Пешка королевы

– Флер остается, – отчеканил я.

Нил вздохнул.

– Как скажешь. Но тогда мы зря сюда пришли.

– Сюда – это куда?

Нил пожал плечами.

– А на что это похоже?

Я осмотрелся. Музыка, веселье, маски…

– На чью вечеринку ты меня привел?

Нил покачал головой.

– Ни на чью. Здесь развлекаются, Элвин. Отдыхают, знакомятся и приятно проводят время. Без обязательств. Понимаешь?

Я сглотнул.

– Это что, бордель?

Нил нахмурился.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду. Но здесь безопасно. Такие места в Междумирье под защитой Повелительницы. А это – особенно. Говорят, она сама здесь бывает. Элвин, оказаться здесь – большая честь, я с трудом выбил для нас приглашение. Но ты, конечно, можешь уйти, если хочешь.

«Если боишься», – сквозило в его голосе. И только поэтому я остался. И следом за ним надел маску. Мне было не по себе, но показать это значило бы проявить слабость. Я должен быть сильным, а не избегать женских заинтересованных взглядов.

Стоило выйти во внутренний дворик, как к нам, точно бабочки к огню, подлетели девушки. Совсем юные, не старше восемнадцати, в блестящих легких одеждах. Обычные люди, не волшебницы. Мой флер их не привлекал, и меня это абсолютно устраивало, а вот на Нила они заглядывались.

Нас очень быстро разделили – девушки увлекли его в галерею возле сада, задорно смеясь и флиртуя так несдержанно, что меня бы это покоробило, если бы я не знал, что в некоторых мирах такое поведение для женщины считается нормальным, если не приличным. Я же остался один.

Не помню, как оказался в беседке у фонтана. Увитая виноградом, она располагалась на возвышении, и наблюдать за другими гостями оттуда было удобно. Слушать музыку тоже. Я желал одиночества и там нашел его и на какое-то время даже обрел покой.

В черном небе уже привычно танцевали звезды, – это было красиво. Я смотрел на них, потом мое внимание привлекли спустившиеся с неба, как огромные бабочки, альвы. Впрочем, ни Хэфа, ни Фэйя среди них не оказалось.

И вдруг я увидел ее.

Испуганная до слез девушка – почти девочка – дрожала в объятиях юноши, пока тот что-то нашептывал ей на ухо. Она была обычным человеком, я видел это даже издалека. Он же был одет в черное. То, как осторожно и почтительно его обходили другие гости, говорило громче любых слов: он из Нуклия, и его род очень влиятелен. Наверное, как у Криденса: почему-то именно его юноша мне напомнил, когда поднял голову, посмотрел в мою сторону и улыбнулся. Вряд ли он меня заметил, но эта хозяйская улыбка – такая же, как те, что я столько раз видел на лицах господ – заставила меня вздрогнуть от неприятного воспоминания. На Острове на меня смотрели и улыбались мне так же. Я хорошо понимал страх бедной девочки и не мог ей не сочувствовать.

Он – маг, он старше меня и он – нуклиец. Было бы очень глупо вмешаться, ведь эта девочка была мне никем. Правильнее всего было бы отвернуться и обо всем забыть.

Так бы я, наверное, и сделал, но тут несчастная девочка тоже посмотрела в мою сторону. Ее взгляд был ярким от слез, и он пронзил меня до самого сердца.

Вдруг налетел ледяной ветер и раскачал беседку, заморозив листья винограда. Я сжал кулаки – сейчас это был не мой страх, не мое отчаяние. Моей была только ярость, и мир снова сделался для меня предельно четким.

Удивительно: в такие моменты я словно становлюсь другим человеком. Или, наконец, собой? Не знаю.

