Колдовской замок. Часть VI. Ключ

шалость вроде. Попутал нечистый старичков, бывает ведь!

Капитан Барбарус: Бывает. А теперь расскажите, в чём собственно

заключалась ваша шалость?

Злырь: Да в том, чтобы эту вот козу… Козочку то-есть, свести с барином

Злоримора, господином Злоскервилем.

Барбарус: А зачем?

Злырь: Затем чтоб на девку глядючи, коньяк свой лакать перестал,

как воду. Чтобы жизнь почувствовал…

Капитан Барбарус: И что же?

Злырь (смущённо): Но так ведь всё так и случилось.

Капитан Барбарус: Мне кажется или вы на самом деле недовольны

успехом своей затеи?

Злырь: Ну, может и так, может и недоволен…

Капитан Барбарус: Отчего же?

Злырь: Я ведь не господину Злоскервилю служу, а барину своему –

Злорду.

Капитан Барбарус: Ладно.

(размахивается хлыстом и лихо щёлкает им

над головой Злыря)

Злырь: Ай, ай! Сударь, оставьте вы эти свои штучки! Хорошо, хорошо,

скажу, как есть. Взяли меня завидки – как же так, племяшка моя

сейчас барыней будет, а мне старому дураку, как есть

во дворецких ходить, лакеями командовать, да Зледи, гусыню

эту, заместо Злорда обслуживать!

(За сценой раздаётся неопределённый звук, Злырь оглядывается, но потом решает, что ему послышалось и машет рукой.)

Капитан Барбарус: Ну, вот, наконец-то! Почти клещами из вас правду

пришлось тянуть, но всё же вытянул.

Злырь: Так я могу идти, сударь?

Барбарус: Идите. И не забудьте предать господину Злорду то,

что я вас просил.

Злырь: Обязательно передам, сударь!

(уходит)

Зледи (появляется на сцене вся красная от гнева): Так значит – гусыня!

Ну, я тебе покажу гусыню, тварь ты этакая!

(обращаясь к Злосе)

Как ты, дитя моё? Этот грубый капитан не сделал тебе больно?

Злося (сбрасывает путы и тряпку, закрывающую рот): Нет, миледи!

Капитан Барбарус на сей раз был очень осторожен, когда связывал

меня. И нежен, как моя родная матушка!

Капитан Барбарус (с поклоном): Имя Фоллианы делает меня вашим

слугой, сеньорита!

Зледи: Теперь мы знаем, с чего всё началось.

Злося: Но зачем вам всё это понадобилось узнать, госпожа?

Зледи: Чтобы расставить все точки над «i». Теперь мы знаем, что твой

дядя – гад. Впрочем, я и так знала, что он гад, но больно уж

хорош он был в… А, неважно! Он своё получит. Знаем также,

что твой будущий муж в интриге не замешен, а во всём виноваты

два старых дурака и стечение обстоятельств. Ну, Злоримору

ты сама отплатишь, когда станешь хозяйкой Злоскервиль-холла,

а я займусь своим супругом, господином Злордом. А теперь,

капитан Барбарус, будьте так любезны, свяжите меня так же, как

вы до этого связали Злосю. Только крепче! Прошу вас,

значительно крепче! Но сначала мы поменяемся платьями.

(увлекает Злосю за ширму)

Глава 66. Дьяволица или самый настоящий ангел

– Где же она?!

Огнеплюй ходил взад-вперёд, как тигр в клетке. На месте он никак не мог усидеть. Мегги сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела на брата испуганными глазами.

– Неужели ты ничего не слышала? – спросил он раз в стопятидесятый.

– Говорю тебе – я спала!

– А к нам никто не заходил?

Мегги обречённо пожала плечами. Огнеплюй возобновил своё хождение, но, дав по комнате десяток кругов, остановился перед сестрой опять.

– Я спала и ничего не слышала! – опередила Мегги его вопрос.

– Это я знаю! – нетерпеливо махнул рукой Огнеплюй. – Куда она могла пойти? Есть соображения?

Мегги сама себе давно уже задавала этот вопрос. Конечно, они не всё время сидели в номере. Конечно, они выходили, но старались делать это в такие часы, когда на улицах было поменьше народа. Дело в том, что две девушки-оборвашки, вызывали слишком много недоумённых взглядов.

