Колдовской замок. Часть VI. Ключ

Злырь: Но, милорд… Злося в последнее время всё больше ленится и ходит

короткой дорогой через Волчий лес. А там, как должно быть

известно вашей милости, пошаливает Злох. Точнее не пошаливает,

а свирепствует, бесчинствует!..

Злорд: Что же ты молчал? Девушке нужна защита, а ты…

Вот бесчувственная душа – не жалеет родной племянницы! Так,

когда же она пойдёт навещать этого старого доброго священника?

Злырь: Так ведь она уже должно быть вышла, сэр! Верно, Злося уже

в дороге.

Злорд (выглядывает в окно): Погоди-ка! А это не она ли там с корзинкой

в руках и в красном капюшончике выходит за ворота? Ну, точно -

она!

Злырь (едва скрывая досаду): Нет, сэр, это, наверное, какая-нибудь

крестьянка!..

Злорд: Нет же, это точно Злося! Я узнаю этот красный капюшончик – его

носила Зледи, когда мы ещё… А, не важно когда! Но он ей

разонравился, вот видно и подарила горничной. Так, хватит

болтать! А ну-ка живо – мою охотничью куртку и волчью

накидку. А вы, милейший, пока меня не будет, как следует,

прислуживайте госпоже! Я не хочу услышать, когда вернусь,

что Зледи осталась недовольна.

(уходит)

Злырь (один): Ну, ты попала, племяшка! Ой, попала! А, и поделом –

не верти хвостом! Говорил же, что молодая гусочка старого

гусака не обскачет. А Злоримору теперь кукиш. Ну и чёрт с ним!

(озабоченно)

Эх, мне бы старому с тобой не пропасть. А что до госпожи,

так мы услужим, как следует, не впервой! Это мы ещё покамест

могём, грех жаловаться.

Глава 26. «Нелегко менять кожу!..»

Ветер и волны. Кажется, с этого всё начиналось? Конечно, нет, всё началось с того, что она согласилась пойти на вечеринку. Дала Кристе себя уговорить, и пошла.

Нет, опять не то. Сначала она поссорилась с родителями. На пустом месте поссорилась, даже не помнит из-за чего. Так бывает.

Так очень часто бывает – люди не сойдутся во мнении по поводу какого-то пустяка и начинают спорить. И каждый стоит на своём, иногда даже сообразив посреди разговора, что он не прав. Но это ещё полбеды. Потом высказывания в адрес друг друга становятся всё более резкими, спорщики переходят на личности, забывая, с чего начали, вспоминают старые обиды, перескакивают с одного предмета несогласия на другой, а дальше, глядишь доходит до взаимных оскорблений, начинается крик…

Она выбежала из дома, хлопнув дверью. Нет, речь не шла о том, чтобы порвать с семьёй, уйти, куда глаза глядят и всякое такое. Просто ей невыносимо было дальше продолжать это бессмысленное препирательство! Она крикнула, что идёт к подруге, переоделась с солдатской скоростью и выскочила, не взяв даже сумочку.

По улице шагала, едва сдерживая слёзы, злясь и на родителей, и на себя одинаково. Надо им было прицепиться к какой-то мелочи! Надо ей было ответить резкостью, по большей части из-за того, что влезли в её дела, будто она всё ещё младшая школьница, а не взрослая студентка!

А ведь насчёт того из-за чего возник весь этот сыр-бор, (что это всё-таки было?), она кажется, как раз, была с ними согласна, но стала спорить именно от того, что ей, как маленькой сделали замечание. А ведь так легко было всё обратить в шутку и продолжить совместные выходные, обещавшие стать такими приятными…

Но они тоже хороши! Могли бы одним ласковым словом пресечь весь этот растущий, как на дрожжах негатив, в самом начале. Да и потом – приспичило же им критиковать чуть ли не каждый её шаг и каждое действие! Так и ходили потом за ней по пятам, да гудели в два голоса. Не то одела, не туда положила, не так волосы зачесала. А тут ещё и в комнате бардак, и по дому не помогает!

Одевается она, как все! Совсем не так, как хотела бы, но так, как может. И ничуть не более неприлично, чем другие. А вещи свои кладёт так, как ей удобно, чтобы потом не искать. И волосы зачёсывает, чтобы не мешали, но и чтобы самой себе не казаться хуже других!