Кинжал у меня, как и у Нила, «одолжили» еще на входе. Но я – демонолог. За прошлый месяц я четко уяснил одну вещь: мне нельзя оставаться без клинка или хотя бы длинной шпильки, булавки – чего угодно, чем можно проткнуть палец и выдавить каплю крови. Такие вещи иногда спасают жизнь. А на занятиях с учителем Байеном, которому плевать, выживем мы или отправимся на тот свет, запасной клинок спасал меня не однажды.

Короткий кинжал прятался в широком поясе-корсете. Удобная модная новинка, я уже говорил?

Позже, когда я думал об этом, меня удивило, пожалуй, только одно – я не попытался заговорить с этим магом. Не попытался обойтись без оружия. Странно и совсем на меня не похоже. Я просто подошел и всадил клинок ему в плечо. И то лишь потому, что он успел увернуться. Это могла быть и шея.

Странно и то, что меня это ни тогда, ни спустя время не испугало. Я просто обо всем забыл.

Зато тот высокородный волшебник моментально выпустил девушку – и тут же меня проклял. И быть бы мне кучкой пепла прямо там, на мраморном полу, в ту же секунду, если бы не подвеска Шериады: она тут же поглотила вспышку алого света, видимую, наверное, лишь нам двоим, и мощное проклятие мага заставило меня разве что поморщиться от жара, когда мой артефакт раскалился.

Волшебника это нисколько не смутило. Наоборот, он поймал мой взгляд, покачнулся и рассмеялся.

– В эт-том п-проклятом м-месте шагу ст-тупить нельзя – об-бязательно натк-кнешься на св-воего. – Язык у него заплетался, и я думал, что это хорошо. Возможно, он будет невнимательным. Возможно, все еще закончится удачно. Для меня.

Музыка стихла, плачущую девушку подхватили другие работницы и куда-то ее повели, а к волшебнику бросился юноша-привратник, встретивший нас на входе.

– Господин, позволь проводить тебя к целителю.

Волшебник вытащил мой кинжал из раны и даже не поморщился.

– А-а-а! Д-демонолог! Девка, чт-то ли, понравилась?

Удивительно: я его ранил, а он как будто не злился. Может, потому что был пьян?

Впрочем, и я вряд ли мыслил трезво.

– Не называй ее так, – вдруг услышал я свой голос словно со стороны.

Волшебник поймал мой взгляд и прищурился.

– В-вечер оп-пределенно станов-вится в‑веселее!

– Господин, – попытался привлечь к себе внимание привратник, но волшебник только отмахнулся, и юношу тут же отбросило в стену в десяти шагах от нас.

А волшебник все смотрел на меня – и я вдруг подумал, что его взгляд больше не кажется мне пьяным. Скорее, оценивающим.

– Мне казалось, волшебники не берут силой. – И снова мои слова прозвучали как будто сами по себе. Впрочем, ярость застила мне разум, ясно мыслить я не мог.

Волшебник оглянулся на стайку девушек у стены, рядом с привратником. И улыбнулся почти дружелюбно.

– Да-а-а… Но п-п-простушки не в‑всегда зн-нают, чт-то им н-надо. П-поверь, ей бы п-понравилось. – И тут же добавил почти внятно: – Ты хоть знаешь, кого оскорбил? Я – Антор, лорд дома Нэйт. Запомни это, мальчик, потому что отныне я – твой господин.

Он собирался поставить на меня печать, и, поняв это, я впервые за этот вечер почувствовал страх. Мне вдруг показалось, что со следующей атакой подвеска принцессы не справится. Не знаю, интуиция, наверное. Волшебники всегда доверяют интуиции.

Паника делает людей медлительнее – я много раз это видел. Но не меня. Мой мир становится невероятно ярким и почти неподвижным. Я открываю рот, и ледяной ветер сдавливает горло, замораживает связки. Я не могу говорить, но мне это и не нужно. Боевые заклинания – третья ступень магии. Мысленная.

Беда в том, что неопытный демонолог способен вызвать духа или демона – и только. Я смотрел, как сияет магия моего соперника, и понимал, что он очень силен. Меня буквально слепил его свет.