Добро бы они смахивали на обитательниц трущоб, выбравшихся посмотреть фешенебельную часть города. Но люди видели перед собой двух красавиц, обладающих крайне редкой внешностью, но одетых в старенькие застиранные платья.

Это выглядело противоестественно. Так не могли выглядеть девушки-трудяги, день-деньской просиживающие за шитьём или стоящие за корытом со стиркой. Так не могли выглядеть проститутки, одевающиеся обычно ярко, броско и вовсе не дёшево. На студенток эта пара тоже не была похожа. Даже очень небогатые студентки одевались приличнее, а в этих платьях можно было разве что копать огород.

– Мы прихожане собора Святого Мика! – сказала как-то Анджелика, когда один очень приличный и очень тучный господин, напрямую спросил их – с какой они упали звезды?

Это было другое дело. Принадлежность к секте Святого Мика всё объясняла, и дополнительных подробностей не требовалось. Члены популярной религиозной общины одевались в такие отрепья, какие давно уже вышли из моды у попрошаек!

Ко всему прочему, никто не хотел связываться с назойливыми «нестяжателями», поскольку они имели гнусную привычку ходить повсюду за своими обидчиками и публично обличать их в тяжелейших смертных грехах. При этом сектанты демонстрировали удивительную осведомлённость, и, как правило, их обвинения попадали в точку, даже если неоспоримых доказательств представлено не было. Полиции они не боялись, и при аресте принимали вид мучеников, что только повышало их популярность.

Однако была одна маленькая неувязочка – в секте было совсем мало девушек, как впрочем, и юношей. В основном там находили утешение люди средних лет. Просто, молодёжь не считала себя достаточно нагрешившей, а люди преклонного возраста, чаще всего предпочитали придерживаться традиционных конфессий.

Стоп!

– А не могла она пойти в собор Святого Мика? – спросила Мегги, сама не понимая, откуда у нее, взялась эта мысль.

Огнеплюй фыркнул, но потом задумался.

– Ума не приложу, что она там могла забыть, но другое ничего в голову не приходит, – сказал он. – Надо пойти посмотреть.

– Я с тобой! – воскликнула зелёноволосая девушка.

– Да сиди уж… – начал Огнеплюй, но увидев расстроенный взгляд сестры, согласился. – Ладно, пошли. Эх, не успел я купить вам приличную одежду!

– Так ведь там ни к чему приличная! – улыбнулась Мегги.

– А ведь верно! – согласился недогадливый дракон. – Ну, хорошо, тогда не отставай.

Вечерня служба в соборе Святого Мика была процедурой ненормированной и иногда заходила за полночь. Сегодня здесь было особенно много народа. Люди совершенно заполнили церковный двор и даже значительную часть площади за оградой.

В соборе слышалось пение. Кое кто из стоящих на улице пробовал подпевать, но большинство шушукались, переговаривались, негромко восклицали, передавая друг другу какую-то новость.

Брат с сестрой ещё только соображали с кого и как начать расспросы о пропавшей Анджелике, но тут к ним обратился человек лет пятидесяти, невысокий и жилистый, с улыбкой, не сходящей с лица. Похоже, он только что потерял собеседника, но желание поговорить от этого не пропало.

– Вы слышали новость? – спросил незнакомец, явно желая этой самой новостью поделиться.

– Нет, а что за новость? – спросил Огнеплюй, стараясь не проявлять слишком много заинтересованности.

– Нашу общину посетил дьявол!

– Что вы говорите? – притворно изумился Огнеплюй, изображая суеверный ужас. (Все-таки века в попугайских перьях не прошли для него даром.)

– Вот представьте себе! – поведал тощий незнакомец, продолжая улыбаться, словно рассказывал что-то весёлое. – И ведь, что самое интересное – явился он в образе ангела!

– Не может быть!

– Будьте уверены, я видел это собственными глазами! Самый настоящий ангел.

– С крыльями?

– Да что вы, нет, не с крыльями! – поморщился их собеседник, слегка раздражённый непонятливостью незнакомцев. – Я вовсе не это имел в виду. С виду это была обычная девушка. То-есть, необычная, потому что у земных девушек не бывает такой красоты. Ну, разве что ваша спутница не менее красива, но та была совершенно другая!

– Вы меня заинтриговали. Но я всё ещё не в курсе, что здесь произошло. Да! И если вас не затруднит, расскажите, какая с виду была та девушка, которую вы называете дьяволом?