А что, она должна носить бабушкин пучок на затылке? Это её волосы, захочет – вообще наголо побреется! И в комнате у неё не бардак, а творческий беспорядок, потому что ей так уютно. Что же касается помощи по дому, то не они ли ей постоянно твердят – занимайся, учись, а это мы как-нибудь уж сами!

И ведь не было пункта их спора, по которому они не соглашались бы с ней, но тут же придумывали что-то следующее, как будто им жизненно необходимо было оставить последнее слово за собой! Или может быть, они ждали, что она упадёт на колени, посыплет голову пеплом, и начнёт слёзно просить прощения за всё причинённое ею зло? Надо было так и сделать! Нет, в следующий раз она обязательно так сделает, чтобы они почувствовали себя не в своей тарелке…

Следующего раза не было. На улице она встретила Кристу, к которой, вопреки сказанному, вовсе не собиралась идти. А дальше всё было очень просто – Криста спросила, почему она такая расстроенная, Анджелика всё ей выложила, хоть и знала, что та будет слушать вполуха, и скорее всего ничего не поймёт.

Но здесь она ошиблась – подруга всё поняла, посочувствовала, рассказала, что с ней такое бывает, чуть ли не каждый день, и она давно уже «забила» на эту ерунду. И ещё, она сказала, что самое лучшее, не жечь себе душу, а развеяться и отвлечься. Она как раз собирается на пикник с хорошими ребятами, так что, поехали вместе!

Анджелика немного поотнекивалась, но согласилась, как-то неожиданно для самой себя. В глубине души она сразу же пожалела об этом, ведь «хорошие ребята» были ей почти незнакомы. Кажется, кого-то из них она видела у Кристы на дне рожденья. С кем-то подруга училась, но не в одной группе, и даже на разных курсах. (Они с Анджеликой десять лет просидели за одной партой, но теперь судьба развела их по разным вузам.)

В общем, она согласилась. В конце концов, она ведь уже взрослая, самостоятельная и сама решает куда идти, когда и с кем! Ну, и конечно влипла…

Впрочем, сначала всё было не так уж страшно. Не так, как бывает, когда неопытная глупая девчонка попадает в компанию отморозков. Ребята, пригласившие Кристу на пикник, оказались вполне нормальными. Вот только вели они себя, как полные придурки! Наверное, сами себе казались крутыми, прикольными и остроумными, да и бывшие с ними девушки, видимо тоже находили их такими.

Криста веселилась от души и, наверное, даже не слышала всех глупостей и пошлостей, над которыми ржала их компания. Сейчас ей можно было пальчик показать, чтобы привести в состояние бурного восторга!

Анджелика терпеть не могла, когда подруга была такая. Криста, по сути, была милой и доброй девушкой, хоть и не очень умной. Но в моменты такого безудержного веселья её мозги отключались полностью! Ей было непонятно, почему Анджелика не разделяет её настроения, не смеётся и не верещит от восторга? К тому же Криста в таком состоянии могла отмочить что-нибудь совсем глупое.

Ещё на школьном балу она, развеселившись, запрыгнула на сцену, где располагался со своей аппаратурой диджей и начала тянуть его вниз, чтобы он потанцевал с ней. Кончилось скандалом. Не большим скандалом, не фатальным, но каким-то мелко-грязненьким, потому что Кристу заподозрили в употреблении спиртного, в чём она была совершенно неповинна. Результат – обида, слёзы, глупые и дурные воспоминания на всю оставшуюся жизнь. Научил её этот случай чему-либо? Нет, конечно! Как не научили никакие наказания за манеру толкаться на физкультуре или просто на переменах…

..........................................................................................................

Анджелика вдруг очнулась от воспоминаний. Или это был сон? Точно – сон! Она вспоминала и размышляла во сне… Хм, странно!

А ветер и волны ей что, тоже приснились? Кажется, нет, потому что ветер и сейчас холодит кожу, от чего она вся продрогла. И не мудрено – она ведь вся мокрая, как после купания, вот тебе и волны! Что за?..

Анджелика не помнила, когда она так страдала от холода в последний раз. Бронированная шкура с толстой жировой прослойкой, которая совершенно не портила фигуру, надёжно защищала от жары, холода, ушибов и ранений. Даже в краю вечных льдов она сохраняла тепло достаточно долгое время. Так что же случилось?

