Полная версия
Ты сказала, что это сработает
Я попыталась представить себе эту поездочку. Холли, вся из себя костлявая и холеная, везет пса размером с пони, который нон-стоп пускает слюни и при виде «Мини Купера» ловит инсулиновый шок. А в компанию к нему есть я, впадающая в спячку, избегающая конфликтов и любых разговоров, которые могли бы пролить свет на то, что произошло между нами много лет назад.
Когда Кэти убирала руку со лба, я заметила небольшую вмятинку в том месте, где лежал ее палец. На пульсоксиметре осталась прядь волос, зацепившихся за шарнир.
– Милая моя, у тебя дегидратация. Как тебя угораздило потерять столько воды?
Я приложила руку ей ко лбу, как делала мама, когда у меня был жар.
– Не знаю. Я постоянно пью и писаю.
– Со мной Холли ни за что не поедет.
– Поедет, если ты попросишь, – сказала Кэти.
– Поедет, если ты попросишь.
– Нет, Сэм, не поедет. Она решит, что я проявляю силу духа, или благородство, или еще что-нибудь. Она решит, что я пытаюсь вести себя так, будто она мне тут не нужна. Ты должна попросить ее поехать с тобой. Другого варианта нет. И потом, что бы ты ни говорила, но одной тебе не справиться. У тебя год на это уйдет. Возможно, у меня нет столько времени.
– Не шути так. Это совсем не смешно.
Пара лампочек в моем мозгу потухли, подумалось про кровать, а потом я вспомнила, как мне будет одиноко, если я заберусь в нее.
Кэти откинула больничный халат и показала мне бедра.
– Красные точки опять появились.
Я не удержалась и дотронулась до одной. Точка побледнела, как, должно быть, и моя физиономия, быстро стала совсем белой, а потом снова ярко-красной. До того как Кэти пришла на обследование, еще в первую битву с раком, она заметила у себя на бедрах и голенях маленькие красные точки наподобие веснушек. Врач сказал, что это петехии. Все специалисты хором утверждали, что они безопасны. Это просто случайное совпадение, вероятно, из-за стресса. Но незадолго до того, как врачи признали, что у Кэти ремиссия, красные пятнышки исчезли, и тогда Кэти поняла, что с ней все будет хорошо. Я коснулась пальцем нескольких точек в надежде на то, что, когда я уберу руку, они пропадут.
– Но ведь врачи говорили, – попыталась напомнить ей я.
– Мы обе знаем, что говорили врачи. Я знаю, что это такое.
Я пристально посмотрела на подругу, чувствуя, как отчаянно бьется сердце. Больничный шум вдруг стал слышнее. Кто-то объявил код, потом телереклама антигистаминного препарата зазвучала на полную громкость и сразу стала тише.
– Мне нужен Арахис, Сэм. Мне нужно знать, что с ним все в порядке. Мне нужно, чтобы его башка лежала у меня на животе. С больничной администрацией я договорилась. Если ему выправить документы собаки-помощника, он сможет находиться тут сколько угодно. Если он будет со мной, я смогу еще раз одолеть болезнь.
Кэти сказала это, а я услышала вот что: Рак уйдет, когда я снова обниму Арахиса.
– Возможно, к нашему возвращению тебя уже вы- пишут.
Вот так-то. Я сказала «к нашему», а значит, мой мозг уже решил, что спасение Арахиса – это мероприятие для двоих.
Только я это сказала, как тотчас пожалела. Впервые после окончания колледжа нам с Холли предстояло провести столько времени вместе – без Кэти. За эти годы не было неловких ужинов и странных праздников, на которых мы присутствовали и где Кэти была связующим звеном. По просьбе Кэти Холли приехала на рождение Мэдди, но я ее тогда не запомнила. Кэти подумала, что если Холли увидит меня в момент такой эпичной уязвимости, она оттает. Но этого не случилось. Очевидно, Холли завезла продукты до того, как Мэдди появилась на свет. Занавес. Меня в этот момент штырило от окситоцина, поэтому мое восприятие было искажено. Потом, когда я представила, как Холли отворачивается от нас с Мэдди в самый наш главный момент, я заплакала: я и не предполагала, что у меня были слезы по Холли, которые ждали момента, чтобы пролиться.
Если я не доставлю Арахиса, чтобы у Кэти снизился стресс и анализы пришли в норму, нас ни в какой комбинации больше не будет. Без Кэти мы не будет, а останутся просто Сэм и Холли, которым не бывать вместе. И тут я представила себя деревом с неглубокими корнями, которое может рухнуть под порывом шквалистого ветра.
