Столкновение

– Я тоже думаю, уходить надо, Док, – добавил Калмык. – Пока птички поют.

Сталкеры – народ простой. Сейчас скажут, что все согласны, возьмут свои рюкзаки и пойдут пешком в Зону. И дойдут наверняка.

– Давайте новостей от Сагитая дождемся, а потом, может, и я с вами пойду, – сказал Трофим.

– Это хорошо, это можно… – кивнул Коваль. – Чего они там его маринуют? У нас бы уже определили, что с ним и как, в воронку или за стол.

Трофим пожал плечами. Это же медицинский центр нейрохирургии, там шут пойми что с людьми при подобном случае делают. Сталкеры вздохнули, ожидание было хуже всего. Оно не расслабляло, а постоянное подмывающее ощущение, что надо бежать из этих мест, капля за каплей добавляло нервозности. Где-то в кронах деревьев вдруг разом замолкли воробьи, которых было и так тихо слышно из-за шума отдаленных улиц. Сталкеры закрутили головами, кто-то привстал, но через секунды воробьиный стрекот возобновился, и раздался едва заметный вздох облегчения.

– Да, ребята, нервы не железные, – улыбнулся Стальной, уже доставший клинок, и, глядя на сталкеров, покачал головой. – Успокоиться надо. Выпить или… Я пойду клинок поправлю, все-таки дело, а не штаны на ступеньках протирать. Камень-то есть у него? – спросил он у ученого.

– Не знаю. Сходи спроси. Найдется. У него, как у Сидоровича, всякого барахла по полкам напихано, – ответил Трофим.

– Я тоже пойду, – сказал Коваль.

– И я…

– И я…

Через секунду все сталкеры, гремя берцами, ввалились в магазин. Что может лучше успокоить во время ожидания, чем подготовка оружия?

Не успели они пройти за прилавок в комнату с оборудованием и столами и раскрыть рты, как из-за своего рабочего места поднялся Владимир. Его худое лицо было напряжено и обеспокоенно. Он рассеянно проследил за тем, как сталкеры рассаживаются по местам, кто-то подпер стену, а кто-то просто сел на полу. Дождавшись, когда они будут готовы выслушать, он, набрав в грудь воздуха, начал.

– Господа сталкеры, Трофим Аристархович, у нас есть дело именно для вас.

Сталкеры с подозрением переглянулись. «Что еще за дело, которое именно теперь стало для них, а раньше было для кого?» – читалось в их взглядах.

– Сагитай жив и здоров. Он передал сообщение, что зомби, которых сейчас условно принято называть Демонами, а именно их Королева, предлагают объединиться против Братства, чтобы дать им отпор. И нам, то есть официальным лицам от лица министерства обороны, нужно встретиться с ней лично, – сказал «продавец», нервно проведя рукой по русым волосам.

– Чего?! – негромко озвучил общую мысль Зима. – Он что, умом поехал?

Моль кинул взгляд на сталкера.

– Нет. Его проверили несколько раз. Все реакции в порядке.

– И о чем нам с ними говорить? – буркнул Коваль. – Дать им возможность открыто выйти в город?

– Я не знаю. Сейчас штаб принимает решение. Но я могу сказать вам, что Демоны предлагают союз против Братства, иначе не останется ни нас, ни их, – ответил «продавец».

– А потом что? Потом останутся только они? – продолжил Коваль.

– Ага, – поддакнул Зима. – А нас, как отработаем свое, в расход. Нет уж! Я на гнус насмотрелся. Говорящий он или нет, у него в башке только одна песня: человек – еда. Хотя если встретиться и порешить эту Королеву, то я за, – он достал клинок и проверил пальцем остроту.

Клинки нужно было править, разрубание костей местами притупило лезвие.

– Что думаете, Трофим? – обратился к ученому Владимир.

Трофим пожал плечами.

– Если учесть, что Лука контролирует своих Червей и Демонов, вполне возможно, что они могут выступить на нашей стороне, но риск определенно есть. Если в Москве вдруг появится несколько сотен зараженных, которые будут действовать самостоятельно, то справиться с последствиями будет очень сложно, – Трофим отрицательно покачал головой. – Не знаю.

– Да что там сотня, – махнул рукой Коваль. – Десяток-другой в центре, и все.

– Но Сагитая они не тронули, – напомнил Владимир.

– Может, дернем в Зону, пока не поздно, Док? – предложил Калмык. – Сомнительное дело назревает. Я себе за спину ни одного гнуса не пущу, а тут они предлагают вместе воевать. Не верю.