Девушка открыла глаза… То-есть попыталась открыть глаза, но у неё ничего не вышло – веки оказались чем-то склеены. Вот ещё новость!

Она протёрла глаза костяшками пальцев и обнаружила, что руки, как впрочем, и всё тело, вымазаны чем-то клейким, липким и противным. Наконец, ей удалось продрать глаза, но сначала это дало странный результат – всё было размыто, двоилось, троилось и смешивалось в не имеющий никакого смысла калейдоскоп. Она поняла лишь, что лежит на чём-то мокром, холодном и дурно пахнущем.

Последнее обстоятельство было явным, несмотря на забитый слизью нос. Воняло если не тухлятиной, то на грани этого запаха. Тоже, тот ещё аромат! Зрение, правда, вскоре вернулось, хоть и осталось ощущение пелены всё ещё делавшей изображение нечётким. Анджелика поняла, что лежит на чём-то напоминающим матрас, мокрый насквозь и хлюпающий при каждом движении. Судя по тому, что в поле зрения, если глаза скосить туда-сюда, (шея была, как деревянная и голова не двигалась), попадали то скалы, то сосны, она поняла, что находится всё там же, на лесопилке. Но что произошло, почему она лежит на спине и не может двигаться, было совершенно неясно. Она ничего не помнила!..

Так она может двигаться или не может? Девушка поднесла руки к глазам и посмотрела на свои пальцы. Они двигались, но несколько неуверенно, словно она разучилась ими пользоваться. А ещё, её руки были сплошь красными, словно она окунула их в краску или… кровь?

Анджелика вздрогнула. Это и в самом деле была кровь! Она вся была в крови, даже волосы слиплись в единый ком, хоть лепи из них, как из глины. Что всё это значит?!

Слева от неё раздавалось какое-то ворчание или чавканье, а может и то, и другое. Анджелика превозмогла одеревенение шеи и повернула голову влево. В нескольких шагах от неё лежало что-то большое, бесформенное. Она различила золотистую чешую, гребень, хвост… Дракон? Мёртвый дракон! Откуда? Что тут произошло?

Что-то было в этой огромной туше знакомое, но что именно, Анджелика не поняла, и обдумать не успела – справа раздался стон и какое-то бормотание. Новое движение головой далось её чуть легче, и девушка повернула голову направо.

Рядом с ней на куске чего-то неровного и красного, кто-то лежал. Девушка! Это была действительно девушка, судя по всему, ровесница Анджелики. Совершенно незнакомая. Она тоже была с головы до ног заляпана кровью, а ещё, она была совершенно обнажённой, как и сама Анджелика…

Что?! Почему эта мысль пришла ей в голову! До сих пор она не задумывалась об одежде. С тех пор не задумывалась, как встала на лапы после трансформации в драконьей пещере. Так почему же сейчас она чувствует себя обнажённой? И этот холод…

Анджелика снова подняла руки и вгляделась в них. На её пальцах не было когтей! Обычные ногти, которым не помешал бы маникюр. Пальцы двигались уверенно, и чем дальше она сгибала и разгибала руки в локтях, кистях и плечах, тем больше обретала уверенность в движениях. Тогда она с бешено бьющимся сердцем стала ощупывать себя везде, где только могла достать руками.

После самого полного осмотра, который можно было сделать, не переворачиваясь, она убедилась – это человеческое тело. Значит она… Снова человек!

Анджелика испытала странное чувство, узнав о своей обратной трансформации. Ведь с самого начала ощутив себя в драконьем теле, она мечтала вернуться, стать прежней, такой, какой её знали все, какой её знал и любил Драся. Её Драся…

Правда, он не только сразу узнал её в новом облике, но и принял такой, какая она есть, без сомнений и сожалений. Так что теперь ей следовало радоваться, но почему-то радости она не испытывала. Было страшно… Очень страшно! Гораздо страшнее, чем тогда, когда она стала драконом. И было жаль. Чего? Например, крыльев, могучих когтей и челюстей, непробиваемой золотистой брони, способности изрыгать огонь и… силы, которую мало кто превосходит из существ в известных мирах.

Но может быть, она не всё утратила? Может быть что-то осталось? Анджелика вдохнула поглубже и выпустила в небо фонтанчик пламени. Наверное, он был не самый лучший из тех, что ей приходилось создать, но вполне сносный и весьма горячий!

