Дом Уродов

Walka

Дом Уродов

Глава 1

– Кери вам не подопытная крыса! – кричит Рик. – Вы, белые гниды, проводите на ней опасные операции!

Рика переполняет абсолютная чистая ярость на Белых Людей, которые медленно, но уверенно губят всех постояльцев Дома Уродов.

– С чего ты взял, что они опасны? – спокойно вопрошает Симона. Она не смотрит на него, занимается проверкой каких-то документов, периодически поправляет круглые очки в толстой черной оправе на переносице. Сидит за рабочим столом с невозмутимым лицом, словно Рик не надрывает глотку и не краснеет до кончиков ушей. И эта психологическая черта, как отстраненность, которую она выработала за долгие годы работы в Доме Уродов, всегда не нравилась Рику. Он еще больше злится, когда другой человек даже бровью не ведет на его крик.

– Может, потому что они подрывают здоровье и ничем не помогают в борьбе с несовершенным геном?!

– Эти операции жизненно необходимы ей, и они абсолютно безопасны, Рик. Не придумывай, – с натянутой улыбкой выдавливает из себя Симона. На секунду поднимает взгляд. – Ты ведь хочешь, чтобы в итоге она видела?

Все это уловки.

Психологические приемы, которые эффективно действуют. Но больше на фокусы Симоны он не поведется.

Как он мог быть с ней рядом? Проводить долгие вечера в попытках заглушить боль, одиночество, нескончаемую ненависть на всех сотрудников Дома Уродов и на ЕСМ, который соорудил это кольцеобразное здание, в котором он сейчас заключен, по среди ледяной Норвегии?

– Ты ведь прекрасно знаешь, что хочу. – Слова даются нелегко. Тяжело признавать, что он привязался к кому-то.

– Тогда не мешайся и не устраивай скандал. Многие постояльцы любят вздремнуть после обеденной трапезы.

– Не притворяйся, что тебе не все равно на всех этих людей!

– Они мои пациенты, и я переживаю за них, как и любой врач.

Держать себя в руках, сохранять безразличное лицо и скрывать сучий характер – незаменимые фишки Симоны, как профессионального психиатра и психолога. Болотные цвета глаза способны заглядывать в душу. Короткая, курчавая, похожая на легкое облачко, прическа делает ее безобидным ангелом, и многие постояльцы считают Симону их хранительницей, которая может излечить их душевные раны. Но эти многие – слепые щенята, что идут прямиком в пасть настоящему зверю.

И Кери одна из них.

– Ты ведь помнишь, чем мы занимались на этом столе? – шепотом спрашивает Симона и поднимает глаза.

Вновь ее уловки.

Заигрывание взглядом.

Короткие ресницы Симона подкрасила толстым слоем туши так, что на кончиках висят черные куски. Так ее глаза кажутся еще больше и круглей, но в них Рик не смотрит. Его организм требует разрядки, но спать с ней он не намерен. Он – не дурак, чтобы вновь попасться в ее паучьи сети, из которых он с трудом вырвался.

– Хочется забыть.

– А мне повторить, – хихикает и улыбается.

Рик больше не смотрит на Симону, осматривает кабинет. Ничего не изменилось после последнего его визита. Прошло уже больше полугода, а все стоит на прежних местах. Приглушенный свет. Симона обычно пользуется только настольной лампой, но, когда к ней заглядывают постояльцы, она включает свет во всем кабинете.

В центре помещения располагается большой стол, на котором почти всегда стоят стопки документов и медицинские книжки пациентов. Сзади из высокого, но узкого окна из высокопрочного стекла проникают последние лучи уходящего солнца. Один из многочисленных болезненно-золотых лучей плывет по лицу Рика, отчего тот часто жмурится. Напротив стола стоят высокие книжные шкафы, на полках которых хранятся рабочие папки и различные книги по психиатрии и психологии в маленьких изданиях. Все эти книги похожи друг на друга. Одинаковые размеры, серая обложка, мягкий переплет. Отличаются только названиями и авторами, что большими черными буквами выделены на корешках. К одной из стен подставлен мягкий, маленький диван из искусственной кожи. Висит одна картина, которая привлекает больше всего внимания Рика. Изображены снежные просторы Норвегии, а в небе висят холодные, бездонные, глазные яблоки без глазниц с почти незаметными алыми капиллярами.

Это глаза Кери.