– Возможно, вы с Холли сможете поговорить о том, что случилось с вашей дружбой. – Кэти погладила меня по тыльной стороне ладони. – Возможно, вам нужна эта поездка.
Прежде чем я успела вспылить – Нужна? Да не нужна мне Холли! – как она влетела в палату, хлопнув дверью, и сказала:
– Ральф разобрался с твоей страховкой. Завтра он привезет бумаги на подпись, и мы успеем отправить их факсом в срок.
– Что бы я без тебя делала, Холли?
И тогда я смирилась с тем, чего ждала от меня Кэти – отправиться в путь, не лаяться с Холли и привезти собаку, – и моя ярость и сопротивление сошли на нет.
– Не переживай. Я никуда не еду.
– Кстати об этом, – сказала я. – Пожалуй, ты права. Я миллион раз остановлюсь, пока преодолею такое расстояние. Может, поедем вместе?
Холли перевела взгляд с Кэти на меня.
– Вы что тут выдумываете?
– Ничего. Кэти сказала, что мне на психостимуляторах будет сложновато сидеть за рулем и отслеживать состояние Арахиса. Если мы поедем вместе, я буду заниматься мониторингом, а машину мы сможем вести по очереди. Ты сама говорила, что управишься быстрее. А Кэти гораздо быстрее получит Арахиса.
Холли, прищурившись, посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на Кэти.
– У тебя есть новости? Пока я отсутствовала, приходил врач и что-то сообщил?
– Нет.
Кэти закрыла глаза – могло показаться, что она просто моргнула. Ее подрагивающие веки сигнализировали об усталости и смирении.
– Думаю, одной мне не обойтись, – сказала я.
– И хочешь меня в компанию? – спросила Холли.
У нее был разъяренный взгляд директора школы, поймавшего ученика за порчей ученических шкафчиков.
Я замялась. Напрашивался единственный ответ – да. Но мог быть и другой: А когда я не хотела твоей компании? Почему ты спрашиваешь об этом? Я знала, что с Холли раздумья смерти подобны, и потому сказала:
– Без тебя мне не справиться.
– Это верно.
В этот момент система запищала, словно напоминая всем, находящимся в пределах слышимости, что в палате лежит больная, которой нужна ее собака.
Глава 4
Это вряд ли
Холли метнулась к двери и распахнула ее настежь.
– Эй, медсестра! Вы медсестра? Тут аппарат отключился. Пусть кто-нибудь его проверит.
Она вышла в коридор, и оттуда донесся ее авторитетный голос:
– Медсестра!
– Видишь? – сказала Кэти. – Это как иметь собаку, которая лает при каждом шорохе.
– А помнишь вечер в колледже, когда тот парень клеился к тебе в баре? Она подошла к нему и сказала: «Подобные действия квалифицируются как насильственные и противозаконные. Я вызвала полицию. Меня попросили задержаться для дачи показаний». Он тотчас слинял, а она, смеясь, накатила две стопки, после чего со слезами на глазах стала говорить о том, как любит юриспруденцию, нас и текилу. Потом ее вырвало в бумажный стаканчик, и мы повезли ее домой.
Я улыбнулась, хотя между прошлой Холли и нынешней была существенная разница.
– Она действует так жестко, – сказала Кэти.
– Она вообще жесткая. Она по отношению ко мне жесткая.
Как тысячи раз прежде, я мысленно вернулась к тому вечеру, когда мы праздновали окончание колледжа. Мы с Холли лежали на полу, пьяные в хлам, а комната вращалась у нас перед глазами. В таком состоянии лезть на верх двухъярусной кровати категорически не рекомендуется. Мы лежали в двух шагах от туалета, на случай если Холли, самой тошнотворной выпивохе кампуса, захочется прижаться к фарфоровому другу.
Я уползла на кухню, чтобы принести ей мокрое полотенце, а в этот момент Майк, бойфренд Кэти, трескал там просроченные кукурузные чипсы. Когда я с полотенцем и стаканом воды вернулась в комнату, Холли уже сидела со свирепым выражением на ли- це, прикрыв плечи уродливым коричнево-желтым пледом.
– Ты чего?
Я рухнула на колени, стараясь не расплескать воду.
– Я все слышала, Сэм. Я слышала, как ты сказала, что я гадкая.