– Как они предлагают нам воевать вместе с ними? – подал голос Стальной. – Под «мухой»-то всего пару сотен наберется, в основном артиллерия работает. Людям на линии с гнусом не место, особенно когда они сплошняком прут.

– Вот это сейчас и обсуждает штаб, – сказал Владимир. – По сравнению с Европой у нас есть время на подготовку. Насколько я могу судить, первая линия, основная – заградительный артиллерийский, ракетный и минометный огонь. Вторая линия – роботы. У нас есть поисковые роботы, которые очень хорошо себя показали, есть новые, человекообразные боевые роботы. Очень эффективные против гнуса, ну а на третьей линии обычно ставился скот как индикатор, а за ними уже танки и снайперы, плюс авиация будет работать на всю глубину по скоплениям. Но третья линия держит только незначительное количество зомби. Поток в тысячу или несколько тысяч зомби ей не одолеть.

– М-да… – протянул Коваль, покручивая ус и рассеяно глядя на ученого. – А что же ядерное оружие? У нас же вроде его запасов хватит, чтобы всю планету уничтожить?

– В данных масштабах оно малоэффективно. В городах с бетонными постройками уничтожает только в зоне теплового излучения и сплошного разрушения. Радиус – от одного до двух километров. Дальше для обычного человека смерть от радиационного поражения, но для них радиации как будто не существует, а вот ветерок в наши области уже принес такой подарок, что местами дозиметры зашкаливают. В общем, толку от ядерного оружия мало. Тут еще и… – Владимир потупился, словно оправдывался, – Минск под заражением. В общем, скоро Братство сюда двинется.

– Сколько голов? – спросил Зима, глядя в сторону.

– В Минск под защиту стянулась большая часть населения страны, так что имеем вместе со старыми и новыми предварительно миллионов шесть, – негромко произнес Моль.

Глава 13. Встреча

Телефон Сагитая зазвонил ближе к вечеру. Стоит ли говорить, что звонок был продублирован на десятки дополнительных ушей и запеленгован все с того же мусорного полигона «Хметьево». Боец поднял трубку.

– Слушаю.

– Это ты? – раздался скрипучий голос.

– Да, я Сагитай.

– А это я… Помнишь, мы с тобой разговаривали? – прошелестел по нервам отдаленно знакомый голос.

– Червь?

– Да. Можешь называть меня Червем… Сагитай, – небольшая пауза, словно зомби собирался с мыслями. – Мне доверено сообщить тебе, что Хозяин может встретиться с вами, если вы приняли верное решение, – раздражающий потрескивающий и медленный голос, казалось, перебирал струны нервных волокон.

– Мы приняли решение. Мы согласны на переговоры.

– А… – нейтрально отозвался Червь.

– Где встречаемся?

– Через час на свалке… Не больше четырех человек. Если обманете, мы вас сожрем… – без особой интонации проскрипел голос.

– Мы будем, – коротко ответил Сагитай.

В трубке раздались короткие гудки.

***

Через час на полигон «Хметьево», когда солнце все еще держало в теплом цвете край неба, а на другой стороне луна вывела несколько звезд, недалеко от подножия отвалов приземлился вертолет. Из него вышло четыре человека. Грузный военный в чине генерала, гражданский в начищенных туфлях, темном строгом костюме на белую рубашку, очках и бородке, с портфелем. Сагитай в стандартной военной амуниции для Зоны и Трофим в комбинезоне «Ветер Свободы». Все были безоружны. Оглядевшись, Сагитай включил налобник и пошел вверх, на кучу мусора, ведя за собой остальных. Замыкающим шел Трофим. Поднявшись наверх, боец набрал последний и единственный номер на оставленном ему Сумраками телефоне.

– Але… – хрипло и медленно ответила трубка.

– Мы прибыли. Четыре человека. Куда идти?

