Обратно на небо. Том 1

Обратно на небо

Том 1

Андрей Лысяков

© Андрей Лысяков, 2019

ISBN 978-5-4493-4713-8 (т. 1)

ISBN 978-5-4493-4714-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Андрей Лысяков

Обратно на небо

Том 1

1. Согласно купленным билетам

– Эму! Эй ты, Эму!

Старая стоптанная тапка несколько раз ткнулась прямо ему в лицо, действуя как нашатырь при обмороке. Возвращающееся сознание беззвучно и беспомощно вопило, переживая сразу все прелести нокаута, тяжелой интоксикации и ванны, полной злых муравьев. Реальность плыла и распадалась перед глазами на аморфные фрагменты, желудок судорожно сжимался, пытаясь вывернуться наизнанку, а мышцы и кожу жгло миллионами мелких уколов.

– Фу! Ну и свинья же ты, Эму!

– Не ругай его! Бедняжке плохо. Вставай, Эму. Поднимайся. Поднимайся же!

– Воняет. Водой его полить надо.

– Нет-нет! Здесь и так холодно. Нельзя водой, околеет еще.

Страдавший от странных недомоганий человек поднялся на четвереньки, разглядывая пол, гладкий, точно зеркало, ядовито-синего цвета. Все его тело тряслось не то от холода, не то от слабости, какая случается с представителями нашего вида на самой границе жизни – либо в ее конце, либо в самом начале.

– Ну поднимайся же, дурень! – уже в который раз повторил скрипучий старческий голос.

– Пора вставать, Эму, – вторил ему другой, такой же старческий и почти такой же скрипучий. – Пришло твое время. Поднимайся. Ты меня слышишь?

– Эй! Как слышно? Прием!

Стоявший на четвереньках человек попытался ответить, но потерял равновесие и рухнул лицом на твердую холодную поверхность. Руки и ноги шлепнулись рядом, точно посторонние предметы, отказываясь подчиняться.

Получалось только дышать. После того как желудок очистился от скопившейся желчи и перестал сокращаться, каждый вдох становился все более осмысленным и уверенным и в то же время все более горьким и отвратительным. Невидимое полчище злых муравьев, терзавших кожу и мышцы, тоже стало обретать смысл. Это кровь обжигала отвыкшие от давления сосуды, наполняя все тело жизнью. Зрение пыталось фокусироваться на окружающей обстановке, но от этих попыток лишь сильнее кружилась голова.

– Ну что? С пробуждением! – весело проскрипел голос. – Проголодался?

– Вставай, вставай, – тут же буркнул второй. – Хватит валяться. Будешь лениться – останешься голодным.

– Бедняга! Совсем плохой.

– Плохой, зато вон какой здоровый! На себе его тащить? Ну уж дудки.

Один из голосов звучал резко и неприятно, как злобный лай старой дворняжки. Другой казался более мягким и располагающим. Было ясно, что оба они принадлежат людям весьма преклонного возраста.

Ухватившись за шершавую стенку какого-то агрегата, тот, кого звали Эму, попытался встать. При этом к кадыку немедленно подступила дурнота. Пришлось много раз глубоко вдохнуть и сглотнуть, чтобы удержаться на ногах.

Напрягая непослушные глаза, он смог разглядеть в помещении четыре больших устройства, похожих на лежащие шкафы из какого-то белого материала. Массивная прозрачная крышка одного из них была поднята, точно капот старого автомобиля, а три остальных оставались закрытыми.

Кто-то вцепился в локоть, не давая упасть.

– Стоишь? Молодец! Ай да Эму, ай да чемпион! – широко скалилось невысокое существо с головой, начисто лишенной волос. – Верно говорят: «Пока ты можешь стоять на ногах, ты можешь все».

Тут это же самое существо, что помогало идти, переменилось в лице и ответило само себе:

– Это мать говорила! А ума у ней было негусто! Иначе не попала б сюда!

– А что? – снова улыбнулась лысая голова. – Вот если рассудить: раз уж можешь стоять, то можно лечь, можно обратно встать. Можно даже танец станцевать. Вы меня пригласите, молодой человек?

– Ага, три раза! – хохотнуло само себе существо. – На танец живота!

– Живота?! Но его не танцуют в парах…

– Вот и не болтай ерунды, старая идиотка!