Она была бледная, потная, взбешенная.
– Ты о чем?
У меня участилось сердцебиение. Из-за сладковатого вина и разъяренного вида Холли голова шла кругом. Мне хотелось одного – закрыть глаза.
– Только что. Я была в туалете и слышала вас двоих. – Она рыгнула и передразнила голос Майка. – Она тебя хочет. А ты ему врезала и сказала: «Гадость. Не смей говорить гадости».
Последнее она произнесла с усмешкой.
Я была совершенно сбита с толку – отпила воды и выпучила глаза, чтобы не закрывались.
– Ну да, он так сказал, а потом сделал пальцы буквой V и сунул туда язык. Ну я ему и врезала. Ты же знаешь, какой он пошляк. За что только Кэти его любит.
– Ты должна была вступиться за меня.
Я опустила голову на подушку, которую мы делили на двоих, и натянула одеяло, стараясь, по примеру мамы, смотреть на вещи проще.
– Ты бываешь немного гадкой, когда блюешь в раковину.
– Сэм! – Ее голос повысился на октаву.
Помню, что после этого я сразу провалилась в сон. На следующее утро она уехала, не попрощавшись. Позже, узнав, что она лесбиянка, я подумала, что, возможно, слова Майка задели ее за живое, и она решила исчезнуть из города. Выражаясь современным языком, как она могла так жестоко забанить меня?
– Какое-то время она и ко мне была жесткой. – Кэти сменила позу и чуть выше натянула просты- ню. – Помнишь, она уехала в Европу и не появилась у меня на свадьбе? Но в конце концов, думаю, мой развод и рак побудили ее вернуться.
– А у меня умер муж!
Это прозвучало так, словно у нас состязание побитых жизнью, и победительница получает в награду взрывоопасную дружбу с Холли. Мне навсегда запомнились похороны – я была беременна и абсолютно подавлена, но даже тогда, в состоянии смятения, кого я надеялась увидеть на кладбище? Холли. Она не только не появилась, но даже не позвонила и не написала. В каком-то смысле это было обиднее всего. Что я такого сделала, чтобы вызвать подобное отторжение?
– Может, дело в том, что Джефф умер давно? Она с головой ушла в карьеру. Это просто совпадение, что она оказалась в городе, когда родилась Мэдди. Я пыталась, Сэм.
– Я знаю.
Начальственный голос Холли, разносившийся в коридоре, возвестил о ее возвращении в палату.
– Вот тут. Эта штука пищит, – сказала она.
Я бросила взгляд на Кэти, и она покачала головой.
С Холли всегда знаешь, что она близко. Заходя в комнату, она, как требует тайм-менеджмент, всегда разговаривает и если обращается к вам, то лучше быть начеку, иначе все прохлопаешь.
Я шумно вздохнула, и Кэти, лежавшая рядом, дотронулась до моей руки.
– У нее что, давление подскочило?
Мы с Кэти ждали появления того, с кем говорила Холли.
– Сюда все подряд заходят, жмут на разные кнопки. Вот вы можете проверить, что к чему? Толком.
– О господи, – сказала я, когда Холли появилась в палате в сопровождении Брюнета.
Он остановился у изножья кровати.
– Привет.
При виде меня он явно обрадовался. Да и кто не обрадовался бы дружелюбному лицу, столкнувшись с Холли в режиме перекрестного допроса?
– Привет, – сказала я и указала на Кэти. – Это моя подруга.
С запозданием осознав оплошность, я ткнула пальцем в сторону Холли и добавила:
– И это моя подруга. Они обе мои подруги. Я навещаю эту. А та тоже здесь.
Кэти и Холли уставились на меня. И Брюнет тоже уставился. Едва ли по лестным для меня причинам.
– Да, – сказала Холли. – Я тоже здесь.
Брюнет нажал кнопку на системе, и она отключилась.
– Вы бы хоть взглянули на нее, – сказала Холли. – А вдруг у нее сердечный приступ или еще что-нибудь?
– У вас по ощущениям сердечный приступ? – обратился Брюнет к Кэти.
– Нет. С сердцем у меня все в порядке, спасибо. Хотя за яичники не поручусь. Система что-нибудь сообщает о моих яичниках?
– Пока УЗИ яичников не было.
Тут до меня дошло, что Брюнет отнюдь не болван. Он раскусил ситуацию с Холли и охотно присоединился к веселью, как девчонка к игре со скакалкой на детской площадке.