– Этот грязный четвертый этаж подпитывает тебя коварством.

Симона улыбается уголком губы, хмыкает и не смотря кладет документы на край рабочего места. Встает с кресла, огибает стол, останавливается в шаге от Рика. Наклоняет голову набок, подобно кошке, и осторожно, будто боясь испугать дикого зверька, прикасается к плечу Рика. Тот никак не реагирует. Теперь смотрит в ее глаза. Его взгляд ледяной, колючий, тяжелый. Он больше ничего не испытывает к Симоне, даже сексуального желания. Тогда ему нравилось проводить пару часов с ней. Так он чувствовал, что находится выше всех Белых Людей. Но сейчас его бросает в жар из-за «вулкана», что зло пробуждается, когда она находится рядом. «Мантия» покрывает каждую клеточку его тела, и Риком завладевает одно желание: убить всех сотрудников Дома Уродов и разрушить лечебницу.

– После переселение на третий этаж ты начал рычать на меня, как пес. Неужели в этом как-то замешена эта девчонка?

Рику надоедают эти игры. Он сжимает челюсть, выступают желваки. Скидывает руку Симоны с плеча.

– Что за опыты вы проводите над постояльцами? – Рик вновь переходит на крик.

– Рик Уокер, если вы сейчас же не прекратите нести этот бред, то я посчитаю вас агрессивным и опасным для общества человеком, которого необходимо лечить! – повышает голос Симона, приподнимает голову, встает на носочки, чтобы не так сильно ощущать разницу в росте. Она почти на одну голову ниже Рика. Разворачивается, проходит за рабочий стол, намеренно виляя задницей. Возвращает обратно на переносицу съехавшие очки большим и указательным пальцем. Победно улыбается, видя, что ее слова верно подействовали на Рика.

– Ты так переживаешь за эту девушку? – выдерживает паузу. Рик молчит. – Кери – очень хороший человек. Она помогла моему брату ощутить, что такое любовь.

– Не смей мне говорить об этом ублюдке!

На секунду умиротворенное выражение лица Симоны меняется. Она хмурится. Щеки покрываются красными пятнами. Резкое выражение в сторону ее брата выводит ее из равновесия, но Симона быстро заглатывает возникшую злость. По крайней мере, она ожидала такой реакции от Рика, ведь он яро ненавидит Гордона. Но самодовольно улыбаться она больше не может.

Симона не успевает схватиться за документы и сделать вид, что работает, как объявляется зеленая тревога, которая сообщает о плохом самочувствии постояльца или его внезапной смерти.

Симона с Риком удивленно переглядываются. Сердца двоих начинают биться с бешенной силой.

Глава 2

Симона первая вылетает из кабинета, Рик – за ней. В коридор вываливаются не только они, но и Псы и Белые Люди. Все они также очень взволнованы, но куда более собраны, чем Симона, которая в мгновение ока оказывается у лестницы, чуть не сбивает одного из сотрудников Дома Уродов и спускается на третий этаж одна из первых. Рик чувствует себя не в своей тарелке: когда объявляется зеленая тревога, ничем хорошим это не кончается. Цвет зеленой, ласковой, свежей травки кричит о смерти, извещает о трагедии. Однажды эта тревога сообщила всем постояльцам о кончине Яна Мирра. Умер ли он сам, как утверждают Белые Люди? Рик не уверен в этом. Скорей всего, ему любезно помогли. Он верит, что Ян – не единственная жертва Белых Людей и Псов. Рик может только представить, сколько людей с несовершенными генами умерло до его заключения в Доме Уродов. Ведь этой, затерянной в снежной пучине Норвегии, лечебнице, о которой неизвестно обычный членам ЕСМ, уже век.

Рик сливается с толпой Псов. Все они мужчины в серой униформе с золотыми полосами на боках. В руках, все как один, держат пистолеты с резиновыми пулями. Настоящие имеет только Вожак – Роберт Тейлор. Когда Рик совершил неуспешный побег из Дома Уродов, Роберт готов был всадить ему пулю в спину, но не сделал этого, так как за ним уже выехали Псы на снегоходах. Рик был на свободе всего лишь пять минут. Чем дальше он отдалялся от Дома Уродов, тем отчетливей чувствовал невероятное удовольствие и глубокое облегчение. В одно мгновение он превратился в птицу, которая была заключена в клетке. Крылья ее туго были связаны, но она разорвала нить, сломала решетки и полетела. Счастье за короткое время.

