Дом Уродов

Виктор проводит за компьютером не больше одного часа. Когда определенное время истекает, консоль автоматически выключается. И у Виктора в наличии только одна игра – симулятор водителя. Виктор уже давно мечтает научиться ездить на электромобиле.

– Наконец-то! – радуется Виктор, совсем как ребенок. Он сидит на полу и обнимает имитацию руля, которую необходимо подключить к консоли, чтобы запустить симулятор.

Энди стоит неподалеку и недовольно хмурится.

– И за какие-такие заслуги тебе сделали такой подарок? – звонко выделяет последнее слово, чуть повышает голос. – Ты не убираешься в комнате, – загибает пальцы, – не ухаживаешь за деревьями, крадешь мяту на кухне, очень часто опаздываешь на завтрак.

– И что с того?

– Многие постояльцы послушно ведут себя, но им не делают такие подарки.

– Потому что они не просят таких подарков! – раздражается Виктор. – Ты ведь прекрасно знаешь, что желания постояльцев исполняют.

– Не думаю, что для другого инженеры собрали бы целый компьютер, но для тебя сделали это. А знаешь почему? – Энди подходит поближе к Виктору, садится на корточки. – Потому что ты любимчик всех сотрудников, – самодовольно улыбается и прикрывает глаза. Виктор устало вздыхает, хватает часть картона разорванной коробки и бьет по лицу Энди. Он ему успел надоесть.

Удар приходится сильным. Энди теряет равновесие и падает на бок. Он хватается за щеку, которая горит огнем, и непонимающе поглядывает на Виктора.

– Хочу напомнить тебе, Энди, что ты тоже являешься любимчиком. Издательство специально для тебя восстанавливает сказки Старых Людей и печатает их. – Виктор еще раз вздыхает. Умеет ведь Энди вывести его из себя. – Определенно, нас больше любят, потому что мы с самого младенчества прибываем в Доме Уродов.

Северный, свистящий ветер – искусный музыкант с природным талантом. Приятно ложиться в теплую мягкую кровать, укрыться одеялом и засыпать под его мелодию, которая отлично убаюкивает.

Сейчас на кровати уютно устраивается Прах, чистит перья. Из-за мягкости проваливается вниз так, что его почти не видно, сидя на полу.

– Да, мы смертные. Но это не значит, что мы обязательно умрем, когда нам станет плохо, – говорит твердым голосом. Виктор выпрямляется, смотрит на Стрикена сверху вниз. – Если умер Ян, не значит, что у Хвороста такая же участь. И вообще, человеку следует верить в чудо. Во-первых, оно происходит, во-вторых, сердце не превращается в камень.

Виктор не может осуждать Стрикена за его категоричность. За свои годы мальчик повидал немало ужасов. Много раз переживал за друзей, которые находились на грани жизни и смерти. Виктор сам проходил через все это. И понимает, что все ужасное вокруг постепенно становится нормой. Человек привыкает к трагедиям и больше не испытывает никаких эмоций. Когда твой приятель умирает, ты не плачешь даже ради приличия. Это ужасно.

Виктор рад бы помочь Стрикену выбраться из «бездушной» ямы, но Стрикен должен сделать это сам. Иначе он навсегда потеряет себя.

– Если мы будем и дальше болтать о Хворосте, то самочувствие у нас будет паршивое. К тому же словами и обсуждениями мы ему не поможем.

– А что тогда делать? Спокойно играть в гонки? – вопрошает с легкой ноткой возмущения Энди.

– Почему бы и нет? Я сейчас, как раз, буду этим заниматься.

Виктор берет на полке имитацию руля, подключает к консоли, включает экран. Он чувствует особое ликование и удовольствие, когда представляет, как садится за руль своего электромобиля и едет куда-то очень далеко по ровной дороге.

Виктор подзывает к себе Праха. Та мгновенно реагирует, тупо вытягивает голову, оглядывается в поисках хозяина. Замечает, издает громкое карканье, хочет поскорей подлететь к Виктору, но путается в одеяле. Тонкие розовые лапки проваливаются вниз. Праха словно затягивает болото. В итоге птица обессиленно падает на постель, недовольно произносит русский мат, которым Виктор часто пользуется. Да, Виктор не знает русского языка, но все же он выучил одно слово, благодаря Роберту. Вожак долго смеялся, пока тот упорно произносил этот мат по слогам, после и вовсе выкрикивал его. Виктор не знал значения выученного слова, Роберт информировал его спустя четырех дней.