На дряхлой старухе с обритым наголо черепом точно пузырь висел огромный комбинезон, а под ним ветхий вязаный свитер. Одежда эта больше походила на мешки из-под картошки. Искрящийся нечеловеческим любопытством взгляд и стремление залезть собеседнику на голову не вызывали других желаний, кроме как немедленно и навсегда закрыть их обладательницу в психушке. Впечатление усиливал ее постоянный диалог с собственной персоной.

– Эй ты, дурень! – снова попыталась начать разговор злым голосом ненормальная лысая старуха. – Чего молчишь?

Затем тон ее потеплел:

– Я знаю. В инструкции сказано, что тебе сейчас должно быть нехорошо.

– Видел бы ты свою рожу – тебя бы снова вывернуло!

– Ничего, Эму. Скоро отеки сойдут, и все опять будет как раньше. Даже оглянуться не успеешь.

Болтливая хозяйка вывела под руку еле переставляющего ноги человека из белой комнаты с синим полом. После короткого темного коридора открылся вход в другую комнату, где неприятно сияли несколько бледных мониторов. Тут ведомый попытался заговорить.

– По-че-му? – услышал он свой голос, неожиданно низко пророкотавший поперек старухиного щебетания.

– Что почему?

– По-че-му… Эму?

– А ну не болтай! – Она толчком усадила его в какое-то кресло. – Пожри сначала.

– Да, подкрепись, а потом я тебе все расскажу. Так-так-так…

Она отвернулась на пару мгновений, и в ее руках появилась чаша, от которой поднимался легкий ароматный пар.

– Вот. Да убери ты руки! – строго крякнула старуха. – Твоим пальцам еще не вернулась былая ловкость. Ага. А не то сейчас уделаешься, как свинья!

Это был горячий шоколад. От его запаха весь организм Эму затрясло голодным вожделением. Сухими губами он скользнул по тончайшей пленке, которой подернулся напиток, и тут же сделал огромный глоток. Густой, обжигающий и такой настоящий шоколад в один-единственный миг заменил собой все неприятные ощущения последнего часа. Почти приторный и пахучий, как парфюм, – все оттенки этого вкуса ударили по отвыкшим рецепторам, будто молоток, притупляя зрение и слух.

Несколькими крупными глотками человек в кресле опустошил сосуд. Лоб сразу же покрылся испариной, а в животе появилось ощущение перегруженности.

Минуту-другую старуха молча наблюдала, как он пытается отдышаться.

– А Вы?.. – утомленно вздохнул он.

– Что «вы»? – не поняла она.

– Вы кто?

– Ух ты! Ожил, кажись. А сам-то кто таков? Ась? С чего тебе внимания столько?

Он не знал, что ей на это ответить. Поразмыслив, хозяйка наконец выдавила:

– Я Каська. И я здесь живу. Здесь больше никого нет. Нигде, куда можно дойти ногами, нет ни одной живой души. Только ты и я.

– Понятно.

– Понятно ему… – ворчливо передразнила она. – Сейчас опять вырубится. Что, уже устал?

– Немного…

– Это ничего. Говорят, после этого с непривычки даже моргать тяжело.

Хозяйка убрала кофейный столик, торчавший из пульта. Скрытые где-то под полом моторы опрокинули в лежачее положение массивное кресло, в котором расположилось тело ее нового подопечного.

Беспомощный пассажир в тихой панике вращал глазами, соображая, что происходит. Информации для первых выводов было маловато: болезненное резкое пробуждение в чужом странном месте, мрак, наполненный сухим стерильным воздухом, грязная сумасшедшая старуха с идиотским именем. С другой стороны, когда тебя зовут Эму, лучше насчет чужих имен не рассуждать. Так ли его звали на самом деле, припомнить не получалось. Память была пуста, точно чашка недопитого чая, забытая и высохшая на рабочем столе перед мониторами много дней назад.

* * *

Своего пробуждения я не помню. Никто не помнит. Это нормально. Просто вдруг я обнаружил себя посреди толпы людей, таких же, как я. Все брели по коридорам и холлам, не понимая, куда и зачем. Один за другим загорались мощные огни, выхватывая из стоячей, затхлой черноты дворцовые залы, длинные галереи и колоннады с лепниной. Чуть позже какая-то тетка старательно лупила меня по щекам и макала головой в нечищеный фонтан.