– А почему УЗИ не было? Чего вы ждете?
Холли наседала, и мне стало чуточку неловко.
– У нас всего один стационарный аппарат. А яичников в очереди на него – полный коридор.
– А сколько он стоит? Мы можем приобрести собственный?
Как мне ни хотелось продолжения этой дискуссии, пришлось положить ей конец. Все-таки нам с Холли предстояло ехать через всю страну, а потому пополнять длинный перечень обоюдных недоразумений явно не стоило.
– Холли, в системе опустела капельница. Поэтому она пищит.
– Ну так принесите другую, – скомандовала она.
– Принесите другую, – сказала я Брюнету.
Он улыбнулся и протянул руку Холли.
– Я врач-ординатор при докторе Чопра, но в круг моих обязанностей это не входит, поэтому вынужден сказать, что не буду заниматься…
– Кэти Мартин.
Я многие годы наблюдаю за тем, как мужчины знакомятся с Кэти и влюбляются в нее. Она была такой безобидной мужеловкой, и Брюнет тоже не обладал иммунитетом к этой ее сущности. Думаю, для мужчин определенного типа она пахла сахарным печеньем и домашним хлебом. Онлайн-знакомства такой реакции не вызывали. Она была просто одной из привлекательных женщин в море других, но при личном контакте мужчины валились к ее ногам снопами. И козлина Том не был исключением.
– Вы – старший ординатор? – вмешалась Холли.
– Я – врач-ординатор, специализирующийся на заболеваниях яичников, но старшим ординатором не являюсь. Впрочем, найти того, кто сможет поменять капельницу, вполне в моей компетенции, и я это сделаю прямо сейчас.
– Дрю Льюис, – сказал он, пожимая руку Холли, после чего повернулся ко мне. – Это та самая ситуация, из-за которой тебе потребовалось вздремнуть?
– Да.
Ну вот, сдал меня с потрохами.
– И она – та самая, которая идеальна во всем?
Выражение удивления и радости на физиономии Холли с лихвой окупило все странности общения с доктором Дрю Льюисом по прозвищу Брюнет. Ощущение было такое, что он открыл дверь собачьей будки, и я смогла выйти на воздух и размять лапы. Но затем он спросил, указывая на Кэти:
– И она – твоя лучшая подруга?
Возможно, обстановку Брюнет просекал неплохо, но законы женской дружбы явно не были его коньком.
– Они обе мои лучшие подруги, – с запинкой произнесла я. – Мы втроем лучшие подруги и дружим почти тридцать лет.
– Слушайте, доктор Девичьи Грезы, – сказала Холли, – вы собирались раздобыть новую капельницу. Это что, не к спеху? Контейнер пуст. И стоимость чудо-аппарата попрошу выяснить. Потому что я подумываю приобрести такой для Кэти. А после выписки мы подарим его больнице.
К чести Брюнета, его ничуть не задели манеры и силовые игры Холли – напротив, он улыбнулся мне и слегка подмигнул. Это было не вульгарное подмигивание капитана круизного лайнера, предназначенное красотке с пляжной палубы, а легкий трепет длинных ресниц, напоминающий прикосновение к шляпе, а не встретимся позже в моей каюте.
Обычно мужчины меня не замечают. Должно быть, для них я пахну безразличием и старым школьным ботинком. Я попыталась подмигнуть в ответ, а вместо этого моргнула.
Какой смешной и дурацкий способ взаимодействия, подумала я, но почему-то двинулась вслед за Брюнетом на выход. В коридоре я оглянулась, но его нигде не было. Я посмотрела по сторонам, а затем услышала смех.
Доктор Льюис стоял у большой конторки, отделявшей служебные помещения от лечебной части, и разговаривал с молодой женщиной в белом халате. Он указывал себе за спину в сторону палаты Кэти, а женщина кивала, но оставалась на месте.
Я оперлась руками на прохладный ламинат конторки и наблюдала за происходящим. Женщина смотрела на Дрю, опустив ресницы и широко улыбаясь, кивала, проводя рукой по длинным светлым волосам и пропуская их сквозь пальцы. Наблюдать за двумя привлекательными особями в дикой природе было в духе «Нэшнл Географик». Прихорашивание, трепет ресниц – все способы привлечения интереса, за исключением принятых у жуков-навозников, были доступны наблюдению в коридоре больницы Святой Марии. Приглядевшись поближе, я обратила внимание на другое несоответствие: доктор Льюис, похоже, не соображал, что перед ним танцуют брачные танцы.