Девушка справа застонала и замычала снова, как показалось Анджелике, одобрительно. Она успела позабыть про эту загадочную соседку, пока была занята собой, но теперь снова повернулась к ней, чтобы обо всём расспросить, а если надо предложить помощь.

Однако расспросить незнакомку не получилось – голосовые связки и язык не слушались, из губ вырывались звуки точь-в-точь, как те, которые издавала соседка.

И вдруг Анджелика увидела слезовую дорожку, пересекавшую висок, лежавшей рядом девушки. От страха, волнения и боли у неё самой слёзы струились градом, превращая перепачканное кровью лицо в подобие страшной ритуальной маски. Незнакомка выглядела не лучше. У неё размытая слезами дорожка обнажала бледную кожу с лёгким зеленоватым отливом…

Мегги! Анджелика разом всё вспомнила. Это же Мегги! Ей захотелось обнять подругу, но тело не слушалось, хотелось выкрикнуть её имя, но из приоткрытых губ только высунулся язычок пламени.

Вдруг Мегги тоже приоткрыла рот и легонько дохнула огнём раз, другой, потом несколько раз подряд… И Анджелика поняла – это же слова! Мегги разговаривала с ней не голосом, а посредством огненных вспышек. Но самое удивительное было то, что Анджелика прекрасно её понимала!

«Как себя чувствуешь?» – спрашивала Мегги.

«Ничего!» – отвечала Анджелика с помощью огня. – «Но я, кажется, разучилась владеть человеческим телом».

«Тебе везёт!» – рассмеялась Мегги. – «Я вообще им владеть не умею. Тебе надо просто вспомнить, а мне придётся всему учиться заново».

«Ты научишься!» – уверенно воскликнула Анджелика. – «Драся тоже ничего не умел и очень страдал от этого, когда стал таким, как сейчас. Но потом он привык и теперь так владеет человеческим телом, как не снилось многим из людей!»

Мегги хотела ещё что-то спросить или прибавить, но тут рядом с ними раздался не огненный, а вполне человеческий и весьма сильный мужской голос:

– Что, девочки, развлекаетесь?

Анджелика повернула голову в ту сторону, откуда слышались эти слова, и увидела незнакомого мужика такого роста и наружности, что испытала вполне объяснимый трепет. Человек этот был выше Драси, наверное, на полголовы, что делало его настоящим великаном среди людей. А его рельефной мускулатуре позавидовал бы сам Быкович!

Тем не менее, он не смотрелся ходячим мясокомбинатом, как это бывает с перекаченными бодибилдерами. Наоборот, от него веяло одновременно мощью и гармоничной мужской красотой. Таким же был её Драся, но если её возлюбленный напоминал античную статую Аполлона, то сейчас перед ней стоял самый настоящий Геркулес – сочетание силы, благородства и величия достойного полубога! Впечатление усиливала огненно-рыжая, почти красная шевелюра, не знавшая ножниц и гребня, но, по-видимому, недавно вымытая.

– Ну, вот и умницы! – широко улыбнулся Огнеплюй, ибо это был он. – А я тут вам яму с водой нагрел, кофе сварил и напёк остатки яблок. Извините, но стол у нас пока что только вегетарианский. Я не думаю, что вы захотите вкусить собственной плоти. Меня же не обессудьте – другого мяса не было, а подрасти было просто необходимо, чтобы не остаться размером с попугая!

Анджелика только сейчас обратила внимание на то, что в двух десятках шагов с той стороны, где лежала Мегги, распростёрлось ещё одно драконье тело, покрытое изумрудно-зелёной чешуёй. И у этого тела не хватало одной ноги вместе с окороком. Ага…

В сторону своего бывшего тела она решила больше не оглядываться.

Глава 27. Этого лучше не видеть!

– Дрась, поверь, тебе этого лучше не видеть!

Вид у Быка был совершенно убитый. Он, как будто постарел и ссутулился, взгляд отводил в сторону, а смятую кепку судорожно сжимал в руках, дрожащих мелкой дрожью.

– Что?

Лицо Драгиса потемнело. Он бросил вагу, с помощью которой пытался вытащить из глубокой лужи, увязший по самые оси грузовик, и всем корпусом повернулся к подошедшим друзьям.