– А… – также нейтрально и раздражающе отозвалось с того конца. Через долгий десяток секунд голос продолжил. – Идите прямо. На огонек…

Тут же на удалении загорелся небольшой костер, разожженный, как оказалось в дальнейшем, в половине железной бочки. К этому времени дымление мусора после бомбардировки прекратилось, и воздух над полигоном был визуально чистым, но продолжающиеся процессы разложения смешанных отбросов в глубинах свалки неизменно создавали свою атмосферу, выбрасывая в воздух ядовитые газы. Сагитай натянул респиратор, Трофим соответственно тоже, а вот генерал и дипломат, не предупрежденные помощниками о подобном, были вынуждены дышать полной грудью. Тем не менее они молча и сосредоточено следовали за ведущим их бойцом, иногда спотыкаясь о торчащие из земли куски крупного мусора. Через пару минут перед их глазами предстала картина подготовленного места для переговоров. Посреди утоптанной площадки, недалеко от которой горел костер, стоял квадратный деревянный стол, сделанный из двух межкомнатных дверей, и несколько стульев разной породы, одни были пластиковыми, другие деревянными. Также стоял небольшой табурет, когда-то покрашенный в белый, а потом в голубой цвет, потом треснувший в нескольких местах от слишком крупных гвоздей, вбитых в расшатывающуюся конструкцию, которые уже показали наружу свои шляпки. Именно этот стул приметил для себя Трофим, осветив площадку налобным фонарем. Въевшаяся ему в подкорку Зона подсказывала, что спинка за спиной может помешать ему отпрыгнуть назад или еще как-то помешать, да и вообще, не генералу же сидеть на табурете.

У костра их ждал тот самый бородатый бомж, но на этот раз он был не в фуфайке на голое тело, а в более-менее приличном костюме, светлых кроссовках и даже как будто расчесан. По крайней мере мусора в его волосах вокруг проплешины не наблюдалось, только вот коричневые, а сейчас выглядевшие черными глаза словно подернулись маслом. Трофим не знал, что это значит, но визуально бомж стал чуть плотнее и тверже. Наверняка плотно «поел» перед приходом гостей.

– Хозяин скоро придет, – проскрипел он, стоя у костра. – Располагайтесь, – он приглашающим жестом указал на стулья.

Дипломат огляделся и, выбрав себе место, сел, поставив портфель возле ножек. Затем с очевидным сомнением осмотрел поверхность стола и поставил на него локти, удерживая кисти на весу и потирая ладони. Генерал, недолго думая, сел справа от него, слева от дипломата сел Сагитай, а справа от генерала ученый. Справа от Трофима в трех метрах стоял Червь и как будто слегка улыбался гнилыми зубами.

– Хозяин уже рядом, – ощерился он. – Хотите выпить?

Он поднял с пола прямоугольную коробку, в которых обычно хранят одну бутыль хорошего коньяка, и подошел к столу. Затем аккуратно поставил ее перед Трофимом. Tiffon cognac, прочитал Трофим, освещая бутыль налобником, и повернулся в сторону генерала, ослепив того фонарем. Генерал, очевидно, также прочитавший надпись, сморщился от яркого света.

– Будете? – направив фонарь рукой вниз, спросил Трофим.

– Никак нет, – негромко ответил генерал, смерив Трофима обалдевшим взглядом.

Лицо дипломата оставалось непроницаемым.

– Зря… хороший коньяк, – проскрипел зомби. – Я его всю жизнь хранил, для особого случая, – он хрипло то ли харкнул, то ли каркнул, похоже, это был смех.

– Как нам называть тебя? – спросил Трофим. – Червь?

– А… – опять выдал свое бомж. – Нет. Я не Червь, я теперь главный в этом доме. Можешь называть меня Чертом, а можешь дядей Женей. Они тоже могут… – указал он подбородком на сидящих слева от Трофима людей.

Генерал бросил взгляд на Черта. Короткий, оценивающий и в то же время недоумевающий. Очевидно, подобные объекты вообще не существовали ранее в его карте жизни. Лицо же дипломата, который через очки смотрел на зомби, выражало некоторый интерес, возможно, он даже хотел спросить что-то, но воздержался.

– О-о-о! – в голосе черта послышалось нешуточное волнение и благоговение, – Хозяин…

Черт медленно поклонился и отошел к костру, держа поклон не видимому еще людям Хозяину. Пришедшие слышали только отдаленные поскрипывания стекла, которые медленно приближались. Оба фонаря, направленные на звук, вдруг одновременно выхватили из темноты высокую непропорциональную фигуру полностью коричнево-йодного цвета, шагающую большими шагами в их сторону. Лука Псарас, носящий имя Лукавого и Нечистого, черный мессия этого мира, сам явился на встречу. Он был наг, только тонкая набедренная тряпица прикрывала его. Длинные ноги и руки в свете фонарей и костра освещали его неправдоподобную и пугающую фигуру. Покрытое чешуйками тело и лицо, пронзительно желтая окантовка глаз, лысый череп и острый подбородок действительно делали его похожим на выходца из мистического мира. Лука, не задерживаясь, сел на один из трех стульев, стоявших с противоположенной стороны стола.