Вот же засранец!

Виктор смеется над попытками Праха вырваться из плена одеяла, но не двигается с места. Энди закатывает глаза. Приближается к постели и вызволяет Праха, которая тихо и жалостно каркает. Праху не нравится, когда к нему прикасается человек, поэтому быстро вырывается из рук Энди, подлетает к Виктору и садится на спинку искусственно-кожаного кресла. Энди грустно смотрит на белое, почти прозрачное перо, которое лежит на его ладони, и тяжело вздыхает.

Виктор начинает игру. А когда он играет, рядом с ним невозможно находиться. Он кричит на непонятно кого, проклинает всех и вся, возмущается и много сквернословит. Энди с Стрикеном и половины не понимают значений всех его ругательных слов и фраз, но все равно крайне некомфортно себя чувствуют.

– Мне очень нравятся эти вафли, – подает голос Стрикен, доедает откусанную Виктором сладость, которая лежала на полу, завернутая в фольгу. Виктор часто крадет не только мяту с кухни, но и вкусные вафли.

– Пойдем, – говорит Энди и протягивает Стрикену руку. Тот, не задумываясь, хватается за нее, и они выходят из комнаты. Виктор вновь поднимет третий этаж на уши своими эмоциональным выкриками. Энди улыбается и прикрывает глаза, когда слышит очередное оскорбление в сторону производителя компьютера.

– Предлагаю пойти ко мне в комнату! – восклицает Стрикен.

– Опять будут расспросы про Старых людей?

– Конечно. Меня ведь зовут Стрикенфинд Бастьен.

Глава 4

Энди открывает дверь комнаты Стрикена и первое, что видит – портрет Форра Миллера. Желтое узкое лицо с большими карими глазами. Прямой взгляд говорит о его железном характере, строгом нраве, непоколебимой силе духа, но легкая, почти незаметная полуулыбка правым уголком губы говорит о его безграничной любви к человечеству. На этой картине он запечатлен в период раковой болезни. Тяжелые годы продолжительной борьбы за мир человечества превратили молодого и крепкого мужчину в полулысого старика. Благодаря этому человеку люди поняли, что находится в постоянной вражде – глупо. Поняли, что не важно какой национальности ты, какой расы, к какому племени относишься и кого любишь. Самое главное, что ты – человек.

Эта комната немаленького мальчика, а безумного историка. Здесь не найдешь игрушек, зато можно наткнуться на исторические книги на каждой полке. Вместо детских рисунков – карта Старого Мира.

Но Стрикен, как и Энди, любит сказки. Первый интересуется ими, потому что все они, так или иначе, связаны со Старыми людьми, последний обожает их за их содержания.

– Расскажи мне немного про этапы становления ЕСМ, – просит Стрикен Энди, тянет его за собой. Усаживает на кровать, а сам устраивается на пол по-турецки.

– Разве Иса недостаточно учит тебя?

– Она рассказывает мне то, что указано в программе. Ты ведь сам знаешь ее. – Безусловно, Энди знает требовательную Ису и ее строгий характер. Он тоже был ее воспитанником, как и все, наверное, постояльцы, кроме Бакстера. Он прибыл в Дом Уродов взрослым. – Мне приходится исписывать листки бумаги какими-то фразочками, а я не умею писать, да и не нравится мне это занятие. Но приходится заниматься этим делом, чтобы она хоть немного мне поведала историю Старых людей.

– Ну дорога к знаниям трудна и терниста, – улыбается Энди.

– Но я дружу с тобой, и ты знаешь короткий безопасный путь, – изрекает Стрикен и самодовольно улыбается.

Энди закатывает глаза и качает головой. Каким же хитрым человеком вырастит Стрикенфинд! Тянется, чтобы погладить его по голове, как тот резко бросается к нему, обнимает за шею, пару секунд весит на ней, как крохотная обезьянка, после по-хозяйски садится на коленки. Всем видом показывает, что готов слушать.

Энди вздыхает. Теперь Стрикен не слезет с него живым, пока он не расскажет ему все, что он так сильно хочет.

– Ты ведь знаешь про Мировую Ядерную войну?

– Конечно, знаю. Об этом я спросил Ису в первый же наш урок. Зачинщиками этой войны являются три страны, а какие – никому неизвестно. Правительство специально не разглашает эту информацию, чтобы не было недопониманий среди субъектов ЕСМ. Да она и не настолько важна. Важны последствия.