– Они мертвы. Обе, – столь же удручённо проговорил Фигольчик. – Убиты и… страшно изуродованы… Я даже не представляю, как такое вообще можно проделать? Их как будто кто-то загрыз и… сожрал!..

– Что?!

На Драгиса страшно было смотреть. Мускулы не его обнажённых руках вздулись, готовые порвать кожу, рот ощерился в драконьем оскале, волосы встали дыбом, а глаза… Глаза налились чёрно-багровым цветом, и только зрачки вдруг стали светло-металлическими и ярко засветились, словно внутри его черепа загорелось белое пламя!

Фигольчик попятился. Его друг ещё давно предупреждал, что если они когда-нибудь увидят у него такие глаза, самое лучшее это бежать без оглядки, а если есть возможность, то спрятаться где-нибудь глубоко под землёй или даже в другом мире. По его словам, это был самый верный и самый грозный признак того, что он становится «Драконом Гнева». Как минимум это означало гибель цивилизации того мира, где происходит катастрофа, если не найдётся герой способный убить дракона.

Правда, это предупреждение относилось к его пребыванию в своём истинном драконьем облике. Что могло случиться, когда он был человеком, не знал никто, в том числе и он сам. Просто такого опыта в драконьей практике ещё не было.

– Кто? – спросил Драгис шёпотом, но это был такой шёпот, что лучше бы он кричал.

– Люди, – не стал обманывать друга Фиг. – Это сделали люди, но я сам не понимаю как. Их было всего трое, и они какие-то… дикие что ли? Там по всему лагерю следы босых ног. Один очень крупный и, наверное, здоровенный мужик и две женщины обычного роста. Даже скорее девушки…

Драгис вдруг успокоился. Зловещий белый огонь в его глазах, казалось, наполовину утих, и зрачки сделались цвета старого серебра.

– Нет, – сказал он без всякого выражения, глядя в пустоту.

– Да, я понимаю, – заговорил Фигольчик в слабой надежде утешить друга, – такое невозможно, но это так. Может их, нашёл какой-нибудь рыцарский орден? Нищенствующая братия, в которой есть и мужчины, и женщины. Кажется, они работали огнемётами – тела не просто растерзаны, они опалены и обуглены, так что рассыпаются на сегменты…

– Что? – вновь спросил Драгис, словно очнувшись. – Орден? Какой орден?

И вдруг он захохотал, так что у Фигольчика и Быковича не осталось сомнений в том, что их друг сошёл с ума от горя, и теперь неизвестно чем это может кончиться.

– Пошли, – вдруг коротко бросил Драся, выдернул из кабины свой плащ, шляпу и автомат, и зашагал прочь от грузовика набитого лапшой, которую они так и не довезли до лесопилки.

– Но, Дрась… – начал Фиг, совершенно сбитый с толку.

Драгис резко остановился и оглянулся через плечо, оскалив зубы толи в улыбке, толи в гримасе безумия.

– Я подозревал, что это сделал кто-то из драконов, – сказал он, – даже на маму подумал. Но она никогда не причинила бы вред Мегги. Да и не в этом дело. Вы говорите там следы людей, а драконьих следов нет? Обычные люди с драконами не справятся. Рыцари? Никто из рыцарей, даже если это орден каких-нибудь сумасшедших фанатиков, не будет вкушать драконью плоть. То, что тела обуглены до хрупкости мне кое-что напоминает… Я такое уже видел, но не понимаю, как это могло произойти здесь. В общем, я должен сам всё увидеть, а пока рано делать выводы!

Произнеся эту непонятную речь, он зашагал по дороге к лесопилке такими широкими шагами, что даже Быкович едва мог поспеть за ним, а маленькому Фигольчику пришлось едва ли не бежать.

............................................................................................................

На следующее утро передовицы всех газет пестрели загадочными сообщениями. Прежде всего, рассказывалось о дерзком нападении в открытом море, на судно, принадлежащее одной из крупных чайна-таунских компаний.

Несмотря на предупреждение полученное владельцами сухогруза, ни вооружённому экипажу, ни силам береговой полиции не удалось остановить дерзких грабителей, нарядившихся в костюмы знаменитых героев/преступников, (смотря в какой газете, печаталось сообщение), прошлого. Не исключено, что злоумышленники применяли для своих тёмных целей галлюциногенные вещества, полностью выведшие из строя и команду корабля и полицию.

