Delivery Delays. Часть первая. Лесной десант

Валерий Гаевский

Delivery Delays. Часть первая. Лесной десант

Владимир после окончания института был распределён в Комитет цен при Совете министров СССР, но у него там работа не заладилась. Очень скучно – устанавливать цены на электродвигатели всей страны. То есть всего Советского Союза. Хоть и командировки были интересные в разные большие города и платили для начинающего сотрудника неплохо, целых сто тридцать рублей, но Владимиру не нравилось там работать. Коллектив состоял из среднего и преклонного возраста сотрудников, пропитанных советской идеологией. В девять часов утра ты «как штык» должен сидеть за своим рабочим столом, и не дай бог опоздать на пять минут. Первый раз ничего не скажут, второй – сделают замечание, а в третий получишь устный выговор от начальника в таких тонах, как будто ты враг народа и специально опаздываешь, чтобы никогда в жизни нашей страны не догнать империалистические государства по выплавке чугуна и стали на душу населения. Одним словом, тоска страшная – сидеть на своём рабочем месте с девяти часов до шести, и так всю неделю, и наблюдать неторопливую работу серых, неинтересных, немолодых сотрудников. Ни одного симпатичного лица, ни одной красивой женщины. Все, как роботы, ковыряются в своих документах и иногда что-то считают на счётных машинках «Феликс».

И Владимир после трёх лет работы без сожаленья ушёл из Комитета цен в научно-исследовательский институт, где было всего два присутственных дня, интересная работа в окружении молодых людей, красивых девушек и женщин, но с потерей в зарплате в целых тридцать пять рублей. Да, дорогой читатель тридцать пять рублей! Это по тем временам ни хухры-мухры, как впоследствии понял наш герой.

Это 27% процентов от тех денег, которые он получал в Комитете цен. Тёща и тесть, у которых он жил в это время, сразу начали ему колоть глаз, «мол, другие ищут работу, где больше платят, а не меньше, а ты целых тридцать пять рублей потерял в зарплате, а у тебя семья… ребёнок скоро родится».

И жена, действительно, ходила беременная и семейная жизнь, ещё не начавшись, стала давать трещину. И наш герой судорожно начал искать подработку, понимая, что его теперь могут «сжить со света».

Сначала он устроился сторожем в кафе, где по ночам охранял дощатое помещение, продуваемое со всех сторон ледяным ветром (дело было зимой). Владимир выдержал эту работу ровно месяц. Всю ночь сидеть на стуле в плохо отапливаемом помещении, где ему заплатили двадцать рублей, было не по его характеру, да ещё тесть прокомментировал эти деньги репликой, мол, «а где ещё пятнадцать?..»

Через несколько недель он пытался от книжного магазина продавать книги, предлагая их гражданам с доставкой на дом.

Владимир ходил по квартирам с двумя тяжеленными сумками, набитыми книгами, и домохозяйкам и престарелым людям «впаривал» залежалый товар, который не был продан через магазин.

Дверь ему открывали неохотно, опасаясь воров и грабителей, но ещё хуже слушали, что он «пел». Одним словом, к лету денег он не заработал, и жена, находясь на седьмом месяце беременности, сказала ему, «что если он в ближайшее время не найдёт хорошую подработку, то она с ним разведётся». Так и сказала, что разведётся!

Как-то на работе, один парень, услышав, что Владимир своим сотрудникам жалуется на отсутствие денег, предложил ему поехать в отпуск на «санитарную чистку леса», в лесничество, в Подмосковье.

Мол, «…и платят хорошо, и работа на свежем воздухе, вон мой приятель в прошлом году “поднял” пятьсот рублей за один месяц…» Владимир сразу загорелся этой идеей и уже через неделю, узнав адрес лесничества, отправился на разведку. Проехав от метро «Калужская» на стареньком автобусе больше двух часов, Владимир очутился на территории заброшенного пионерлагеря.

Вечерело. Он шёл по заросшей дорожке мимо каменных барабанщиков и горнистов, стоящих в ряд с отбитыми руками и расколотыми головами, и ему казалось, что он попал в сюрреалистический мир на другой планете, на которой произошёл апокалипсис.

– Кого ищите, молодой человек? – неожиданно раздался мужской голос за его спиной.

Владимир вздрогнул, резко повернулся и увидел, как от каменной фигуры, изображающей мальчика с собакой на руках (собака, правда, вся уже развалилась, остались только голова и ржавые металлические скобы, торчащие вместо лап), отделилась огромная человеческая тень. Владимир собрал всю свою волю в кулак и пошёл на эту тень, твёрдо помня, что нужны деньги, что жена разведётся с ним, если он не найдёт достойной подработки.