– С виду она была, как сошедшая с картинки принцесса или ожившая фарфоровая статуэтка, сделанная рукою мастера. Невысокого роста, сложением, словно вчерашний подросток, кожа нежная, розово-золотистая и как будто светится! Глазки голубые, большие, но не глупые, как это бывает у пустоголовых девиц, а какие-то… грустные. А волосы! Золотые, густые, словно водопад или плащ! Я не разглядел длину, потому что видел её сидящей на тряпице во время проповеди и моления. Но люди говорят разное. Кто-то утверждает, что они у неё до пояса, а другой говорит, что до щиколоток. Есть даже такие, что доказывают, что эти волосы простираются до самых пят и даже дальше, и она их придерживает, чтобы не мести ими улицу.

– Это всё очень интересно, – перебил его Огнеплюй, переглянувшись с Мегги, – но что же эта девушка сделала такого дьявольского?

– В том-то всё и дело, что сначала она ничего плохого не делала, – продолжил свой рассказ незнакомец. – Её привёл Жлоб – бывший чемпион реслинга, который получил травму позвоночника и должен был остаться парализованным, как утверждали врачи. Но милостью и благословением Святого Мика, он встал на ноги и теперь является одним из самых активных членов общины. Он нашёл эту дья… то-есть эту девушку на окраине города, где она промышляла проституцией возле мотеля…

– Вот как? Надо же, если судить по вашим словам, то это сущий ангелочек и вдруг… проститутка! Но разве прилично путане появляться в столь святом месте?

– Вы, вероятно, совсем недавно примкнули к общине Святого Мика, – перестав почему-то улыбаться, проговорил незнакомец и пристально оглядел Огнеплюя и Мегги с головы до ног. – Святой Мик не отвергает проституток, даже если они, будучи членами Общины, продолжают заниматься своим ремеслом. Конечно, он не оправдывает и не одобряет их изначального выбора, и ежечасно молится Творцу о спасении этих заблудших душ. Но Святой Мик – добрый и всепрощающий святой! Он не осуждает тех, кто пал, а подаёт им руку для спасения. И не требует при этом немедленного прекращения их греховного труда, которое привело бы несчастных заблудших овечек к потере куска хлеба насущного. К нему путаны даже обращаются с мольбами о ниспослании богатых и щедрых клиентов, и Святой Мик удовлетворяет эти просьбы, продолжая мягко наставлять возлюбленных чад своих о неверности пути ими избранного.

– Непостижимо! – смиренно и кротко сказал Огнеплюй, опустив глаза. – Я действительно этого не знал, а потому прошу меня простить. Мы с сестрой принадлежим к Общине чуть меньше недели и ещё недостаточно сведущи в учении Святого Мика. Но, пожалуйста, я прошу вас – продолжайте!

– Так вот! – вновь заговорил незнакомец, удовлетворившись объяснением собеседника. – Мы охотно приняли эту девушку в Общину, ведь проститутки были добры к Святому Мику во время его свято-униженного пребывания на земле. Надо сказать, она вела себя очень прилично, одета была соответственно – скромно, как и подобает одеваться членам Общины, не шумела и молилась вместе со всеми, (или может быть делала вид, что молилась?), внимательно слушала проповеди, а после приняла участие в общей трапезе. И заметьте – не высказала ни малейшего неудовольствия по поводу скромности нашей пищи, а ведь именно этим обычно выдают себя те, кто пришёл в общину с неискренним сердцем! И всё, вроде бы было неплохо, но когда прихожане разошлись, чтобы предаться мирским своим делам до вечерней службы, эту нашу новую сестру пригласили на совместный особый молебен братья и сёстры группы «Полной отдачи вере», как они сами себя называют. У нас не все одобряют деятельность этой группы, но ведь сам Святой Мик утверждал, что формы поклонения Господу могут быть самые разные, и что на самом деле важна не форма, а искренность в молитве и полнота отдачи вере! Вот для такой отдачи новую сестру и позвали в отдельный молельный дом. Никто точно не знает, что именно там произошло. Но по слухам в тот момент, когда брат, исполняющий в этой группе обязанности проповедника, собирался посвятить новую прихожанку в таинство «полной отдачи вере», она вдруг подожгла его…

– Подожгла?