В пользу последнего говорит то, что служители закона и гражданские лица, не только превозносят до фантастических высот силу и ловкость гангстеров, втроём нейтрализовавших несколько десятков человек, но и рассказывают всякие чудеса, вроде появляющихся во время шторма древних галеонов, полыхающих волшебным светом.

Ещё, свидетели упоминали чёрного дракона, который сначала присел на палубу сухогруза и о чём-то разговаривал с гангстерами, а затем отбуксировал судно к берегу и посадил на мель.

Объективно – взятый на абордаж неизвестными корабль, был найден прочно посаженным на мель на значительном удалении от порта. Вся команда и отряд полиции в полном составе были при этом разоружены, связаны и заперты в помещениях сухогруза, откуда не смогли освободиться без посторонней помощи.

Неизвестно, что именно понадобилось налётчикам, так-как из всего перевозимого груза исчезла только партия сухой лапши, которая впрочем, вскоре была найдена в угнанном грузовике недалеко от города. В связи с этим у городской полиции возникло мнение, что весь налёт это чей-то розыгрыш. Впрочем, разрабатывалась также версия мистификации государственных служб со стороны самой ограбленной компании, с целью получения страховки и распиаривания своего имиджа.

Второе место среди новостей занимал грандиозный пожар на старой заброшенной лесопилке, неподалёку от того места, где нашли брошенный грузовик с лапшой. Несмотря на странность этого пожара, который никак не мог возникнуть сам собой, но и никому не был нужен, сообщение о нём мало кого заинтересовало. По крайней мере, связи между происшествием в море и сгоревшей лесопилкой не усмотрел никто.

И уж совсем остался без внимания случай кражи сохнувшей на верёвке одежды и нескольких пар обуви, случившийся неподалёку на уединённой ферме. Это были вещи подённых работников, уехавших на выходные в город. Самым странным было то, что похитители не тронули более новые и дорогие вещи хозяев. Исчезли два залатанных платья, принадлежавшие кухаркам, а также несколько рубах и штанов. Пропали также две пары рабочих башмаков мальчиков-подростков, предназначенных для работы в поле и старые шлёпанцы толстухи-скотницы.

Не успела престарелая чета фермеров сообщить о краже в полицию, как к ним заявились трое каких-то подозрительных типов – двое здоровенных мужиков и один маленький, кругленький. Представившись правительственными агентами, они расспрашивали перепуганных стариков о каких-то двух девушках и сопровождавшем их крупном мужчине. Никаких девушек и мужчину фермеры не видели, но на заднем дворе осталось множество следов босых ног, которые точно не принадлежали никому из обитателей фермы, поскольку хозяева не допускали такого непотребства среди работников.

Пришельцев следы эти живо заинтересовали, и они минут сорок ползали по заднему двору и едва носами по земле не водили, а потом коротко поблагодарили хозяев и потрусили в сторону ближайшего леса. Когда они исчезли из вида, честные фермеры с облегчением перевели дух.

Пропади оно пропадом старое тряпьё, которое давно пора распустить на ветошь! Оно не только денег, а слова доброго не стоило. Что же касается работников, то их всегда найдется, во что одеть и обуть получше прежнего.

А вот сами «спецагенты» пугали. Больно уж они смахивали на гангстеров из старого фильма. Так что пускай идут себе с миром, и не тревожат людей лишними расспросами о каких-то там непонятных мужиках и девицах!

Глава 28. Неуловимый Мышкевич

Пленник едва дышал. Немудрено – разве можно такое проделывать в его-то годы? Профессор Прыск сделал все, чтобы сохранить ему жизнь, хоть Библиотекарь и остался, не слишком этим доволен. Он и сейчас время от времени поглядывал на мышелицего старичка зло и плотоядно.

Прыск сам чувствовал себя неуютно в обществе Библиотекаря, у которого ещё не исчезли кошачьи уши и хвост, не говоря уже о когтях, хоть он и успел переодеться в старенький, но вполне приличный деловой костюм.

– Итак, что именно поручил тебе дон Дульери? – грозно промяукал Библиотекарь, разглядывая свои пальцы с широкими подушечками, в которых прятались втяжные кинжалы.

– С-следи-ить… – едва слышно выдохнул пленник.