– Лесничество…

– А что вам там нужно?

– Хочу работать по очистке леса…

– А… Это значит ко мне…

И тень превратилась в мужика с простым деревенским лицом, поправляющим свои брюки.

– Виктор Иванович, – и мужик протянул огромную, как лопата, руку, – пройдёмте в дом и обсудим ваше предложение.

Вскоре Виктор Иванович и Владимир сидели за столом, и хозяйка, такая же большая и дородная, хлопотала рядом, выставляя на стол бутылку самогона, тарелку с наструганным сальцем и солёными огурцами, а также тёплый ржаной хлеб, который она только что испекла. Запах от него наполнил горницу здоровым духом.

Выпили, закусили.

– Значит, работу ищете?..

– Ищу.

Выпили по второй.

– Это хорошо, что ищешь, – Виктор Иванович уже перешёл на ты, – но только в лесу бригадой надо работать… и работа тяжёлая. Вот ты топор в руках держать можешь? (Владимир держал в руках топор один раз, когда ходил в поход на первом курсе института.)

– Могу, – смело заявил наш герой, и Виктор Иванович налил ему третью рюмку.

– Это хорошо, что можешь… ну а, скажем, дерево средней толщины простой пилой спилить сможешь?

– Смогу, – нагло, заявил Владимир, уже прилично окосев.

– Это хорошо. Ну, а большое дерево, высотой с дом, спилить бензопилой «Дружба» сможешь?

И Виктор Иванович налил по четвёртой.

– Смогу, – уже не понимая, о каком дереве и о какой пиле идёт речь, заявил Владимир.

– Ну, хорошо, тогда пойдём во двор, и ты покажешь, как пилишь…

И они вышли во двор, где Виктор Иванович включил свет и выкатил из сарая большой круглый чурбан, и тут же поднял бензопилу «Дружба», стоящую на верстаке. Потом он одной рукой дёрнул за шнур, и завёл бензопилу. От вращающейся перед глазами цепи с острыми ножами Владимир тут же протрезвел. А когда Виктор Иванович протянул ему, сей агрегат, грохочущий и воняющий бензином и маслом, то сразу вспотел и чуть не наложил в штаны.

– Ну, давай, Москва, покажи, как ты управишься с бензопилой.

Владимир понял, что отступать нельзя, что сейчас тот самый момент жизни, когда либо он будет принят на работу, либо ему предстоит тяжёлый разговор с женой, с тестем. И Владимир схватил пилу, и остервенело, вонзил её сверкающие острые лезвия в чурбан и нажал на газ. К его удивлению, пила за несколько секунд разрезала круглый пень на две части.

– Молодец, – похвалил его Виктор Иванович, – вижу, бензопилу ты знаешь, пойдем в дом и выпьем за это.

Уже поздно вечером, на последнем автобусе до Москвы, пьяный Владимир возвращался домой. Он был принят на работу с устной резолюцией Виктора Ивановича, «что будешь работать у меня на дальнем участке…, но только с бригадой не менее четырёх человек…, и непременно со следующего понедельника». То есть до выхода на работу оставалась четыре дня. Владимир ещё не знал, где и как набирать бригаду, сколько ему будут платить, и самое важное, ему ещё надо было суметь взять отпуск, а администрация института неохотно давала отпуск летом, а норовила молодых специалистов отправлять в подшефный колхоз, а не в отпуск.

Но, Владимиру, к его удивлению, быстро оформили отпуск, с ближайшего понедельника, когда начальник отдела узнал, что его жена на седьмом месяце беременности. Теперь дело оставалось за малым – надо было набрать бригаду. И здесь Владимиру удалось быстро уговорить нескольких сотрудников примкнуть к нему. Один из них был Ванька Петров – небольшого роста коренастый мужик, которому, как рассказывал он сам, доктора прописали работу на свежем воздухе (по версии Петрова у него была язва, которую он получил, работая за границей). Другой, Соловьёв, здоровый, жилистый детина, с приятным интеллигентным лицом, но совершенно лысым черепом, был чрезвычайно обрадован предложением Владимира, «так устал, объяснил он, от семейной жизни». Он классно играл в шахматы с коротким интервалом времени, был молчуном и лежебокой (это Владимир узнал позже). Соловьёв предложил взять в компанию к ним своего друга Генку: «Мол, славный парень, работать будет за двоих, а есть будет мало…». Дальше договорились, что Владимир, как «бригадир» и организатор лесного десанта, выезжает в лесничество в понедельник, а бригада приедет через три дня, то есть в среду. «Ты там наладь связь с лесничеством, застолби участок, – учил Владимира Петров, который был старше него лет на двенадцать, – организуй жильё, пока мы отпуска оформим, и дела свои доделаем в Москве…».