– Да, и не просто! По словам очевидцев, пламя извергалось у неё изо рта, и теперь брат-проповедник со страшными ожогами пребывает в госпитале, который община содержит на средства прихожан, не отказавшихся ещё от тяжести богатства.

– А что было потом?

– После нападения на брата-проповедника, дьяволица, (а больше никто не сомневался в том, что это так), выбежала во двор, раскидав по дороге всех, кто попался на пути, словно это были малые дети, после чего улетела в небо, как будто была ракетой, а не человеком!

– Улетела? – переспросил Огнеплюй, снова переглянувшись с Мегги.

Та кивнула ему в ответ, что не ускользнуло от их собеседника.

– Да, – ответил он, косо посмотрев на зеленоволосую девушку, но тут же снова улыбнулся, едва не до ушей, – видимо таинства брата-проповедника выявило её адскую сущность, которую эта дьяволица так тщательно скрывала, и ей ничего не осталось, как спасаться бегством.

– А что это там за звуки? – вдруг спросила Мегги, указывая на распахнутые двери собора, откуда доносились то вскрики, то бормотания, то пьяные песни, достойные низкопробного кабака.

– А, это брат Жлоб принимает епитимью,– всё с той же улыбкой ответил незнакомец. – Ему, бедняге, предстоит выпить не меньше двух литров виски, во имя Святого Мика, и принять все муки чрезмерного опьянения и похмелья, какие испытывал сам Святой, будучи искушаем этим напитком.

– Это ужасно! – совершенно искренне выпалил Огнеплюй и даже слегка вздрогнул.

– Вы правы, ужасно! – согласился незнакомец, вновь внимательно осмотрев рыжего великана. – Тем более ужасно, что брат Жлоб не пьёт, и никогда не пил алкоголь, даже когда ещё не принадлежал к нашей общине. Но он добровольно возложил на себя это наказание за то, что привёл в святое место исчадие ада!

– Кстати! – спросил Огнеплюй, несколько более поспешно, чем следовало. – Не подскажете ли, как нам найти тот молельный дом, где случилось это, м-м, происшествие?

– Но зачем вам? – удивился их собеседник.

– Мы хотели бы приобщиться особых таинств учения Святого Мика! – поспешила сказать Мегги, но смолкла под уничтожающим взглядом брата.

– Нам интересно взглянуть на место, где произошло такое удивительное событие, – почти не соврал Огнеплюй. – Ведь согласитесь – не каждый день среди людей появляется дьявол?

– Да… Действительно… – с некоторой расстановкой произнёс незнакомец. – Конечно, я расскажу вам, как туда пройти. Но если вы желаете приобщиться таинств «Полной отдачи», то вам придётся подождать до завтра, ведь сегодня вся группа на молебне в Соборе и поддерживает духовного брата Жлоба в его епитимье. Но завтра, после заутрени или после обедни, вы можете встретиться здесь с братьями и сёстрами этой части общины. Врядли они отменят свои собрания из-за того, что их лидер попал в больницу. Но если вы сегодня хотите удовлетворить своё грешное, но вполне объяснимое любопытство, то вам следует пройти вдоль сквера до пересечения с…

Он подробно рассказал, как им дойти до «молельного дома», расположенного в двух кварталах от собора Святого Мика, после чего пожелал встретиться со своими собеседниками во время завтрашнего собрания Общины.

Брат и сестра поблагодарили своего собеседника за столь подробный рассказ и поспешили откланяться, так и не узнав его имя.

Они не видели, как сползла с его лица приветливая дежурная улыбка, и как по его знаку, откуда ни возьмись, появились два добрых молодца атлетического сложения, согнувшиеся перед сухоньким невзрачным человечком в почтительных позах.

– Слушай, Огги! – заговорила зелёная драконесса, когда они уже вовсю шагали вдоль бульвара. – Как ты думаешь, она действительно хотела подработать, э-э, таким способом?

– Врядли! – пожал плечами Огнеплюй. – Конечно, изрядной долей её натуры является непредсказуемость, но у неё человеческие представления о любви и верности, а Драську она любит, в этом сомневаться не приходится. Но дело не только в этом. Внучка не так воспитана, чтобы запросто податься в проститутки.

– Но ведь ты же сам говорил, что в этом нет на самом деле ничего плохого?