– По каким причинам закончилась эта война? Была ли выигравшая сторона?

– Никто не вышел победителем в Мировой Ядерной. Людям просто-напросто надоела вражда, поэтому они убили своих предводителей. Кто-то это сделал раньше, кто-то позже.

– Так вот, этот этап называется «Освобождение». Люди освободили себя от неразумных «лидеров». Последствия войны были ужасны. Наша планета в буквальном смысле погибала, как и все живое на ней. Почва стала непригодной для посадки, вода превратилась в настоящий яд, воздух был насыщен тяжелой пылью. Леса умирали, животные в них тоже. Все вокруг леденело, радиация захватила почти все земли.

– Но как человечество смогло выжить? – недоумевает Стрикен.

– Богатые люди, ученые, агрономы, биологи, военные, инженеры, строители и другие выжившие прятались в огромных бункерах, где прожили, не выбираясь наружу, около двух столетий. Бункеры находились почти в каждой стране, но самые крупные были на территории России, Нигерии, США, Финляндии, Бразилии, Австралии и Китая.

– Богатые люди? – спрашивает Стрикен. – Я не очень понимаю.

– Богатые, те, которым доставалось куда больше блага.

– Иса когда-то рассказывала мне про ценные бумаги Старых людей, которыми они осуществляли обмен. Я тогда посмеялся на славу! – горделиво улыбается.

– Эти ценные бумаги назывались деньгами. Но это совсем другая история. – Энди недолго прерывается, вспоминает на чем остановился. – Выжившие люди не сидели сложа руки эти два столетия. Каждый делал все, чтобы восстановить планету. Ученые пытались бороться с радиацией и создать благоприятные условия на некоторых территориях Земли (брали в основном участки, расположенные ближе всего к экватору), старались «создавать» пресную воду; агрономы пытались выращивать культурные и зерновые изделия на «умершей» земле; биологи занимались популяцией животных, которых успели спасти. – Энди делает недолгую паузу. Смачивает рот слюной и продолжает: – Выжившие передавали знания другому поколению. Люди бережно восстанавливали нашу планету, которую сами чуть и не уничтожили. Этот этап называется «Восстановление». С момента войны до нашего времени прошло около восьмисот лет.

Стрикен изумленно приоткрывает рот.

– Форр Миллер был одним из выживших в бункере, и он смог заслужить доверие у народа, что они выбрали его своим королем. – Теперь для Стрикена все стало ясно. Форр Миллер – великий человек, который образовал ЕСМ. Стрикен уже хочет спрыгнуть с Энди, решает, что больше его друг ничего не расскажет. О чем еще рассказывать? Все и так понятно без слов.

– Не совсем так, – неожиданно изрекает Энди, и Стрикен удивленно на него смотрит. – Форр Миллер прибыл к китайскому бункеру совсем мальчиком спустя больше столетия после окончания Ядерной Мировой.

– Но как он выживал на мертвой Земле? – Стрикен вновь устраивается на Энди поудобней.

– Этого я не могу сказать, – печально отвечает. – Об этом никто не знает. О появлении странного мальчика, писал в дневнике Гуанг Гао. Он воспитывал его, как родного сына. Мальчик вырос крепким молодым человеком с большой силой духа. Он сумел объединить всех выживших на планете и образовать единое государство ЕСМ.

– Здорово! – восхищенно изрекает Стрикен. Глаза его так и блестят от восторга. Стрикен постарается вырасти таким же сильным и храбрым, как Форр Миллер.

– Третий этап – «Расселение». Люди начали расселяться по «чистым» землям, над которыми ученые долго трудились. Строили города, возводили заводы, многоэтажные здания. Начали жизнь с чистого листа. Сейчас, на данный момент человечество облагородила очень много земель возле экватора. Северные и южные территории неохотно подаются восстановлению.

Энди вздыхает. Он рассказал Стрикену все, что знает, но тому, видно, мало. Он упорно не спрыгивает с его колен.

– Скажи, а образ деспотичного отца Кая – прототип Старых людей? – неожиданно вопрошает Стрикен. Этот вопрос был подготовлен для Энди с самого начала. Как только они вышли от Виктора, Стрикен задумался над ним.

– С чего ты взял?