И тогда от страха я вызвал демона. Второй раз в жизни – высшего демона.

И какого!

– Наконец-то, – сказал Руадан, вставая с пола и смахивая с рукавов пыль. – Кто бы ты ни был, несчастный маг, я не стану отрывать тебе голову, потому что ты вытащил меня из такой… – Тут он обернулся и уставился на меня. – Опять ты?!

«Опять ты?!» – эхом прозвучало в голове. Я опустил взгляд на свои руки.

Как?!

– Повелитель? – спросил Антор Нэйт (так ведь он представился) и обернулся к кому-то в толпе гостей и работников с таким несчастным видом, что мне его стало почти жаль.

– Даровитый ты мальчишка, Элвин, – хмыкнул Руадан и обвел взглядом зал. – М-м-м, отличное место. Давненько я здесь не был…

Он не договорил: рядом тут же возникла светящаяся сфера, а потом пространство разорвалось, и в прореху шагнула Шериада.

– Руадан, бездна! Я с тобой еще не закончила.

Повелитель подмигнул кому-то из девушек, и та тут же покраснела, а потом указал на меня.

– Не моя вина. Он меня вызвал.

– Что? – Шериада повернулась ко мне. – Элвин?! Ты-то что здесь делаешь?

Я открыл рот и понял, что не могу произнести ни звука.

– А что, у мальчика целибат? – хмыкнул Руадан, разглядывая Антора. – Куколка, ты, оказывается, умеешь ревновать?

– Все, хватит. Руадан… – Она взмахнула рукой, и пространство снова прорвалось. – Идем.

– Погоди, куколка. А давай возьмем его с собой? – Руадан схватил Нэйта за воротник и подтащил к принцессе. Бледный до синевы маг даже не сопротивлялся.

Шериада посмотрела на Нэйта как на таракана.

– Боги, этого только не хватало…

– Но дорогая, разве тебе не нужен доброволец? И потом, у тебя так ску-у-учно, – плаксиво протянул демон.

Я вдруг понял, что он играет. Как актер. Но зачем?

Шериада вздохнула, снова посмотрела на Нэйта.

– Ладно, возьмем. Но учти, убьешь его – и я возьму в жертву кого-нибудь из твоих. Второго круга, не ниже.

– Почему второго? Это же просто мальчишка.

– Это глава древнего нуклийского дома.

Руадан вгляделся в несчастного Нэйта.

– Он не выглядит древним.

– Его отец выглядел. Я убила его на прошлой неделе.

– Плохая ты девочка!..

Пространство схлопнулось, и на какое-то время настала абсолютная тишина. Точнее, настала она у меня в ушах, а мир вдруг потемнел. Наверное, это был обморок – после всплеска магической активности – обычное дело. Это как работать на фабрике сутки напролет, а потом не дойти до кровати. Да, похоже.

Очнулся я в постели, но отнюдь не в своей спальне. Комната была простой, с белыми, ничем не украшенными стенами и круглым окном, в которое заглядывали звезды. Я смотрел на них, пока моих губ не коснулся бокал с лимонадом.

– Говорят, маги после дуэлей пьют кровь, но я подумала, что и сладкое не помешает.

Я повернулся на голос.

Девушка, с которой все началось, сидела рядом со мной на постели. Она внимательно смотрела на меня и выглядела задумчивой. Лямка серебристого платья сползла, обнажив ее плечо. На плече была родинка, и сейчас она казалась мне такой волшебной!

Глупости, правда?

– Тебе лучше? – Девушка наклонилась, все еще рассматривая меня.

Я отпрянул. Она была слишком близко – я задрожал, смотря в ее зеленые глаза.

Девушку это рассмешило.

– Неужели ты боишься меня, волшебник?

Наверное, я покраснел. Ее смех звучал в ушах звоном серебряных бубенцов на Новогодье.