– Спасибо, – сказал он и отвернулся, не увидев очередной взмах волос, на сей раз более решительный, чем прежние.
Тут он заметил меня – а я это увидела, поскольку смотрела во все глаза – и растаял в улыбке. Это было наглядным подтверждением факта, забытого со смертью мужа: меня воспринимают, и мне рады. Такая приветливость говорит о том, что двое не представляют обоюдной угрозы, не состоят в долговых отношениях и не действуют друг другу на нервы каким-то иным образом.
– Привет, – сказал он. – Присматриваешь местечко для второго сонного захода?
– В скором времени – возможно. Если страсти не улягутся, мне придется завалиться на ночь тут.
– Напористая у тебя подруга, – сказал он.
– Да, она такая. У меня к тебе вопрос. Точнее, просьба, хотя я не уверена, что ты ее выполнишь. Может, это противозаконно. Но я в отчаянии.
– Противозаконно и ты в отчаянии? Продолжай, я заинтригован.
Эта фраза придала мне смелости.
– Мы с моей напористой подругой должны привезти из Калифорнии собаку моей больной подруги от ее дерьмового бывшего мужа. Нам придется ехать на машине, и это займет время. Знаю, что Кэти – не твоя пациентка, но, может, будешь заглядывать к ней время от времени и сообщать мне, как она?
У него было такое выражение лица, что я только сейчас поняла, о чем прошу почти незнакомого человека.
– Она не замужем, – сказала я, а он в то же самое время сказал:
– Конечно.
Я засмеялась.
– А вот этого говорить не следовало.
– По-дурацки вышло, – сказала я.
– Это ты окажешь мне услугу.
– В смысле?
– Мой руководитель говорит, что мне следует поработать над коммуникативными навыками. Очевидно, я тороплю события. Мне нужно будет согласовать с ней наш разговор. Делиться медицинской информацией я не смогу, а по-дружески навещать – вполне.
Особа в белом халате возникла за спиной у Дрю и сказала:
– Извините. Когда договоришь с мамой, подойди ко мне – нужно кое-что подписать.
Она стояла, уверенная в своей красоте и успехе у всех самцов поголовно.
Выражение любопытства на моей физиономии сменилось раздражением.
– Слушайте…
– Подойду через минуту, – сказал Дрю.
Особа удалилась, на этот раз не встряхивая волосами.
– Вау. Это на сколько лет я выгляжу? – Я дотронулась до своего лица.
– На мою маму ты точно не тянешь. Дай-ка телефон.
Он жестом попросил меня ввести пароль, а затем шустро вбил свою контактную информацию. Мой телефон был у него в руках, и в этом было что-то невероятно интимное – я даже не могла припомнить, когда последний раз меня касался кто-то, помимо дочери. Я представила, как Брюнет прикасается ко мне, и тотчас возникло желание закрыть глаза и вздремнуть, может быть, у него на плече или на каталке в коридоре. При мысли о близости с мужчиной, вообще любым, мои нейроны начали отрубаться один за другим. Если бы мужчина смотрел на меня так, как блондинка смотрела на Дрю, клянусь, я бы ощутила себя достаточно привлекательной для нового романа. Кэти имела в виду именно это, говоря, что, если так случится, я буду чувствовать себя иначе. Но одной привлекательностью вопрос не исчерпывался, проблема была глубже, и мы все это знали.
Я сосредоточенно смотрела на руки Брюнета с коротко остриженными ногтями. Он ударил по значку вызова, и тотчас послышался звуковой сигнал.
– Готово, – сказал он. – Теперь мы будем на связи.
– О постоянной связи речи не идет. Просто держи меня в курсе, как у нее дела. Как настроение и все такое.
– Ясно. Заметано.
– А я буду напоминать тебе чистить зубы и есть зелень.
– А я буду отправлять тебе мои рисунки.
– А будешь называть меня мамой, сообщу твой номер в Американскую ассоциацию пенсионеров и скажу, что тебе нужна страховка на случай длительного ухода.
По его лицу скользнула улыбка, а я открыла телефон, чтобы обозначить его как Брюнет.
– У меня дел по горло, но перед уходом я буду заглядывать к твоей подруге, чтобы согласовать с ней информацию для передачи.
Он заглянул в мой телефон и спросил:
– А кто такой Брю? Вообще-то я Дрю.
