она отдыхает до тех пор, пока не приходит время снова возвращаться в земной мир. Каждому человеку отведено определенное время, которое он должен прожить на Земле. Если человек заканчивает свою жизнь раньше срока, он должен вернуться назад почти сразу же.

Хотя Нумлаха учил меня уметь управлять своим разумом, но в данное время мой ум был исполнен гнева, чувства вины, обиды и беспокойства.