– Ты спас меня, – выдохнула она, отстранившись. – Ты победил того ужасного мага. Спасибо тебе.

– Я не… Где я?

Она пожала плечами.

– Я подумала, тебе надо отдохнуть.

Дальше она говорила какую-то бессмыслицу, но мне хотелось слушать ее голос еще и еще. Это нисколько не напоминало трепет, охватывавший меня рядом с Шериадой, а уж у нее слова просто звенели от магии. Эта же девушка волшебницей не была, но ее голос казался мне чудеснее всего на свете.

Тогда я не понимал, почему.

– Как тебя зовут, маг? – спросила она между тем.

– Элвин.

– Отлично. А я – А́лия, – сказала она и принялась раздеваться.

Сначала я просто смотрел. Мысли тянулись, как вязкий осадок в зелье. Не то чтобы я не понимал, что происходит, и не то чтобы Алия была так уж красива. Хороша, это правда. Угловатая фигура, маленькая грудь, узкие бедра, впалый живот. Но в моих глазах она внезапно превратилась в одно из тех волшебных существ, о которых я читал в детстве – слишком чудесных для нашего мира, и потому ушедших на страницы сказок. Сначала я восхищенно смотрел на нее, а потом меня буквально скрутило от желания. Никогда раньше, ни до, ни после я никого так остро не хотел. Это тоже было странно, но тогда я не мог мыслить трезво и ничего не понял.

Алия тем временем сняла платье и осталась в одной нижней юбке – в Междумирье не носят нательную рубашку из-за жары. Так она замерла, смущенно глядя на меня и прикрывая рукой грудь (было бы там что прикрывать!) и кусая нижнюю губу. Так она тоже была прекрасна, но я быстро опомнился.

– Постой!

Она вздрогнула и снова укусила губу, на этот раз до крови.

– В чем дело?

Я сел на постели. Так резко, что голова закружилась. Почти не видя сквозь рой черных мошек, я принялся искать ее платье, чтобы подать ей.

– Что ты делаешь? – выдохнула она.

Я наконец нащупал платье на полу.

– Оденься. Пожалуйста. И не нужно… Мне это не нужно.

Она нахмурилась. Во взгляде ее зеленых глаз читалась обида.

– Я тебе не нравлюсь? Да, я знаю, я и вполовину не так красива, как ваши ведьмы. И даже не так умела. Но…

Тут она расплакалась.

Уверен, если бы не эти слезы, я бы просто извинился и ушел. Но она плакала, и я не мог на это спокойно смотреть. Она словно всаживала клинок мне в сердце с каждым всхлипом, и поворачивала его в ране.

Я обнял ее, усадил на постель – стоять я бы просто не смог: голова кружилась.

– Ты прекрасна. Ни одна волшебница с тобой не сравнится.

Ха-ха. И это говорит спутник, пусть даже бывший? Господи, я словно все свои навыки растерял!

Она подняла на меня заплаканные глаза.

– П-правда?

Ее волосы пахли вишней. До сих пор она встает перед моими глазами как живая, когда я чувствую этот аромат. Запах одержимости. Запах страсти. И первой любви.

– Конечно, – ответил я, на этот раз нисколько не покривив душой. – Прости. Я знаю, что здесь это нормально. – Хотя что может быть нормальным в том, что девушка благодарит спасителя собственным телом? Извращенный мир. – Но я не… Не могу.

Она опустила взгляд и вдруг усмехнулась.

– Уверен? А по-моему, очень даже можешь.

И коснулась меня – легко, даже робко, но мне этого хватило. Я прижался к ней, впился в ее рот – поцелуем это назвать сложно. Господи, где мой профессионализм? Я же знал, как сделать девушке приятно – и явно не так.

– Ты дрожишь, – сказала она потом. – Почему?

– Мне страшно, – признался я.