Я вздрогнула и сказала:
– Это я чего-то задумалась.
И нажала на значок «удалить».
– А я Саманта Ариас. Кэти будет посылать сплошные «сердечки» и «цветочки», чтобы мы не беспокоились. А я хочу знать, как она на самом деле себя чувствует, причем не только с медицинской точки зрения.
– Усек, – сказал он. – Тогда пока.
Он пошел было, потом затормозил и, посмотрев через плечо, сказал:
– А если мне захочется все время быть с тобой на связи?
И пошел, не дожидаясь ответа.
А я с неподдельным удовольствием вбила в контакты Брю-Дрю и сунула телефон в задний карман.
Пока я в коридоре брала у Дрю контакты и пялилась на его руки, в палате что-то произошло. Холли яростно пыталась опустить изголовье кровати, а Кэти выглядела как никогда бледной.
– Что стряслось?
– Бебе увезли в больницу в Аризоне. Они не при- едут.
Она ударила по пульту дистанционного управления – изножье стало подниматься, ноги Кэти взметнулись вверх, а затем согнулись в коленях.
– Так, – сказала Холли. – И на какую кнопку жать?
Я подбежала к кровати и указала на изображение человечка рядом с перевернутым треугольником.
– Сюда.
– Понятно, – раздраженно сказала Холли, а Кэти бросила на меня взгляд, в котором читалось: Прошу тебя, увези ее отсюда.
– Надеюсь, с Бебе ничего серьезного? – спро- сила я.
– У нее что-то с кислородом. Ее хотят оставить на пару дней и понаблюдать.
Холли нажала другую кнопку, и кровать зависла в воздухе, как вертолет.
– Вот черт, – сказала она, – это не кровать, а сплошная засада. Я пытаюсь опустить ноги.
Кэти сделала глоток из бумажного стаканчика – она казалась настолько усталой, что не могла сказать ни слова.
Единственным способом отвлечь Холли от борьбы с кроватью было перенаправить ее энергию в другое русло.
– Что ж, девочки, решено. Мы отправляемся в дорогу.
– Я отправляюсь, – сказала Холли, наконец заставив кровать двигаться в нужном направлении.
– Мы отправляемся, Холли. И будем по очереди вести машину. Когда я устану, я буду спать. На мне будут уколы и гигиена Арахиса. На тебе – планирование и навигация. Меньше чем за неделю мы управимся.
Холли пристально посмотрела на меня, точно ища подвох, и сказала:
– Может, мне стоит остаться, раз Брэдли и Бебе не смогут приехать?
Кэти бросила в мою сторону обеспокоенный взгляд.
– Я так думаю, Хол. У Кэти много подруг, которые будут ее навещать, приносить еду, беседовать с врачами и осваивать медицинский жаргон. А отправиться на другой конец страны, чтобы привезти ее собаку, можем только мы с тобой.
Холли бросила пульт и сказала:
– Мне нужно посоветоваться с Роузи.
Кэти видимо расслабилась, а я сказала:
– А мне – отменить доставку почты.
Как будто звонок на почту и любимому человеку – это одно и то же.
– Мэдди уезжает завтра? – спросила Кэти.
Я задвинула беспокойство в дальний угол и подумала о том, что еще необходимо сделать, прежде чем я свалю на неделю. Нужно предупредить в клинике, что на работе меня не будет. Они уже до смерти надоели мне разговорами о том, что у меня не использован отпуск, и сейчас самое время.
В книжном клубе мое отсутствие останется незамеченным. Мы обсуждали «Холодильник по фэн-шуй во благо пищеварения», а я это, разумеется, не читала. После отъезда Мэдди количество моих дел уменьшится. Для меня ее старшая школа была спринтерским забегом к выпуску. На смену волейбольному сезону пришел легкоатлетический, а за ним последовала подготовка к выпускному вечеру, церемония награждения и подача документов на поступление. Теперь все было позади, и выяснилось, что я жила жизнью Мэдди, а не собственной. Я знала, что с родителями, особенно с одиночками, такое случается. Также мне было известно, что этого делать не следует – иначе опустевшее гнездо может навсегда остаться пустым.
– И что этот доктор? Как ты с ним познакомилась? – спросила Кэти, когда Холли, судя по всему, с головой ушла в телефон.
– Столкнулась в коридоре.
– Похоже, он на тебя запал.
Я исключила такую возможность и в то же время ей обрадовалась.