Жарким июньским понедельником. Рано утром, с тяжёлым рюкзаком, в котором было сложено три банки тушёнки, бутылка водки, килограмм дешёвых конфет карамель «слива», два куска туалетного мыла, рулон туалетной бумаги, три пачки индийского чая «три слона», новый топор, который Владимир купил в ближайшем хозяйственном магазине. Еще перочинный нож, китайский фонарик, алюминиевая ложка, алюминиевая миска, кружка на триста грамм. Кирзовые сапоги (тесть предложил, мол, «в лесу надо прочную обувь иметь», это он был прав), толстый шерстяной свитер (тёща положила), лёгкое шерстяное одеяло, зубная щётка, зубная паста, безопасная бритва. А также три упаковки презервативов Баковского завода, которые Владимир купил (сам) в аптеке на «всякий случай».

И вот Владимир опять идёт по заросшей дорожке заброшенного пионерлагеря и, не доходя до дома лесничего, его уже встречает Виктор Иванович. Он широко улыбается, подхватывает рюкзак Владимира (сама забота) и проводит в дом, где большая широкая хозяйка накрывает на стол.

Опять самогон, опять пьяные речи, опять простой русский разговор.

– Ну, как доехал?

– Да, теперь вроде быстро.

– А где ж твоя бригада?

– Через три дня подтянутся.

– Это хорошо, что через три дня, а ты что сам делать-то будешь без бригады?

– Что, что… работать.

– А-а, вон как! Ну, тогда давай ещё по одной, и поедем на участок устраиваться.

И через три часа застолья Виктор Иванович заводит свой мотоцикл, сажает в люльку пьяного Владимира, и они по лесным дорогам, распевая русские народные песни, неспешно катят на «точку», где Владимиру с товарищами предстоит очищать лес от бурелома и сухостоя.

К вечеру приехали в небольшую деревеньку, расположенную рядом с красивым озером. Виктор Иванович оставил сидеть Владимира в люльке, а сам сбегал за ключами в соседний дом к некой Марии Ивановне со словами «её все тут знают», затем они пошли к большому сараю, стоящему почему-то на пересечении дорог перед деревней на большом бугре. Вид на деревню со стороны сарая открывался восхитительный. Умиротворённый вид озера, поле с колосившимся овсом, а за ним – лес, подёрнутый туманом. Сердце у Владимира радостно застучало. «Эх, как красиво, как дышится разнотравьем, до чего же хорошо у нас на Руси…».

Молодой месяц повис над этой картиной русской природы, как на картинах художника Билибина .

Виктор Иванович не заметил настроение Владимира, он деловито отомкнул ржавый замок сарая и пригласил Владимира войти. Слева при входе стояла железная кровать с двумя матрасами, набитыми соломой. Перед ней стоял колченогий стол с керосиновой лампой, рядом —такой же стул «времён Очакова и покоренья Крыма», какая-то замшелая табуретка, а дальше, почти до самого верха, лежало сено.

На стене висели дуги и хомуты.

– Вот, располагайся. Я тебе предлагаю лечь на кровать, как бригадиру, а твои ребята приедут – так пущай лягут на сено. Там места много, можно даже с девками… покувыркаться, – и Виктор Иванович подмигнул Владимиру одним глазом, показывая всем видом, что он здесь теперь хозяин и может себе позволить многое.

Потом они пили водку, которую Владимир привёз из Москвы, закусывая тушёнкой. Вдруг Виктор Иванович вдруг встрепенулся – «ох, времени много, а мне ещё домой ехать, а завтра вставать ни свет, ни заря» – и метнулся к своему мотоциклу и, уже отъезжая, крикнул Владимиру, «что завтра приедет и покажет участок леса, где надо работать».

Оставшись один, Владимир вышел из сарая и опять стал наслаждаться величественной картиной, которая простиралась перед ним, жадно наполняя свои лёгкие свежим вечерним воздухом. Теперь туман лежал над озером, лес едва проступал чёрными зубцами деревьев, молодой месяц вполз в белое облачко и время от времени показывал свой бочок. «Ах, как здорово, что я приехал сюда, ах, как замечательно, что мне подвернулась такая работа…» – не переставал радоваться наш герой.