Видите, как помутился мой рассудок? Страшно – я признался незнакомке. В Междумирье. Пусть и человеку, а не волшебнику.

Она слабо улыбнулась.

– Мне тоже.

Я смотрел в ее глаза и хотел гладить ее плечо – то, с родинкой. И ласкать ее шею – мне говорили, у меня это отлично получается.

На мгновение мир снова сделался ярким от паники. Что я делаю?! Нет-нет-нет, я не…

– Тише, – шепнула Алия и положила мою руку себе на грудь. – Тише. Ты же не сделаешь мне больно, правда?

Я убрал руку с ее груди и погладил ее волосы.

– Ты не обязана.

Она растерянно посмотрела на меня. Потом твердо сказала:

– Я знаю. Но я хочу.

И я остался. Просто, как дважды два: раньше женщины при мне сами проявляли инициативу. Как мои хозяйки. Как Адель.

Алия даже не пыталась, и это все поменяло.

– Боги, – выдохнула она потом, вглядываясь в меня. Я больше не мог держать флер. – Боги, это какая-то магия, да? Ты… Ты стал таким красив… ах!

Я не ответил. Я был занят – пытался сдерживаться, пока она стонала подо мной от наслаждения. Впервые это не было унизительно. Впервые мне нравилось доставлять кому-то радость таким образом. Но это все еще не приносило удовольствия мне.

Алия быстро пришла в себя. Она снова прикусила губу и, неожиданно толкнув меня, уселась верхом.

– Ну все, маг. Я не стеклянная кукла. Ты будто боишься меня разбить. Нет! Молчи. Позволь мне.

Умелой она точно не была, зато какой старательной! Со мной и раньше играли в такую игру: иногда госпожам нравится, когда ты возбуждаешься от их прикосновений. Но это всегда было обязанностью.

Сейчас я сам прикусил губу, сдерживая стон. Мир подернулся рябью… и словно взорвался у меня перед глазами танцующими звездами.

– Ну-ну, – услышал я ее смех. – Я ведь даже как следует за тебя не взялась.

Что ж, девушки Нуклия и Междумирья раскованы, почти как волшебницы. Здесь рано начинают и быстро учатся удовольствию. Его не считают предосудительным. Скорее, наоборот.

Это была моя последняя мысль, потому что мир снова пошел волнами – остались лишь зеленые глаза, заполнившие для меня все.

И еще – удовольствие, хоть это и слишком слабое слово, чтобы все описать. Да. Слишком слабое.

– Ты очень необычный волшебник, Элвин, – сказала потом Алия, одеваясь. – Прости. Я не хотела тебя обидеть. Ты же меня за это не убьешь?

Она шутила, но по ней было видно, что ей страшно.

– Я увижу тебя снова? – спросил я вместо ответа.

Она рассмеялась, закалывая волосы.

– Ну что ты! Ты на меня в следующий раз даже не взглянешь.

– Алия…

– О, ты запомнил мое имя. – Она наклонилась, быстро поцеловала меня в щеку. – Спасибо, мастер Элвин. И… Не бойся своей красоты, ладно?

Выпалив это, она торопливо выскользнула из комнаты. А я был слишком медленным, слишком сонным. Я ее не догнал.

– Боже, Элвин, – выдохнул Нил. Он ждал меня во внутреннем дворике, рядом с фонтаном. – Ты светишься.

Я поймал за руку пробегавшую миму девушку: она показалась мне похожей на Алию.

Но это была не она.

– Прости, господин, – и ее дрожащая рука выскользнула из моей.

Нил подтолкнул меня к дверям. У него хватило такта не расспрашивать. Впрочем, и он не стремился поделиться со мной своими победами – что ж, мы уже не подростки, чтобы этим хвастаться.

Этой ночью я видел тот старый сон, приснившийся мне еще в поместье Шериады на Острове. Под розовым небом Нуклия всадница в летящих одеждах смотрела на меня сверху вниз, и ее лицо скрывали блики от алого водопада.