Но, к сожалению, эту птаху поймали и заключили в новую клетку. Но Рик не отчаивается: его желание обязательно сбудется.

Совсем скоро.

Он совершит побег вновь.

Обязательно.

В первый раз он совершил кучу ошибок, за что и попал на четвертый этаж. У него толком не было плана. Он горел только желанием. Его место, где угодно, но не в Доме Уродов.

Потому что он – не урод. Как и все остальные.

Коридор узкий, поэтому Рик часто замечает недовольные выражения лиц Псов. С одним он даже пересекается взглядом. Рик плетется почти в самом хвосте, но кто-то умудряется подставить ему подножку, и он падает. Приземляется на живот, сильно бьется локтем. Поднимает голову и встречается со взглядом Адама. Этого чертового Белого Человека, гинеколога, он бы задушил собственными руками. Не предоставляется случай.

Рик сжимает кулак, встает на ноги. Он сильно хочет ударить Адама, но связан по рукам и ногам. Любая его оплошность может вернуть его на четвертый этаж – место для неадекватных, опасных постояльцев. Этаж, на котором содержат Бодди в изолированной комнате.

Сглотнуть злость и выдохнуть даются тяжело. «Ты ничего не можешь изменить. Смирись» – успокаивает себя Рик.

Рядом с ним приоткрывается дверь комнаты. Иса с опаской выглядывает в коридор и не замечает никого, кроме Рика. Грустно смотрит на него, после чего прикрывает глаза.

– Здравствуй, Уокер. – Ее голос дрожит. – Что-то случилось?

В отличии от Белых Людей и Псов, она искренне сопереживает постояльцам и беспокоиться за их жизни. Она и ее дочь Сарра – единственные представители яркого пятна в сером холодном каменистом Доме Уродов.

Он грустно улыбается. Рик не помнит, когда в последнее время искренне улыбался. Эта лечебница сжирает каждого изнутри. Съедает постояльца и его эмоции, и тот превращается в бесчувственную плоть, которая живет ради того, чтобы удовлетворять биологические потребности.

– Я не знаю.

Рик пуст и одинок. И эти чувства живут с ним с самого раннего детства. Его сердце захвачено в ледяной кокон, его душа пропитана грустью. Он благодарен Исе за все ее бессонные ночи, когда он не смыкал глаза и все время приближался к подоконнику. Она переживала за него и всегда находилась рядом. Не ругала его и не заставляла ложиться спать.

Метели и вьюги не давали Рику покоя, они словно хотели заговорить с ним. Помочь ему вырваться из Дома Уродов и наконец-то увидеть настоящий ЕСМ, а не слушать лекцию про это легендарное единство всех стран в одно большое мировое государство.

Границы стерты, люди объедены.

На третий этаж Рик спускается один из самых последних. Постояльцы выскочили из комнат и обеспокоено наблюдали за происходящим. Людей в коридоре слишком много, поэтому Рику приходится расталкивать Белых Людей и Псов на своем пути, чтобы пройти к кучке таких же, как и он. Арестантов, которых называют постояльцами. Он и другие – особенные люди, правда, не все соглашается с этим фактом, принимают статус урода.

Новое поколение людей с несовершенными генами подвергаются лечению, потому что так посчитал Форр Миллер – великий человек, которому удалось объединить целое человечество и сделать из него один огромный и мощный механизм.

Рик проходит чуть вперед и видит лежащего на полу и бьющегося в конвульсиях Хвороста, над которым очень серьезно работают Белые Люди. Он ловит его пустой взгляд, хоть он не смотрит на него. Кажется, Хворост не понимает, что сейчас с ним происходит, и зачем собралось так много людей вокруг него. Гипертрихоз был исследован еще Старыми людьми, правда, в то время это заболевание протекало в некой спокойной форме. Сейчас оно активно мутирует, появляются все больше неисследованных симптомов, которые губят организм изнутри.

Хворост пытается поднять руку и что-то сделать, но у него ничего не получается. Интерес Рика привлекает его ладонь. Даже на таком нежном участке кожи, где не должно быть никаких волосяных фолликулов, проросли недлинные, но жесткие волосы.

Симона привлекает внимание Рика к себе и провожает его к толпе зевак. Она пытается успокоить кучку постояльцев и отвечать на их вопросы.