– Ну, Старые люди – жестоки, ужасны и эгоистичны. Они заботились только о своем благополучии. Они губили природу, не думали о ее состоянии, когда отстраивали заводы. В ЕСМ очень много фабрик, но они не начали работу, пока ученые не придумали экологические технологии, которые не позволяют загрязнять окружающую среду.

– Не все были такими, как ты их описал. Не забывай, что Старые люди воспитали Новых.

– Да, но…

– Тихо. – Энди закрывает рот Стрикену рукой, прислушивается к вою вьюги. Он слышит эту мелодию почти каждый день, но она не надоедает ему. Есть в ней что-то необычное, сказочное, волшебное. И прекрасное. Только сейчас Энди замечает, что за окном уже стоит мрак.

– Согласись, что Норвегия похожа на Снежную королеву, – прерывает тишину Энди.

– Потому что она холодная?

Энди недовольно опускает взгляд на Стрикена.

– Ты мыслишь поверхностно.

– А как надо?

– Не знаю. – Пожимает плечами. – Я чувствую душой.

Энди смотрит на руку. Вздыхает. Он любит Норвегию за ее простую красоту белоснежных сугробов, за северное сияние, за солнце, которое каждый день пытается прорваться сквозь тяжелые тучи, но он не жилец на этой земле. Очень тонкая кожа чувствительна к низким и высоким температурам. Энди старается лишний раз не смотреть на свое отражение. Он не может видеть выпирающие вены и капилляры. Порой Энди обижается на шутку Виктора, что он – ходячий учебник по анатомии.

Резкий звонок не был неожиданностью для обоих. В это время приглашают на ужин.

Стрикен слезает с колен, радостно тянет Энди за руку. Он сильно проголодался. К тому же Иса по секрету ему рассказала, что сегодня будут подавать его любимый сырный суп.

Они выходят в коридор одними из самых первых. Энди оборачивается, чтобы взглянуть на то место, где упал в припадке Хворост, но другие постояльцы стоят на нем.

Странный холодок пробегает по рукам. Он образуется из ниоткуда, сворачивается в какой-то кокон и плавно, не спеша плывет вниз, к пальцам. Заставляет мурашки разбегаться по сторонам. Этот коридор всегда будет напоминать Энди сегодняшнюю трагедию.

Узкий коридор с зелеными обоями, снизу обшитый деревянными досками, с маленькими тусклыми лампами на потолке и теплым мягким ковром. Они проходят комнаты Рика и Кери, расположенные друг напротив друга, после еще три с каждой стороны и спускаются по винтовой лестнице без перил. Когда Энди был маленьким, он боялся спускаться один по ней. Она очень крутая, поэтому Иса всегда провожала его в столовую. Брала его крохотную ладонь в свою теплую, тем самым успокаивая его.

В один момент Энди и Стрикен сливаются с небольшим потоком постояльцев из второго этажа и вместе с ними оказываются на первом. Проходят не больше пяти метров, как сталкиваются с высокими стальными двойными дверьми.

Они открываются перед постояльцами с необычайной легкостью, и яркий неестественный свет ослепляет многих. Энди прикрывает глаза и рефлекторно закрывает их ладонью. Первый этаж всегда преобладает светом.

Они оказываются в узкой комнате, сделанная из такого же стекла, что и на окнах. Вдоль одной из стен расположены умывальники. Сперва постояльцы должны вымыть руки с мылом, после высушить их одноразовыми бумажными полотенцами, потом обработать ладони антисептической жидкостью. После чего им позволено пройти в саму столовую.

Она встречает их своей просторностью. Вместо стен панорамные окна, открывающие виды на бескрайние снежные горизонты Норвегии и на задний двор, в центре которого стоит ледяная статуя Форра Миллера; и двери – вход и выход.

Стеклянные столики, приросшие к мраморной плитке пола, на разное количество персон. К ним пододвинуты стальные стулья с мягкими разноцветными подушками. Огромная хрустальная люстра висит высоко на потолке, которая дарит «золотой» свет всем присутствующим.

По четырем углам размешены стойки с разными яствами. Каждый постоялец в праве выбрать сам себе блюда по душе, если ему не прописана диета.

Несмотря на обилие стекла, через которое легко уходит тепло, столовая никогда ни отличалась холодом. Дом Уродов таит в себе много загадок, которые еще предстоит разгадать.