– Мне жаль, Элвин, но тебе придется выбирать. Кому ты будешь верен? Мне? Или…

– Тебе, моя королева, – не задумываясь, отвечал я.

Я очень любил ее во сне.

Алия наклонилась ко мне, погладила по щеке.

– Я тебе верю.

Проснувшись, я обнаружил Ори стоящим у моей кровати. Только-только забрезжил рассвет, птицы еще не начали петь, и не все светлячки померкли.

Он осторожно тряс меня за плечо.

– Господин, проснитесь! Вы…

Посреди спальни бил ключом алый родник – как тот волшебный водопад в моем сновидении.

– Вы наколдовали во сне, господин, – объяснил Ори.

– Я?

– И вы светитесь.

Я бросился к зеркалу и чуть не ослеп.

Как?

Глава 4

– Почему у тебя всегда все не слава богу? – поинтересовалась Шериада на языке Острова.

Она только что без всякого стеснения, даже без стука вошла в мою спальню и теперь с любопытством меня разглядывала.

Всего месяц назад я счел бы это не только нормальным – я бы именно этого от госпожи и ждал. Сейчас подобная бесцеремонность обижала – я еле сдержался, чтобы не попросить принцессу выйти и дать мне время привести себя в порядок.

Шериада поморщилась. Может быть, прочитала мои мысли – в Нуклии это была не редкость. К тому же наставник получал куда большую власть над своим учеником, чем даже госпожа над спутником. Не только тело, но даже сознание следовало держать открытым – так звучала клятва, которую, по слухам, приносили все ученики в Нуклии. Это почти как клятва силы – потом и захочешь закрыться от наставника, а не сможешь. Странно, что Шериада ни словом про эту клятву не обмолвилась.

Впрочем, вела она себя тем не менее совершенно бесцеремонно.

– Признаться, я удивилась, когда увидела тебя вчера в доме удовольствий, – сказала она. – Мне казалось, тебе будет проще завязать отношения с кем-нибудь из сокурсниц. Но вижу, ты провел время с пользой.

Как же она меня злила в такие моменты! Два чувства я чаще всего испытывал рядом с ней: раздражение или страх. Сейчас это было раздражение.

– Госпожа, что ты здесь делаешь? – боюсь, голос выдал меня с головой.

Голос и пентаграмма вызова, из которой немедленно выпрыгнул низший демон. Наполовину белка, наполовину змея, зубами он щелкал так, что даже меня проняло, а от запаха дыма запершило в горле.

Шериада в голос расхохоталась, и демон исчез уже в другой пентаграмме, куда сложнее моей. Я по привычке потянулся за блокнотом – зарисовать узор, пока помню. Это было изящное проявление способностей демонолога, а ведь даже умелому магу в Нуклии не положено владеть таким волшебством. Каждому свое: целитель лечит, стихийник обращается к природе, демонолог призывает неземных сущностей и так далее. Шериады это как будто не касалось. Она лечила всех, вызывала бурю и духов изгоняла с одинаковой легкостью. Почему? Что с ней не так?

– Я поняла, следовало постучать, – успокоившись, сказала принцесса. – Прости. А что касается того, что я здесь делаю – Ори меня вызвал. И правильно сделал. Ты себя в зеркале видел?

Я невольно посмотрел на свое отражение. Заспанный, без флера, в мятом ночном костюме, я весь сиял золотым светом. Почти как Нил, когда надел артефакт принцессы. Но Нил – демон, и сиял он алым. Мой свет был золотым, и если честно, вовсе не казался мне ненормальным, учитывая, что маги в Междумирье часто светятся.

– Но, госпожа, разве так не должно быть? Повелительница тоже сияет, и…

– А ты уже сравниваешь себя с Повелительницей? – перебила Шериада.