Через полчаса он, не раздеваясь, лёг на кровать, которая под ним заскрипела, застонала, и он перестал ворочаться, замер и только приготовился заснуть, как непонятный для него звук, шедший из-под кровати, заставил напрячь его слух до предела. Как будто, так казалось Владимиру, кто-то под кроватью тяжело дышит. Сон и алкоголь мгновенно улетучились из головы нашего героя, он замер и затаил дыхание, боясь пошевелиться. Через какое-то время ему, лежащему в полной темноте, показалось, что со стороны сена на него кто-то смотрит.

В голову Владимира полезли картинки из произведения Гоголя «Страшная месть». Тяжёлое дыхание и сопение под кроватью продолжалось, но не так интенсивно, как вначале. Он хотел встать и посмотреть, в чём дело. Но, боялся пошевелиться, будто кто-то держал его привязанным к кровати.

Так продолжалось довольно долго, пока не запели комары. Владимир обрадовался их пению – хоть появились, в этой непроглядной темноте и полной тишине, какие-то узнаваемые звуки. Но, комары попели-попели и устремились в атаку. Сначала они обкусали лоб нашему герою, потом руки, затем шею. Они лезли в глаза, в уши, опять кусали руки.

Владимир устал от них отмахиваться. «Ах, чтобы вас…» – и Владимир спрыгнул с кровати.

В это время сильный порыв ветра ударил в стену сарая, и сразу яркая вспышка разряда молнии осветила все предметы в помещении. И Владимир как бы со стороны увидел себя, стоящего рядом с кроватью в полном ступоре. Затем – полная темнота, и опять – сильный удар ветра в сарай, и опять – мощнейший разряд молнии.

В течение секунды видно совершенно чётко все предметы, стоящие в сарае. Вот табуретка, стул. Вот стол: на нём – керосиновая лампа, неубранный хлеб, открытая банка тушёнки, бутылка с недопитой водкой (надо бы допить, чтобы жуть в голову не лезла), два стакана (Марья Ивановна дала вместе с ключами), и опять – полная темнота.

«Откуда эта гроза, ведь было чистое небо… непонятно, что за звуки из-под кровати… эти чёртовы комары…». Опять мощнейший удар молнии, рядом, совсем рядом, и тут же – треск грома.

И опять всё видно до мельчайших предметов, вон берёзовые веники висят вдоль стены, вон коса висит под потолком, те же хомуты. А вон – вбитый гвоздь, и на нём висят старые листочки календаря, а вон. Ай, ай, что это? И Владимир заметил, как из-под его кровати выкатился… ёжик, и – опять темнота. «Фу, чёрт, это, оказывается, ёжик! Это, наверное, он дышал, а я, дурак, – “Страшная месть”»! Тут по крыше сарая ударили мощные капли дождя. И удары молнии, грома, и удары дождя – всё перемешалось.

Дождь стоял стеной.

При следующей вспышке молнии Владимир заметил, что крыша сарая течёт в двух местах. Как раз над сеном и над входом. На полу начала образовываться немаленькая лужа.

«Да, условия проживания приближаются к «спартанским»» – подумал Владимир, и тут в дверь сарая постучали. Владимир решил, что ему показалось, опять постучали.

Владимир хриплым голосом спросил: «Кто там?»

– Откройте, пожалуйста. Дайте возможность переждать дождь…

Владимир отодвинул щеколду и впустил в сарай небольшого мужика в мокрой одежде с грязным велосипедом. В это время молния осветила гостя.

– Прошу прощения! – пропел мужичок. – Олег Петрович, путешественник!

Представился он.

– Еду из Внуково в Калугу… можно я присяду на стул с вашего разрешения?

– Да, садитесь, вы совершенно мокрый, может… – в это время Владимир осветил гостя фонарём, – водочки выпьете… для согрева?

– Не откажусь, не откажусь, молодой человек!

Владимир по-хозяйски налил гостю сразу полстакана и себе плесканул чуть-чуть.

– Вот, спасибо, хорошо! – гость выпил резко водку и аккуратно поставил пустой стакан на стол и, не стесняясь, взял банку с недоеденной тушёнкой и стал есть.