– Что с ним произошло? – все, как один, вопрошают постояльцы об одном.

– Дорогие мои, я ничего не знаю. Может кто-нибудь видел, как он упал? Кто-нибудь в последнее время общался с ним? Он жаловался на самочувствие?

– Я говорил с ним утром. Мы вместе завтракали, – слышится голос Виктора. – Чувствовал себя просто прекрасно, а вот сейчас…

– Вы же его спасете? – вопрошает маленький мальчик Стрикен.

– Определенно, малыш, – неуверенно натягивает улыбку Симона.

Только сейчас Рик замечает, что среди всех нет Кери. Он осматривается, бегает взглядом по лицам постояльцев. Точно отсутствует. Подкрадывается волнение и резким движением, огромным скачком, нападает на него, как настоящий хищник. Вдруг с ней тоже что-то случилось?

Хворосту что-то вкалывают в вену на напряженной руке. Не проходит и минуты, как он успокаивается. Все его тело обмякает, он прикрывает глаза. Дыхание становится крайне тяжелым.

– Мы ему поможем. Я обещаю, что мы сделаем все возможное, чтобы ему помочь, – успокаивает всех Симона, чтобы постояльцы прекратили разводить панику.

Хвороста укладывают на носилки. Симона снимает с себя белый халат, скрючивает его и подкладывает под голову больного. Белые Люди уносят Хвороста в Центр Здоровья, Псы остаются на месте.

– Просим всех вас пройти по комнатам, – говорит с суровым голосом Роберт, прижимает к груди револьвер. На мгновение Рик пересекается с ним взглядом. Если бы ему предоставился выбор, кому первому пустит горячий свинец в лоб, он, не задумываясь, убил бы Вожака. За его спиной множество сломанных судеб, но в глазах постояльцев он представляется ангелом-хранителем, следящем за порядком. В этой лечебнице совершаются незаконные действия, нарушающие личные права членов ЕСМ, но никто словно этого не видит. Симона хорошо поработала над каждым. Внушение – одна из развитых профессиональных ее черт.

– Пойдем, Энди, нас же попросили разойтись, – просит Стрикен лучшего друга. Дергает его за рукав свободного свитера, чтобы тот наконец-то обратил на него внимание. Энди обеспокоенно смотрит в сторону Псов, но совсем не переживает из-за них. Его больше интересует Хворост и его дальнейшее самочувствие. Он всего пару раз общался с ним, но сердце все равно сжимается в мучительный тисках. Хворост считал его добрым человеком.

– Да, конечно. – Энди через некоторое время переводит взгляд на Стрикена и с особой трудностью улыбается. Он слишком молод, чтобы без проблем скрывать чувства и эмоции. На его лице буквально написано, что происходит у него в душе. И это большой недостаток даже для Нового человека. Энди покрепче сжимает крохотную ручку Стрикена и направляется к Виктору, который жестом руки приглашает к себе в гости.

Энди и Стрикен являются членами компашки «Четверка Глупцов». К сожалению, Кери относится к их числу. Виктор тоже. Они вчетвером почти всегда проводят вместе время. Они настолько сдружились, что считают себя родными людьми. Рик бы сказал: «К несчастью». Кери бы обиделась.

Дверь за Энди закрывается, и Рик остается совсем один посреди коридора. Большая часть Псов удаляется, о чем-то переговариваясь. О их разговоре не трудно догадаться: они обсуждают происходящее и даже строят догадки.

– А ты чего застыл, как статуя? – вопрошает Роберт.

Просто подойди, Рик, и плюнь ему в лицо. Давай! Ты ведь этого безумно хочешь.

Нет. Нельзя.

Невольно сжимается кулак. Он ничего не может сделать. Только бежать.

– Простите, я просто задумался. – Слова обжигают ему язык. Это совсем не то, что он желает сказать Вожаку.

Рик разворачивается и проходит к комнате Кери. Из-за всего этого гогота зевак он не слышал (никому не было слышно), как тихонько плачет Кери. Рик чувствует себя крайне дерьмово. Сердце начинает трепетно биться в груди, пробуждаются множество холодных мурашек. Холод никогда не был ему врагом, но сейчас он заставляет его дрожать, как осиновый лист на ветру.