Ее голос вдруг изменился, сказав, она словно плетью меня хлестнула, и это моментально заставило меня прийти в себя.

– Нет, госпожа, что ты! Я просто…

Шериада изогнула бровь. За окном наконец запели птицы, и солнечные лучи позолотили стены спальни, заставив ярко вспыхнуть рисунок на обоях.

Только принцесса осталась в тени, и мгла вокруг нее казалась живой.

– Нет, госпожа, – повторил я, стараясь держать себя в руках. – Простите… Прости. Ничего подобного у меня и в мыслях не было.

Краем глаза я заметил, как Ори попятился к окну. Шериада же наоборот шагнула ко мне, и тени двинулись за ней следом. Потребовалось все мое самообладание, чтобы остаться стоять: от принцессы тянуло падалью, как от высшего демона. Падалью и морозом.

Подойдя почти вплотную, Шериада, не сводя с меня глаз, размахнулась и отвесила пощечину – такую сильную, что меня отбросило к стене, а щека вспыхнула от боли.

– Ты забываешься, мальчик, – сказала Шериада, и сейчас ее голос был смертельной зимней стужей. – Ты сильный, тебе повезло выжить здесь целый месяц, ты даже смог обзавестись друзьями, и ты решил, будто можешь претендовать на большее? Если бы Повелительница или кто-нибудь из ее окружения услышали тебя сейчас, ты бы печатью подчинения не отделался. И даже смерть была бы слишком легким наказанием. Тебя бы забрали в застенки Розового дворца и пытали – так долго, пока твоя магия не утекла бы, как вода в песок, а от личности ничего не осталось. Мне показать, как это делается?

Ее глаза не давали мне отвести взгляд и заполняли мир вокруг – прямо как вчера глаза Алии. Серые сегодня, зеленые вчера. Только сейчас это было страшно: словно огромный паук плетет сеть, прежде чем меня съесть.

– Н-не н-надо, госпожа.

Шериада ухмыльнулась, и я задрожал – в ее взгляде ясно читалась жестокость. Я привык видеть ее и угадывать женские желания, я не мог ошибиться. Жестокость и жажда боли. Нуклийские волшебники, у которых нет никакого представления о морали, не страдали от избытка щепетильности. Я знал, что меня ждет.

Следовало умолять ее: опуститься на колени, быть может, поцеловать носки туфель – умел же я раньше просить прощения! Сейчас ноги не сгибались. Я смотрел на принцессу, дрожал, но стоял прямо.

Вместо меня на колени бросился Ори.

– Миледи, прошу, умоляю, не надо! Господин просто еще не проснулся, он не понимает что говорит. Не гневайся!

Шериада снова ухмыльнулась, но стоило Ори коснуться ее туфель, усмешка пропала, как и жестокость. Принцесса растерянно огляделась, словно вдруг позабыла, что происходит.

– Я… Не… Что?..

Потом она отступила на шаг, потом еще на один, и еще. Резко выдохнула, наткнулась на кресло, чуть не упала в него и тяжело оперлась о подлокотник.

– У вас вино есть?

Не вставая с колен, Ори кивнул.

– Розовое имперское, как ты любишь, миледи. Прикажешь принести?

Шериада опять растерянно огляделась.

– Да… Да, принеси, Ори, пожалуйста.

Когда он встал, его лицо ничего не выражало, словно случившееся было для него делом обыденным. И на кухню он не побежал сломя голову, а спокойно пошел, как хорошо вышколенный лакей. Я поймал себя на том, что недоуменно смотрю ему вслед. Может, все это действительно нормально для Нуклия? Принцесса, входящая в спальню молодого человека без стука на рассвете с угрозами пытать его до смерти. Может, это я что-то не понимаю?

Шериада, спотыкаясь, буквально наощупь наконец села в кресло и принялась тереть лоб. Я смотрел на нее, и в рассветных лучах принцесса сияла как… Да, почти так же ярко, как Повелительница.