– Говорил. Гипотетически! Кстати, в древние времена в человеческих цивилизациях так и было. В Вавилоне, в Этрурии и позже, в тех же Афинах. При этом люди были здоровее, о чём сейчас можно только мечтать. Но теперь общество со своими предрассудками, низвело нормальное явление до состояния низменного и противозаконного. Среди людей те, кто этим занимается, считаются париями, а потому…

– А сам-то чего в такое дело полез?

– Что? Куда это я полез? Ты о чём вообще?

– О твоей вдовушке, с которой ты спишь за деньги. Сам ведь рассказывал!

Огнеплюй даже остановился посреди сквера, с раскрытым от удивления ртом, и вдруг расхохотался так, что распугал ворон, исследующих переполненные урны, несмотря на позднее время.

– Ну… Ну, ты даёшь, сестрёнка! Я ж ведь тогда пошутил! – проговорил он, слегка успокоившись.

– Да? А запах? Я ведь чую незнакомую женщину каждый раз, когда ты приходишь домой вечером. И… И вы с ней точно не чай пьёте!

– От тебя ничего не скроешь, умненькая! – широко улыбнулся Огнеплюй, приобняв Мегги за плечи. – Ну, да, женщина у меня действительно есть. Очень хорошая женщина! Я вас познакомлю при случае. Она владелица студии, где я работаю натурщиком.

– Кем?

– Натурщиком. Видишь ли, сестрёнка, здесь есть общество любителей живописи, в которое входит пара десятков богатеньких дам – художниц. Между прочим, очень неплохо рисуют! Им нужны, бывают люди, с которых они срисовывают героев своих картин. Я там сейчас у них самый популярный! Работа простая – приходишь, раздеваешься и становишься в героическую позу. Иногда просят сесть или лечь. Иногда дают в руки бутафорский меч, накидывают на плечи скатерть, как бы это плащ, и сажают на деревянного коня. Приходится замирать на несколько часов без движения, но я это умею, и за это меня хвалят! Платят недурно, так что я даже подумывал найти нам место получше номера в мотеле.

– А хозяйка студии?

– А что хозяйка? Она женщина одинокая, на самом деле вдова. Молодая ещё, красивая и характер мягкий. Ну, да, бывает у нас с ней, когда все уходят, но мне в голову не приходило за это деньги требовать! Тогда я просто пошутил. Надеюсь, ты не будешь читать мне человеческие морали?

– Нет, конечно! – воскликнула Мегги и потёрлась щекой о его щёку, что у драконов было равносильно человеческому поцелую «в щёчку». – Я рада за тебя. В самом деле, познакомь, не забудь!

– Не забуду. Между прочим, им нужны девушки-натурщицы, не стесняющиеся позировать обнажёнными. Если хочешь, я поговорю, насчёт тебя…

– А можно? – воскликнула образованная Мегги. – Вот здорово! Мы сможем работать вместе. Замирать, как камень, я могу, хоть на сутки и даже больше! А что касается наготы, то прости, до сих пор не могу понять, чего тут стесняться? Читала много раз о людских ограничениях на этот счёт, но так и не уловила сути.

Говоря это, она приподняла свои великолепные груди ладонями и поиграла ими. Возможно, она вообще достала бы их через лиф платья, но Огнеплюй не позволил ей этого сделать.

Глава 67. Осознанная необходимость – 2. Куда течёт вода

У него получилось! Когда Клодина пошевелилась во сне, Прыск молниеносным движением подменил заветную тетрадь на лист растения похожего на лилию, который заранее нагрел под мышкой. Ведьма не проснётся от того, что тетрадка исчезла из-под щеки, а крепкий сон всем троим, обеспечен. Он об этом позаботился, как мастер-любовник, знающий, как угодить ненасытным дамам.

Теперь надо бесшумно пройти к ручью, что вполне осуществимо, так-как он человек не тяжёлый, и обладает умением ходить бесшумно.

Держа очки в одной руке, а тетрадь в другой, Прыск перешагнул через спящих ведьм и зашагал по тропинке, ведущей к ручью. Почему именно к ручью? Это просто! Любое пространство, а, следовательно, любой путь, будь то тропинка или шоссейная дорога, не трудно замкнуть на себя. Тот, кто держал в руках ленту Мёбиуса, может составить себе представление о том, что это такое, и как оно в общих чертах выглядит. В этом милом, но небольшом мирке явление замкнутости смотрелось забавно – пойдёшь по дорожке и вроде идешь, всё время прямо, но через час или меньше, выходишь туда же откуда начал путь.