Энди с Стрикеном недолго выбирают себе еду. Первый берет спагетти с овощами, второй – тянется к стойке с сырным супом. Этого блюда он ждал очень давно, поэтому берет две порции, отказавшись от салата и хлеба.

Виктор подзывает их рукой к себе. Они занимают самый любимый и большой столик в центре столовой, у всех на виду. Есть и ощущать себя в окружении людей, похожих на тебя, дорогого стоит. Но не всем нравится внимание, как, например, Рику. Он любит уединиться в углу, в самом незаметном месте. Ему по душе быть невидимкой. В столовую он приходит, чтобы просто утолить потребность в еде. Рик не смешивается с людьми, как масло с водой. Он избегает общения, откровенно призирает всех, но в тоже время тащиться за Кери, как полоумная собачонка. Он очень странный, поэтому Виктор сильно недолюбливает его.

Стрикен не терпит ни минуты, приступает к поглощению пищи с диким аппетитом. Виктор также начинает есть, Энди задумчиво роется в тарелке. Он то смешивает овощи со спагетти, то отделяет их и аккуратно складывает брокколи на край тарелки. До сих пор не может прийти в себя от случившегося. Не может спокойно есть, когда кому-то плохо.

– Кери? – неожиданно прерывает сложившуюся тишину Виктор. Он словно не верит своим глазам, вытягивает шею и жмурится, чтобы получше разглядеть белую фигуру.

Стрикен и Энди оборачиваются и видят Кери, которая с трудом передвигается, но слабая улыбка застывает на ее лице. Бакстер помогает ей поддерживать равновесие, а также следит, чтобы она не упала. Он с отцовской заботой держит ее за руку.

Они глубоко рады видеть подругу, поэтому мигом встают из-за стола и налетают на нее, как стая заботливых пчел. Виктор помогает ей сесть, Энди приносит ей салат из зеленых овощей, ее любимый. Больше она ничего не захотела. Стрикен все расспрашивает про самочувствие и про операцию.

– Есть ли какие-то улучшения?

– Все не так просто. Белые Люди сказали, что таких операций должно пройти много и каждый в определенный срок.

– Ты обязательно сможешь увидеть мир. Кери, он прекрасен!

– Я знаю.

Она смеется, и у многих этот смех вызывает улыбку, но только не у Рика. Он наблюдает за ней из своего излюбленного угла. Чувствует безграничную боль и жалость по отношению Кери. Она сама не догадывается, что находится в ржавой, но прочной клетке, которая медленно убивает ее.

Рик не может видеть Кери в изнеможденном состоянии. Его сердце просто не выдерживает такой картины. Взгляд его приковывается к шраму на ключице, но Рик быстро отводит его в сторону. Эта чертовая метка отравляет Кери жизнь.

Глава 5

Рик не забудет роковую встречу с Кери. Часто прокручивает в голове этот фрагмент из его никчемной жизни. Это как ставить постоянно видео на повтор. Он встретился с ней в коридоре, когда приглашали на завтрак, в первый же день перевода из четвертого этажа на третий. Один миг. Замерло сердце. Тупо пропустило несколько ударов.

О существовании Кери Рик знал давно, но безликая белая фигура его совсем не интересовала. Мысль о побеге заполняла ему голову и взрывала ее. Он должен был это сделать. Считал своим долгом. В то время Кери возилась с Гордоном – братом Симоной. А этого придурка он невзлюбил с первого их знакомства.

Рик осуществил, что задумал, из-за чего его перевели на четвертый этаж.

В один из дней Симона пришла к Рику, села совсем рядом и заговорила о Кери в прошедшем времени. «Бедная… была хорошая и спокойная, я до сих пор не могу поверить, что Гордон так поступил с ней» – говорила печально она. Вселяла с каждым словом в голову Рика образ беззащитной восемнадцатилетней девочки, о которой, в последствии, он думал перед засыпанием, а затем – после пробуждения. Симона не знала, что своим монологом вытеснила себя из мыслей Рика, заполнила пустоту маленькой девочкой-альбиносом, чистокровной норвеженкой. Симона подозревала что-то неладное, когда он спрашивал о Кери, но она рассказывала, что видела и слышала. Извещала о депрессии, о долгом молчании, о отказе принятия пищи, и о попытках самоубийства. В сердце Рика тогда бушевала снежная буря.