Скоро окружавшая меня толпа перестала стонать и начала разговаривать, выясняя, что тут творится. Первым ко мне обратился неприметный человек с седеющей головой. С чего-то вдруг он позвал меня сыграть с ним в бильярд, хотя прекрасно видел, что я не то что шарами в лузы – в двери собственным телом не попадал. В глазах все двоилось, звуки отдавались в черепе торжественным перезвоном, в животе крутило, мозги отказывались соображать.

Потом меня вели вверх по лестнице. Не помню, сколько раз я приходил в себя, заглядывая в унитаз, надолго заменивший мне и подушку, и собеседника. В итоге как-то снова оказался среди людей.

– Привет, Комаров, помнишь меня? – появилась передо мной худенькая блондинка.

Сначала она показалась мне школьницей, но, приглядевшись, я понял, что сильно ей польстил. Всем известно, как выглядят модифицированные в зрелом возрасте женщины и сколько это стоит. Ее лицо определенно было мне знакомо, но я не мог припомнить, виделись ли мы в детстве или час назад.

– Кажется, да. Это вы чуть не выбили мне зубы.

– Я тебя в чувства приводила!

– А я вас точно перед этим не лапал?

– Тебе не до того было.

– Тогда ваше стремление сделать мне больно не вполне понятно.

Она смерила меня насмешливым взглядом, пока я ощупывал свои щеки.

– Как самочувствие?

– Хреново, – сознался я.

– Тогда говори со мной. Полегчает.

С трудом удерживая отекшие веки, я поймал глазами ее лицо.

– Пожалуй, вы не настолько уродливы, чтобы от этого разговора мне стало хуже. Кто вы?

– Полагаю, это комплимент. Я – Марина. И давай на «ты»! Мы почти соседи.

– Так сразу? Хорошо! Ты свободна?

– В смысле?..

– Я интересуюсь, можешь ли ты заняться со мной сексом или есть препятствия?

– Ого! – рассмеялась моя новая знакомая. – Ну и прыть! Может, тебя опять в фонтан макнуть?

– Значит, свободна.

– Почему ты так решил?

– Иначе сразу сказала бы.

– Ну что ж! Приходишь в норму!

– Что со мной было?

– Ты плохо переносишь длительные полеты.

– Какие полеты?

– Межпланетные. Ходил тут, как зомби, двое суток.

– Сколько?!

Только теперь я понял, чем от меня так воняет. Запах пота – крепкий, как от солдатских портянок. Пока я оглядывал и ощупывал себя, Марина поставила на перила высокий стакан. И тут мой взгляд выскользнул за перила, позволив мне осмотреться.

Мы находились в галерее на внушительной высоте. Сразу за перилами открывался вид на рекреацию огромного роскошного отеля. Фонтан, ставший моим первым внятным воспоминанием после ударов по лицу, располагался далеко внизу. Как я оказался на своем этаже, вспомнить снова не получилось. Но не это было моей главной проблемой.

– Погоди-ка!.. – вздрогнул я. – Что за межпланетные полеты?

Марина улыбалась мне так, будто ждала этого вопроса.

– Теперь ты на другой планете. Навсегда. Добро пожаловать домой, в «Ригель Резиденс»!

– Чего? – недоверчиво протянул я.

– Это наш новый дом. Называется он «Ригель». Слово «Резиденс» придает этому месту значимости и дорогого лоска. Изначально – космический корабль, а после посадки – отель. Теперь мы живем здесь.

– С какой это радости?..

– Мы все купили билет в один конец. По своей воле, за свои деньги. И ты тоже. Здесь, как утверждалось в рекламе, мы будем запредельно счастливы до конца своих дней.

– А я-то думаю, чего это я такой счастливый?!

– Пока в это слабо верится, верно? Сплошной дисбактериоз и авитаминоз. Багаж еще не открывал?

– Какой багаж?

– Свой багаж. – Марина поместила руки на поясницу и принялась качаться из стороны в сторону, приводя мышцы в тонус и ненароком демонстрируя мне свою фигуру. – Вещи, фотографии, досье на себя…

– Зачем мне досье на самого себя?

– Так положено. Чтобы знать, кто ты.

– Ну, я и так знаю…

– Ну и?..

Я задумался. Единственное, что отдала мне собственная память, это Кутузовский проспект, зажатый по обе стороны рядами небоскребов, и патрульный с татуажем и ботоксом во все лицо, оформляющий мне штраф за курение вейпа на улице. Тогда я постоянно поглядывал на часы, а он отчитывал меня за нулевой баланс на дебетовом банковском счете.