– Я Лука Псарас, – сказал он, затем его взгляд упал на Сагитая и Трофима, причем на ученом его взгляд задержался чуть дольше. – Вы знаете, кто я и что я. Вы кто? – обратился он к дипломату и генералу.

– Генерал-лейтенант Прямоков Иван Петрович, – отчеканил генерал.

– Действительный государственный советник Российской Федерации второго класса Шулич Михаил Абрамович, – представился дипломат и, привстав, аккуратно достал визитку и подал ее Луке.

Лука дотянулся, не вставая. Длинной рукой принял ее, прихватив за уголок двумя пальцами.

– Итак, – медленно сказал он. – У нас очень мало времени, а у вас еще меньше. Вы все понимаете, что человечество обречено, – он сделал паузу, заметив, как нахмурился генерал. – Я предлагаю отстоять эту территорию общими силами. Мы поможем сохранить вам ваши жизни, – Лука замолчал, давая слово другой стороне.

– Что вы хотите взамен? – спросил дипломат.

– Неприкосновенность.

– Уточните, – мягко потребовал дипломат.

– Неприкосновенность для определенного количества существ нашей расы. Количество мы уточним позже. Оно будет обосновано на балансе настоящих людей и Демонов.

– Мы не сможем отдавать вам живых людей на заклание. Общественность не примет этого решения, – негромко возразил дипломат.

Лука перевел фокус на дипломата. Он знал, что будет подобная реплика, и потому его ответ был четок и слажен.

– Нам не нужны принужденцы, у нас будет достаточно добровольцев. Нам не нужно многого. Мы не собираемся убивать людей. Для большинства из нас достаточно будет специальных биологических зон, непригодных для вас. Болота, свалки, отстойники, радиоактивные территории, которых уже много, – Лука указал пальцем в сторону, где небо все еще не отпускало зеленоватые солнечные переливы. – Для других достаточно будет жить недалеко от мест лишения свободы. Работать там охранниками и надзирателями. Мы можем быть полезны друг другу, – Лука сделал паузу, внимательно глядя на дипломата. – Мы можем помочь вам восстановиться, если это все закончится в вашу пользу. Мы сможем участвовать в тех работах, где безопасность людей под угрозой и где нужны наши способности. Мы можем выдерживать любые радиационные нагрузки и селиться на не годных для вас территориях, можем видеть через помехи, можем обезоруживать без оружия, можем лечить. Наши перспективы и наши рабочие места за исследователями, пожарными, в полиции, медицине…

Генерал поперхнулся и закашлялся. Лука замолчал, внимательно глядя на военного. Если Трофим знал, как выглядит Лука, и был готов, то генерал, видимо, не был в курсе, хотя и очень хорошо показывал спокойствие. Однако слова о том, что зомби могут служить в полиции и медицине, очевидно, вызвали у него сбой дыхания, сбой в понимания мира и реальности происходящего. Перед ним сидел сатана с чешуйчатым лицом, огненным взглядом и предлагал ему их услуги в области науки, безопасности и медицины. Без шуток. На полном серьезе! Немыслимо!

– Здесь вредный для дыхания воздух, – неожиданно мягко и даже заботливо сказал Лука. – А люди жили и работали здесь. Как вы думаете, это имело последствия для их здоровья? – он смотрел на генерала, словно ожидая от него ответа.

– К чему вы это? – вытирая рот платком, встречно спросил генерал.

– К тому, что вы тысячами убиваете людей… где угодно, и вам плевать на то, где и как они будут помирать. Если вы дадите им выбор, часть из них добровольно вольется в нашу расу, – сказал Лука. – И не нужно будет просить или принуждать кого-либо. Всегда будут добровольцы, чтобы пополнить наши ряды. Вопрос в том, в какую сторону пойдут новые Демоны. Это решить вы можете здесь и сейчас. Если мы враги, то нам даже не нужно будет воевать с вами, чтобы вы исчезли, Если мы союзники, то, возможно ваша раса останется на этой планете, – Лука отклонился назад на стуле. – Ваша сегодняшняя безопасность временна, очень временна.

Генерал убрал платок в нагрудный карман.