– Знаете, а вы добрый… не каждый отважиться ночью, в такую погоду открыть дверь незнакомому… Да ещё и водкой угостить. Я – учитель физики в школе… Преподаю, знаете, физику… – продолжал говорить Олег Петрович. – Так вот, смею заметить, что Циолковский был прав. Эра межпланетных путешествий началась. Лет через десять человек полетит на Марс, а потом – на Луну…

– Да на Луну американцы вроде три года тому назад высадились…

– Ой, ой, что я говорю! Я, конечно, ошибся – на Венеру я хотел сказать. А у вас ещё тушёночки не найдётся, так есть хочется!

Владимир полез в свой рюкзак и поставил перед гостем «Великую китайскую стену». Банка была последняя. Гость ловко открыл банку консервным ножом и столовой ложкой стал быстро уплетать тушёнку.

– Я Вам, молодой человек, прямо скажу – конечно, эра межпланетных перелётов открыта американцами, но мы, русские, ещё не сказали своего последнего слова, я точно знаю…– и он понизил голос.

Его тень на стене сарая стала походить на остроносую крысу, и Владимиру вдруг сделалось не по себе.

–…что нашими учёными ведутся секретные разработки на межпланетный полёт к созвездию Лиры к звезде Вега. Вы знаете, – он ещё больше понизил голос, как будто в этом сарае стоящим на отшибе деревни его могли подслушать, – Вы знаете, около Веги вращается планета Альтана, а она населена разумными существами. Плесканите ещё водочки, а то боюсь простудиться.

Владимир вылил остаток водки путешественнику. И тот, не выпуская банку тушёнки, быстро выпил водку и совсем тихим голосом продолжил:

– Альтана, обитаема, уже десять миллионов лет… Вы представляете, молодой человек, какой уровень цивилизации там существует?.. Там нет понятия жизни ради наживы, денег, имущества, Там нет злобы, зависти, болезней. Там нет войн. Там – рай, как его понимают у нас люди на Земле. Там – общество Любви и Процветания…

– Но, если там десять миллионов лет, как вы сказали, существует такая развитая цивилизация, то я не понимаю, почему они до сих пор не прилетели к нам…– вставил в беседу своё видение темы Владимир.

– А я Вам, молодой человек, скажу, они у нас были, но видя на какой стадии развития, мы находимся, они отказались от контакта с нами. Они за нами наблюдают, но не вмешиваются в наш путь развития. Я Вам больше скажу, Ещё выпить нечего?

– Больше нет, – ответил Владимир смущённо, – с лесничим пили… вот всё, что осталось…

– Жаль, а то бы я вам такое рассказал, такое…

Гость достал из нагрудного кармана пачку сигарет, замотанных в полиэтилен, достал сигарету и чиркнул зажигалкой. Владимир (с целью экономии батареек) фонарь то включал, то выключал. Сейчас он видел перед собой только красную точку сигареты Олега Петровича.

– Я, молодой человек, почему еду в Калугу?.. У меня тут виденье было… Мне повидать надо Константин Эдуардовича Циолковского…

– Да он же давно умер, – вырвалось у Владимира.

– Это как посмотреть… Циолковский мне один совет дать должен, – огонёк в ночи от сигареты разгорелся и освещал часть лица Олега Петровича, и от этого освещения лицо его выглядело, как кусок свежего мяса.

Владимиру вдруг стало страшно. Он понял, что сидит в глубокой ночи с сумасшедшим, у которого очень странные мысли.

– А то я не знаю – участвовать мне в межпланетной экспедиции или нет?

Дождь на улице практически закончился, гроза уходила на Москву, но оставались огромные лужи, освещённые появившейся Луной, вынырнувшей из-за туч. Владимир с Олегом Петровичем вышли на свежий воздух и наблюдали изменения погоды от сильной грозы к спокойной, умиротворённой ночи.

Всё вокруг дышало и благоухало. Даже доски сарая перестали пахнуть плесенью, а пахли свежим, вымытым деревом.

– Хорошо, очень хорошо, – сказал тихо Олег Петрович, – но, на Альтане лучше – там погода другая, она не такая агрессивная, как на Земле, там всё спокойнее и гармоничнее…

– А вы что, там бывали? – задал вопрос Владимир и тут же пожалел, что спросил.

– Я, молодой человек, там родился, а сюда, к вам на Землю, попал случайно… случайно… понятно? А теперь давайте спать, вы же меня не выгоните на улицу в такую мокроту в два часа ночи, да и на велосипеде будет трудно двигаться по грязи.