Воду в принципе тоже можно замкнуть, но тогда, во-первых, она перестанет течь, а во-вторых, очень быстро сделается грязной, ведь в эту неподвижную воду, так или иначе, придутся все стоки маленького мира.

Но здесь вода была подвижной и чистой. Прыск был уверен, что ведьмы не располагают такими техническими средствами, как насосы и очистные сооружения. А это означало одно – вода здесь незамкнутая!

Ручей, питавший сад, свободно протекал через симпатичный мирок-убежище, который устроили себе ведьмы. Для этого ему необходимы были вход и выход. Вход находился где-то под землёй и был сейчас недоступен, ведь Прыск не мог стать ни кротом, ни змеёй, ни крысой без приспособлений и зелий, необходимых для трансформации. А вот выход, другое дело.

Ручей бежал быстро и весело, а запруда с купальней здесь была только одна, и ничто больше не стесняло его движения. Это давало надежду, что выход будет проходим для человеческого тела.

Прыск не знал, как это может выглядеть. Воображение рисовало некую дыру в стене мира, в которую вытекает вода. Стоило пролезть в эту дыру и окажешься… А вот, где именно окажешься, этого он не знал. Ясно, что попадёшь за пределы убежища ведьм, но это могло означать и подземелье под Архивом Конгресса, и открытый космос. Оставалось надеяться на первое, ведь второй случай означал немедленную гибель.

Ведьмы не собирались выпускать его на волю. Это он понял, когда они, (то-есть, она – Клодина, близнецы оставались всё это время безмолвными), перестали задавать вопросы о капитане Барбарусе. Конечно, она беспокоилась о своём сыне, но считала, что он способен сам о себе позаботиться.

К тетрадке стихов рыжая ведьма тоже утратила интерес, но усиленно стерегла её, скорее всего потому, что знала – Прыск никогда не уйдёт без этого документа.

Кстати, о тетрадке. Как ему её не угробить? Ведь у него нет герметичного пакета или какого-либо другого сосуда для переноски таких ценностей. Хотя, почему нет?

На берегу возле купальни лежало несколько глиняных кувшинов. Зачем они тут нужны, оставалось только догадываться. Может для того, чтобы было в чём взять воду с собой, а может, чтобы поливать друг друга во время омовения?

Облюбовав себе один с широким горлом, Прыск позаимствовал его из общей кучи, вытряхнул изнутри песок и мелкие камешки, и наполовину набил сухим мхом, который нашёл на мраморном постаменте с бюстом очередного сатира.

Почти сломав обложку, он свернул тетрадь, как мог и протиснул её внутрь. Остаток ёмкости тоже забил мхом, после чего нарвал травы, смешал её с глиной, найденной на берегу того же ручья и тщательно замазал горлышко кувшина, так что получилась вполне надёжная пробка.

Пока глина сырая, она сдержит воду и не даст проникнуть внутрь. Но если какая-то капля всё же просочиться, мох впитает её. Главное не оставлять этот импровизированный контейнер надолго в воде, чтобы пробку не размыло.

Замирая одновременно от наслаждения и ужаса, Прыск вошёл в журчащую воду ручья. Это было великолепно! Прохладная днём, сейчас эта вода напоминала парное молоко, что было странно для проточной влаги с таким быстрым течением.

Малодушная мысль мелькнула в мозгу – куда он бежит из такого райского места, от такой беспечной, блаженной сытой жизни, от этих великолепных, роскошных фантастических женщин?

Ведьмы не желали отпускать его из-за него самого, и это приятно щекотало самолюбие. Они были страстны, он был неистов! Они были ненасытны, он – неутомим! На этом любовном ристалище противники были достойны друг друга, и это было восхитительно!

Но, где-то там, за гранью ведьмовского убежища, его помощи ждали друзья и ученики. Прыск чувствовал, что без вот этой самой тетради, которую ещё предстоит расшифровать, они не получат того, что им необходимо. Кого-то надо было соединить, кого-то спасти, а кого-то вернуть домой. А это значило, что он принесёт им тетрадь и расскажет свои догадки по поводу её расшифровки.