– Наша армия сильна и хорошо подготовлена. Мы можем уничтожить весь гнус, который приблизится в зону поражения нашей авиации и артиллерии. Наши роботы могут драться врукопашную…

– Ваши роботы могут отсечь передвижение по рекам? – перебил его Лука.

– На данный момент нет, – буркнул генерал.

– Ваши роботы могут обыскать все тоннели и канализационные системы?

Генерал снова закашлялся.

– Ваши роботы могут сканировать здания и узнавать, в какой из квартир происходит обращение? – Лука наклонился вперед. – Ваши роботы не могут ничего, генерал. Любой выходец из Братства пройдет по рекам и проникнет в город. Они положат миллионы, чтобы прошел хотя бы один, и поверьте, генерал, пройдет не один, и скоро любой ваш город станет вашим врагом, которого вы сможете уничтожить только ядерным взрывом. И даже после этого останутся сотни, которые переждут месяц, полгода, год и проникнут в следующий город. Не сомневайтесь! Посмотрите на меня, – Лука устремил жуткий взгляд желтых глаз на человека. – Я Лука Псарас, создавший Братство, я знаю, о чем говорю.

Генерал сидел красный, глядя в стол. Его бегающий по поверхности взгляд искал подсказки или какой-нибудь зацепки.

– Тогда у нас, получается, нет выбора, господин Псарас? – включился дипломат.

Лука усмехнулся и перевел взгляд на говорившего. Это получалось у него как-то особо, словно он подобно хищной птице вдруг целиком переключался на человека, ловя новую мишень в фокус.

– Есть. Вы можете отказаться и уйти. Тогда, скорее всего, вы погибнете или вольетесь в Братство через неделю или другую. А можете согласиться на наши условия, и тогда, возможно, человеческий род не оборвется.

Голос Луки был спокоен и равнодушен. Существо, сидевшее напротив, похоже, лучше всех понимало ситуацию и не тешило себя надеждами.

– Господин Псарас, а вы сами уверены в своей безопасности? – вкрадчиво спросил дипломат. – Ведь ваша локация уже определена. Не поймите меня неправильно, но даже по независящим от нас обстоятельствам нас могут уничтожить прямо здесь обычным неядерным боеприпасом, если, конечно, руководство сочтет, что ваши предложение и, с позволения сказать, услуги нам не нужны.

Лицо Луки расплылось в улыбке. Широкой и зловещей. Тонкие губы словно исчезли и показались острые, отставленные друг от друга зубы, чешуйки на лице приподнялись, превращая и без того жутковатое лицо в нечто совершенно жуткое, меняющее форму и играющее тенями. Зрелище даже для Трофима показалось гипнотически жутким.

– Тогда мои Демоны и Черви потеряют управление, и два десятка городов окажутся под десятками тысяч Червей. Если вы лишите будущего Демонов, вы лишите будущего себя. Вы готовы сжечь все свои города вместе с населением? Если да, я дам координаты. Если вы можете уничтожить свои города вместе с людьми, то я не буду препятствовать. Я же НЕ СВЯТОЙ.

Фраза: «Я же не святой» вылетела из ощеренного жуткой улыбкой рта и повисла в воздухе, оседая в памяти и сознании, вызывая суеверный страх перед чем-то, что обладает не поддающейся измерению силой и последствиями. Какой-то глубокий эзотерический ужас, тысячелетиями четко отграничивающий людей от нежити, казалось, поднялся из зловония этой мусорного кургана и липкой пленкой залег под кожу, выхолодив кровь и заставив испуганно трепыхаться сердца живых, торопя согреть обмороженную этой фразой душу. С чем они имеют дело? Они даже не представляют, какие силы разграничили когда-то живых от нежити, проклятых и демонов, но вот сейчас они сидят напротив Лукавого, который говорит им правду, но, слушая эту правду, хочется вскрыть себе вены или молиться о спасении, полагаясь лишь на то, что на другой чаше весов есть другая сила, которую также нельзя замерить весами и приборами, и что она даст защиту и успокоение. Понимание на уровне самого глубокого, потерянного в мирской суете смысла возникло где-то на самом краю их сознания. Они явственно ощутили присутствие безысходности и отчаяния, и на фоне этой черноты Трофим вдруг ощутил маленький огонек надежды, который высветился во мраке души, позволяя ему не сломаться и продолжать глядеть в глаза Луке Псарасу.