– Кажется, у меня были часы… – через силу выдавил я.

* * *

Открыв глаза, не в силах издать ни звука, тот, кого звали Эму, долго следил за старухой, которая что-то шептала, уставившись в монитор.

В помещении с центральным пультом пилота было темно и не прибрано. Вместе с оборудованием на столах, под столами и на самодельных этажерках стояли посуда и бытовые приборы. Экраны и другие устройства казались беспомощному пассажиру в кресле новейшими с технологической точки зрения, но их состояние после векового полета было весьма плачевным. Как и состояние самого Эму.

Сжимая и разжимая кулаки, шевеля пальцами ног, ему кое-как удалось заставить собственное сердце работать быстрее.

– Почему Эму? – наконец выдавил он.

– Что? Проснулся? – подмигнула старуха. – Ты очень громко храпишь. Хотела замотать тебя тряпками, да побоялась, что взаправду удавлю. Забыл, что здороваться надо? А не то мне может показаться, что ты невоспитанный грубиян. …А воспитанные грубияны-то вообще бывают, дура ты старая?

В ответ он кивнул ей одними веками. Поддерживать эту беседу другим способом было выше его сил.

– Поздоровался, называется, – склочно пробубнила бабка. – А я ему старайся, рассказывай, почему его так зовут… Ладно, так уж и быть. Смотри!

Она извлекла из кармана блестящий предмет, легко помещавшийся в ее кулаке, и протянула ему.

– Это было в твоих личных вещах. Я нашла это давным-давно, когда еще была маленькой-премаленькой девочкой. Мать не разрешала мне брать эту штуку. Говорила, что она может быть опасной. А кто ж у нее спросит-то? Брала, когда хотела. Это твоя единственная вещь, на которой есть надпись. Видишь, что написано? Читай.

Она ткнула желтым нестриженым ногтем в гравировку из трех букв. Человек в кресле вопросительно поднял брови.

– И не смотри на меня своими глазюками, – отрезала старуха. – Я не знаю, что означает это слово. Мы с матерью решили, что это твое имя. Что скажешь?

Ее палец откинул крышечку и крутанул маленькое колесико. Тот, кого звали Эму, ожидал, что сейчас над железным прямоугольником выскочит прозрачный желто-синий язычок пламени, от которого по воздуху начнет подниматься тонкая извивающаяся прядка копоти.

– Это огненная машинка, – объяснила старуха. – Она не работает. Закончилось топливо. Уже давно.

– Я вспомнил, – прохрипел непослушный мужской голос, который Эму пока еще не считал своим.

– Что ты вспомнил? – Ее глаза загорелись любопытством.

– Это зажигалка. Подарок.

– Чей?

Он задумался, пытаясь ответить на ее вопрос, но потом только покачал головой.

– Эх, дурень! – С досады старуха стукнула себя кулаком по колену. – Все позабыл. Но, может быть, ему просто нужно дать немного времени?

– А вы?..

– Мы про тебя ничего не знаем. Даже и не спрашивай…

– Откуда вы? – ему пришлось произнести это громче, чтобы она снова его не перебила.

– Я всегда жила здесь. И в этом месте всегда было так, как сейчас. Раньше была мать. Отца не было. Его убило током много-много лет назад. Потом и мать умерла. Скоро и моя очередь. Дальше один полетишь.

– Куда?

– Туда!

Она ткнула пальцем в пол. Тут человек в кресле почувствовал, что на его голове зашевелились волосы, а по всему телу прокатилась волна холода. Ответ на следующий вопрос был ему уже известен.

– Где… мы?

– Мы-то? – рассеянно ответила старуха. – На галеоне. В космосе.

* * *

– Корпорация «Спэйс Империалити» приветствует вас в самом райском уголке Вселенной, на борту отеля «Ригель Резиденс»! Прямо сейчас берет свое начало ваша новая жизнь, полная удовольствий и наслаждения…

Я взмахнул пальцем, подавая команду системе воспроизвести следующую запись. На большом экране, что висел в гостиной напротив дивана, начали мелькать изображения ресторанов, а из скрытых динамиков снова раздался неживой рекламный альт:

– Отель «Ригель Резиденс» предлагает вашему вниманию полный спектр ресторанов, баров, кафе и автоматических закусочных, работающих по системе «все включено»…

Слушая бесконечный поток бесполезной информации, я разглядывал пару больших дорожных сумок, стоявших посреди комнаты. Это был весь багаж, который у меня имелся. Я долго не решался к ним притронуться, будто в них были упакованы расчлененные трупы. Так просидел перед монитором до самого отбоя, а потом вышел из своего номера в поисках какого-нибудь кафе. Чувство голода было не слишком острым, но начинать питаться рано или поздно все равно пришлось бы, ведь, кроме тухлой воды из фонтана, в мой организм уже третий день не поступало ровным счетом ничего.