Рик тихо приоткрывает дверь и видит Бакстера, обнимающего и успокаивающего Кери, на коленках. Осколки зеркала, что покрывают его одежду, отражают свет из коридора, пробирающийся через приоткрытую дверь, создают около десятка солнечных зайчиков, которые плывут по стенам туда-сюда. Кери обнимает его за шею, тот гладит ее по голове, как ребенка. Бакстер всегда хотел себе девочку, но жена подарила ему единственного сына, которого он не видел уже четыре года. Сейчас Холтону уже девять. Совсем взрослый малый.

Бакстер всегда находится рядом с Кери в трудные для нее минуты, и это не может не раздражать Рика. Он должен быть на его месте.

Рик прищуривается. Не сразу замечает стекающиеся по щекам прозрачно-серую жидкость из глаз Кери, которая, как масло, не смешивается с крупными слезами.

Рик не может смотреть на страдания Кери. Хочется подойти, обнять и успокоить, но он понимает, что с этими задачами прекрасно справляется Бакстер. Она, скорей всего, оттолкнет его. Кери тяжело впускает в свою жизнь людей с того самого дня. Хоть и прошло уже три года, но она не может забыть о произошедшем. Рик не вправе осуждать ее. Любая бы бродячая собака после человеческих побоев и издевательств боялась бы всего живого и пряталась бы по разным глубоким безопасным углам.

Рик не нужен Кери сейчас. Трудно принять, но это так.

Рик заходит в свою комнату напротив, закрывается на замок и, облокотившись о дверь, сползает вниз. Ему хочется думать, что эта серая жидкость из глаз – побочный эффект после операции, но не может здраво принять эту мысль.

Потому что она считается самообманом, оправдывающая «прикрытое зло».

Глава 3

Энди и Стрикен сидят на полу друг напротив друга в комнате Виктора. Сам Виктор стоит рядом с закрытыми глазами, опирается об стену и скрещивает руки на груди. Все они молчат. Никто не решается проронить хоть единое слово.

Энди не может смотреть на Стрикена, который озабочен дурными мыслями. Энди уже в который раз одергивает его руку, чтобы тот нервно не грыз ногти. Стрикен слишком маленький, чтобы задумываться над существованием смерти. В его крохотной голове не может поместиться понятие «предсмертное мучение». Энди остается только представлять, что сейчас творится в душе его лучшего друга, если он сам сейчас не может прийти в себя от увиденного. Мысль, что, возможно, Стрикен прямо сейчас наблюдал за сценой смерти и что он больше не увидит Хвороста, приводит ужас. Внутри почти мгновенно все холодеет. Маленькие дети очень болезненно переносят потери даже незнакомых их людей.

Энди не присутствовал на Прощании с Яном Мирром. Остался в комнате, испугался, что расплачется перед всеми. Лег на постель и тупо смотрел в потолок. В тот момент он чувствовал только боль, которая сжирала его изнутри. Ян просто не мог умереть. Он преодолел множество трудностей, отважно «сражался» за здоровье с несовершенным геном. Его кончина, как минимум, не справедлива.

И в данное время Энди боится, что Стрикен чувствует тоже самое, что и он тогда.

Чувство нескончаемой, огромный боли, что ломает ребра изнутри, отравляет душу.

– Эта плохая привычка, Стрикен. – Машет пальцем перед его носом из стороны в сторону. Гладит по голове, усаживает к себе на колени. Стрикен достаточно сильно оброс, но он не хочет приводить прическу в порядок. Но Энди нравится играться с его челкой. Он любит расчесывать волосы пальцами, укладывать локоны то на один бок, то на другой.

– Но эта привычка меня успокаивает.

– А зачем ты волнуешься попросту? – натянуто восклицает Энди. Глаза его бегут, цепляются за различные предметы, которые раскиданы по всей комнате. Виктор никогда не отличался чистоплотностью. Сколько себя помнит Энди, у него всегда был беспорядок. На маленького Виктора Иса еще могла повлиять и заставить прибраться, но сейчас она лишь обреченно машет рукой. С появлением Праха хаос полностью захватил эту комнату.

Единственная картина реки Волги, широкой и прекрасной с крутыми берегами, но не самой чистой водой, очень нравится Виктору, ведь она подпитывает его бесконечной любовью к родной России, которую он, к слову, никогда не посещал, но очень мечтает после выздоровления поселится именно на ее территории. И вот эта любимая и дорогая сердцу картина уже который год лежит, перевернутая на полу. Энди пару раз возвращал ее на стену, но Прах быстро «наводила порядок».