И Владимиру ничего не оставалась делать, как пригласить странного путешественника опять в сарай и предложить ему расположиться на ночлег на сене, отдав ему один из матрасов.

Они легли – один на кровать, другой на сено, и наступила тишина, но Владимир не спал и прекрасно понимал, что странный гость тоже не спит.

«Какой он странный, однако, – Калуга, Циолковский, Вега, Альтана, хрен знает что у этого Олега Петровича в голове… лечиться ему надо, а не ездить по ночам на велосипеде, а ещё в школе физику преподаёт… В Белых столбах ему надо лежать…»

– Я совсем не сумасшедший, молодой человек… у меня справка есть, что я дееспособный и преподаю физику, а в Белые столбы, в клинику, меня хотели действительно положить… ну, ладно, давай спать…

Владимир в этом месте вспотел, и сердце его забилось в учащённом ритме.

«Он что, мысли, что ли, может читать, и вообще, как он вышел на меня, как он понял, что в заброшенном сарае кто-то есть?..».

– Очень просто: у нас на Альтане очень много информации берётся за счёт обоняния. Мы по запаху ориентируемся, ты, Владимир, очень нервничал, когда лежал один в ночи и поэтому испускал много запахов страха, поэтому я тебя легко нашёл в темноте, когда ехал по грязной лесной дороге… ну, ладно, надо спать!

В этом месте Владимиру совсем стало не до сна. Он встал и вышел из сарая на свежий воздух.

«Ну и день! Виктор Иванович, самогонка, сарай, ёжик. То гроза шальная налетела ни с того ни с сего, то этот путешественник, хрен знает что… видимо, пить надо меньше…».

Владимир вернулся и лёг на кровать, закрывшись с головой в одеяло.

– Не нервничай, всё будет хорошо: денег заработаешь, жену с тёщей и тестем порадуешь, но поначалу будет непросто… ну, ладно, будем спать, —опять раздался голос с сеновала Олега Петровича.

Утром Владимира разбудило урчание мотоцикла рядом с сараем. Он спрыгнул с кровати и сразу столкнулся лицом к лицу с Виктором Ивановичем.

– Долго спишь, Москва!

Владимир провёл по лицу рукой и резко повернулся, чтобы посмотреть на сеновал. Но там никого не было.

– А где Олег Петрович? – задал он вопрос лесничему.

– Какой ещё Петрович… видать, ты вчера после моего отъезда водку-то допил и ещё, наверное, добавил. Вот как от тебя несёт! Так нельзя, ты теперь на работе и должен с утра быть трезвым и чисто выбритым.

Владимир тем временем внимательно осматривал сарай, пытаясь обнаружить следы странного гостя, но ничего не обнаружил. Чистая посуда аккуратно стояла на столе, пустая бутылка из-под водки и банки из-под тушёнки были сложены в какой-то картонный ящик. Даже, что его больше всего поразило – матрас, который, как Владимир помнил, отдал гостю, лежал на его кровати.

– Что за чертовщина! – сказал он вслух. – Вчера у меня тут один странный мужик заночевал, а сегодня его и следа не осталось, как будто это мне всё приснилось…

– Пить надо меньше, – подвёл черту под разговор Виктор Иванович, – давай собирайся, я тебе место работы покажу.

И он с этими словами достал из люльки мотоцикла четыре топора, жала которых, свежее отточенных, горели на солнце.

– Вот этими будете работать, а не той хренью, которую ты привёз из Москвы…

И он недовольно покосился на топор Владимира, стоящий при входе в сарай. Через пять минут они ехали по разбитой и раскисшей дороге в сторону леса.

Владимир ещё не мог отойти от своих мыслей и вдруг спросил Виктора Ивановича:

– А ночью гроза была или мне она приснилась?

– Приснилась, – односложно ответил лесничий и резко завернул в лес.

Там, остановившись на просторной поляне, Виктор Иванович слез с мотоцикла, взял из люльки топор и пошёл показывать Владимиру, как проводить «чистку леса».

– Твоя задача и твоих пацанов, когда они приедут, вырубать сухие и сгнившие деревья… как бы прореживать лес. Чтобы из леса сделать парк. Понятно?

И с этими слова Виктор Иванович ловко вырубил небольшую осинку.

– Видишь, она наверху сухая, значит, расти и развиваться вряд ли будет. А вон, видишь, сразу пять берёзок как бы из одного куста растут? Значит надо что?.. – сам себе задал вопрос лесничий. – Надо их проредить!