От затеи с полноценным ужином довольно скоро пришлось отказаться, так как все двери ресторанов были задраены пыльными транспортными щитами. Прохожие объяснили мне, что все это хозяйство заработает только после того, как в отель явится персонал. В итоге ужинать пришлось этажом ниже, в диванной комнате, где стояли бесплатные автоматы с разными батончиками, чипсами и шипучкой.

Впечатления от этой скромной трапезы для меня, как для человека, который до этого момента ел в позапрошлой исторической эпохе, были сравнимы по своей силе с персональным фестивалем фейерверков. Соль на лепестках чипсов при попадании в мой голодный рот заставила меня вздрогнуть, характерный хруст чуть не оглушил, а от вкуса жареного картофеля и бекона я застонал в голос. Потом был первый невероятный глоток газировки, первый кусочек превосходного шоколадного батончика с арахисом и первый изумительный размороженный бутерброд с шикарным ломтиком чего-то похожего на рыбу и ветчину одновременно.

Вскоре мое гастрономическое блаженство было бесцеремонно прервано.

– Эй! – заметила меня Марина. – Ты сам сюда пришел? Поздравляю с переходом на новый уровень! Что это у тебя за дрянь?

Спортивный костюм и румянец на щеках говорили о том, что моя новая знакомая заканчивала вечернюю пробежку. Разжевывая еду, я оглядел несколько пустых пакетиков, валявшихся рядом со мной на жестком красном диване. Низкое уютное жужжание яркого автомата с закусками заставило меня поторопиться с ответом.

– Только не надо лекций. ЗОЖ не про меня.

– Зачем же? – она подошла ко мне. – Это простое любопытство. Как говорится, каждому свое.

– И каждый сам решает, от чего в итоге ему умереть. Кого-то убьют растворимый кофе и столетние сандвичи, а кого-то спорт.

Улыбнувшись уголком рта, Марина дала мне понять, что эту тему пора закрыть.

– Как идут дела? Все вспомнил?

– Ага, – соврал я.

– Рассказывай.

– Нечего рассказывать. Скукотища.

– Слушай! Вся реабилитация занимает полдня. Сейчас у тебя небольшой страх перед неизвестностью, но ты должен через это пройти.

– Значит, это нормально – бояться вспомнить, что ты, к примеру, серийный убийца?

– Вполне. Но поверь, скорее всего, ты окажешься заурядным биржевиком или риэлтором, которому действительно нечего о себе рассказать.

– Ах так? Должно быть, твоя жизнь полна приключений и подвигов?

– Ничего тебе не расскажу. Будем общаться на равных: ты – мне, я – тебе. Идет?

– По рукам.

– Я, как проснулась, сразу все сделала. Мне здесь даже немного надоело. Ничего нового не происходит. Только притяжение меняется. То легко, то тяжело. Не замечал?

– Замечал, – ответил я. – Когда оно меняется, голова кружится, как с перепою…

– Скоро привыкнешь, – пообещала она. – Это как раз нормально. Пугает другое.

– Угу! – Я усердно жевал ледяной бутерброд.

– Плохо, что нас отсюда не выпускают. Что-то здесь не то. Нет ни персонала, ни охраны, ни экскурсий. Думается мне, что валить отсюда надо. Так хочется взглянуть на обещанный нам рай своими глазами.

– «Хочется» – это не та причина, – возразил я. – По крайней мере, не в нашем возрасте.

– У меня есть подозрение, что нас здесь специально изолировали, чтобы мы тихо передохли. Как тебе такой вариант?

– А вот это уже серьезно.

– Поэтому я намереваюсь отсюда сбежать. Ты со мной?

Тут из-за ее плеча вынырнул лощеный тип и обеими пятернями схватил ее за бока. Наглый, напористый, с мясистым носом, – всем своим видом он пытался выдать себя за плохого парня из Центрального Бутова, и это не оставляло у окружающих сомнений в том, что на самом деле он из глухого закавказского аула. Его тонкая седеющая борода и усы образовывали единую композицию, выполненную до безобразия филигранно. То ли из-за похабного выражения лица, то ли из-за формы подбородка, но растительность смотрелась на нем как интимная стрижка.