Генерал растеряно глянул на дипломата. Такого шага они почему-то не могли предусмотреть. У дипломата также на секунду исказилось лицо, хотя он сам хотел смутить Псараса, чтобы выиграть преимущество в торге. Тем не менее он быстро собрался и снова являлся образцом невозмутимости, элегантности и внимания.

– Я вас понял, господин Псарас. Предыдущий вопрос был просто предположением, пожалуйста, не принимайте его на свой счет, – вкрадчиво объяснился дипломат.

– А мое не было предположением. Примите его серьезно, – мрачно сказал Лука.

– Конечно, господин Псарас, – кивнул дипломат, поправляя галстук.

Генерал, почувствовавший вдруг приступ удушья и жажды, а возможно, даже страха и тошноты, начал торопливо расстегивать пуговицы на кителе. Взгляд его несколько раз падал на стоящую в упаковке бутылку элитного коньяка. Сагитай, чуть наклонившись, наблюдал за его терзаниями, затем откашлялся.

– Товарищ генерал, у меня тут фляжка, – негромко сказал он.

– Давайте, – прочищая горло, кивнул генерал.

В темноте его лицо трудно было разглядеть без фонаря, но вылезающие из орбит глаза и красное лицо определенно давали понять, что вояка сидит на каком-то вулкане. Сагитай осторожно передал фляжку за спиной Шулича. Легкий шорох отвинчиваемой крышки и фляга объемом в шестьсот пятьдесят миллилитров опрокинулась в генерала. Сделав несколько больших глотков и замерев на секунду, он выдохнул, выпустив в воздух запах разбавленного водой спирта.

– Спасибо, – сдавленно произнес он и передал флягу обратно. После чего, вытаращив глаза, уставился на Трофима, словно соображая, какого подвоха можно было ждать от этого типа. Несколько секунд в его голове не происходило ничего, но скоро он очухался и повернулся к Псарасу.

– Значит так, господин Псарас, – продолжая прочищать горло, сказал он. – Если у вас есть собственный э-э-э… ресурс, так называемые Черви, то предлагаю выявить и определить границы их обитания, а также э-э-э… организовать патрулирование первоочередных границ, где больше всего вероятность появления зараженных, – он с ожиданием уставился на Луку.

– Согласен, – кивнул Псарас.

Слегка ободрившись успехом и пошевелив плечами, генерал продолжил.

– Э-э-э… также предлагаю организовать контроль естественных водоемов, в первую очередь рек, которые проходят через границы Российской Федерации и территории, находящиеся в зоне нашей ответственности и интересов, – снова ожидающий и немного испуганный взгляд на собеседника.

– Согласен, – спокойно подтвердил Псарас.

Генерал приосанился и бросил победный взгляд на дипломата.

– В таком случае э-э-э… при появлении массированных потоков зомби каким силами вы можете поддержать нас? – взгляд генерала выражал недоверие и надежду.

– В случае если Братство пройдет большими силами и хотя бы один раз захватит крупный город, мы все проиграем половину войны. Потому что выбить его оттуда будет практически невозможно. Если Братство получит город, оно оттянет на себя значительную часть ваших сил и практически все наши, соответственно, ослабнет оборона в другом месте. Рано или поздно Братство миллионами будет атаковать нас со всех границ, даже с Северных морей. Чтобы удержать, их понадобятся огромные ресурсы, поэтому у нас есть только один вариант – отбивать все атаки как последние. Насколько я понимаю, Минск уже под Братством?

– Да.

– Часть населения Беларуси, плюс армия гнуса с Украины – это несколько миллионов. Они все двинутся в сторону Москвы, ближайшего и самого большого города. Вам и нам нужно будет встречать их всеми силами. У вас есть основания не доверять нам, но пусть все встанет на свои места, после того как мы встретимся с первой волной, – негромко и вдумчиво сказал Лука.

– Значит, вы выйдете всеми силами? – поднял брови генерал.

– Да. Всеми.

– Вам нужно будет оружие? Огнестрельное, холодное?

Лука грустно улыбнулся. На этот раз улыбка была близка к человеческой.

Он поднял вверх ладони и показал их.

– Мы сами – оружие. Мы сможем убить и замедлить тех, кто прорвется через линии вашей обороны, а таких будут сотни. Если их будут тысячи, они истощат нас и пройдут или проползут дальше, питаясь всем, до чего смогут дотянуться. Мы поставим на карту все, что у нас есть, и вы увидите, что мы верим в то, что говорим. Мы будем сильными, потому что иначе мы не сможем быть. В конце концов, это может быть последним боем и для вас.