Рик и сам не знал, почему его голову занимает эта девчонка. Просто он не мог не думать о ней. Словно мог предать Кери своим безразличием. Глупо звучит, Рик и сам знает, но тогда он ничего не мог поделать. Кери была сильней его. Он понимал, что привязался к слабой и беззащитной Кери, с которой не желал дружить. Их комнаты были далеки друг от друга, да и он не хотел ни с кем общаться. Норка (как любит называть комнаты Рик) напротив Кери, принадлежала когда-то Яну, но после переселения с четвертого этажа на третий досталась ему.

Жизнь на третьем этаже – не сахар, но прибывать на четвертом – суицид. Если туда попадешь, навсегда останешься под прицелом Псов. Рик часто замечает, что за ним пристально следят, когда они проходят в Центр Здоровья, его одного тщательно обыскивают. Порой кажется, что в замкнутой комнате наблюдают холодные глаза Белых Людей.

Четвертый этаж предназначен для обреченных. На этом этаже не так много комнат для постояльцев, в основном кабинеты сотрудников и их уютные норки. В этом месте можно легко сойти с ума. И главным доказательством этого заявления является Бодди – самый опасный и агрессивный постоялец с самым тяжелым случаем несовершенного гена, поэтому он почти круглосуточно обследуется в Центре Здоровья отдельно от всех.

Есть плюсы проживания на четвертом этаже: никто не трогает тебя, остерегается, боится; еду несут прямо в комнату; спускают на лифте до первого этажа, после катают на коляске до Центра Здоровья.

Но, к сожалению, минусов слишком много. Одиночество, постоянный контроль, частые посещения психиатра и психолога, заключение в четырех стенах, сомнительное лечение, постоянные издевки Адама.

Но самым главным минусом для Рика была Симона, которая кошкой вертелась перед ним. Каждую ночь он проводил время с прекрасным манипулятором, который получал то, что хотел, заставляя думать жертву, что именно она этого пожелала. Рик самонадеянно думал, что может управлять ею.

Как это смешно!

Прекрасно, что через три года Рик наконец-то перестал смотреть на Симону через призму запотевших очков. Он был слепым новорожденным щенком, но его глаза раскрылись, и Рик увидел рядом с собой коварного человека, которого стоит остерегаться.

Но не меньше необходимо опасаться Адама. Этот долбанный гинеколог, с хорошим глубоким шрамом на правой руке всегда раздражал Рика. В Адаме слишком много тщеславия, самолюбия. Насмешливый взгляд. Смотрит свысока. Всегда.

Этот ублюдок смеялся прямо Рику в лицо, пытался унизить, оскорбить, сравнять его с землей. И все это в первый же день пребывания Адама в Дом Уродов. Тогда Рику было двадцать лет, и он напал на него и попытался избить. Преимуществом обладал Рик: он был зол и неуправляемым. Он с легкостью повалил Адама на пол и нанес кулаками два удара по лицу, но его быстро оттащил Роберт. В тот день Рик был наказан не только отсутствием ужина, но и жестоким избиением. Адам пришел к нему глубокой ночью, но не один, а с Робертом. Общими усилиями они заткнули Рику рот тряпкой и привязали к стулу.

– Роберт, ты ведь давно хотел отомстить этому гнусному крысенышу за его побег? – вопрошает тихим голосом Адам и лукаво улыбается.

– Конечно, да, – подобно змее шепчет Роберт и наносит первый удар.

Они били так, чтобы на теле не оставались следы насилия.

Рик дал клятву себе самому, что когда-нибудь он убьет Роберта и Адама.

На третьем этаже располагаются постояльцы средней тяжести «заболевания», на втором – почти вылечившиеся. Знает ли Рик кого-нибудь, кто выздоровел? Нет. Белые Люди заявляют, что выпустили из Дома Уродов пятнадцать постояльцев. По их словам, сейчас они живут в Великобритании, усердно работают на заводах, воспитывают детей. Их больше не беспокоят несовершенные гены.

Что за вздор?!

Почему тогда за восемнадцать лет его пребывания в Доме Уродов никто не вылечился? Неужели за семнадцать лет Белые Люди не смогли избавить от несовершенного гена Кери?

«Выпушенных постояльцев из Дома Уродов нет» – уверенно может заявит Рик. Он считает, что всех держат для какого-то очень омерзительного дела. Может, на постояльцах собираются проводить различные опыты, эксперименты, чтобы проверить какое-либо лекарство или оружие.