– Хочешь выйти в чужую среду без сопровождения? – мерзко осклабился незнакомец. – Смелая женщина! Восхищаюсь тобой!

– Чего тебе надо, Лоренцо? – недовольно уставилась на него Марина, стряхнув с себя его руки.

– Решил поддержать разговор. Может быть, я не хочу, чтобы ты уходила?

– Это не твой разговор! – жестко ответила она. – Если ты боишься высовывать свой нос наружу, то необязательно всем об этом рассказывать. Трусость обычно прячут.

– Уж не он ли придает тебе столько смелости? – указал на меня Лоренцо.

– Какая разница?

– Твой новый мужик?

– Это мой земляк, ясно?

– Как это я сразу не догадался? Зеленое лицо, мутный взгляд, воняет как из помойки. Точно Рашка… Эй ты! Ку-ку!

Он пощелкал пальцами перед моим лицом.

– Вам помочь? – холодно спросил я.

– Лучше просто не мешай, – недобро процедил он.

– Тогда выход там, не смею препятствовать, – указал я. – И знаете, на такой бороде неплохо бы носить белье.

Лоренцо ненадолго замер, соображая, о чем я, а потом повернулся к Марине.

– Вижу, ты нашла себе остряка! Надеюсь, он умеет не только языком!..

Громко засмеявшись собственной шутке, он удалился походкой победителя.

– Странные у тебя поклонники, – оценил я, провожая его глазами.

– Да это так… Хмырь один. Не обращай внимания.

* * *

Спорить со старухой было бесполезно, да и не очень-то хотелось. В ответ на каждое слово из нее выливались потоки безобразного текста, изобилующего массой лишних подробностей. Она жила по своим непонятным правилам и слушала в основном лишь то, что говорила себе сама.

В один прекрасный момент она насильно вытащила его из кресла и, держа под руку, заставила ходить по коридору взад-вперед. Темный, почти черный коридор освещался лишь линиями разметки. Это позволяло не отвлекаться на разглядывание интерьеров, а сосредоточиться на ходьбе. Ноги по-прежнему слушались плохо.

– Еще чего! Рассказывай ему… – бубнила Каська. – Не много ли чести? Нет на то инструкций.

– Но он должен знать! – тут же возражал ей собственный голос. – А кто ж ему расскажет-то теперь?

– А что он сделает, когда узнает? Вдруг этот дурень себе мозги вконец отморозил?

– Вот заодно и поправит. А как же? – кряхтела она, помогая ему идти.

– Не положено. Инструкций нет. Связи нет. Файлов нет…

Эму долго не решался встревать в этот диалог, но с каждой минутой в нем крепло ощущение, что если он этого не сделает, то она не обратится к нему никогда.

– Расскажите! – попросил он.

Старуха вздрогнула и замолчала на целую минуту, а потом выдала как по писаному:

– Наш галеон входит в группу транспортных кораблей, движущихся в одном направлении, по общему пути, с одной и той же целью.

– Их много?

– Много ль, мало – не нам судить. А сколько их в точности, нам известно: ровно восемь штук. Мы давным-давно улетели из одного места и когда-нибудь прибудем в другое. Понятно?

– Понятно, – сверху вниз покосился он на старушку. – А давно?

– Почти сотню лет. То есть это ты столько летишь… А я лечу немного меньше.

– Как это?

– Говорю же: я здесь родилась. Но если ты узнаешь мой точный возраст, то мне придется тебя убить. Мать говорила, что так делают все приличные женщины.

– Угу, – кивнул он. – Как это – лететь всю жизнь в одиночестве?

– Думаешь, я сумасшедшая?

– Нет. Почему же?

– Вообще-то, я пошутила насчет того, чтобы тебя убить. Не врубился?

– Врубился. Смешно.

– Смотри не описайся со смеху-то!.. – Она украдкой зыркнула на него, должно быть пытаясь увидеть признаки веселья на его лице. – Тебе повезло. В гибернации времени не замечаешь. Вот ты и остался молодым. А меня мать родила уже после начала пути. Здесь всегда было так, как сейчас. Всегда-всегда. Да, на самом деле тут неплохо. Надо только делом себя занять. Хотя мне и сравнить-то не с чем.