На столе, который весь исцарапан игрой «крестики-нолики», стоят три белоснежных горшка с болезненными, вялыми, но чудом живыми саженцами деревьями-карликами. Когда все постояльцы растят фруктовые деревья, которые отлично плодоносят, получше обычных, Виктор увлекается березами. Объясняется такая странность его нелюбовью к фруктам. Да и березы опять же напоминают ему Россию.

Виктор слишком ленив, но в тоже время желает оставит после себя что-то полезное, новое. Он хочет быть полезным для ЕСМ, но пока он не знает, чем помочь государству.

– С Хворостом все будет хорошо, потому что Белые Люди не оставят его в беде.

– Но, Энди, они ведь не всемогущие. – Стрикен вздыхает, прикасается указательным пальцем к губе. – Если бы Хворост был обычным человеком, его бы, наверняка, спасли. – Недолгая пауза. Стрикен задумывается. Почти что слышна работа шестеренок в его голове. – Нет, я уверен, что Хворост скоро умрет.

Если же, конечно, не умер в данную минуту.

– Случай с Хворостом намного сложней. Главным врагом Белых Людей является несовершенный ген.

С каждым новым словом сердце Энди стучит с огромной силой. Трудно принимать факт, что Стрикен больше не является маленьким ребенком. Он говорит о таких страшных вещах и сохраняет безразличное выражение лица. Дом Уродов бессовестно крадет у него детство, заставляет повзрослеть раньше времени.

Он не испугался зеленой тревоги, первым выбежал и не отрываясь смотрел, как корчиться от боли Хворост. Он не боялся. Сердце не сжималось. Он не чувствовал ничего, кроме сожаления. Холодность – отличительная черта взрослого человека, а не семилетнего мальчика, который толком не может написать свое имя.

– Не нужно меня обманывать, Энди. Ведь ты мой лучший друг. Стоит признать и понять, что Хворост умрет.

Стрикен не играет ни в мягкие, ни в пластмассовые игрушки. Он, который с трудом достает головой до пупка Энди, интересуется историей Старых людей, формированием единого государства ЕСМ и большой потерей в Исландии для всего человечества.

– Не взрослей так быстро, – расстроенно советует Энди и дружески бьет по плечу.

– Ты стал категоричным, малый. Перестал верить в чудеса, – высказывается Виктор, открывает глаза. Подходит к Стрикену, наклоняется к нему и встречается с ним взглядом. – Хорошие люди не должны умирать.

– Но они умирают, как Ян, например.

В комнате Виктора становится на несколько градусов ниже. Мурашки пробегаются по коже от слов Стрикена, сказанным детским голосом.

Стандартная комната с выпуклой одной каменистой стеной, за которой завывает вьюга. Один книжный шкаф небольшого размера стоит неподалеку от окна, на одной полке которой стоит одинокая толстая книга про древнюю Русь, которая сохранилась со времен Старых людей. Правда, Виктор не понимает оттуда ни единого слова, потому что не знает русского языка и не обучен русской грамоте. Но, когда он переселится в Россию из Великобритании, обязательно исправит эту оплошность.

После ошибки Старых людей мир сильно изменился. Норвегия, отколовшись от острова Скандинавии, проплыла по водам Атлантического океана и «пустила корни» на границах Великобритании. Великобритания – единственная жилая территория, которая находится ближе всех остальных, поэтому именно туда и свозят вылеченных пациентов.

Мягкая кровать в углу, небольшой стол возле окна. Высокий вместительный шкаф для личной одежды. Вся мебель из черного дерева. На потолке висит белая, в виде раскрывающегося бутона, люстра, которая освещает комнату тусклым светом. Норвегия – отличное место, где могут мощно работать ветряные мельницы, но их не так много, чтобы освещать большое, четырехэтажное здание.

Обстановка комнаты вполне стандартная, кроме одной вещицы, которую имеет только Виктор.

К одной из стен прикреплен маленький тонкий экран, на полу располагается консоль, а напротив стоит мягкое кресло на колесиках. Такой компьютер обычные члены ЕСМ никогда не видели. Инженеры специально собрали его в единственном экземпляре для Виктора. Эмма Миллер – нынешняя правительница ЕСМ утверждает, что люди не готовы к таким технологиям. Сейчас не лучшее время для них.